Молодая, красивая дрянь

      Если тридцать три года — это возраст Христа, то тридцать пять — это уже начало какого-то кризиса. Многие люди стараются к тридцати пяти построить себе успешную жизнь, обзавестись семьёй и стабильностью во всём. Кто-то, правда, к тридцати пяти не может даже обрести независимость.       Вот, например, Федя. Он живёт достаточно далеко от центра столицы, но зато хотя бы в ней, а не в каком-нибудь условном Саратове — заднице мира, как сказал бы один его хороший приятель, имеющий очень твёрдые убеждения в отношении Москвы и всего остального. Живёт Федя мало того, что далеко, спасибо, что не за МКАДом, так ещё и не один. Вместе с ним двухкомнатную квартиру делят его друзья, хотя Федя не до конца уверен, что они очень уж дружат. Федя склонен к версии, что они просто хотят сэкономить на квартплате, поэтому соседствуют. Да, они соседи, так было бы вернее.       Один из Фединых соседей, правда, всё-таки считает себя лучшим другом. Этот статус он ни с кем больше делить не намерен, а всех, кто захочет попретендовать на место рядом, может легко отогнать в сторону. Причём, в настолько далёкую, что Саратов покажется ближним светом. Федя со своим «лучшим другом» не спорит, в конце концов, он единственный из всей их тройки, у кого есть работа. Они буквально живут за его счёт уже довольно долгое время, поэтому странно было бы жаловаться и возмущаться. Так можно и на улице оказаться.       Второй Федин сосед куда скромнее в своём социальном статусе, да и вообще во многом. Он, в принципе, безработный уже год и в депрессии примерно столько же. Из личных вещей у него только пара комплектов домашней одежды, приставка для игр и кружка. По некоторым меркам, и это — богатство, ведь что ещё нужно человеку, предпочитающему даже не вставать с дивана?       У Феди же два высших образования за плечами. По первому он психолог, по второму — учитель английского языка. Однако психология всегда привлекала его больше, поэтому до последнего времени Федя старался искать себе именно эту работу. Выяснилось нечто неприятное: если ты хочешь быть психологом, то надо или иметь свою базу клиентов, а где их взять без какого-либо опыта работы, или же идти в какую-нибудь школу. Школьные психологи для Феди — это совершенно бесполезная должность, потому что практически ни в какой школе дети не будут обращаться к ним за помощью. К тому же, Федя был максимально далёк от детской психологии и понимания детей как таковых.       Многие его бывшие однокурсники довольно успешно устроились в разные частные клиники, и Федя общается с некоторыми из них до сих пор, поэтому знал, что если ты хочешь быть «хорошим психологом», то должен уметь красиво и ненавязчиво выкачивать из людей деньги, плетя им один бред за другим, лишь бы брали побольше сеансов. Конечно, через какое-то время стоит отпустить клиента, а то он поймёт, что толку никакого, и даже не посоветует потом тебя своим знакомым. В любом случае, наслушавшись подобных разговоров, Федя понимает, что ему и это не подходит. Он не хочет обманывать людей ради прибыли, он действительно хочет им помогать.       — Ты слишком честный и... романтичный, что ли? — говорит ему Кокорин — тот самый «лучший друг», за чей счёт Федя всё ещё живёт в практически своей двушке. — Тебе с такими взглядами ничего не светит, понимаешь? Это Москва, дружище, осознай, наконец! Тут крутиться надо, тут за место под солнцем глотку перегрызть могут в прямом смысле.       — Может, и не надо было из Саратова тогда уезжать? — спрашивает Федя, скорее, риторически, чем действительно прося совета у Кокорина.       — И что бы ты делал в своей дыре? Спился бы. Ну, подумай, какие психологи в Саратове? Максимум психиатры!       Но Федя не хочет так быстро сдаваться. Он рассылает резюме и трепетно ждёт ответа, однако идут недели, и жизнь за счёт Кокорина кажется уже просто наглостью. Феде неудобно настолько, что он боится однажды просто не найти сумму для компенсации лучшему другу за опустошение банковских сбережений. Тем более, что с этими самыми сбережениями у Кокорина внезапно возникают большие проблемы.       — Почему бы тебе не попробовать подать резюме, как репетитор? — предлагает всё он же во время очередного вечера в компании друга и хорошего джина. Их второй сосед совершенно не реагирует на пьянку, происходящую буквально вплотную к его дивану. Он уже давно привык либо меланхолично присоединяться, либо так же меланхолично игнорировать.       — Подтягивать школьников перед экзаменами? — задумывается Федя. — Нет, Саш, я же говорил, что это не моё.       — Ну и нахуя ты английским тогда владеешь? Смолов, хватит тупить, нам бабло нужно, чтобы с хаты не сселили приставы какие-нибудь, а он, блядь, выбирает, кем ему хочется стать! Тебе уже не пятнадцать, чтобы вообще задаваться такими вопросами.       — Ну, не знаю... Как-то я не уверен в своих педагогических способностях. Да и потом, кто меня пригласит? У меня опыта никакого.       — Ты требования снизь, и кто-нибудь обязательно возьмёт. Напиши, не знаю, что оплату вперёд брать не будешь, а только по результату занятий. Это очень даже привлекательно, — Кокорин стучит пальцами по пустому стакану, думая, что ещё посоветовать другу. — Давай сюда ноутбук, сейчас я сочиню тебе резюме, с которым тебя на куски разрывать будут!       Наверное, только тот факт, что Кокорин является главным редактором одного московского издательства, помогает ему набрать резюме без единой орфографической ошибки, находясь под внушительным градусом выпитого за вечер. Федя перечитывает своё резюме, но всё равно ни на что не надеется. Если честно, глубоко в душе он до сих пор верит, что сможет найти себе работу как психолог, а не как репетитор по английскому.       Но на следующий же день, часов в двенадцать, Федя видит входящее сообщение. На его резюме, составленное Кокориным, ответил некий Алексей, предлагающий обсудить детали по телефону.       — Ну вот! — говорит радостно Кокорин, ещё через пару часов слушая Федин рассказ. — Санёк, — тыкает он второго соседа. — Ерохин! Давай улыбнись хотя бы, у нас скоро будут деньги!       — У нас и так есть деньги, — пожимает плечами Ерохин, протирая полотенцем свою драгоценную кружку, выглядящую не лучше него самого. — Ты же пока работаешь.       — Сегодня работаю, а завтра у меня всё отсудят.       — Но пока всё успешно.       — Я удивляюсь твоему оптимизму при твоей депрессии! Мне даже иногда кажется, что ты нам врёшь и на самом деле просто не хочешь работать, — последнее предложение Кокорин произносит тише и в сторону. — Так, Федя, а что мы пялимся в экран уже который час? Давай звони этому Антону или как его!       — Алексей.       — Да один хрен.       Федя действительно звонит и выясняет, что Алексей — никакой не школьник и даже не родитель школьника, которому требуется репетитор к экзамену. Алексей — вполне состоявшийся молодой человек, у него скоро служебная командировка в Манчестер, и он хочет подтянуть свой английский. Впрочем, Алексей довольно смущённо сообщает, что он хотел бы, скорее, выучить язык в принципе. Более того, Алексей предлагает встречаться в его квартире, потому что он живёт один, а заниматься в другом месте ему неудобно и дорого.       — Служебная командировка в Манчестер, значит, он на неплохой должности, — рассуждает Кокорин. — Живёт в каком районе?       — В Беговом, — говорит Федя.       — Это шестнадцатый район Москвы по стоимости, — внезапно подаёт голос с дивана Ерохин. — Я читал статью в интернете вчера.       — Вот! — значительно заявляет Кокорин. — Итак, мы имеем Алексея с хорошей работой, отличной квартирой, потому что в Беговом плохих не бывает, какой-то командировкой в будущем, а главное одинокого.       — С чего ты взял? — спрашивает Федя.       — Но он же сказал тебе, что живёт один.       — Мало ли, что один. У него вполне может быть кто-то, с кем он не съехался.       — Чтобы при таких вводных и никто с ним не съехался? — усмехается Кокорин будто бы со знанием дела. — Это значит лишь то, что и съезжаться некому. Короче, я к чему вообще веду... Федя, мой милый друг, ты хоть понимаешь, как тебе повезло? Ты не только денег заработаешь, но и личную жизнь свою наладишь. Если, конечно, соберёшься, наконец-то, и начнёшь мыслить более реально.       — Ты хуже самой навязчивой родни, — морщится Федя.       С личной жизнью у него действительно всё тоже плачевно. Федя честно пытался познакомиться и с девушками, и с парнями, но из всех своих попыток он понял только, что ему больше нравятся последние, хотя, в целом, уже всё равно вообще кто. У Феди личная жизнь отсутствует до той степени, когда настоящее свидание было в последний раз около двадцати семи или и того раньше. Федя старался о грустном не думать и не праздновать никакие юбилеи.       Да, к тридцати пяти Федя был безработным, одиноким и с двумя сомнительными соседями по квартире в придачу. Из положительного он мог отметить только московскую прописку, но у кого сейчас её нет. Тем более, кому нужна его прописка в Бибирево. Живи он в Алтуфьево, было бы и то престижнее. Короче говоря, таких, как Федя, уже давно называют простым характерным словом «лох», и Федя вряд ли даже будет спорить с этим утверждением.       Но вот ему предлагают работу. Вполне даже, наверное, неплохую, а тот, кто называет себя лучшим другом, уверен, будто для Феди это всё вообще составляет единый билет в счастливую жизнь. Конечно, Федя соглашается. У него нет выбора не согласиться, потому что положение у их троицы с каждым днём может встать на грань краха.

***

      Хорошо, Федя не раз думал о том, что он, кажется, очень нелепый и неловкий человек. Особенно в последнее время, потому что не общается практически ни с кем, кроме своих двух соседей. Но он не предполагал, что будет так тяжело выразить хоть какую-то мысль.       Во-первых, он сразу же умудрился вляпаться в очень тупую ситуацию, назвав совершенно постороннего человека Алексеем. Хотя, а что ещё он мог спросить у открывшего дверь парня, если этот самый Алексей по телефону прямо сказал, что живёт один? Видимо, не один. И, как выяснится чуть позже, со своим братом, потому что Федя умудрился напороться на близнецов. Довольно странных, потому что один моется по полдня, другой же сначала десять минут молчит, а потом вдруг предлагает кофе, заставляя Федю чувствовать себя ещё более некомфортно.       Во-вторых, Федя понятия не имеет, что происходит, но ему кажется, что он, пока ехал до квартиры Алексея, успел где-то приложиться головой. Иначе Федя не может объяснить, какого чёрта он так пристально рассматривает чужую квартиру, а потом и одного из её жителей. Может, в него перед выходом вселился дух Кокорина? Федя мотает головой и пытается сосредоточиться на том, что ему говорит Алексей. Вроде бы, насколько Феде удалось уловить, он рассказывал про работу и то, почему совершенно забыл про репетитора этим вечером.       — Держите, — Антон ставит чашку кофе перед Федей, и тот, успев осознать лишь факт родства между двумя парнями, немедленно прикладывается губами к напитку. Обжигается резко и будто отрезвляюще. — Подождать надо было.       Федя медленно ставит чашку обратно и пару секунд напряжённо смотрит на кофе.       — Фёдор, давайте начнём, если вы не против, — говорит Алексей. — Я сейчас принесу тетрадь. Нам же нужна тетрадь?       — Конечно, — Федя осматривается и понимает, что оставил свою сумку с учебником и какими-то записями в коридоре. — Я тоже сейчас возьму всё необходимое и начнём.       Чтобы попасть в коридор, нужно пройти гостиную, а в гостиной на диване расположился Антон с ноутбуком. Федя не видит, что именно открыто на его рабочем столе, но зато отчётливо чувствует взгляд парня, которым тот провожает репетитора на протяжении всего его пути. Или у Феди уже шизофрения, он, на самом деле, вообще не уверен в своих предположениях. Одно только ясно — ощущение чужого внимательного взгляда его напрягает и... Федя роняет на пол ручку, карандаш, свой блокнот, и это всё получается так громко, что теперь он точно видит, что Антон смотрит в коридор.       Бровь парня заинтересованно выгибается, и он, наверное, сейчас спросит, всё ли у Феди в порядке. А у Феди всё вообще не в порядке, о чём прямо свидетельствует внезапная слабость в руках. Только Антон ничего не спрашивает, через секунду теряя интерес к происходящему и углубляясь в свой ноутбук. И слава богу, наверное.       За время их с Алексеем занятия Антон ещё несколько раз появляется на кухне. Сначала он заходит разогреть себе перекус, и пока контейнер с чем-то типа пюре греется в микроволновке, Антон слушает попытки своего брата прочесть и перевести отрывок из газетной статьи. Надо сказать, что без присутствия Антона у Алексея получалось куда лучше. Второй раз Антон возвращается выкинуть контейнер и поставить чайник. Затем, разумеется, он идёт этот чайник выключать. И тут Федя становится свидетелем неожиданной сцены, когда Алексей резко и грубо просит брата прекратить шляться туда-сюда хотя бы пять минут.       — Извините за такой бардак, — говорит Алексей уже перед тем, как выпроводить репетитора на лестничную площадку. Под бардаком, Федя уверен, он подразумевает своего брата, не иначе. — Буквально вчера я не знал, что здесь станет на одного человека больше.       — Если вам неудобно, мы можем...       — Да нет, всё в порядке. До четверга.

***

      Конечно, первым делом Федины соседи интересуются, как прошла его встреча. Ладно, интересуется только Кокорин, ради этого даже подскакивающий со стула. Ерохину кристаллически насрать, потому что он спит, спустив одну руку до пола. Проходя мимо, Федя считает своим долгом приглушить свет и поднять руку товарища, чтобы не затекла от неудобного положения.       — Нормально. Занятие как занятие, — отвечает Федя на вопрос Кокорина, снимая свитер. — Всё ещё не знаю, насколько из меня хороший педагог, но Алексей точно не знаток английского. И, кстати, он живёт не один.       — В смысле? — у Кокорина даже округляются глаза.       — Он живёт со своим братом Антоном. Собственно, Антон мне и открыл.       Дальше Федя пересказывает своё неудачное знакомство с парнем, тактично умалчивая подробности о том, как обжёгся кофе, и своих странных ощущениях в коридоре. Кокорин не настолько ему друг, чтобы они могли обсуждать подобное. Федя вообще не уверен, что хочет это обсуждать даже с самим собой. Мало ли, что там ему показалось. Неожиданная смена обстановки и рода деятельности порождает стресс, а стресс — самое непредсказуемое состояние организма человека.       До четверга Федя сосредотачивается на составлении новых заданий и проверке упражнений, которые дал Алексею. Насколько Федя может судить со своим знанием языка, то ситуация у них плачевная, и слава богу, что Алексею ехать в Манчестер только в будущем году. Ещё можно успеть как-то подготовиться. Наверное. Если Федя окажется толковым репетитором.       Тем временем, Кокорин развлекает себя игрой воображения. Узнав о том, что у Фединого клиента всё плохо с английским, он тут же посчитал, что это отличная возможность стрясти с него ещё больше денег, чем планировалось. Можно настоять на более частых встречах или увеличении количества часов, и на этих идеях Кокорин не останавливается, обещая придумать ещё несколько способов заработать на глупом и обеспеченном Алексее.       — Не понимаю, как они умудряются всегда хорошо жить, — произносит Кокорин, подпирая подбородок ладонью. — Они же все обычно тупые и ограниченные люди, дай бог, что считать деньги научились, и на этом всё. А ведь могут позволить себе квартиру в Беговом!       — Почему ты думаешь, что Алексей совсем тупой? — устало спрашивает Ерохин, уже почти сорок минут смотря в противоположную стену, не меняя позы. — Он не может быть тупым по определению. У него просто другой склад ума. К тому же, ты сам английского не знаешь. Это же не делает тебя сразу тупым.       — А вам не кажется, что неприлично обсуждать моего клиента в таком тоне? — вмешивается Федя. — Судя по количеству разговоров о нём, я иногда начинаю думать, будто он тоже тут живёт.       — Не дай бог! — Кокорин даже перекрещивается. — Мы должны поправить своё финансовое положение за его счёт, а не найти себе ещё одного нахлебника. Нам вполне хватит одного Ерохина. Сань, при всём уважении, но пользы от тебя никакой. Если бы не твоя депрессия, я бы уже давно прекратил терпеть.       Ерохин никак не реагирует. Как и всегда, стоит разговору уйти в тему его бесполезности для общества в виду болезни. Обычно Федя старается такие разговоры пресекать, потому что уверен, что Ерохину, как минимум, неприятно, не говоря о том, что это может усугубить его состояние. В последнее время Федя не успевает пресечь даже обсуждение своей персоны, ибо постоянно занят или работой, или просто сидит, не вслушиваясь в чужие сплетни.       Федя думает о том, что в четверг ему, наверняка, снова придётся столкнуться с Антоном. Казалось бы, что в этом такого, но вдруг его присутствие в квартире будет снова таким же... таким же. Федя хотел бы сказать навязчивым, но ведь Антон к нему не лезет, он даже не говорил с ним, кроме того момента, когда предложил кофе. Кстати, это был очень вкусный кофе. Что-то похожее делают в булочной на первом этаже их дома, но Федя, правда, точно не помнит. Он слишком давно не пил кофе в таких местах, потому что это лишняя трата и без того малого количества денег.       В любом случае, Федя немного переживает. Если с ним будет происходить то же, что и в прошлый раз, и это что-то опять будет связано с Антоном, то Федя точно разволнуется ещё больше. Ну, а какие у него есть варианты? Что ему делать? Нет, можно посоветоваться с Кокориным. Он обязательно придумает какой-нибудь абсолютно дикий выход из ситуации, и Федя даже готов предсказать, какой именно выход. Только Феде это не подходит совершенно, ведь он адекватный человек.       Итак, он снова перед дверью квартиры Алексея. Шёл специально пешком, не поднимаясь на лифте, оттягивая момент, когда нужно будет нажать на кнопку звонка. Федя несколько раз выдыхает, искренне надеясь, что он всё-таки неправ.       — Добрый вечер... — у Феди есть секунда, чтобы сделать выбор, а лучше сразу замолчать. — Антон, — но он не замолкает на вежливой безличной фразе, потому что чувствует уверенность, что перед ним именно Антон. Федя без понятия, почему он уверен в этом.       — Фёдор, вы снова ошиблись, — печально вздыхает парень напротив. Федя почти хоронит себя под плинтусом их квартиры.       — Простите, Алексей. Просто вы с братом...       — Да-да, это трудно, — парень не выдерживает и начинает смеяться. — Ладно, извините, дурацкая была шутка.       — Шутка?..       — Вы правильно сказали с самого начала. Знаете, я удивлён, что вы действительно запомнили. Обычно все считают, что это не обязательно, — Антон проговаривает всё довольно быстро, стоя рядом, пока Федя снимает куртку и ботинки. — Лёши, кстати, дома нет. Он вас не предупреждал, что занятие нужно перенести на попозже, потому что его задержали на работе?       — Кажется, нет, — Федя на всякий случай проверяет телефон, но не находит ни одного сообщения или пропущенного звонка.       — Ну да, кто бы сомневался. Лёша же такой занятой, что боже мой!       — И когда он приедет? Он приедет сегодня?       — Ну, я хотел бы в это верить, — хмыкает Антон. — Вообще, он сказал, что где-то через полтора часа минимум.       Господи... Федя понимает, что ему придётся сидеть полтора часа наедине с Антоном.