Ирония судьбы

      Арсений стоял за кулисами как в тот день, когда позвал Антона. Тогда он просто играл свою роль, показывая героя таким, каковым смог его прочувствовать. Но сейчас все иначе. Он пропустит этого героя через себя, свою историю, чтобы показать свою лучшую работу в последний раз. Ради себя и искусства.       Зрители были уже в предвкушении начала заинтересовавшей их пьесы. Каждый ожидал от нее своего, точно так же каждый увидит в ней что-то свое. Может, будут и те, кто будет строить из себя критиков, что не способны оценить истинного искусства. Но актерам до таких нет дела, ведь в процессе именно они рассказывают, а дело зрителя – прочувствовать.       В помещении уже было темно. Когда сидишь по ту сторону сцены, сердце будто бы замирает. Есть ожидание начала чего-то большего, наплыва энергии, чувств и отправления в мир рассказчика. Чудесное зрелище.       И пока зрители внимают в себя всю гущу того, что передают им проводники – актеры, на сцене будет происходить буря. Эта стихия поглотит актеров в свою роль так, как не поглощала даже на репетициях. Этим невозможно управлять, а поэтому единственным выбором остается поддаться этому чувству, которое всегда является самым правильным.       Театр не заменить ничем: ни кинотеатром, ни огромным телевизором в гостиной, ни снами. Это особенное искусство, отдельное: как музыка с литературой; как снег и дождь; как смерть и жизнь. И все это – правильное искусство. В нем нет изъяна, чего-то несуразного, неправильного. Каким бы автор не был, он создаст искусство, хоть это искусство и поймет лишь он.       Арсений хотел закончить с одним искусством и перейти к другому, чтобы создать что-то большее. Он знал: после он будет чем-то большим, чем просто актером, человеком. Может, автором своей истории? Тогда как же ему создать ее, когда он так и не нашел то, ради чего готов отдать жизнь? Или нашел?       Пришло время выходить. Тусклый свет проникал в определенную зону сцены, освещая ее часть. Вокруг стояли декорации различных деревьев, кустов, озера, фонарей. По тропинке парка уже расхаживали актеры, играющие обычных прохожих, создавая умиротворенность.       Приученная собака, поняв, что уже время, сама повела хозяина к выходу. Рыжий Спаниель посмотрел на задумчивого хозяина и, если бы мог думать, обязательно бы подумал, что его хозяин – дурак. Хотя, так бы они думали про всех людей. «Стоят, думают постоянно, боятся ошибок.» - размышляли бы они. Но, к счастью или сожалению, такого делать они не умеют, а наш главный герой вышел из своего уютного мира мечтаний, направившись на сцену.       Он знал каждый шаг в этой истории. Репетировал ее днями и ночами, запоминал каждое движение не только своего, но и другого героя. Вот сейчас он даст знак девушке напротив для того, чтобы одновременно выйти из-за кулис и столкнуться в середине сцены.       Собаки начали играть, покусывая друг друга и забираясь друг на друга, а их хозяева тем временем извинялись, показывая все смущение и раскаяние. А люди вокруг все ходили, ходили туда-сюда, не замечая их двоих. Так, слово за слово они прогуляли до самого вечера, приятно общаясь на самые разные темы. Теплые чувства друг от друга разливались по их сердцам, призывая взяться за руки или обнять друг друга.       Они влюбились с первого взгляда, хоть никто из них не верил в это. Но теперь им было все равно на все условности, принципы и правила. Для них любовь стала являться чувством, которое стояло выше всего.       Арсений прикасался к героине так же тепло, как прикасался к Антону. Все его воспоминания подобно воде лились из него. Всю заботу, аккуратность в словах, действиях, все понимание партнера и чуткое чувство любви он передавал каждому в этом зале.       На миг даже автор забыл, что это – его произведение. Даже он не смог передать столько чуткости, настолько выгравированную изо льда любовь. Казалось, что все в зале забыли об этом мире, пока Арсений, подобно парфюмеру, притягивал своей аурой. Каждое свое слово он дополнял смыслом и чувством. Каждое действие было от влюбленного сердца. Девушка главного героя брала из него это все в себя и, будто бы поверив в то, что все, что происходит – на самом деле, отвечала взаимной глубиной чувств.       Она совсем по-девчачьи краснела, смущалась, отдавала себя ему, доверяя и желая ощутить парня на своей тонкой гладкой коже. И уже было не важно, что на них смотрят сотни людей, ведь это – условности.       Каждый подчеркивал друг друга. Девушка – мужественность героя, красоту, заботу. Мужчина подчеркивал ее милость, женственность, изящные движения.       Когда закончился первый акт, а всего их было два, все встали и начали аплодировать громче, чем в какой-нибудь опере. Актеры не могли не выйти и не поблагодарить зрителей, но потом им все же пришлось бежать переодеваться. Кристиан выбежал к Арсению и начал обнимать мужчину со всей своей прытью. — Господи, Арс, это великолепно! Ты…Ты просто прекрасен! Я и сам чуть не расплакался, пока смотрел, — чуть ли не задыхаясь, проговорил мужчина, смотря прямо в глаза. — Спасибо, Крис, очень приятно это слышать, — он ответил сухо из-за усталости и понимания, что совершенно не играл, ведь за него играли чувства к тому мальчишке, который за все эти годи так и не вылез из его головы. — Иди отдыхай и переодевайся. Я тебе заплачу двойную сумму. Ты молодец. — Прозвучало уходящему вдаль парню.       Спустя двадцать минут Актеры встали по нужным местам и на выдохе сказали свое первое слово. Начало конца. Атмосфера сменилась на что-то гнетущее. Будто навевая подозрение, беспокойство, волнение. Актеры вели себя более резко, специально создавали чувства под маской.       По залу было видно: они прочувствовали это. Каждый стал ёрзать на сидении, хмуриться, вздыхать. И не зря, ведь на сцене была кромешная тьма. Освещением были лишь лампы и все еще зажженные сердца. Элизабет и Френч спокойно шли по той же тропинке, так же смеялись и общались. Но теперь это выглядело так зажато, страшно.       А Арсения трясло. Он проживал то расставание как в первый раз. Он понимал, что после завершения этой пьесы все оборвется. Нет, история будет жить. Оборвется он, его жизнь. Сорвется с моста, падая в холодную и обжигающую воду. Его дыхание прервется вмиг, а вены взорвутся, подобно его сердцу.       Больше не будет семьи, театра. Но что будет – он не знал, ведь потерялся. Все, что он приобрел, было лишь очередной маской, иллюзией, обманом самого себя. Все те люди, что были рядом – лишь грязь. И он не знал, как выбираться из этого болота, потому что засосало его знатно. Единственным просветом в его жизни были воспоминания о светлом мальчишке и эта пьеса, которая оборвется тем, что их идиллию нарушит новый актер в черном, что убьет их героев жестоко и беспощадно.       Резко вырвет их влюбленные сердца, посмеет искусственно убить жизнь из-за гнева и отчаяния. Их убийца был жалок, ведь убивал эмоционально, даже не наслаждаясь тем, как из двух прекрасных тел льется алая кровь, а кожа рассекается в новых ссадинах. — Никто не знает, что будет завтра. Нужно жить в эту секунду, иначе зачем это все было нужно? — В истеричном смехе прокричал человек в черном, вонзая в себя нож.       Да, над этой главой старались так хорошо, будто она была о ком-то по-настоящему живом. И когда в зале воцарилась тишина, а актеры постепенно убежали за кулисы, каждый из зрителей встал со своих мест и стал аплодировать, кричать: «Молодцы!», «Браво!». Арсений вышел за руку с актрисой и другими актерами, кланяясь и улыбаясь всеми оставшимися силами.       После Арсений вышел из главного корпуса и направился к наставнику, дабы сообщить нечто важное. Он же скажет: «Арсений, это серьезное решение. Сейчас ты устал. Давай отдохнешь и скажешь об этом позже?». Однако он давно уже принял это решение. Давно понял, что хочет оборвать все, что только может. Даже если на кону его жизнь.       Он забрал документы, заказал такси и с последними силами ввалился в дом, где его самая родная кровинушка мирно посапывала в своей кроватке.       Подойдя к жене, он попросил ее выйти в самый дальний от детской комнаты угол и сильно не кричать во благо дочери. Она послушно проследовала за ним, видя, в каком он состоянии.       И мужчина начал говорить, не замолкая. Начал он с того, как любил ее, продолжил тем, как чувства стали остывать и закончил тем, что сейчас им лучше разойтись, дабы сохранить друг другу жизнь. Женщина психанула и послала его на все три стороны. Из нее вырвались все обиды и негодования, что копились так долго, что уже не могли находиться внутри. Она все понимала, но поделать ничего не могла.       Они завтра же идут в ЗАГС и начинают процесс развода. Им предстояло потратить много нервов. Но мужчина не простил бы себя, если б испугался объяснить все дочери. Он знал: это важнее всего сейчас, и поэтому взял малышку за крохотную ручку и аккуратно начал объяснять, что такое бывает, что папе и маме придется жить отдельно друг от друга, но она все равно будет самой любимой дочкой, о которой они будут заботиться, несмотря ни на что. И она поняла. Не стала задавать вопросов, плакать, а просто обняла любимого отца за шею и сказала: «Папочка, я тебя очень-очень сильно люблю».       После суда решилось, что квартира и дочка остается у жены, а машину оставят отцу. Арс уже успел купить съемную квартиру. Маленькая, уютная, мягкая, с цветочками, отправляющая в детство. Он был рад этому, ведь даже помирать нужно в эстетичном пространстве с красивыми обоями.       И уже после полного переезда ему на телефон пришло сообщение от Стаса, который звал его на свое День Рождения в ресторан. И так как время у него было – он сразу же согласился.       Спустя пару дней он стал собираться, купив заранее довольно дорогой подарок – красивые часы. Сам же оделся в черный свитер, поверх которого красовался серый пиджак в черную клеточку. Штаны были такого же цвета с таким же узором, а черные мокасины добавляли образу красоты.       Уже полностью собравшись, он подошёл к раковине и решил умыться, чтобы хоть как-то освежить лицо, ведь в последнее время только и делал, что переживал, маялся, не спал из-за мыслей. Помогла ли ему вода? Немного да, но от такого вида его самого тошнило. Плюнув на все это, он забрал ключи и зажал педаль в пол, тронувшись места.       Он немного опоздал, из-за чего Стас подошел к парковке лично и сопроводил его до столика в ресторане. По ходу он узнал, что друг заказал ведущего, который обязательно должен понравиться Арсу, ведь их юмор чем-то был похож.       Видимо, ведущий тоже опаздывал, потому что Стас, выругавшись всеми матами мира, нервно топал по полу, однако его отвлекли гости, которых тут было немало. Они сидели в помещении, в котором все было из красивого дерева, а стулья были обиты мягкой кожей. На потолке висели круглые лампы, а в некоторых углах стояли разного вида растения.       Заболтавшись со своим другом, Арсений и не заметил, как знакомые русые кудри вбежали в помещение с извинениями и шутками о себе. Их взгляды пересеклись, и мир остановился…