Твоя любовь слаще ягод

      Глаза Скида будто загорелись в темноте комнаты. Юноша привстает с пухлого супруга, оставаясь на одних лишь своих коленях. Холидей несколько раз быстро кивает, в надежде, что даже если Рейнольд не увидит данного жеста, поймет, что Костяшка очень даже за. Звук расстегнувшейся ширинки штанов заполняет спальню, становится куда легче, и худые, успевшие запотеть, ноги теперь обдувал легкий холодок помещения. С трудом стянув такие ненужные сейчас джинсы, Скид остается в одних лишь трусах. В пару быстрых движений часть одежды отлетает за пределы кровати, кажись, попадая в что-то из рабочих вещей шатена, что та, с характерным звуком падает на пол на пару со штанами. Теперь юношу действительно интересовал один лишь только Рей. Стараясь как можно аккуратнее и быстрее расстегнуть пуговицы на белой рубашке, а не сорвать их вместе со всей остальной одеждой с самого Хэдони, Скид полный предвкушения закусывал и вылизывал собственные губы, в попытках выглядеть каждый сантиметр теперь уже обнаженного и пухленького тельца партнера — часто укрытые темными волосами руки, грудь, живот и ноги, из-за чего мужчина часто напоминал мишку не только своей манерой, походкой, да и в целом очень большими сходствами, что часто прослеживал гитарист, но и внешностью. Полные формы добавляли в этот образ немалого смеха, от того, как все критерии «идеально» сошлись, но ничуть не делали Рейнольда хуже. Глубокие порезы на животе и запястьях – большие ошибки молодости и настоящего, за которые Лерой успел сотни раз пожалеть, а так же услышать пару сотен порицаний от собственных родителей, за столь глупые попытки избавиться от своих проблем. — Ты такой красивый, - хихикающе произносит Беверли, проводя пальцами вдоль от груди, до самого паха Рейнольда. Без капли смущения, брюнет через ткань боксеров хватает член Роя. Чуть сжимает орган, прислушиваясь к сдавленным стонам. Кровь приливала к ногам, заставляя кусать губы в нетерпении все больше. — Моя маленькая принцесса такая милая, - играюче нахваливает каждый звук и действие Хэдони байкер, когда мужчина под ним в очередной раз стонет в свою ладонь, неимоверно сильно сжимая простыни. Оставив член супруга, пока что, в покое, он склоняет свое лицо к до безумия смущенному Рою, мягко и долго целует всю "мордочку". Легкие, почти что облачные поцелуи горячими следами остаются на лице, вызывают еще большую волну наслаждения, что Рою, казалось, даже не нужно было дожидаться начала «главной части», чтобы быть удовлетворенным полностью. Но тело, мелькающие в голове похотливые мыслишки и такие нужные прикосновения говорили абсолютно об обратном. Юноша зарывается одной рукой в растрепанные волосы Рейнольда, пальцами перебирает прядки, второй, свободной ручонкой в это время, словно с издевкой, безумно медленно снимал боксеры с Хэдони, не прекращая оставлять нежных поцелуев. — Твою мать, если уж на то пошло, ты мог бы быть хоть чуть быстрее? - рявкает Рой уставившись в яркие, голубые глаза. Он завелся, ужасно как завелся. Скид действительно делал невероятные вещи, раз уже самому хотелось поскорее проявить инициативу и получить желанное. Хотелось вылезти из кожи вон, лишь бы снять это возбуждение, перестать чувствовать мурашки по всей коже, хотелось просто получить больше его ласки, таких манящих, сладких и тянущихся как мед слов. Нежные фразы переплетаются между собой, заводя низкорослого еще больше. Тонкие руки бегают по всему телу – сжимают бока, проходят по большим ляжкам, оставляя ладонь на одной из ягодиц. — Я совсем забыл… - охает Беверли прикрывая рот ладонью. — О чем ты уже мог, блять, забыть?       Скид не отвечает. Пока он еще оставался в нижнем белье, парень срывается с места, выбегает из комнаты и шумно заходит в ванную, находящуюся возле их большой спальни. Свет окутывает небольшую комнату: белая, совсем чистая ванна прибитая к стене, в которой, если бы очень захотелось, могли вместиться оба жителя дома, чем часто они и занимались. Раковина возле самой ванны, аквамариновый, словно пушистый коврик под ней и большое, шкаф-зеркало, за которым пряталось множество упаковок таблеток. От чего только там их не было! Помимо всего прочего, в виде небольших лекарств, щеток, зубной нити и пасты, на самой нижней полке лежал тюбик смазки – почти полный, будто смазкой пользовались всего пару раз. Он то и нужен был. Возвращения ждать пришлось не долго, правда подобные выходки возлюбленного ломают всю накипевшую между ними страсть и эмоции. Глупый и безрассудный скелет. — У меня нет ни малейшего оправдания своему поведению, но ты обязательно скажешь спасибо, что я вспомнил! - встав возле громоздкой постели хихикает Костяшка, снова "заваливаясь" на мужа. Юноша утыкается в большую шею Лероя, неглядя кинув тюбик смазки на прикроватную тумбочку. Тяжелое дыхание байкера, словно огнем, сжигает кожу. Теперь было непривычно тихо. В тишине только громко вздыхал Хэдони, как и раньше сжимая темные простыни. Скид обхватывает руками обнаженные бедра Рея, слегка сжимает, слыша как все громче и все чаще дышит мужчина под ним, стоило Скиду прильнуть к горящей шее губами. Рейнольд елозит, пытается понять, куда деть свои беспокойно трясущиеся руки, пока возлюбленный оставлял иногда болящие, яркие засосы. Оторвавшись от синей ткани, «аристократ» обхватывает плечи Беверли, вытаскивает запотевшие ноги из под партнера, закинув одну из них на него же. — В этот раз ты куда активнее. — Просто заткнись. Оторвавшись от несчастной шеи, Холидей пытается нащупать на тумбочке раннее выкинутый на нее же тюбик смазки. Рычит и стучит зубами от неудачных попыток достать его, но в итоге находит. Снова держась на одних лишь своих коленях и согнувшись в три погибели, лишь бы Рой не убирал свои ручонки от его спины, Беверли выдавливает смазку на пальцы. — Ты готов? - скорее шутя, нежели серьезно спрашивает он, получая одобрительный кивок. — Как никогда, придурок. Тонкая рука вновь сползает к заду. Скид раздвигает ягодицы партнера, сжимает мягкую кожу в руках, наслаждаясь прерывистыми вздохами, полные ожидания. Брюнет медленно, совсем аккуратно вводит один палец в анус Роя, просовывая его почти полностью. Хэдони утыкается в чужую, тонкую и совсем бледную шею, стараясь всеми силами заглушить любые свои звуки. Ощущения. Такие не новые, но безопасность ощущалась куда больше. Тело не дрожало от страха, а живот не крутило от былого отвращения. Стало куда легче, страшные воспоминания не могли пробиться в голову – Скид прятал мужа от них за своей, как казалось, совсем маленький и хрупкой спинкой. Хлюпающие звуки повторялись раз за разом, а вместе с ними, почти что синхронно, сдавленно и устало стонал Рей. — Да, да, умничка, - у самого уха нашептывает Беверли, целует большие щеки, наслаждаясь каждым звуком удовольствия от его "собственного мишки". В ход вступает второй палец, вместе с куда большей скоростью. Тонкая ручонка сжимает крупные бедра, почти что царапает смуглую кожу своими черными ногтями. Сдерживать стоны невыносимо тяжело. Ох черт, сколько бы раз не происходило одно и то же, сколько бы раз они не практиковали одни и те же позы, сейчас заткнуть Рейнольда было безумно тяжело. Сейчас его схватило словно с большей силой, словно эта ночь была настолько «необычна», во всех возможных смыслах, что уже давно привычное, возбуждало только сильнее. — Я тебя ненавижу, - сдавленно, почти неслышно хрипит мужчина. Царапает чужую спину, оставляя красные следы на ней. Это дерьмо заводило так легко. Так легко, что становилось противно. Но Скид никогда бы не был против. Конечно, он был только за, если Рой испытывает такое безумное удовольствие, вместо своей ненависти и страха. Хлюпающие звуки со временем стихают, а громкие, частые стоны сменяются на тяжелое дыхание вперемешку с большим количеством нецензурной брани, вырывающейся из уст на последнем издыхании. Юноша вытаскивает мокрые пальцы из ануса партнера, от столь резких действий получая еще одно стонущее оскорбление. — Моя малышка такая молодец, - мурлычет Беверли, наклоняясь за очередным поцелуем. Губы не успевают и остановиться в паре жалких миллиметрах от чужих, как вдруг брюнета хватают за взъерошенные, заплетенные в неаккуратный пучок волосы, притягивая к себе. Лерой заключает его в поцелуй. Мычит, всеми силами пытаясь хватать воздух носом, при этом разрешая изучать свой рот вдоль и поперек, ни проявляя и капли сопротивления. Украшение во рту Скида легким холодком оставляет свой след везде. Такое теплое, приятное чувство, заполняющее животы, так и манящее не останавливаться. Когда они целовались не мельком в последний раз? Да и чтоб так? Настолько редкое, желанное удовольствие, что хотелось получать куда чаще, куда больше и которое ощущалось в разы слаще и нужнее любого секса. Как же закрытость и постоянное «нет» Лероя иногда мешало. Хотелось целовать его вечно. Вечно трогать его мягкую грудь и теплые щеки, заставлять хмуриться, но все равно продолжать целовать, как в последний раз. Но воздух ограничен, как бы то не было печально. Беверли приходится чуть-ли не «отрывать» себя от супруга, тяжело дыша и глотая истраченный воздух. Тонкая, совсем незаметная в такой темноте ниточка слюны проходит между ними, но по итогу остается проглоченной гитаристом. — Ты такой горячий, детка, - задыхаясь и теряясь в собственных словах, на первых полноценных вздохах выдает парень, приподнимая пальцами подбородок «мишки», - Ох, детка, нам надо целоваться чаще, серьезно. Ты не представляешь, насколько мне это дерьмо нужно. Не в силах вдоволь отдышаться, Рой приходит еще и в немалый шок от следующих слов, стараясь сообразить, какого черта он делал только что? Не проходит и пары секунд, как без лишних слов и раздумий Рейнольд притягивает возлюбленного к себе, ради еще одного, такого же как и прошлый, поцелуя. Теперь уже Беверли соображает сразу, что же от него хотят, и быстро втягивается в нежные «объятья» теплых, пухлых губ. Столь жадно они поедали друг друга, цепляясь за каждую секунду таких желанных поцелуев. Тяжелые вздохи и тихие стоны переливаются друг с другом, снова и снова заставляют прикоснуться к любимым устам, стараясь изучить каждый миллиметр рта мужа. Пучок давно развязался от хватки пухлых пальцев, резинка потерялась в простынях и одеяле. Прямые, темные волосы падают на плечи, щекотя и прилипая к потной коже. Рейнольд набирается сил, хватается за мягкие пряди сильнее, ногами при этом обхватывая худощавое тельце. — Ты не представляешь как я люблю и хочу тебя сейчас, детка, - кусая и вылизывая ободранные губки молвит он, слыша лишь нарастающее «да». Рой желал больше. Желал больше этих прикосновений, хотя давно бы уже убил кого-то другого, за столь личную близость,- Просто скажи мне, и я сделаю то, чего ты хочешь. Легкое хихиканье, вместе с очередным поцелуем. Хэдони протяжно мычит, хватаясь за партнера из последних сил. — Ты просто конченный ублюдок, - хмуро цедит шатен, не желая разрывать сладких нежностей. Скид непоколебимо молчал, поглаживал огромные ляжки, давно уже готовый к заветному желанию. Ему нужно было только слово Роя,- Просто, блять, трахни меня. Не устраивай этот блядский цирк.       Это была точка икс. Именно этого они так ждали последние полчаса. Жажда настолько пожирала изнутри, что казалось, что у Роя вот-вот потекут слюни от одной только мысли о наступающем наслаждении. Скид в очередной раз облизывается, сжимая кожу на крупных ногах. Юноша подставляет головку возбужденного члена к дырочке Рейнольда, слушает множественные стоны в перемешку с все тем же неугомонным, желающим «да». Он входит в супруга под внезапное хныканье под собой. Скид открывает рот в попытке застонать, но издает лишь совсем тихие выдохи, уже не в силах быть громче. — Все в порядке, малыш? - тяжелыми вздохами спрашивает Беверли, все-таки ослабляя свои невыносимые хватки. — Да, абсолютно. Просто продолжай, - еле слышно кряхтит Рейнольд в чужие губы, в очередной раз касаясь такой желанной, промокшей кожи, - пожалуйста. — Ха-ха, как прикажешь, принцесса ,- усмехается байкер, с огромным удовольствием продолжает череду мокрых, мягких поцелуев. Юноша двигает бёдрами, одной рукой проводит по всему телу возлюбленного, все обходя и обходя низ живота, издевательски игнорировал мольбы растрогать его действительно везде, дразнил, тем не менее продолжая заваливать супруга чередой комплиментов. — Твою мать, не тяни, просто, блять, сделай это. Я же знаю, что ты тоже хочешь. Да? - цедит Лерой, всеми силами пытаясь удержаться за спину и плечи. Все тело горело, думать трезво из-за столь дикого желания и возбуждения, и простой усталости было безумно сложно. С каждым разом мольбы превращались в несуразный набор мычаний, подкрепленный очередным поцелуем. — Хорошо-хорошо, малыш, не заводись ты так. Холидей спускает свое лицо к чужой шее и ключицам, что уже успели получить раннее. Юноша оставляет почти невесомые поцелуи, вылизывает, иногда, совсем легонько кусает. Живот снова начало крутить. На этот раз не из-за отвращения, а от переизбытка нежных чувств. Хотелось отдаться полностью, так и сказать Костяшке в лицо, что он может делать все, что только ему вздумается. Может делать все, чего его наглая душонка только пожелает. Рой не был похож сам на себя, эти мысли накрывали с головой, заставляя желать только больше, стоит только задуматься о том, что захочет сделать с ним байкер, спусти его только с короткого поводка. Беверли вдалбливается с новой силой. Хлопки и шлепки яиц об упругий зад Роя, кажись, не были слышны не одному из них. Звуки вокруг не имели никакого значения, даже не звучали звоном в ушах, настолько они были увлечены друг другом. Костлявая рука обвивается вокруг члена супруга. Гитарист закусывает губы, надрачивая половой орган, что очень даже неплохо помещался в одной его ладони. Большим пальцем оттягивает крайнюю плоть под нескончаемые стоны. — Как отвратительно, - скулит Хэдони, давясь собственной слюной от удовольствия. — Да ладно тебе, малыш, ты же такой прелестный, - хихикает брюнет оставляя очередные засосы на крупной шее. Он был готов к «кульминации». Движения бедрами становились куда усиленнее, тяжелые вздохи и стоны Рейнольда были больше похожи на то, что он вот-вот задохнется, не в силах контролировать собственное дыхание от столь сильной эрекции. Холидей вытаскивает член, обильно кончая на пухлый живот мужа. Дышать тяжело, невыносимо. Но надо закончить дело до конца. Не гоже же оставлять Хэдони перевозбужденным до такого состояния! Отрываясь от чужой шеи, Скид усиленно двигает рукой. Комплименты не прекращаются. Да и почему должны? Не одному только Лерою приносило удовольствие получать случайные и глупые фразочки в перемешку с милыми и нежными прозвищами, но и Беверли абсолютно точно нравилось говорить ему это все больше и больше. Кончает и Рой. Семя точно так же выливается на живот и казалось, словно «аристократ» совсем скоро отключится от изнеможения. — Какой ты грязный, детка, - вздыхает Беверли доставая из прикроватной тумбочки пачку влажных, детских салфеток. Юноша достает несколько, быстро вытирая ими любимого партнера, - как ты? Все в порядке? Грязные салфетки отлетают под кровать вместе с остальной пачкой и, вероятно, будут найдены только во время следующей генеральной уборки. Скид ложится рядом, аккуратно, будто боясь спугнуть, и будто до этого не трахал возлюбленного с огромной силой, он обнимает Рейнольда. — Да, да, все нормально. Правда… - он прерывает себя на полуслове, обдумывает то, что собирается сказать. Долгая пауза, длинной в несколько минут прерывается, когда Холидей мыкает, прося продолжить мысль, - правда это было странно. Понимаешь? Это так… Противно, что мне было приятно, тем более до такой степени. Я урод. Рой обнимает мужа в ответ, прячет голову в его грудь, стыдясь своих слов и чувств. — Нет-нет, чего ж ты так? Почему это должно быть противно, чувак? Это ведь классно, что тебе понравилось. Это в разы лучше, чем когда ты панически боишься каждого моего движения. Сечешь? Это здорово, никакой ты не урод и ни разу не противный, - дует щеки костяшка, целуя Роя в лоб, - Все нормально. Ты был крут. Лерой хмыкает, все так же прячет лицо, но Скид догадывался… Даже не так, он был уверен и он знал, что Рой улыбается. Костяшке всегда было легко пробить его на улыбку. Заставить такого черствого и угрюмого смущаться парой простых слов. — Ладно-ладно, как скажешь, придурок. Я спать. — Сладких снов, малыш.