~
Было субботнее утро, и, хотя Геката отчаянно пыталась сосредоточиться на книге в руках и словах на страницах, казалось, что она не могла оставаться сосредоточенной. Ее мысли вернулись ко всему, что произошло с ней за неделю. Во-первых, она подружилась с оборотнем, которая на самом деле оказалась очень милой. Во вторых, она подружилась с мальчиком. Мальчиком! А раньше она никогда этого не делала, потому что была «независимой женщиной». Геката считала, что это полная чушь, учитывая, что она верила, что во всем должен быть баланс, а это означало, что она не должна быть одна. В-третьих, кто-то убил кота и оставил его на пороге ее общежития с очень странным письмом. После этого она беспричинно обвинила во всем парня, с которым подружилась, прежде чем он последовал за ней в лес, становясь свидетелем того, как она закопала кота с помощью своей магии. И, наконец, Гекате сообщили, что Уэнсдей Аддамс приедет в Академию Невермор. — Как дела, Кэти? — когда кто-то сполз по стене рядом с блондинкой, она не подняла глаз, чтобы посмотреть, кто это был. Она и так это знала, но это не давало ей права отвлекаться от своей книги на еще одну вещь, о которой она слишком много думала. Насколько она могла доверять Ксавьеру Торпу? Ему и его зеленым глазам, которые были добры к ней и никогда не осуждали? Ему и его волосам до плеч, по которым ей отчаянно хотелось провести руками, пока она читала книгу, скрестив под собой ноги, а он клал голову ей на колени и слушал, как она читает вслух? Ему и его харизматичному, соблазнительному характеру и ауре, которые завораживали ее все больше и больше? О, заткнись, Геката, прошла всего неделя. Подумала она про себя, прежде чем вздохнуть и поднять взгляд. Она посмотрела направо, на Ксавьера, который тоже смотрел в ее книгу. — Интересно, — протянул он, слегка прищурившись, когда посмотрел на Гекату и обнаружил, что она смотрит на него — Ты прочла эту книгу дважды на этой неделе. — Один раз, — поправила Геката, прежде чем немного наклонила голову. — Это второй раз. — О, хорошо, прости меня, — усмехнулся Ксавьер, подняв руки вверх, как будто его собирались арестовать. Это действие заставило Гекату хихикнуть, прежде чем от души рассмеяться над его яркой улыбкой. Ксавьер был просто счастлив, что заставил ее рассмеяться, потому что, когда он только подошел к ней, она казалась такой ошеломленной и погруженной в свои мысли, что выглядела почти несчастной. Непохожая на свою обычную улыбчивую, теплую натуру. — Ты в порядке? — спросила Геката, подсознательно наклоняясь и кладя голову на плечо Ксавьеру. Упомянутый парень на мгновение оторопел, так как за неделю, что она здесь, Геката ни разу не делала так. Стала ли она, наконец, доверять ему немного больше? Неужели ей наконец-то стало комфортно и она стала похожа на себя рядом с ним? Или просто устала? — Я? О, да, блестяще — неловко ответил Ксавьер. Он не был уверен, что делать с вопросами, которые у него возникли, когда дело дошло до простого действия Гекаты, положившей голову ему на плечо. — Это хорошо, — сказала она, слегка зевнув, когда ее руки закрыли книгу, прежде чем она обвилась вокруг его торса, как коала. — А ты в порядке, Кэти? Ты непривычно… прилипчивая. — Извини, — пробормотала Геката, собираясь высвободиться из его объятий, но он только усмехнулся и покачал головой. — Я не говорил, что нужно отпустить. Мне просто стало интересно, — почти сразу после того, как он заговорил, Геката снова крепко обняла Ксавьера. Он приносил ей утешение, которого она никогда раньше не чувствовала. У нее было утешение от Энид, и этого было достаточно, чтобы удовлетворить тревоги, но тепло Ксавьера ошеломляло ее, и она стала зависимой от этого. Но она все еще боялась, что этот мост, который она построила, сгорит, и она пойдет ко дну вместе с ним. — Тебя что-то беспокоит, не так ли? — спросил он ее, и получил кивок. — Что случилось? — Я… я боюсь, Ксави, — призналась она, еще глубже уткнувшись головой в его грудь. — Чего? — Уэнсдей появится в Неверморе через неделю. — И? — Ксавьер не хотел быть слишком настойчивым, но знал, что, если она будет держать все в себе… однажды все это выйдет из-под контроля. Поэтому он решил, что Гекате лучше не дожидаться этого дня. — Что, если ты захочешь тусоваться с ней вместо меня? Что, если… что, если Энид больше не захочет быть моей подругой? — когда Геката призналась в своем самом большом страхе парню, за которого она цеплялась изо всех сил, пока они сидели на полу, прислонившись к стене, она кое-что поняла. Ксавьер был рядом с ней. Он не отталкивал ее. Он не говорил ей, что глупо бояться, что Уэнсдей понравится людям больше. Он просто… слушал. — Почему я должен хотеть тусоваться с твоей сестрой, а не с тобой? — спросил он ее, и когда синий встретился с зеленым разразилась буря. Но не в плохом смысле. Это шторм, который может сбить с ног и застать врасплох, но все же может быть довольно приятным. Прям как любовь. Любовь застает врасплох и может быть болезненной, но одновременно с этим, она может быть самой блаженной и приятной вещью в мире. Но Геката не любила Ксавьера. Так ведь? Они встретились всего неделю назад, а девушка не верила в диснеевские сказки. Она не верила, что можно полюбить кого-то так быстро… но вот она здесь. Влюбленная школьница в парня, который так стремительно стал ее лучшим другом. — Потому что она красивее. Она умнее. Злее. Холоднее, — голос Гекаты был шепотом, чем-то хрупким, что показывало, как сильно девушка рядом с ним сомневалась в себе. — Держу пари, что это не так, — ответил Ксавьер. — Ты как золотой лучик солнца. Ты яркая, жизнерадостная и можешь утешить кого-угодно, но в то же время и обжечь одним прикосновением. — А это хорошо? — Иногда да. Это показывает, кто тебе друг, — услышав мудрые слова Ксавьера, Геката тихо промычала и закрыла глаза, полностью положив голову на парня.~~ За два дня до этого ~~
Девочка, одетая во все черное: черные колготки, черное платье с белыми цветочными узорами, черные туфли и черными волосами, заплетенными в две косички, вошла в школу, полную разноцветно одетых учеников. Ее холодны темные глаза оценивали всех, кто улыбался вокруг нее, а ее слегка бледная кожа выделалась на фоне ярких красно-оранжевых шкафчиков. «Не уверена, чья это была извращенная идея — отдать сотни подростков в школы с недостаточным финансированием, которыми руководят люди, чьи мечты были разрушены много лет назад, но я восхищаюсь садизмом». Все ученики шептались о готической девочке, которая шла по коридорам странно оживленной школы. Все они, казалось, прокладывали ей путь, вероятно, опасаясь, что она убьет их. Прозвенел школьный звонок, но вместо того, чтобы идти на урок, внимание девочки привлек приглушенный голос, доносившийся из ее шкафчика, в то время как группа из пяти спортсменов рассмеялась и ушла. С неслышным вздохом девушка подошла к шкафчику, на котором красовались граффити с изображением свиньи и несколькими обзывательствами, и открыла его. Мальчик в черно-белой полосатой футболке упал на пол, и девочка склонилась над ним, вынимая яблоко из его рта. — Мне нужны имена, — сказала она монотонным голос, но мальчик захныкал, так как был близок к тому, чтобы заплакать. — Я не знаю, кто это был, честно, — затем девушка начала развязывать веревку, которая была завязана вокруг него. — Все произошло так быстро. — Пагсли, — начала девушка. — Эмоции — это слабость, — она произнесла фразу, которой учили ее и ее сестру, хотя, казалось, только ей она запала в душу. Сестра девушки все еще была самой доброй душой, чем кто-либо из семьи… Пагсли тоже был своего рода исключением. — Возьми себя в руки, — Пагсли снова захныкал, изо всех сил стараясь побороть желание заплакать. В ответ взгляд девушки стал лишь холоднее и суровее. — Сейчас же, — и ее тон тоже. Девочка продолжала разглядывать мальчика, который был ее младшим братом, когда ее голова резко дернулась вверх, и все, что она могла видеть, это пятерых спортсменов, смеющихся и окружающих Пагсли. — Ты напуган, малыш? Испугался? — издевался один из них, пока они смеялись и связывали его, запихивая в шкафчик. Девушка пришла в себя и снова посмотрела на брата, который смотрел на нее с любопытством, но и страхом. — Ты в порядке? — спросил он ее, но она только вздохнула, когда прозвенел звонок. «Я не собираюсь признаваться своему брату, что в последнее время меня преследуют видения. Они возникают без предупреждения и ощущаются как электрошоковая терапия, но без приятного послевкусия.» — Предоставь это мне, — потребовала девушка, вставая и отходя от мальчика, который все еще лежал на полу. — Уэнсдей? — внезапно позвал он, что заставило девушку повернуться и посмотреть на него. — Что ты собираешься делать? — То, что у меня получается лучше всего, — сказала она с почти безумной усмешкой. Однако уголки ее губ едва заметно дрогнули, пока она уходила.~
Спортсмены, которые мучили ее брата, были в бассейне, а это означало, что Уэнсдей могла одержать победу легко. Итак, сжимая в руке два пакета, наполненные какими-то… рыбами, она подошла к краю бассейна. На ее лице было все то же холодное выражение, и стук ее туфель насторожил спортсменов. — Эй, Далтон, гляди, — сказал один из спортсменов, замечая приближающуюся Уэнсдей. — Сестра Пагсли. — Привет, фрик, — поприветствовал ее Далтон, обернувшись на Уэнсдей. — Это закрытая тренировка, — пятеро парней посмеялись, но Уэнсдей не очень-то понравилось это. — Единственный человек, который может пытать моего брата… это я, — затем она подняла руки, позволив тем, кто был в воде, увидеть пираний в двух пакетах. Все парни запаниковали, когда Уэнсдей подняла их над водой бассейна, и через секунду пакеты были сброшены, а десятки голодных острозубых пираний оправились на перекус. Удовлетворенная ухмылка медленно расползлась по лицу Уэнсдей, пока она наблюдала, как Далтон запаниковал и направился к лестнице на другой стороне бассейна, однако он поднялся всего на пару ступенек, прежде чем закричал от боли, и вода вокруг него стала окрашиваться в красный.