дженга

Старый грузовик. Кузов, в котором, судя по запаху, раньше перевозили что-то пластиковое и невыносимо пахучее, почти пуст, за исключением трех человек. Первый: Ким Джинмо. Примерный семьянин, по образованию финансист, двое детей, два условных срока за мошенничество и уклонение от уплаты налогов. Самый настоящий потомственный гангстер, как бы классно это не звучало. Второй: Ли Бомджу. Не совсем примерный семьянин, по образованию электротехник, в розыске за вооруженное ограбление. Не гангстер, просто шестерка — звучит уже не так классно. Третий: Ким Тэхён. Не женат. Высшего образования нет. Правонарушений не зарегистрировано. Совсем не классно: скукота. Вся троица занимает в этой картине совершенно разные позиции. Ким Тэхён связан по рукам и ногам, бессознательный (вероятно, дело в кровоточащей ране на виске), Ким Джинмо занес руку, чтобы отвесить ему пощечину, Ли Бомджу надзирает за всем этим с внушительного размера пушкой в руках. Вообще не классно. Ни чуточки. Наверное, это самое подходящее время для того, чтобы Тэхён поднял голову, посмотрел в воображаемую камеру и сказал что-то типа: «вам, наверное, интересно, как я оказался в этой ситуации, да?». Пощечина звонко отдается в грязном, подпрыгивающем из-за неровной дороги кузове, потом еще одна; Джинмо раздосадованно бормочет: — Черт, а если он копыта откинет? Получится не так зрелищно. — Ну и ладно, — отзывается Бомджу угрюмо. — Меньше возни. После очередной пощечины, окрасившей покрытую кровавыми потеками щеку розовым, Ким Тэхён судорожно втягивает в себя воздух и наконец приходит в сознание. Испуганным он не выглядит: скорее, настороженным: оглядывает кузов. Оглядывает Джинмо и Бомджу. На пробу дергает связанными руками. Морщится. — М-да, — говорит он. — Некрасиво получилось. — На то и рассчитывалось. Джинмо старается не показывать того, как его раздосадовала эта спокойная реакция: было бы гораздо больше удовлетворения, если бы Ким Тэхён кричал, молил о пощаде, может, даже расплакался… Сопляк такой, а ведет себя так, словно его избивают и похищают три раза на дню. — Большего я от тебя и не ожидал, — фыркает Тэхён. Голос у него слегка гнусавый: из носа, как и из многих других частей тела, у него тоже идет кровь. — Ты не думаешь, — елейным тоном говорит Джинмо, — что ты немного не в том положении, чтобы мне дерзить? Тэхён задумывается. Да, наверное, не в том. — Что тебе от меня нужно? — Вот, — радуется Джинмо. — Правильный вопрос. А сам ты как думаешь? — Информация? — предполагает Тэхён. — Хочешь, чтобы я сдал своего босса? — Да ладно. С этим я и без тебя бы справился. Твой босс — знаешь ты или нет, — задолжал нам крупненькую сумму за доставку. — Так, — кивает Тэхён и снова морщится. — Я типа заложник? Выкуп за меня хочешь? — Хорошая мысль, но нет. Батюшка, будь земля ему пухом, всегда говорил: самое важное для мужчины — это его честь. Гордость. Мою гордость немного задело то, что твой босс обращается со мной как с послушной шавкой. Как отдавать мне приказы — то пожалуйста. Как платить за работу деньги… Скажи, тебе было бы приятно? Бомджу, а тебе было бы приятно? Бомджу, сохраняя то же угрюмое выражение лица, качает головой. — Так вот, — продолжает Джинмо. — Я отплачу ему той же монетой. Задену его гордость. Заберу его информатора себе. — Ты хочешь, чтобы я на тебя работал? — вскидывает бровь Тэхён. — Возможно. Либо это, либо я тебя убью. Тэхён отвечает без промедления. — Я не буду на тебя работать. — То есть, ты выбираешь второй вариант? — Я давал боссу слово. А я человек своего слова. Батюшка тебе о таком рассказывал? Джинмо вздыхает. — Бомджу, — говорит он. — Проверь, цемент уже застыл? Бомджу послушно перекладывает пушку в другую руку и тянется к ведру, лежащему на полу: в ведре была пара десятков киллограммов почти просохшего цемента и ноги Ким Тэхёна. Тот, как будто только сейчас заметив свои скованные ноги, озадаченно смотрит вниз и сводит брови к переносице. Сейчас — самый подходящий момент для того, чтобы он кричал, молил о пощаде и плакал, но этого не происходит. Он просто откидывает голову обратно на грязный пол кузова и прикрывает глаза. Джинмо разочарован еще сильнее, но списывает это на то, как крепко они приложили Тэхёна по голове — видать, не осознает всю серьезность своего положения. — Я не буду на тебя работать, — повторяет Тэхён твердо. — Отличный ответ, — цедит Джинмо. — Хороший мальчик. Всегда хотелось тебя прикончить. Грузовик наконец останавливается, Бомджу выглядывает наружу, чтобы убедиться, что свидетелей нет, и они вместе с водителем вытаскивают Тэхёна в придачу с цементом наружу. Джинмо вылезает следом, с облегчением втягивая в легкие свежий, пахнущий речной водой воздух. — Последние слова? — интересуется он, вольготно облокотившись на перила моста. — Я обязательно передам их твоему хозяину. Скажу, что его ручной пес изрядно помучился перед смертью. Тэхён фыркает. — Иди к черту. Джинмо вздыхает, кивает Бомджу, и с его легкой (тяжелой на самом деле) руки Тэхён отправляется в короткое путешествие до самого дна. Он наблюдает за тем, как вода смыкается над его головой, и искренне надеется, что эту смазливую мордашку хорошенько подъедят рыбы. — Ублюдок. Все настроение испортил. Ребят, у вас есть что-нибудь от изжоги? Кажется, мне пора завязывать с кофе…