***
Дин нетерпеливо мерил шагами, казалось, бесконечное пространство кабинета и пытался убедить себя, что не беспокоится. Внутренний голос с усталой ехидцей подсказывал, что затея изначально обречена на провал, но Дин только стискивал зубы крепче и начинал считать шаги сначала, даже отдавая себе отчёт, что неизбежно собьётся. Минуты текли. Понимание, что на вопрос, волнуется он больше за Михаила или Сэма, просто нет однозначного ответа, лишь разжигало пока ещё контролируемую злость, которая тлела где-то в груди углями и готова была вспыхнуть в полную силу от одной-единственной искры. Кулаки сжимались и разжимались, что только укрепляло ощущение бессилия. В голове не впервые прокрутилась мысль поискать Кастиэля. — Дин, — не просто знакомый, но уже привычный настолько, что казался почти родным, голос Михаила моментально перемешал внутри облегчение и раздражение. — Где Сэм? — резко спросил Дин, обернувшись, пока взгляд ощупывал Михаила и предоставлял мозгу выводы, что тот в порядке. — В Аду. Полагаю, уже с Люцифером. Он в порядке. Дин, — Михаил выглядел чуть виноватым, но каким-то незнакомо умиротворённым. — Я задержался. У нас… сложился разговор с Люцифером. Мне жаль, если ты беспокоился. — Размечтался, — бросил Дин в ответ, изо всех сил стараясь не показать, какая невидимая тяжесть свалилась с плеч. — Я тут… прекрасно провёл время, — неискренняя улыбка, в которой самовольно и привычно растянулись губы, заставила мысленно поморщиться. — Неужели? — Михаил неожиданно оказался слишком близко и улыбнулся уголками губ с намёком на мягкую иронию. — Так мне не стоит тебе мешать? — Да иди ты, — буркнул Дин, невольно вспоминая слова Сэма о ворчливом деде. — Вообще-то я надеялся, что мы пойдём вместе, — улыбка Михаила стала заметнее, а то, что могло стать иронией, обернулось читаемым лукавством. — У меня есть к тебе просьба, Дин. Но для того, чтобы донести до тебя её суть, мне нужно переместить нас в одно место. — Чертоги Ада? Какая-нибудь сверхъестественная жуткая дыра, о которой я ещё не слышал? — не без вызова поинтересовался Дин, ловя себя на вспышке любопытства. Близость Михаила уже знакомо обостряла все эмоции и чувства до предела, кружила голову и заставляла мысли сворачивать категорически не в том направлении. Дин сжал губы, понимая, что почти готов искать объятий, не задумываясь о последствиях. В голове продолжали всплывать сильно поблёкшие, но всё ещё достаточно чёткие картины встречи двух Михаилов, подброшенные буйным воображением за время долгого ожидания. — Или пушистые облачка, раз уж мы?.. Невесомость не позволила закончить вопрос и показалась желанным, неправильным, о чём упрямо напоминал здравый смысл, но всё отчаяннее необходимым объятием. Тоска вспыхнула моментально, как только под ногами оказалась опора. Дин нехотя попытался оглядеться и вздрогнул, когда Михаил неожиданно обнял его спины. Реакция, очевидно, была расценена неправильно. Дин поймал руки, которые Михаил сразу же попытался разжать, и соединил их обратно на своём животе, отказываясь задумываться, что делает и как это может выглядеть. Удивлённый вздох обжёг щёку. Удовлетворение хотя бы одного из ярких желаний момента позволило наконец-то сосредоточиться достаточно, чтобы оценить окружающую обстановку. Дыхание перехватило при виде сказочно красивого сада. — Джошуа, оставь нас, — повелительный тон Михаила и понимание, что здесь есть кто-то кроме них, почти побудили отстраниться, но всё существо взбунтовалось так рьяно, что Дин только повернул голову, собираясь рассмотреть нежеланного свидетеля, однако никого не увидел. — Джошуа занимается садом. Следит за ним. И, говорят, беседует с отцом. Он нас больше не побеспокоит, — ровно объяснил Михаил. — Серьёзно? Какой-то чувак, возможно, треплется с вашим папашей, а ты даже не пытался выяснить, так ли это? — Дин приоткрыл рот, когда мозг заклинило на явном противоречии. — Я или чего-то не догоняю, или весь ваш пернатый курятник озабочен пропажей вашего старика. И если есть кто-то, с кем он болтает, то… — Джошуа немногословен, Дин, — Михаил негромко вздохнул и устроил подбородок у него на надплечье. Дин подавил рваный выдох, на осознании, насколько ему хорошо и спокойно. — Многие ангелы пытались расспросить его, но получали либо абстрактные ответы, либо молчание. — Ну ты же типа можешь ему просто приказать, — недоумение возросло. Дин чуть двинул головой и прикрыл глаза, когда щека прижалась к виску Михаила. Понимание, что потребность ощущать друг друга кожей становится всё более острой и живо приживается вопреки всем возражением разума, пугало, но и манило запретным удовольствием. — Ты же блин не зря главнюк в этом птичнике. — Дин, я действительно похож на того, кто будет пытать одного из своих братьев ради получения информации? — Михаил тихо усмехнулся и мимолётно коснулся его щеки губами, что почему-то добавило происходящему иллюзорности. — Джошуа известен как единственный, с кем говорил Бог после ухода. Но сам он никак и никогда это не подтверждал. Возможно, это уже давно не так. Но если и нет, полагаю, если бы отец хотел передать что-то своим детям, он бы это сделал. — Ясно, — Дин кивнул, не желая переводить разговор в более серьёзную плоскость, что легко могло закончиться очередной ссорой, хотя как раз ясно ничего не было. — И ты притащил меня сюда, чтобы попросить поболтать с угрюмым садовником? — Нет, — усмешка Михаила стала более явственной, а он с ощутимой неохотой разжал руки и зашагал вперёд. Дин нахмурился, но пошёл следом. Вымощенная булыжником аллея и нереальной красоты растения вдоль неё навевали ассоциации со сказками, которые он, как мог, читал Сэму, когда тот был совсем малышом. — Незадолго до своего ухода отец оставил нам кое-что, — голос Михаила, который остановился на непримечательном с виду участке дороги, выдернул из воспоминаний. Дин тряхнул головой и заставил себя сосредоточиться на реальности. — Он не оставил почти никаких пояснений о ценности этого, но подчёркнул важность его сохранения. — Ещё скажи, что это та хрень, о которой говорил Кас, — Дин осмотрелся, не понимая, почему они разговаривают именно здесь. — Арканум вроде? — Так назвали эту вещь мы с Рафаэлем, — согласно кивнул Михаил и неожиданно провёл пальцем по своей шее, оставляя небольшой надрез. — Эй, какого чёрта ты делаешь? — Дин машинально рванулся вперёд, но остановился, когда заметил, что кровь из неглубокого пореза течь не спешит. Память, которая отлично сохранила все события, связанные с Анной в прошлом, быстро подбросила понимание, что светящаяся субстанция, это благодать. Михаил подцепил её просто пальцем, превращая из клубящегося перламутрового тумана в каплю, залечил порез и уронил каплю прямо на дорогу. — Очешуеть, — Дин широко раскрыл глаза, когда ограниченная зона реальности подернулась рябью, а затем открыла взгляду, похоже, ларец на постаменте, от которого исходил слепящий золотой свет. Рука невольно взлетела вверх, чтобы прикрыть глаза. Дин судорожно сглотнул, осознавая, что к нереальному свету тянет с непреодолимой силой. Мощь, будто бы разлившаяся по пространству, пьянила и буквально требовала её коснуться. Дин моргнул, отгоняя наваждение, когда перед глазами возникло лицо Михаила. Губы не слушались, но Дин всё-таки выдавил подобие улыбки. — Многие ангелы знают, что Арканум это некое ценное знание, которое надлежит свято оберегать. Но никто, кроме меня и Рафаэля, не знает, что сам ларец, в котором оно заключено, является чистой концентрацией силы нашего отца, — размеренный тон Михаила мог бы убаюкать, но ощущение исчезло, едва мозг обработал смысл услышанных фраз. — Чего? — Дин тряхнул головой и не без труда сдержал порыв ещё и протереть глаза, чтобы окончательно сконцентрироваться. — Эта штуковина из силы вашего папаши? То есть как вы что ли? — Согласно нашим с Рафаэлем расчётам в этот ларец вложено большее количество силы отца, чем он вложил даже в меня при создании, — странное выражение в глазах Михаила помешало сразу осознать суть. — Погоди-ка, — Дин открыл рот, вскинул палец, но так и замер на несколько секунд, прежде чем продолжить: — Ты что, хочешь сказать, что эта штуковина потенциальная ядерная боеголовка, которая переплюнет этот ваш удар Небес? — Да, — просто кивнул Михаил. — Однако воспользоваться ей возможно только после того, как содержимое будет извлечено. Мы с Рафаэлем использовали все доступные нам возможности, перепробовали все способы, которые пришли нам в голову, меняли подходы, средства и условия. Но открыть ларец мы не смогли. Возможно, замысел отца был исключительно в том, чтобы сохранить это знание, а не сделать его доступным для кого-либо. В любом случае, Арканум мой двойник не должен получить никогда. — Окей, — Дин слегка пожал плечами, не увидев никакого противоречия. — Просто грохнем твоего злобного близнеца, и дело с концом. — Хороший план, — Михаил сдержанно улыбнулся, а затем неожиданно взял его ладонь, вложил в неё стеклянный фиал и сжал его пальцы. Дин с недоумением опустил взгляд, раскрыл ладонь и дёрнулся, когда рассмотрел, что внутри клубится чистый свет. — Это моя благодать, — заговорил Михаил раньше, чем с губ успел сорваться резкий вопрос. — Если случится так, что Арканум окажется в опасности, даже потенциальной, а меня… не будет, я хочу, чтобы ты забрал его и попытался сохранить. — Чего? — Дин опешил и на несколько мгновений забыл даже простые слова. — Ты совсем рехнулся? Какое нахрен не будет? И что я должен делать с этой хреновиной? Да я без тебя сюда даже не попаду. — Я это учёл, — пальцы Михаила мимолётно прижались к виску. Дин застыл, разглядывая картинку, которая встала перед глазами, казалось, наяву. — Это заброшенное здание находится в паре миль от дома твоего друга Бобби Сингера, на юго-восток. Люди не проявляют к нему никакого интереса и не проявят впредь. Тебе же достаточно войти в него, чтобы оказаться на том месте, где мы стоим с тобой сейчас. Одна капля моей благодати откроет Арканум для тебя. — Нет, — Дин стиснул кулаки и с опозданием понял, что почти сорвался на крик. — Ты задолбал, Михаил. Сначала ты пытаешься самоубиться и зовёшь меня в душеприказчики, теперь решил составить завещание с моим… — Дин, — веско перебил Михаил, который не сводил с него взгляда. Дин нервно облизал губы. — Я не могу и не желаю доверять это кому-либо кроме тебя. — Проклятье, — Дин стиснул зубы до боли, понимая, что Михаил умудрился обезоружить одной фразой. Злость боролась с желанием оправдать оказанное доверие. — Я… — Пожалуйста, — даже настойчивость в голосе Михаила, не особо подходящая для просьбы, не заглушила мысль, что тот слишком быстро научился манипулировать людьми их же методами. — Дин, я отдаю себе отчёт, насколько тяжка ноша, которую я хочу на тебя возложить. Но это лишь… страховка? — Михаил запнулся, будто бы не сразу найдя подходящее слово. — Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы подобная ситуация никогда не произошла и тебе не пришлось выполнять обещание, если ты пожелаешь мне его дать. Однако никто не может предусмотреть всего. — Ненавидеть тебя было проще, — процедил Дин сквозь зубы, уже понимая, что согласится на что угодно. Гордость недовольно бунтовала и требовала не идти на поводу у чувств, но безнадёжно проигрывала. — Значит, если ты вдруг скопытишься, я мчусь в Су-Фолс, переношусь сюда, хватаю вашу бесценную реликвию и сваливаю с ней? — Примерно так, — тепло от намёка на улыбку на лице Михаила окатило мощным валом, примиряя с действительностью больше, чем хотелось бы. — Речь необязательно идёт о моей смерти. — Очешуенно, — Дин растянул губы в фальшивой улыбке. — Ты сказал, что нужна капля. Тут, — Дин демонстративно поднял флакон, — их с десяток наберётся. — Моя благодать исцелит любую рану, включаю смертельную, если пролить на неё хотя бы каплю, — Михаил неожиданно напрягся, будто бы заведомо не ожидая ничего хорошего. — По крайней мере, это гарантировано так в случае тебя, Адама и даже Сэма. С высокой вероятностью, это сработает с любым человеком, кто является потенциальным или действующим сосудом какого-либо ангела. — И ты решил, что это важнее, чем во всеоружии встретить поехавшего маньяка, который жаждет положить нас всех и превратить твой курятник в выжженную пустыню? — злость всё-таки затмила любые другие чувства и вырвалась наружу откровенным обвинением. — Дин, пожалуйста, — Михаил осторожно обхватил запястье его свободной руки пальцами и легонько начал гладить. — Здесь очень незначительная часть моей благодати. Разумеется, учитывая ситуацию с уничтоженной тварью и её последствия, это в какой-то степени ослабило меня, однако в благоприятных условиях процесс восстановления проходит намного быстрее. — В благоприятных условиях, — эхом повторил Дин и сжал губы. — На Небесах? Или тебе нужна Луна в особой фазе? Танцы с бубном? — Рядом с тобой, — в ответе Михаила странно смешались отчётливый нерв и нежность. — Дин… Разве ты на моём месте не пытался бы сделать всё возможное, чтобы сохранить доверенное тебе и имеющее важность, которую переоценить невозможно? Разве не выбрал бы ты того, кому можешь довериться безоговорочно? Полагаю, в твоём случае это был бы Сэм. Но разве ты бы поступил иначе? — Отлично, чувак. Контрольный в голову, — едва слышно пробормотал Дин, понимая, что заявлению категорически не хватило нужного сарказма. — Чёрт с тобой, крылатая ты задница. Но, имей в виду, если ты умудришься сдохнуть… — Дин, — руки легли на плечи и последние слабые возражения, которые крутились в голове, рождённые чистым упрямством и вредностью, угасли. — Я не собираюсь погибать. Теперь нет. Но я вынужден… — Я обещаю, — сквозь зубы бросил Дин и убрал фиал в нагрудный карман рубашки. — Доволен? — Спокоен, Дин, — поправил Михаил и добавил с такой проникновенностью, что в груди всё перевернулось в очередной раз, которым Дин давно потерял счёт: — Спасибо. Я… — Просто проехали, — Дин дёрнул щекой, когда раздражение всё-таки неприятно поцарапалось, не желая сдаваться так просто. — Это всё? Ты ведь хотел повесить на меня очередную ответственность? Фокус удался. Можем… обратно в твой кабинет, ну или куда там? Тебе ведь надо организовать оборону и готовить боевых куриц к сражению. — Не совсем, — Михаил повёл рукой, и ларец исчез из вида. Дин только хлопнул глазами, когда дорога вновь стала просто дорогой. Михаил облизнул губы и куда менее уверенно продолжил: — Я подумал, что мог бы показать тебе Небесный сад. Это центр Рая. Люди, даже если им доводится здесь оказаться, обычно видят что-то своё. Для кого-то это тронный зал Бога, для кого-то — Эдем, для кого-то — любой сад, виденный ими на Земле. Но ты сейчас видишь этот сад настоящим. Я подумал, что ты, возможно… — А как же муштра курятника? — перебил Дин, силясь хоть немного приглушить мгновенно занявшееся внутри совершенно необъяснимое предвкушение. — Все необходимые приказы я отдал, пока ты беседовал с Сэмом, — Михаил отозвался так быстро, что создал впечатление заготовленных и отрепетированных ответов. — Рафаэль проследит за их исполнением. Кастиэль и другие командиры гарнизонов осуществят все необходимые приготовления на местах. — И как, круто так рулить парадом? — Дин усмехнулся, резко понимая, что прогулке ничего не препятствует, и не желая задумываться о том, насколько привлекательной она выглядит, и первым пошёл по дороге, рассудив, что едва ли Михаил собрался просто перелетать с места на место. — Всё просто сделают за тебя. — Полагаю, ты о моём положении на Небесах? — уточнил Михаил, который заметно расслабился и быстро подстроился под его шаг. — Я определённо вижу в нём преимущества, пока оно позволяет мне побыть рядом с тобой даже в столь напряжённой ситуации. — Ага, — Дин выдавил кривую улыбку, когда смущение неожиданно накрыло мощной волной, а сам факт его ощущения почти вызвал панику. В голову моментально полезли различные мысли, далёкие хоть от какой-либо правильности, но тем и привлекающие ещё больше. — Супер. — Дин, течение времени на Небесах сопоставимо с течением времени в Аду, — чуть поспешно неожиданно начал объяснять Михаил, похоже, интерпретировавший его поведение в корне неверно. — Здесь проходят часы, а на Земле — минуты. Если тебя беспокоит, что мы… — Чувак, ты представления не имеешь, что меня беспокоит на самом деле, — фраза вырвалась раньше, чем Дин успел хоть как-то её обдумать, и досада взметнулась фонтаном. Здравый смысл ехидно подсказал, что в случае обдумывания, он бы молчал в принципе. Дин прикрыл глаза на миг, отгоняя очередную заманчивую картинку, подброшенную неуёмной фантазией. — Дерьмо. — Дин? — Михаил тронул его за руку, побуждая остановиться. Дин прикусил губу, мельком заметил чудное, но потрясающе красивое дерево, чем-то напоминающее японскую сакуру, и повернулся к Михаилу. Осознание, что между ними едва ли фут расстояния, заставило кровь прилить к щекам. — Если что-то не так, я хотел бы об этом знать. — Кроме того, что всё это начинает напоминать сопливую мелодраму, всё просто отлично, чувак, — сдался Дин и отвёл взгляд в сторону, когда чутьё подсказало, что если он продолжит смотреть Михаилу в глаза, то лишится остатков разума в считанные секунды. — Проехали. Так мы идём? — Фильм? — с некоторым сомнением уточнил Михаил, игнорируя предложение продолжить движение. — Это плохо? — Боже, — Дин едва не застонал, понимая, что не стоило вообще открывать рот, если он хотел избежать объяснений. — Я… Это странно и малость стрёмно, — нежелание врать неожиданно толкнуло ответить как есть, хотя и максимально лаконично. — Место? — Михаил, казалось, растерялся окончательно. — Дин, я не настаиваю. Возможно, это была не лучшая идея. Я… — Ты ведь реально не догоняешь, — Дин с трудом подавил желание закрыть лицо руками. Щёки, казалось, решили раскалиться до температуры поверхности солнца и передать свой жар заодно и шее. — Очешуенно. — Не догоняю? — Михаил чуть свёл брови и явно умышленно попытался поймать его взгляд. Дин задержал дыхание, но желанного отрезвления это не принесло. — Если я что-то упускаю, я всегда готов выслушать и принять… Терпение с радостным визгом рухнуло в какую-то бездонную чёрную пропасть и безжалостно утянуло за собой и разум. Дин шагнул вперёд, краем сознания понимая, что из горла вырвался обречённый, чуть нервный и почти детский смешок. Непонимание в глазах Михаила неожиданно сменилось удивлением, а оно — уже знакомой жаждой. Память не пожелала сохранять знание, кто первым подался навстречу. Поцелуй обжёг и словно открыл вечный генератор эндорфинов. Иллюзорное, но стойкое ощущение, что они в каком-то другом мире, где можно быть кем угодно, странным образом умудрялось полностью поглощать и стыд, и страх, и сомнение, которые попеременно пытались напомнить о себе. Дин чудом сдержал стон, когда Михаил прижал его к себе до лёгкой боли в рёбрах. Реальность вдруг показалась единственной правильной, и жгучее желание взять от неё всё, что только получится, толкнуло не только ответить на объятие, но и углубить поцелуй, игнорируя улавливаемое изумление Михаила. На миг приоткрыв глаза, Дин мысленно обречённо рассмеялся, осознав, что лепестки с примеченного ранее дерева осыпают их подобно сверкающим на солнце каплям дождя.***
Сэм нервно дёрнул футболку, поймал себя на том, что уже сбился со счёта, в который раз он это делает, и заставил себя глубоко вздохнуть. Помогло вопиюще мало, и руки невольно сжались в кулаки. Сэм бессмысленным взглядом посмотрел на пол коридора, который истоптал, как ему казалось, уже настолько, что камень просто обязан был стесаться. Желание просто войти в тронный зал вспыхнуло с новой силой, едва взгляд переместился на плотно закрытые двери. Сэм настойчиво сказал себе, что нужно просто отвлечься. Мысли послушно, но нехотя переметнулись на компанию, которую они с Мэг и несколькими демонами не без проблем, но устроили. На губах мелькнула слабая улыбка, когда вспомнился привередничающий Кроули. На мгновение желание позвать Мэг и хотя бы не сходить с ума в одиночестве стало нестерпимым, но Сэм только стиснул зубы, понимая, что просить её оставить Адама просто нечестно. Терпение стремительно истончалось. Мысль, что можно было бы осмотреть хотя бы Лимб, который по уверению Мэг, был абсолютно безопасен, промелькнула в голове, но исчезла, осознав свою несостоятельность. — Сэмми? — голос Люцифера заставил практически подпрыгнуть на месте и резко развернуться. В противовес вполне бодрому тону, выглядел Люцифер каким-то потерянным, и Сэм, не раздумывая, кинулся к нему и без промедления заключил в желанное до дрожи объятие. Люцифер ответил мгновенно, сомкнул руки за его спиной и едва слышно выдохнул: — Сэмми. Я… — Эй, всё нормально? — беспокойство подняло голову, едва понимание, что Люцифер рядом с ним, окончательно уложилось в голове. — Потому что если Михаил хоть как-то навредил… — Нет, — Люцифер чуть отстранился и быстро замотал головой в знак отрицания. — Он… — губы Люциферы странно дрогнули, и он тут же выдавил не фальшивую, но до крайности вымученную улыбку. — Мы были на острове. Теперь там вполне безопасно. Если хочешь… — Мм, я бы хотел… куда-нибудь, — согласился Сэм. — В смысле разговаривать в коридоре не совсем удобно. Но насчёт острова… Люц, я верю, что вы его как-то обезопасили, но не хотел бы испытывать судьбу. Мы не знаем наверняка, на что способен другой Михаил. Может, просто найдём тут какую-нибудь комнату? Или любое помещение. Мы с Мэг устроили наших… гостей, и я почти уверен, что видел ещё одно пустующее… — окончание фразы безжалостно поглотила невесомость, которая показалась даже мягче, чем была крайний раз, хотя Сэм и был уверен, что мягче уже некуда. Ощутив опору под ногами, Сэм быстро огляделся и открыл рот. Запомнившаяся, казалось, навсегда до деталей комната замка одновременно вызвала всплеск эмоций, толкающих забыть о безопасности и сосредоточиться исключительно на Люцифере в любом смысле, и побудила взвиться чутьё охотника, которое бескомпромиссно напомнило, что беспечность чревата. — Я подумал, что тебе может понравиться, — с оттенком неуверенности сообщил Люцифер, который, похоже, больше даже не пытался вернуться к привычному ехидно-беспечному самоуверенному тону. — Может, упустил пару мелочей, но в целом… — Погоди, мы что, по-прежнему в Аду? — Сэм моргнул, чувствуя, как внутри занимается абсолютный восторг. Согласный кивок, ставший единственным ответом, толкнул шагнуть к Люциферу. — То есть пока я разговаривал с Дином, ты успел… — Сэм обвёл рукой помещение, не в силах найти подходящих слов для разгоревшегося в полную силу восторга. — Это… Ты же знаешь, что ты чудо, правда? — ласково поинтересовался Сэм, возобновив объятие, на которое Люцифер охотно отозвался. — Мы можем лечь, — Люцифер кивком головы указал на кровать, которая одним своим видом будила воспоминания, заставляющие щёки розоветь. — Или посидеть у камина, — следующий кивок достался креслам, отделанным под старину, но при этом достаточно современным. — Еда. Тебе нужна… — Так, стоп, — Сэм умышленно перебил, когда осознание, что Люцифер будто разговаривает на автопилоте, окончательно уложилось в голове. — Я перекусил с Дином. И у нас даже был вполне приличный кофе, хотя и не из Сингапура. Люцифер, я бы… предпочёл поговорить, если ты не возражаешь. — Что угодно, Сэмми, — беглая улыбка, слишком обыденная для Люцифера с его, казалось, неискоренимой страстью к ужимкам и гримасам, напугала окончательно. — Ладно, — осторожно согласился Сэм. — Слушай, я не собираюсь лезть не в своё дело, но честное слово, я серьёзно подумываю о том, чтобы помолиться Михаилу и устроить ему допрос с пристрастием. Ты не похож… на счастливого парня, который вновь обрёл брата. — Тысячи лет, Сэмми, — Люцифер дёргано облизал губы и потерянно огляделся. Сэм, не раздумывая, подтолкнул его в сторону кровати, забрался на неё и сам и расположился так, чтобы опереться на спинку. Люцифер без намёка на сопротивление устроился у него в объятиях, прижавшись спиной к груди. — Я взращивал в себе ненависть, в том числе и к Михаилу. Особенно к Михаилу. Старик… Его почему-то никто из нас, да и из пернатых в общем, так и не смог возненавидеть по-настоящему. Что бы я ни говорил, но я просто хотел с ним… поговорить. Хотел посмотреть ему в глаза и получить ответ, как он мог… После всего. После того, как твердил, что я его любимый сын. А Михаил… Я любил его, Сэмми. Беззаветно. Обезьянкам и не снилось. Он просто был. Старика вечно где-то носило. То Сатурн подправить, то великий божественный умысел. Мишель буквально научил меня всему, что я когда-либо знал. Возился со мной. Таскал смотреть новые творения отца на Земле. — А потом Бог создал людей, да? — тихо спросил Сэм, когда Люцифер надолго умолк, неотрывно глядя на пламя в камине. — Знаешь, что я увидел, когда мы с Гэйбом пробрались в Эдем после того, как папуля вдруг объявил его закрытым для всех? Я увидел двух маленьких лысых обезьян, Сэмми. Они могли бы показаться мне забавными, но… Они вытаптывали траву и цветы, просто потому, что им нужно было ходить. Обрывали прекрасные плоды с деревьев, потому что им нужно было набить своё чрево. Ловили птиц и сворачивали им головы, чтобы пожарить их на костре. Старик бодро запустил в массы легенду, что его ненаглядные первые детишки питались святым духом и парили над землёй, свято внимая его проповедям, но всё было чуть-чуть не так. Впрочем, в маркетинге старик вообще оказался чудо как хорош. — Нашёл своё истинное призвание? — с едва заметной усмешкой поинтересовался Сэм, медленно понимая, что за ненавистью Люцифера к людям стоит долгая история. — Распиарил себя как мог, — фыркнул Люцифер, явно соглашаясь, нашёл его ладонь и сжал чуть судорожным движением. — Но старик не ограничился двумя. Он создавал новых, одного за другим. Позволял им уничтожать то, что действительно было его совершенным творением. И в итоге заявил, что мы должны им поклоняться. Мишель проглотил это, как обезьянки глотают свои пилюли: неприятно, но необходимо. — А ты открыто возразил, — Сэм кивнул, поймав себя на том, что, несмотря на знание истории в целом, она всё равно звучит и воспринимается иначе, рассказываемая Люцифером. — Он вышвырнул меня на Землю, как непослушного щенка. Через какое-то время я наткнулся на обезьянку. Я жаждал её убить, но остановился, когда заподозрил, что это испытание от старика. Остальных он безвылазно держал в Эдеме. — Человек? — Сэм моргнул. — В смысле… В нашей истории тоже сказано, что все люди, которых создал творец, жили в Эдеме до грехопадения… — Сэм прикусил язык, запоздало осознав, кому и что говорит. — Забей, Сэмми. Если я чем-то и горжусь, так это своим визитом в этот райский уголок на Земле, — Люцифер усмехнулся почти привычно, но усмешка не задержалась на его губах и на несколько секунд. — Её звали Лилит. И она поведала мне прелюбопытнейшие вещи. Наш великий и непогрешимый папуля облажался как мог, создавая своему любимцу Адаму подружку. Она посмела возразить этому бесхребетному хорьку, и старик выбросил её умирать верной смертью на планету, населённую хищными зверями и подверженную частым природным катаклизмам. — Ты хочешь сказать, — медленно начал Сэм, вспоминая всё, что когда-либо попадалось в легендах и других религиях, — что Лилит на самом деле была первой женой Адама? И первой женщиной? В смысле Ева… — Ещё более бесхребетная и бесполезная амёба, чем её муженёк, — в голосе Люцифера прорезалось презрение. — Они на пару только и были способны, что услаждать своё чрево и похоть. Никакой индивидуальности, Сэмми, я тебе отвечаю. — Однако, — Сэм тряхнул головой, испытывая странное чувство от понимания, что узнаёт подлинную историю от живого очевидца. — А потом меня нашёл Мишель, — Люцифер странно дёрнулся, но в итоге только устроился чуть удобнее. Сэм краем заметил, как тот сжал свободную руку в кулак и легонько его погладил. Люцифер замер на миг, но затем ощутимо расслабился. — Он не лгал, Сэмми. То, что ты успел услышать в зале. Он умолял меня. После того, как мы с Гэйбом пробрались в Эдем, я рвался поговорить с папулей. Мишель пытался меня образумить. Говорил, что мы найдём выход. Постоянно твердил о братской любви. Обещал, что если мы не сможем ничего изменить, он пойдёт к отцу вместе со мной. Но я… — Не желал ждать абстрактного будущего? — кивнул Сэм, скорее утверждая, чем спрашивая. — Прости, я… Я бессчетное количество раз говорил Дину, что хочу обычной, нормальной жизни. Каждая новая школа, каждый новый город. Год за годом. Он обычно старался меня успокоить. Говорил о важности семьи. Словосочетание «семейное дело», я слышал так часто, что в итоге тихо его ненавидел. И когда я решил уехать в университет… Я сказал Дину раньше, чем отцу. Он… сначала злился, хотя и пытался этого не показать, а потом начал обещать. Что охота это не навсегда. Что мы что-нибудь вместе придумаем с моей учёбой. Что вместе мы справимся с чем угодно. Тогда я не был готов ни слышать, ни понимать. Я был ослеплён и готов был сделать что угодно, чтобы добиться своей цели. В том числе выдержать гнев отца и пойти против его воли. И только многим позже, остыв, я вспоминал взгляд Дина, когда я уходил. В нём не было ни осуждения, ни даже обиды. Там была только боль. — Сэмми, я… — Люцифер неожиданно извернулся, явно ища его взгляд, но тут же опустил голову. — Я не знаю… Тысячи лет я верил… Битва… Я пытался выжечь прошлое… Я… — Эй, тише, тише, — Сэм быстро притянул Люцифера к себе и прижался губами к его виску, когда тот судорожно вцепился пальцами в его футболку. — Малыш, может, я и не могу понять в полной мере, слишком большой промежуток времени для человеческого сознания, но я могу понять суть. Ты не понимаешь, что дальше. Это нормально, Люц. Вы провели порознь тысячелетия, которые изменили каждого из вас. Что намного хуже, между вами стояли обида, предательство и боль. Но я абсолютно уверен, что нет того, что нельзя исправить, если люди этого хотят. Поздно бывает. Но не тогда, когда ситуация не исчерпана для обеих сторон. — Сэмми, — Люцифер едва слышно всхлипнул и вцепился в его плечи вместо футболки, словно боясь, что он исчезнет. — Ты… — Эй, я рядом, хорошо? — ласково заверил Сэм. — Люц, если я хоть что-то понимаю, для вас сотня-другая лет тоже, что для людей день-другой. И тогда ваша ссора, может, и затянулась, но всё ещё не настолько, чтобы привести к окончательно непоправимым последствиям. Вряд ли вам будет легко, но вы научитесь. Заново понимать друг друга, со временем — доверять, как раньше, а, возможно, и больше. То, что именно так, как было прежде, не будет уже никогда, хотя бы из-за глобально изменившихся обстоятельств, не означает, что будет плохо, понимаешь? Будет по-другому. Но только от вас зависит, как именно. Если ты сам хочешь что-то исправить, у вас всё получится, Люцифер. Обязательно. — Сэмми, я… Теперь есть ты. Мишель всегда был для меня… Даже Гэйб… был после… А он… Но теперь… — отрывистые слова Люцифера никак не складывались в полноценную речь, но не оставляли сомнений в сути. — О, — Сэм моргнул, пытаясь осознать, что именно Люцифер сказал как само собой разумеющуюся истину. — А теперь на первом месте я, и ты не понимаешь, как определить для себя Михаила на втором как максимум, — медленно проговорил Сэм вслух, но изумления от осознания насколько он важен для Люцифера это ничуть не уменьшило. Быстрый согласный кивок подтвердил сделанный вывод, а Люцифер выглядел уже откровенно несчастным. — Так… — Сэм машинально прочесал пальцами волосы, второй рукой гладя Люцифера по спине. — Люц… У людей… Мм, у обезьянок, это вполне нормально, что… когда появляется кто-то по-настоящему близкий, остальные немного… уходят на тот самый второй план. Это не всегда плохо, понимаешь? — Но если нужен кто-то другой, разве это не означает?.. — Люцифер повёл плечом и насупился. — Означает, Люц. Но только в личных отношениях. Если ты, находясь в отношениях с одним человеком, полюбил другого, то самое правильное, что можно сделать, это честно об этом сказать. Но всё совсем иначе в случае семьи, которая у тебя есть от рождения. — Для ангелов само чувство… одной природы, — Люцифер выдал уточнение как самое страшное признание. — Я не понимаю, как… — Ну да. Абсолют, — вслух констатировал Сэм, на ходу анализируя информацию и делая очевидный вывод. — Люц, давай так. Как-то, что мы с тобой вместе, мешает тебе иметь брата? — Я хочу быть с тобой, Сэмми. Всегда, — запальчивый ответ без заминки на миг поставил в тупик. — Каждую минуту. — Ладно, — Сэм потёр подбородок, быстро переосмысливая размах абсолютных чувств в отношениях. — Ты жалеешь, что сейчас провёл время с Михаилом? — осторожно уточнил он, соображая, как мягче и понятнее выстроить объяснения и с чего начать. Люцифер отрицательно мотнул головой с заметной неуверенностью, и Сэм кивнул, прежде чем продолжить: — Хорошо. Тогда… Ты чувствуешь вину? — несчастный взгляд моментально подтвердил, что на этот раз вопрос угодил точно в цель. — И, полагаю, ты успел по мне соскучиться, — уже уверенно констатировал Сэм. — Сэмми, я… Если бы с тобой что-то… — Так, спокойно, — Сэм подцепил подбородок Люцифера пальцами и приподнял, позволяя их взглядам встретиться. — Люц, со мной ничего не случилось. Но это мы ещё тоже обсудим. Обезьянки… Они не живут исключительно одним человеком. Разумеется, случается разное, но преимущественно у них есть, скажем, круг общения. Туда входят члены семьи, в зависимости от отношений в ней, друзья и, разумеется, более близкий человек, в случае его наличия. Разница в том, что не с каждым членом этого круга человек общается одинаково. Потребность обычно определяется важностью другого человека для него, понимаешь? Я люблю тебя, Люц. Хочу быть с тобой. Хочу проводить с тобой много времени. И успеваю соскучиться, как выяснилось, за полчаса настолько, словно мы не виделись вечность. — Сэмми, я… — вид у Люцифера стал не просто несчастным, но и глубоко виноватым. — Спокойно, — быстро прервал Сэм, отчаянно надеясь, что успеет донести до Люцифера простые истины раньше, чем тот придумает себе неизвестно что. — Это нормально, Люцифер. Скучать по любимому человеку, когда по каким-то причинам вы не вместе, это нормально. Усиливает радость при встрече. Боже, я не знаю… Помогает лучше осознавать свои чувства к нему. По тому, кто тебе не особо важен, поверь, ты не будешь особо скучать. Но. Всё, что я сказал, не означает, что я не хочу, чтобы в моей жизни был Дин. Он мой брат, Люц. Не идеальный, временами жутко раздражающий, но я его люблю. И, разумеется, хотел бы с ним видеться и поддерживать общение. Просто теперь оно не нужно мне настолько… мм, плотно как это было раньше. Но я не собираюсь вычёркивать его из жизни, понимаешь? И я очень бы хотел выстроить дружеские, а если получится, то и братские отношения с Адамом. Я не хочу терять из вида Бобби. А иногда я, вполне вероятно, просто захочу побыть один. И это тоже будет нормально. — Но… Сэмми, ты не говорил, что хочешь… — Люцифер сжал губы и нахмурился. — Как раз говорил. В смысле, когда я захотел поговорить с Дином, я сказал об этом прямо. Возможно, мне было немного сложнее, чем обычно, именно потому, что меня пугала мысль расстаться с тобой даже на час, но я не жалею о том, что пошёл. И, Люц, есть множество вариантов, как все это совместить. Михаил вряд ли на данный момент ждёт от тебя того же, что у вас было когда-то. Я не уверен, но, кажется, он очень… — Залип на своём совершенном костюмчике, — Люцифер закатил глаза и как-то резко оживился. — Мм, я бы сказал, симпатизирует Дину, — с лёгкой улыбкой поправил Сэм и вздохнул, понимая, что горло слегка саднит от долгих монологов. — Я вёл к тому, что когда-нибудь в будущем, мы, возможно, сможем провести время, к примеру, вчетвером. Ну, может, в не настолько скором будущем, — честно признал Сэм вслух, когда воображение живо подкинуло реакцию Дина на подобное предложение и все возможные последствия, в случае его согласия. — Но… Варианты есть всегда, Люц. И если тебе покажется, что их нет, то мы найдём их вместе, хорошо? Тебе не надо ни от кого и ни от чего отказываться ни ради нас, ни по каким-либо другим причинам, кроме твоего собственного желания. — Сэмми, ты… — то ли не находя слов, то ли и не собираясь их искать, Люцифер просто прижался к его губам целомудренным, но чувственным поцелуем. Сэм охотно ответил, мгновенно ощущая, как не до конца отпустившая тоска стирается без следа. Непередаваемое ощущение, рождённое осознанием, насколько на самом деле Люцифер готов ему довериться и как легко он готов прийти за советом, пьянило и сильно располагало к тому, чтобы забыть о внешних проблемах на несколько часов, которые на Земле всё равно будут равняться лишь минутам. — Как насчёт нормального совместного завтрака у камина и кофе? — предложил Сэм, мягко разорвав поцелуй. — Из Сингапура, Сэмми, — выдал Люцифер, жизнерадостным, но исключающим возможность поспорить тоном, явно нехотя добрался до края кровати, поднялся и протянул ему руку. Сэм принял её без колебаний и поднялся следом. — Традиции есть не только у обезьянок. Я подумал… Наши? — Наши, — Сэм поймал себя на абсолютно счастливой улыбке, уже привычно отвечая на крайне лаконичный, но всё-таки отражающий главное вопрос. — Пусть эта будет первой. Но я иду с тобой. Это не тот случай, где разлука на полчаса или больше имеет смысл. — Я и не рассматривал другие варианты, Сэмми, — с напускным ужасом и сопутствующей гримасой заявил Люцифер, но в его серьёзном взгляде отразилось то, что даже самый заядлый скептик не смог бы обозначить иначе, чем любовь. — В противном случае у этой жалкой страны просто нет шансов остаться на карте мира. — Люцифер, — Сэм беспомощно покачал головой, усмехнулся, моментально вспомнив, как закончился их прошлый визит в кофейню, и только крепче прижался к Люциферу, который притянул его в очередное объятие прежде, чем увлечь в полёт.***
Адам проснулся слишком резко, рывком сел на кровати и сначала не понял, где находится. Взгляд оббежал вроде бы знакомую комнату, но мозг предложил какие-то выводы только тогда, когда в поле зрения попала Мэг, сидящая на второй половине кровати по-турецки. События моментально выстроились в памяти в нужном порядке, заставив вздрогнуть и проснуться окончательно. — Привет, — голос спросонья прозвучал хрипло, и Адам откашлялся. Мэг тут же вскинулась. — Я долго спал? — Слишком мало с учётом обстоятельств, — Мэг слегка нахмурилась и осмотрела его цепким взглядом. — Кошмары? — лаконично поинтересовалась она следом. — Нет, — Адам отрицательно помотал головой. — Кажется, мне вообще ничего не снилось. Мм, как остальные? — Смотря, о ком именно ты спрашиваешь, — Мэг дёрнула плечом, что было похоже на жест раздражения. Адам мысленно вздохнул, когда в голове промелькнула мысль, что Мэг явно подумала, что его интересует Михаил. — Но в целом все вроде в порядке. — Ладно, — Адам кивнул, решив, что подробности можно выяснить и позже. — Ты сама-то как? — Лучше не бывает, — Мэг растянула губы не то чтобы в фальшивой, но безличной улыбке. — Хочешь есть? Я тут принесла разную еду. — Эй, — Адам ухватил Мэг за запястье, когда та попыталась встать, и поймал её взгляд. — Я волновался. Мне действительно не всё равно, что с тобой происходит, и что ты чувствуешь. И не начинай про то, что демоны не чувствуют. Так что можно мне, пожалуйста, нормальный ответ. — Я… Это глупость, — Мэг повела плечами и попыталась освободить руку, но Адам только отрицательно качнул головой, показывая, что не отпустит так просто, и сжал пальцы чуть сильнее, следя за тем, чтобы не причинить боли. — Ладно, — Мэг скривила губы. — Я… Это всё, конечно, забавно, но, наверное, лучше закончить это сейчас. — Закончить? — Адам моргнул. Понимание, что имеет в виду Мэг, никак не хотело приживаться в голове. — О чём ты говоришь? — Слушай, я… Может, я тебе и симпатична. Ну или, по крайней мере, ты не прочь хорошо провести время. Но… — Но? — поторопил Адам, понимая, что начинает раздражаться. Ощущение, что Мэг вдруг зачем-то понадобились от него немедленные признания в глубоких чувствах, неприятно поцарапалось внутри даже будучи только допущением. — Продолжай, Мэг. — Это жалко, ладно? — выпалила Мэг, похоже, изрядно потеряв контроль. — В смысле… Достаточно посмотреть на тебя рядом с Михаилом, чтобы понять, что ты всё равно хочешь быть с ним. Может, ты и убедил себя, что не в таком смысле, но на деле ты просто уступил тому, что сам Михаил кроме Дина вообще никого вокруг не видит. И я понимаю, что рано или поздно ты всё равно переживёшь эту хрень, как люди обычно и делают, и найдёшь себе кого-то… Но я… Обычный демон без роду и племени. Кто я на фоне архангела? В самом лучшем случае жалкая тень. Так себе замена. Но я понимаю, что раз уж другого не досталось… — Прекрати, — Адам перебил почти грубо, тут же провёл свободной рукой по лицу, пытаясь угомонить все вспыхнувшие эмоции хотя бы до того уровня, где их получается как-то сдерживать, и заставил себя сделать глубокий вдох. — Мэг. Всё не так. Да, мы не начали с ухаживаний или флирта. Да, Михаил для меня очень важен, хотя и действительно не в том смысле. Но это всё не означает, что у нас не получится, понимаешь? Не узнаем, если даже не попробуем. Я не готов клясться тебе в вечной любви, но я этого и не обещал. Но ты действительно мне очень симпатична. И я не знаю, что из этого может получиться, но точно знаю, что хочу это узнать. И я тебе это уже говорил. — Да зачем? — Мэг повысила голос, но тут же захлопнула рот, а затем заговорила намного тише: — Ты птица другого полёта. Винчестеры. Вам словно на роду написано летать намного выше, чем посредственные демоны или даже ангелы. И я… — Эй, — Адам решительно потянул Мэг на себя, пока она не оказалась достаточно близко для полноценного объятия. — Я сейчас реально не представляю, чего ты успела себе понапридумывать. Насмотрелась на Люцифера с Сэмом и Михаила с Дином? Решила, что я просто должен пойти и подружиться с этим Рафаэлем? Он же единственный из архангелов остался? Или вбила себе в голову, что ты меня недостойна? — Можно подумать, это не так, — едва слышный шёпот прозвучал куда-то в плечо, а Мэг неожиданно всхлипнула, негромко, но различимо. — Я даже не смогла тебя уберечь… Не смогла помочь… Я просто… — Стоп, — Адам быстро переместил руки, сжал плечи Мэг и отстранил её так, чтобы иметь возможность заглянуть ей в глаза, где блестели слёзы. — Не вздумай винить себя за ситуацию с этим шизанутым ублюдком, слышишь? Он поехавший кусок дерьма. — Михаил хотя бы смог тебя исцелить, — Мэг отвела глаза. Адам с запозданием понял, что её колотит мелкая дрожь. — А я… — Ты пережила Ад вместе со мной, — резковато перебил Адам в очередной раз. — Мэг, дерьмо в жизни случается. Но то, что произошло, ни в какой степени не твоя вина, понимаешь? Тебе досталось даже больше, чем мне, именно потому, что ты мне небезразлична. Но я ведь не пытаюсь из-за этого от тебя сбежать. Не говорю, что так будет лучше, потому что рядом со мной, походу, вообще небезопасно находиться. Хотя, не стану врать, мысли мелькали. И не то чтобы мне не приходило в голову, что на фоне Люцифера я всегда буду для тебя лишь жалким человеком. — Чего? — Мэг моргнула и так по-человечески растерялась, что внутри волной поднялось умиление. — Малыш, ты совсем того? Отец… Люцифер это совершенно другое. Мне никогда даже в голову не приходило и не пришло бы. Даже если не брать в расчёт Сэма, он… — Ну так попробуй мне всё-таки поверить, когда я говорю, что и Михаил это другое, — Адам улыбнулся и ласково скользнул пальцами по щеке Мэг, которая чуть хмурилась. — Мне в голову пришло, но только потому, что у меня изначально отсутствует инстинкт самосохранения и я не был обременён субординацией. Но это действительно не то, Мэг. Со мной Михаил никогда не был исключительно грозным правителем Небес, даже в самом начале не особо, но это не означает, что он им не является. И я… Это восхищение, тяга, трепет. И особенное состояние, когда мы рядом, да. Но нам разными дорогами. Как ты сказала? Птица другого полёта? Я не хочу выпрыгивать из штанов, чтобы забраться на его уровень. И даже если бы он когда-нибудь решил опуститься до моего, это могло бы закончиться только сплошным разочарованием. Какая-то часть меня сожалеет о том, что могло бы быть, а может и не могло. Но это лишь потенциальная вероятность. И, может, в каком-то другом мире, раз уж мы теперь знаем, что они есть, она и реализовалась. Но я живу в своём. И я вполне чётко отдаю себе отчёт, чего я хочу на самом деле, — Адам выдохся абсолютно и невольно напрягся, понимая, что весь его монолог всё равно можно расценить двояко. — Я… понимаю, — неожиданно тихо отозвалась Мэг и прикусила губу на мгновение. — Я совсем дура, да? Устраиваю тебе истерики как какой-то человек, да ещё и когда… — Эй, эй, — Адам усмехнулся и мимолётно прижался к виску Мэг губами. — Полегче насчёт каких-то людей. Я всё ещё самый обычный парень. И ты не дура, Мэг. Мне нравится, что рядом со мной ты живая. Можешь говорить что угодно, но со мной ты по-настоящему чувствуешь. И это здорово. — Я… не то чтобы я помню, как это вообще, — Мэг неожиданно прерывисто вздохнула и спрятала лицо у него на плече. Удивление взметнулось внутри радостной волной. — В смысле я десятилетиями ничего… Быть демоном просто. Ни сомнений, ни колебаний, ни огорчений. — Ни любви, ни радости, ни удовлетворения, — в тон возразил Адам и вздохнул. — Ты жалеешь, что теперь всё не так… просто? — Нет, — запальчиво воскликнула Мэг и моментально вскинула голову. — Мне… страшно? Сделать что-то не так. Или не сделать. Или… — Совершать ошибки — это тоже нормально для человека, — Адам не удержался и приник к губам Мэг сдержанным поцелуем. — Предлагаю учиться жизни вместе. Я, знаешь ли, тоже не так много успел в ней увидеть. Что скажешь? — Я… — Мэг облизнула губы и неуверенно кивнула. — Я хотела бы попробовать. Наверное. Просто… Если я совсем накосячу, ты же… скажешь мне, да? Ну типа не сбежишь от меня, а… — При условии, что это будет взаимно, — почти торжественно произнёс Адам, и сам же рассмеялся, когда Мэг фыркнула явно по поводу выбранного тона. — Так что ты там говорила о еде? Если ты принесла сэндвичи с ветчиной, то я не сбегу от тебя, даже если ты будешь меня бить, заставляя это сделать. — Не смею поверить своему счастью, — Мэг усмехнулась, закатила глаза, но спрыгнула с кровати и направилась к тарелке, на которой высилась гора сэндвичей. — А что мне будет, если я скажу, что захватила ореховый латте? — Думаю, мы договоримся, — без промедления отозвался Адам и улыбнулся, чувствуя, как настроение неуклонно ползёт вверх.***
Сэм честно попытался отстраниться и напомнить о завтраке, но намерение стёрлось, когда Люцифер мягко толкнул его к стене и вжал в неё своим телом. Понимание, как выбор блюд для завтрака закончился этим, отсутствовало абсолютно, что не мешало наслаждаться каждой секундой затянувшегося поцелуя и хаотичных ласк. Сэм рвано выдохнул, когда Люцифер разорвал поцелуй. — Завтрак, — шёпот прозвучал абсолютно потерянно, а Люцифер уткнулся лбом ему в плечо, явно пытаясь выровнять дыхание. — Я начинаю думать, что он нам не так уж и нужен, — Сэм и сам невольно понизил голос, в котором проскользнула хрипотца. — Тебе нужна еда, — Люцифер тут же встрепенулся, окончательно развеивая атмосферу момента, и первым двинулся к креслам. — Люц, — Сэм поймал его за запястье и придержал. Настороженный и уловимо виноватый взгляд Люцифера, который быстро повернулся к нему, категорически не понравился. — Эмм, я не знаю даже как… — Сэм чуть дёрганым движением потёр подбородок свободной рукой, но заметив, как во взгляде Люцифера появляется ещё и что-то похожее на страх, продолжил, мгновенно переборов стеснение: — Так, ладно, я хотел спросить, почему ты остановился. Ты явно хотел большего, я тоже, и… Люц, это нормально, — интонация невольно получилась вопросительной, и Сэм подавил вздох. — В смысле, разумеется, не стоит заниматься сексом в общественных местах, где большие скопления людей. И вообще при людях. Некоторые обезьянки, конечно, не против свидетелей, но я точно не из их числа. И обстоятельства бывают разные. Иногда это просто… я не знаю, неуместно? А иногда это несовпадение желаний. Но сейчас… я вроде как не вижу никаких помех. Завтрак действительно мог подождать. И я сам не знаю к чему я… То есть если всё нормально, то ладно. Но… — Сэмми, я… — привычное начало без продолжения ударило по уже чуть напряжённым нервам. — Ты сказал, — Люцифер подошёл ближе, но остановился в шаге и, казалось, сдерживал порыв прикоснуться. Сэм нахмурился, всё яснее понимая, что какая-то проблема определённо есть. — На острове… Что это момент. Настроение. Гормоны в теле. — Так, — Сэм осторожно кивнул и мягко заметил: — Люц, я помню, что я говорил. Но я не вижу, как это хоть чему-то противоречит сейчас. То есть я бы предположил, что могу ошибаться, но я абсолютно уверен, что мы оба хотели одного и того же. И именно это я называл и моментом, и настроением. — Это не момент, — несчастно выдал Люцифер, явно умышленно избегая встречаться с ним взглядом. Сэм моргнул, быстро обдумывая утверждение и строя догадки, что именно оно могло означать. — Я… — Люцифер насупился, а несчастное выражение проступило гримасой на его лице. — Ты… Рядом с тобой… Это не момент. Это всегда. — О, — бессмысленное междометие стало всем, что удалось выдать в качестве первой реакции, а Сэм покраснел, поймав себя на том, что невольно уставился на пах Люцифера, когда в голове возник логичный вопрос. Быстро перебирая мысли об абсолюте, Сэм заставил себя глубоко вздохнуть и напомнил себе, что вопросы стоит задавать вслух, какими бы неловкими они не были. — Так, стоп. Люц, ты хочешь сказать, что физически?.. Постоянно… — решительность всё-таки проиграла неловкости, а жар на щеках усилился. — Нет, — Люцифер мотнул головой, и Сэм невольно выдохнул. — Тело можно подчинить, Сэмми. Физический аспект самый простой для управления. Но само желание… Всегда. Мы не можем… Тебе надо… Еда. И другие обезьянки. И ты, наверное, захочешь… Быть… кем-то. Не охота, но… работа, — с каждой фразой Люцифер выглядел всё более потерянным, но напоминал скорее расстроенного и абстрактно обиженного ребёнка, чем человека, у которого подлинное горе. — Не можем что? — Сэм честно попытался сдержать глупую улыбку, но она всё равно пробила себе дорогу. Чувство, которое мозг с некоторым сомнением классифицировал как абсолютно счастливое, нежное умиление, стремительно зародилось в груди и перекрыло собой и неловкость, и лёгкий стыд. Сэм решительно уничтожил дистанцию между ними и притянул Люцифера в объятие. — Если ты имел в виду, что мы не можем проводить в постели сутки напролёт, то да. Хотя я серьёзно подумываю о том, чтобы закрыться с тобой прямо в этой комнате на пару-тройку месяцев, после того, как мы разберёмся с другим Михаилом. Возможно, мы даже иногда будем находить время на еду. — Сэмми… — Люцифер вскинул голову и посмотрел абсолютно растерянно. — Ты… несерьёзно? — Мм, чуть-чуть, — Сэм не удержался и прошёлся поцелуями по щеке Люцифера. — Солнце, испытывать желание к человеку, который тебе небезразличен, это абсолютно нормально. Поверь мне, ненормально как раз обратное. Когда я говорил о моменте и настроение, я имел в виду конкретно аспект реализации этого желания. Но базово ощущать его постоянно это нормально. Просто… по крайней мере, у обезьянок в повседневной жизни это не то, на чём ты будешь сосредоточен, понимаешь? Какие-то дела занимают твоё внимание, и остальное отходит на второй или третий план. — Концентрация, — сосредоточенно подсказал Люцифер, умножая умиление в разы. — Да, — Сэм усилием воли заставил себя не сорваться на то, чтобы просто заобнимать и заласкать Люцифера до невменяемого состояния. Острота эмоций, сила порывов и яркость чувств, когда они находились рядом, уже стали вполне привычными и больше не пугали как в начале, но всё равно нередко вызывали изумление. — Я просто пытаюсь сказать, что когда я говорю, что хочу тебя, это не означает, что это момент. Сейчас для меня это одно из базовых желаний, Люцифер. Но, к примеру, пока я разговаривал с Дином, я не был на нём сконцентрирован. Однако оно никуда не исчезло. — Я понял, — Люцифер кивнул слишком быстро и опустил голову, как мог бы пристыженный человек. — Эй, эй, — Сэм быстро ухватил его за подбородок пальцами. — Люц, пожалуйста, я всё ещё не читаю твои мысли. Сейчас тебе неловко из-за того, что ты так пока… не знаю, не можешь? Или сам разговор… В смысле, то, что я объясняю вроде как… — Люцифер вздрогнул раньше, чем Сэм успел закончить фразу, разом обозначая верный ответ. — Так, — Сэм переместил руки и сжал плечи Люцифера. — Солнце, посмотри на меня, пожалуйста. Мы можем говорить о чём угодно, хорошо? Абсолютно о чём угодно. Даже если оно кажется глупым, неловким, да каким угодно. И если ты думаешь, что я, пусть и мимолётно, не ощущаю себя идиотом, когда ты рассказываешь о чём-то, что мне совершенно незнакомо, то ты ошибаешься. Но при этом я намного больше ценю то, что ты готов мне рассказывать и объяснять, даже если самому тебе это очевидно. — Если бы на моём месте была какая-нибудь обезьянка, тебе бы не пришлось объяснять, — Люцифер вернулся к несчастному тону и по-детски насупился. — Боже, — нежность взорвалась внутри, не оставляя никакого шанса её сдержать, и Сэм быстро покрыл лицо Люцифера поцелуями. — Ты действительно не понимаешь, насколько это… Люц, это упоение, восторг, я… У меня просто нет подходящих слов. Это бесценное ощущение, когда ты можешь разделить с дорогим тебе человеком то, что для него впервые, понимаешь? Люц, боже, вы же видели сотворение мира. Цикличность событий неотъемлемая часть мироздания. Всё повторяется, а в жизнях людей постоянно. Но всегда есть самый первый раз. И сколько бы ни было раз потом, самым ярким будет именно первый, независимо от того, насколько он был неудачным, неловким или наоборот. Я далеко не только о сексе. Напротив. Возможность разделить с тобой какие-то новые понимания, моменты, когда ты делаешь открытия для себя, это… — Счастье, — неожиданно подсказал Люцифер, взгляд которого прояснился и стал настолько тёплым, что в нём хотелось утонуть безвозвратно. — Да, — Сэм сжал объятие чуть крепче и привычно прижался губами к виску Люцифера. — Сейчас мне кажется, что этого слова недостаточно, чтобы отразить хотя бы часть того, что я чувствую рядом с тобой, но достаточных слов в этом мире просто не существует. Я уверен. — Но в нём всё ещё существуют тосты с клубничным джемом, — Люцифер невыносимо ласково скользнул пальцами по его щеке, а потом резко оживился. — Сэмми, я почти уверен, что смогу почувствовать вкус этих молекул. — Молекул, — Сэм прикусил губу, пряча очередную улыбку, чуть тряхнул головой и послушно направился к столику, уставленному едой, к которому его настойчиво потянул Люцифер. Шальная мысль промелькнула, унеслась куда-то в дебри сознания, но быстро вернулась. Сэм облизал губы. — Точно с клубничным? — Что? — Люцифер моргнул с явным непониманием, но уже через миг сверкнул глазами. — Мы всегда можем… Фраза повисла незаконченной, когда возле одного из кресел появился Михаил. Сэм насторожился, отмечая привычную вроде внешность, но абсолютно выжженный горечью взгляд и отсутствие даже намёка на шелест крыльев. Чутьё взвилось, не столько подозревая Михаила, сколько утверждая, что если тот появляется так, то ничего хорошего случиться не могло. — Люцифер… — хриплый, будто бы сорванный голос заставил напрячься до предела. Михаил пошатнулся, а затем едва не завалился на кресло. Сэм машинально рванулся вперёд, ничего не понимая, но чувствуя, как всё холодеет внутри. — Пожалуйста. Показать… — мёртвый взгляд ожил на миг, став просящим, а затем в глазах Михаила зажёгся слабый свет. — Что?.. — начал Сэм, когда страх пересилил всё остальные чувства, а воображение нарисовало все возможные картины от выжженных Небес до мёртвого Дина. — Сэмми, это не наш Мишель, — быстро перебил Люцифер, который метнулся вперёд и схватил Михаила за локоть, не давая упасть. — То есть наш, но не из нашего времени, — поспешно добавленное объяснение остановило от того, чтобы атаковать всем, что только окажется под рукой. Михаил судорожно вцепился в руку Люцифера и беззвучно явно повторил свою же просьбу. Сэм нервно облизал губы, когда глаза Люцифера полыхнули краснотой. Минуты, пока Люцифер и Михаил стояли без движения, показались вечностью. Сэм, не отдавая себе отчёта, сжимал и разжимал кулаки, но замер, когда Михаил, глаза которого потухли, вдруг шепнул «Останови» и истаял в воздухе. — Он… Что это было? — растерянно уточнил Сэм, пытаясь подавить недоброе предчувствие и неприятные догадки одновременно. — Он знал, на что шёл, когда отправлялся в прошлое, — безразличный тон Люцифера показался настолько неправдоподобным, что Сэм моментально приблизился к нему, приобнял за плечи и заглянул в глаза. Боль, смятение, растерянность, решимость, отчаяние и горечь, казалось, пронзили волнами саму душу. Сэм рвано выдохнул, усилил объятие и попытался сформулировать чётко хотя бы один вопрос, но не преуспел. Мысли, которых было слишком много, разбегались. — Он уже изменил… — Люцифер, очевидно, всё-таки решил дать более подробные пояснения. — Так или иначе… И перестал… — Существовать, — кивнул Сэм, уже понимая, что своим появлением здесь Михаил уничтожил своё настоящее, которое именно так уже не случится никогда. Какое-то жуткое ощущение поскреблось в груди. — Люцифер, — осторожно позвал Сэм. — Чтобы решиться на такое, надо иметь очень веские основания. Что случилось… там? — Где этот расхититель небесных погремушек и буфетчик? — Люцифер выпалил вопрос неожиданно, и Сэм на мгновение растерялся. — Ты имеешь в виду Кроули и Бальтазара? — уточнил он с изрядным сомнением, а получив отрывистый согласный кивок, потёр лоб. — Эмм, в одном из залов… Он был последним в боковом коридоре. Люцифер, подожди. Что случилось? Мы проиграли? Другому Михаилу? Или произошло что-то ещё? Тварь? Что-то с самим Михаилом? В смысле, который наш. — Сэмми… — Люцифер явно собирался замять тему. Сэм стиснул зубы, чуть тряхнул Люцифера за плечи, поймал его взгляд и упрямо вскинул подбородок. В голове не желало укладываться, что Люцифер серьёзно собирается скрывать от него информацию. — Мы проиграли, — сухой ответ последовал тогда, когда глаза начали слезиться. — Но скорее уж моему отцу, — Люцифер горько скривил губы, и Сэм не сразу понял, что их утягивает невесомость.***
Счёт времени потерялся слишком быстро. Дин честно пробовал задуматься, прошли минуты или часы, но бросил бесполезные попытки, когда пальцы Михаила, чуть царапая, прошлись вдоль позвоночника и задержались между лопатками. Возбуждение, настолько явственное, что отрицать его не получилось бы, даже если сделать это единственной целью, окончательно затуманило разум. Смутная мысль, что руки Михаила вообще не должны находиться под его одеждой, промелькнула, но угасла, сметённая чувственным дурманом. Дин слабо осознавал, что стоны, разносящиеся по пространству, преимущественно принадлежат ему. Ощущение себя пьяным без капли употреблённого алкоголя, сводило с ума. Обжигающих поцелуев было отчаянно мало. Дин сглотнул, отпрянул и коснулся губами шеи Михаила, чувствуя себя неожиданно так неуверенно, как никогда в жизни. Напрягающее осознание, что Михаил замер как статуя, не помогло совершенно, но остановиться казалось смерти подобным. Губы прижались к коже, которая казалась раскалённой, уже увереннее, но внутренняя уверенность в действиях при этом появиться так и не пожелала. — Дин, — севший и какой-то практически несчастный голос Михаила чуть отрезвил. Дин с неохотой отстранился достаточно, чтобы они могли смотреть друг на друга, краем сознания отмечая, что руки Михаил успел убрать и теперь сжал за своей спиной. — Это последнее, чего я сейчас желаю, но нам стоит остановиться. — Потому что мы в райском саду? — Дин закатил глаза и поморщился, осознавая, что первые здравые мысли уже отчаянно пытаются пробить себе дорогу. — Ну так перенеси нас куда-нибудь. Может, я не хочу, — чувственное очарование изрядно рассеялось, и Дин закончил фразу уже чисто машинально, полностью упуская её первоначальную интонацию, — останавливаться. — Дело не в месте, — Михаил нервно облизал губы и выглядел теперь не просто несчастным, но ещё и виноватым. Что-то в груди неприятно ёкнуло. — Дин, я очень хотел бы, чтобы мы были… ближе. В том числе и в физическом аспекте. Но я не хочу, чтобы порыв привёл к тому, что ты… — Да пошёл ты к чёрту, Миш… — неловкость, злость и обида, которые моментально взметнулись внутри при понимании, что Михаил явно вспомнил утро, и отразились в грубой фразе, но прозвище, постоянно употребляемое Люцифером, так и не сорвалось с языка целиком, словно сопротивляясь тому, чтобы звучать с подобной интонацией. Дин мысленно махнул рукой на получившееся сокращение, признавая, что обращение сейчас последнее, что его беспокоит. Желание оказаться от Михаила как можно дальше разлилось по венам ядом и столкнулось с острой потребностью вернуть хотя бы объятия. Какая-то часть сознания наконец-то в полной мере приняла всё, что успело произойти, и к горлу подкатила слабая тошнота. — Дин, я… Прости меня, — тихий голос, теперь исполненный чего-то подозрительно похожего на боль, вонзился в голову как карающий нож. — Вероятно, я поступил сейчас худшим из возможных образов, но в сравнении… — Боже, да заткнись ты уже наконец, — нервы натянулись до предела, подталкивая к большей грубости, которая тут же отозвалась вспышкой отвращения к себе. — Проклятье. Просто… — Дин сжал губы, и сам не понимая, что хочет сказать. — Быть может, я сделаю только хуже, но я, полагаю, что нам стоит выяснить пределы… нашего взаимодействия, — тон Михаила выровнялся и частично обрёл безличие, которое доводило до бешенства. — Дин, я был тем, кто уничтожил Содом и Гоморру. Я сделал это потому, что эти города погрязли в пучине пороков, среди которых числилось и мужеложство. — Очешуенно, — Дин и сам не понял, каким чудом не сорвался на крик. Понимание, чего добивается Михаил, отсутствовало. — Ну, ты хотя бы сам догоняешь, что сейчас просто превращаешь дерьмо в дерьмище. Зачем ты мне это говоришь? — Потому что я хочу тебе кое-что показать, Дин, — Михаил неожиданно подошёл совсем близко, и Дин невольно отшатнулся. Пожар в крови, требующий податься навстречу, моментально схлестнулся в жёсткой схватке с желанием сбежать. Руки сжались в кулаки. Дин закрыл глаза, не желая встречаться взглядами, но распахнул их, как только осознал, что пальцы Михаила осторожно прижались к вискам. Воспоминания о схожей ситуации в процессе разборок с неизвестной тварью, ударили наотмашь. — Не смей, — яростное восклицание неясным образом превратилось в почти испуганный шёпот. Дин, отчаянно желая попятиться, остался стоять на месте исключительно из-за обманчивого ощущения, что ноги приросли к земле. — Только попробуй залезть ко мне в голову, пернатый ублюдок, и я… — Дин, пожалуйста, — на лицо Михаила мимолётно легла тень, но перебил он решительно. — Я не коснусь ни единой твоей мысли. Доверься мне. С языка почти сорвалось резкое отрицание, но что-то более глубокое, чем все эмоции момента вместе взятые, удержало от произнесения очередной резкости. Дин замер, когда сообразил, что голова дёрнулась в согласном кивке, будто на самом деле научилась жить своей собственной жизнью. Тёплый взгляд Михаила воспринялся невольной наградой, и Дин мысленно застонал. Пальцы чуть помассировали виски, и мурашки тут же разошлись по коже повсеместно. В горле резко пересохло, а разум отказался внятно реагировать на молниеносно сменяющие друг друга полярно разные реакции. Михаил прикрыл глаза, и Дин машинально повторил действие. Картинка начала проступать перед внутренним зрением медленно, утягивая в себя. Толпа мужчин, которые напоминают бомжей с алчными взглядами, уверенно обступает двух парней куда более опрятного вида, на лицах которых сначала отражается недоумение, а затем — страх. Они пытаются отойти, но только натыкаются на уже протянутые к ним руки, которые быстро начинают ощупывать их. Воздух словно бы тяжелеет, а кольцо толпы смыкается плотнее. — Вам не стоит бояться, путники, заглянувшие в наше селение, — низкий голос заставляет атмосферу стать ещё тяжелее. Отвращение парней, которые явно начинают осознавать себя жертвами, кажется, можно пощупать. — Мы лишь желаем познать вас. — Познать? — один из парней срывается почти на визг, когда сразу двое мужчин начинают срывать с него одежду. — Мы познали всех мужчин и женщин в нашем селении, — ответ следует от другого мужчины, который глумливо скалится. Кольцо сжимается окончательно, а рук, которые срывают с парней одежду, прибавляется. Рыжеволосый мужчина бесцеремонно ощупывает ягодицы одного из парней. — И в соседних селениях тоже. Теперь мы всегда рады гостям, которых можем приобщить к таинствам любви. Картинка расплылась, но оставила ощущение липкого ужаса и острое желание навечно поселиться в душе. Дин схватил ртом воздух, резко понимая, что тошнота, ощущаемая ранее, была иллюзорной. Острые фразы, которые хотелось бросить в лицо Михаилу, застряли спазмом в горле. Понимание, что пальцы по-прежнему бережно касаются висков, пришло с опозданием. Соприкосновение губ заставляет пространство взорваться ласкающим, тёплым пламенем. Изумление, как простой человеческий жест может отзываться ощущениями такой силы, теряется в тепле, которое переполняет и будто бы переплавляет сущность в один бесконечно сияющий золотой слиток. Чистое счастье в квинтэссенции превращает пламя в согревающий, остро необходимый жар. Реальность распадается на мелкие неровные цветные витражи и собирается обратно картиной безупречной красоты, которая становится только ярче по мере того, как крепче сжимаются руки, которым позволено прикасаться. Изумление возникает, но исчезает быстрее, сменяется одновременно ранящей и исцеляющей потребностью сохранить контакт с источником бесконечного тепла. Сущность перерождается, распадается на крошечные неяркие частицы, но только для того, чтобы через неуловимый миг они притянулись друг к другу, образуя безупречный обновлённый абрис. Мелкие пустоты, неровности и тёмные нити, портящие безупречность до распада, исчезают без следа. Умиротворённость мимолётна, но тем ещё более желанна. Золотое сияние затмевает собой всё. Палитра чувств и ощущений, претерпевшая бесповоротные изменения, вызывает восторг обновлением. Что-то, чему никогда не стать душой, звенит и переливается, учится ожидать счастья и наслаждаться каждым его мигом, даже тем, который неуловим, изо всех сил стремится к уже познанному совершенству, желая отдать всё себя и готовое довольствоваться взамен даже крупицами. — Твою… — Дин споткнулся на первом же слове, когда разум задался вопросом, что такое вообще слова. Реальность не определялась, а чужие чувства и эмоции, казалось, пронизывали всё тело и душу раз за разом. Воздуха не хватало, но это даже не беспокоило в должной мере. Ощущение, что он прикоснулся к чему-то, что разве что и можно было назвать вечностью, густо мешалось с неистовым, острым до боли желанием не потерять то прекрасное, что, казалось, вообще не могло существовать в мире. — Возможно, мне не стоило этого делать, — странная интонация в голосе Михаила с трудом распозналась виноватым сомнением с налётом обречённости. Дин с силой втянул в себя воздух и провёл рукой по лицу, пытаясь хотя бы частично опомниться. Внутри бушевал шторм. — Но я подумал… Если ты сочтёшь, что между приведёнными… ситуациями нет разницы, то, полагаю, будет лучше для нас обоих, если наше общение будет ограничено исключительно… — Я тебе сейчас сам что-нибудь ограничу, — собственный голос показался чужим, а фраза настолько глупой и неуместной, насколько это только возможно. Дин тряхнул головой, смутно понимая, что он ощущает неуместным самого себя. — Проклятье. Предупреждать, знаешь ли, надо. Я… — Дин, я не должен был навредить, — неподдельный испуг, промелькнувший в глазах Михаила, неожиданно заставил по-настоящему встряхнуться, хотя и нисколько не успокоил успевший ещё усилиться шторм. — Если… — Я надеюсь, эти ублюдки умирали долго и мучительно, — Дин умышленно перебил и только моргнул, когда сообразил, что успел притянуть Михаила в какое-то чуть неловкое, но крепкое объятие раньше, чем мозг обработал намерение. Память подбросила вечерний разговор с Михаилом, и нужные фразы неожиданно сложились сами по себе: — Я… Может, мне бы пригодился ангел-хранитель. На всякий случай. Михаил вздрогнул, вскинул голову и что-то в его глазах доломало остатки и без того изрядно разрушенных барьеров, которые вдруг показались бессмысленными как никогда ранее. Дин подался вперёд, прижался своим лбом ко лбу Михаила и замер, отчётливо понимая, что сейчас отвращение вызывает сама мысль о том, чтобы прикрываться неосознанностью, проявляя какие-либо желания. Понимание, что уже ничего не будет как прежде, пришло, но упрямо отказалось вызывать страх. Дин облизнул губы, когда Михаил осторожно, едва ли не робко заскользил ладонями по его спине. Бережные прикосновения, незнакомые ни от единого человека во взрослой жизни, будто проходили сквозь физическое тело и уверенно расставляли чувства на по-настоящему правильные места. — Дин, — тихий голос на удивление не разрушил атмосферу, а органично её дополнил. — Я обещаю, что… — Не надо, — протест вырвался сразу же, но прозвучал настолько мягко, что Дин изумился сам себе. — Обещания это полная хрень. Просто… будь. — Всегда, — с обезоруживающей простотой отозвался Михаил, переместил одну руку, сжал его ладонь и осторожно переплёл их пальцы. Дин сглотнул, понимая, что всё ещё непривычный жест нисколько не отталкивает и даже нравится. Кожу слегка покалывало, а кровь словно бежала по венам чуть быстрее. — Если ты сам не захочешь иного.***
Кроули сдержал порыв довольно потянуться, понимая, что это будет выглядеть недопустимо несолидно, но блаженно прижмурился. Рука чуть лениво, но ласково прошлась по спине Бальтазара, который лежал на животе, уткнувшись носом в подушку. Неуёмное воображение бодро подбросило пару фантазий, которые можно было бы воплотить в обозримом будущем. Кроули облизнул губы. — Кроули, иди к дьяволу, — практически простонал Бальтазар, когда рука стала настойчивее. — Видишь ли, пташка, проблема в том, что дьявол меня не вставляет так, как ты, — Кроули усмехнулся. — Ты как-то странно произнёс «не вставляет мне так, как ты», — хмыкнул Бальтазар, с заметной ленцой перевернулся на бок и поймал его взгляд. Кроули забыл сделать не нужный, но привычный вдох, когда легко прочёл в глазах Бальтазара чистое, умиротворённое счастье. — Кроули, серьёзно, не в пятый раз за… Шелест крыльев лишил Бальтазара возможности закончить фразу. Кроули мгновенно подобрался, сел на кровати и слабо вздрогнул, когда увидел Люцифера, который сжимал плечо Сэма, выглядящего изрядно растерянным. Бальтазар быстро выпрямился рядом, тоже принимая сидячее положение, и нахмурился. Кроули едва сдержал неуместную усмешку, когда заметил, что щеки Сэма порозовели. — Проклятье, — пробормотал Сэм, быстро отвёл взгляд от них и перевёл его на Люцифера. — Слушай, мы, мягко говоря, не… — Переживут, Сэмми, — Люцифер вроде бы беспечно отмахнулся, но Кроули не упустил почему-то виноватый взгляд, который тот послал Сэму. — Чем вы собирались нас убить? — Что? — Бальтазар моргнул, а от него повеяло недоумением. Кроули признал, что он и сам не сразу сообразил, что резкий вопрос адресован уже им. — Ты про наши намерения в отношении?.. — Меня и Мишеля, да, — нетерпеливо перебил Люцифер и поторопил: — Ну. Вы же не были настолько идиотами, чтобы рассчитывать исключительно на побрякушки, которые ты умудрился стащить под носом у Мишеля. — Мы… — Бальтазар явно растерялся и оглянулся будто бы в поисках поддержки. — Если мне придётся повторить вопрос ещё раз… — от Люцифера явственно повеяло угрозой. — Серп Смерти, — Кроули решительно вздёрнул подбородок, всеми силами заглушая страх, который противно поднялся внутри. — Чего? — Люцифер с явно неподдельным недоумением вскинул брови. — Как ты его достал? — Здравствуйте, Король перекрёстков к вашим услугам, — Кроули насмешливо раскланялся, не считаясь с тем, что из его положения это выглядит скорее комично, чем эффектно. — Святое масло и оружие Небес мы тоже собирались использовать. От другого Михаила только это нас и спасло, — хмуро добавил Бальтазар, который явно успел вернуть себе самообладание. — Люцифер, что случилось? — Он у вас? — Люцифер бесцеремонно проигнорировал вопрос и задал свой. — Может да, а может, и нет, — Кроули вздёрнул подбородок, не собираясь сдаваться так просто. — Да, — быстро вмешался Бальтазар, когда глаза Люцифера полыхнули красным светом. — Что происходит? — Только попробуйте продолбать любимую игрушку этого занудного скелета, который Смерть, — угроза мимолётно вернулась в голос Люцифера, но почти сразу сменилась удивительно беззлобной насмешкой: — Ну и продолжайте, продолжайте. — Это что сейчас было? — Кроули высоко поднял брови, когда Люцифер вновь ухватил Сэма за плечо и исчез вместе с ним. — Не знаю, но что-то явно произошло, — Бальтазар задумчиво наморщил лоб, отчего на нём образовалась глубокая морщинка. Кроули подавил порыв разгладить её пальцем. — И в наших же интересах разобраться, что именно. — Ах да, — новое, ещё более неожиданное, чем предыдущее, появление Люцифера заставило вздрогнуть. Кроули сжал губы, понимая, что успел слишком расслабиться рядом с Бальтазаром. — Из Ада ни шагу, пока я не разрешу. И уж поверьте, — Люцифер недобро улыбнулся, — вы не хотите проверять, что будет в случае ослушания. — Да что он о себе?.. — Кроули раздражённо вскинулся, когда Люцифер исчез так же, как и появился: неожиданно и мгновенно. — Вообще-то он Люцифер, — Бальтазар хмыкнул, встал с кровати и явно начал искать взглядом свои вещи. — Может себе позволить. Детка, скажи, что у тебя в Аду найдётся кто-нибудь, кто задолжал тебе бутылку виски. — Ты собираешься его слушаться? — Кроули помотал головой и сдержал желание прочистить уши. — Серьёзно, пташка? С каких пор наш ненаглядный падший для тебя авторитет? — Нам не с руки устраивать разборки между собой, — тон Бальтазара стал на редкость серьёзным. — Люцифер не стал бы так вести себя без причины. И даже если мы не можем узнать её немедленно, мы можем пообщаться с пророком и узнать больше о том, кто сейчас действительно враг. Кроули, — обращение прозвучало уже намного мягче, а Бальтазар, едва подобрав с пола свои брюки, присел на кровать и сжал его ладонь своей. Кроули проглотил вздох, не желая открыто признавать, что готов сдаться без боя. — Я не собираюсь никого слушаться вслепую. Даже Люцифера или Михаила. Но я вижу смысл в том, чтобы остаться хотя бы в относительно безопасном месте до тех пор, пока у нас не будет чёткого плана действий. Я не собираюсь рисковать тобой. Разберёмся здесь, а потом будем действовать по ситуации. — Чёрт с тобой, пернатое, — недовольный тон не удался абсолютно, и Кроули только возвёл глаза к потолку, когда Бальтазар слегка улыбнулся. — Но я шагу за порог не сделаю, пока не приму душ, — категорично добавил Кроули и чуть прищурился. — Я бы предложил тебе составить мне компанию, пташка, но я понимаю. Пятый раз для тебя это слишком, — с наигранной сокрушённостью качнул головой Кроули. — Может, стоило выбрать сосуд помоложе? — с напускной заботой поинтересовался Кроули следом, изобразив озарение и ловко увернулся от ремня, который швырнул в него Бальтазар. — Полно, Балти, если ты так хотел разнообразить наши игры, достаточно было просто… — фраза осталась неоконченной, когда Бальтазар, в мгновение ока оказавшийся рядом, увлёк его в полёт.