После своей прогулки с Лёшей в воскресенье Саша, как всегда, возвращается в общагу. В ней он живёт все четыре года обучения на журфаке, и не сказать, что Саша так уж доволен этими условиями. Повезло только с соседями, вернее, соседом. Для начала, он один, а ведь у некоторых, например, на пятом этаже, по два соседа в комнате, а в соседнем корпусе, окна которого выходят ровно на окна Сашиного, вообще не блочное расположение комнат, а коридорное. Саша как представит, что у него мог быть туалет общий со всем этажом, не говоря уже о душе, так его немедленно начинает подташнивать. Кроме того, в плане соседства Саше повезло ещё и с тем, что парень оказался адекватным, к тому же, Сашиным одногруппником, тоже будущим журналистом.
Вместе с Костей Кучаевым, приехавшим покорять столицу из Рязани, Саша все четыре года делит одну двухэтажную кровать, письменный стол, стул и табуретку. Нет, конечно, у них есть три тумбочки и комод, он же шкаф для вещей, а ещё целая полка, на которую влезли только две фоторамки и Костин запасной тюбик зубной пасты. Все остальные сомнительные удобства находятся в самопровозглашённой гостиной-кухне, где большую часть времени тусуются люди из второй комнаты небольшого блока. С ними ни Саша, ни Костя стараются не пересекаться, потому что одного раза вполне хватило.
Когда они только-только въехали, те соседи уже год как жили в блоке. На курс старше, все дела. Сейчас, вот, уже в магистратуре. И, разумеется, первым делом, чтобы укрепить соседские связи, надо было устроить тусовку «для своих». В итоге, «своими» внезапно оказались не только соседи по блоку, но и их непонятные друзья с другого этажа, с которыми они то ли вместе учились, то ли просто умудрились сдружиться давным-давно. Сашу с Костей в тот вечер волновал только один вопрос: «Когда это всё уже кончится?»
Конечно, Саша с Костей должны, нет, даже обязаны были, напиться в слюни, ведь какое посвящение в общажную жизнь без блевотины под утро. Костя до сих пор уверен, что они не умерли в тот вечер только благодаря Саше, которого совершенно непостижимым образом не брало никакое количество алкоголя. Головин потом заявил, что это всё сибирское воспитание. Впрочем, узнай его родители, особенно мама, о том, чем он занимается в первый же день в столице, его бы забрали обратно перевоспитываться, причём, совсем иными способами.
Кроме похмелья, утром Саше с Костей добрые и милые соседи предъявили счёт за праздник, ведь это же организовывали сами парни, им и платить. Костя до сих пор не понимает, как им удалось после этого дожить до первой стипендии, учитывая, что Саша отдал буквально все деньги, взятые в дорогу из отчего дома, так сказать, на первое время, чтобы обустроиться. Обустроился, ничего не скажешь. С того времени Саша и Костя со своими соседями по блоку даже здороваются через раз, но тех, кажется, это совершенно не заботит.
За четыре года бок о бок они только пару раз поссорились. Первый случился сразу после пьянки, потому что, естественно, Костя и Саша были возмущены. Перед ними тогда только развели руками и сказали: «Добро пожаловать в Москву!» Второй — всего год назад, Саша всё ещё его помнит, ведь им с Костей тогда чуть не подожгли дверь из мести. Собственно, ссора опять вышла из-за пьянки, но теперь уже из-за несогласованной и накануне экзамена. Соседи решили отметить со своими по-прежнему сомнительными приятелями удачное начало сессии и устроили такой бедлам, что у Кости и Саши окончательно сдали нервы. Они совершили самое страшное общажное преступление — нажаловались комендантше, и та поставила вопрос о выселении компании соседей. Выселения не случилось, а вот репутацию Костя и Саша себе хорошо подпортили.
В общем-то, и до того момента Саша уже не раз задумывался о том, чтобы съехать из общаги куда-нибудь в более-менее приличное место. Те, что были приличными по цене, находились в заднице Москвы, в каких-то убогих районах, вроде Бирюлёво. Спасибо, туда Саша соваться не был готов даже с Костей, который вообще сразу сказал, что лучше общага, чем заплёванная вторичка по соседству с какими-нибудь наркоманами или, не дай бог, притоном.
Другие варианты были неподъёмными по цене. Нет, всегда можно попросить родителей докинуть чего-нибудь, но Костя знал, что его рязанская родня пошлёт далеко и надолго с такими предложениями, потому что: «Тебе государство общежитие выделило? Выделило. Вот живи и пользуйся». Саше же было просто неудобно требовать со своих ещё денег, и так много давали. Саша даже счёт в банке накопительный открыл на всякий случай.
И тут в жизнь Саши ворвался Лёша. Хотя, если быть точным, то это Саша в его жизнь внезапно ворвался и обратно исчезать не планировал. А у Лёши ведь и работа, должность там крутая, хорошо оплачиваемая, и трёшка, и прописка в Беговом, и машина, и только Саша из всех любовных интересов.
— Ужас, что Москва с обычным сибирским парнем сделала, — качает головой Костя всякий раз, стоит Саше заговорить о своём парне. Говорит о нём Саша даже чаще, чем об учёбе.
— Зато я, в отличие от тебя, устроюсь, а ты так и останешься прозябать в этой дыре, — отмахивается Саша.
— Ну-ну, что-то никаких положительных результатов я не заметил за два месяца.
Тут Костя был прав. За два месяца отношений Саша в своих притязаниях на Лёшино имущество и его самого продвинулся несильно. Спасало только то, что Лёша либо никого, кроме Саши, не интересовал, либо он сам даже не пытался смотреть куда-то ещё. Кажется, его всё устраивало. Настолько, что он и не думал о том, что пора двигаться куда-то дальше. Зато думал Саша. Выносил мозг своему соседу по комнате, как единственному другу во всей Москве, и требовал советов, потому что своим умом уже не знал, что ещё предпринять.
С другой стороны, ну, не спешит Лёша и ладно, мало ли, какие у него там взгляды на это всё. У Саши конкуренции нет, можно подождать до лета, а вот летом, когда время после сессии появится, а у Лёши отпуск начнётся, надо взяться за это дело серьёзнее и решительнее.
Неожиданно появляется известие о том, что через год Лёшу отправят в Манчестер с командировкой. Насколько — неизвестно, но для Саши это не имеет никакого значения, ведь чем дольше, тем лучше. Он за границей никогда не был и не думал даже, что получится когда-то поехать. Третьим человеком в мире, кто узнаёт об этом, разумеется, становится Костя.
— Ты прикинь, в Манчестер! — Саша светится, размахивает руками и наворачивает круги по их комнате. Только что вещи не пакует заранее.
— С чего ты взял, что Лёша твой обязательно захочет ехать вместе? — спрашивает Костя. — Если это служебная командировка, то он поедет туда со своими коллегами. Они там посидят с англичанами, поговорят, подпишут пару контрактов и уедут радостно обратно.
— Сплюнь, накаркаешь! — и Саша не продолжает до тех пор, пока Костя действительно не сплёвывает три раза через левое плечо, постукивая по столу при этом. Не будучи уверенным, что стол деревянный, но всё же. — Во-первых, никто ничего не знает. Возможно, даже Лёшин начальник. Во-вторых, я могу напроситься, как часть этой команды коллег, почему нет? Я уже получу какой-никакой диплом, я же вообще журналист. Да я про их поездку такую статью могу написать!
Ко всем свершениям Саши можно добавить ещё одну значительную деталь — он работал с Лёшей в одной компании. Вернее, Лёша работал, а Саша стажировался, и отделы у них были разные, поскольку Лёша занимался проектами, а Саша рекламой, но это совсем неважно. Саша мог в любое время прийти к Лёше, пусть тот и попытался бы объяснить, что это неудобно, и он не хочет слухов, и Саша так же мог узнать, каким образом попасть в число тех, кто поедет в Манчестер.
— Ну, даже если не получится, — Костя практически слышит, как вертятся шестерёнки у Саши в голове. Удивительный парень, конечно, что угодно придумает, действительно устроится где угодно. — Я же могу попросить Лёшу. Он поговорит с генеральным...
— А генеральный спит и видит, как бы просьбы кого попало выполнять, — усмехается Костя.
— О, у Лёши очень хорошие отношения с генеральным, — уверенно сообщает Саша. — Впрочем, ещё бы было иначе у моего Лёши. Генеральный знает, что он замечательный и полезный, разумеется, он согласится хоть раз пойти на уступку. Тем более, во благо успешного проекта.
Костя не видит столько оптимизма в ситуации, но с Сашей не спорит. Может, он и прав, и Лёшу там в компании на руках носят.
— Твою мать, Кучаев, всё плохо! — Саша врывается в блок под вечер воскресенья, и Костя почти роняет на пол сковородку с картошкой, которую нёс в их комнату. Костя редко ест на общей кухне, в основном, только по утрам, если вообще успевает позавтракать перед парами.
Саша же скидывает куртку, обувь и вталкивает офигевшего Кучаева в комнату, тут же захлопывая дверь. Костя понимает, что забыл взять салфетки и хочет вернуться, но Саша не даёт ему пройти, заставляя сесть на табуретку. От безысходности Костя решает, что лучше начать есть прямо сейчас, а то вдруг Саше взбредёт в голову у него ещё и сковородку отнять.
— К нему приехал брат! — заканчивает Саша свою изначальную панику.
— Чё за брат? — удивляется Костя, перерывая в голове все факты о Лёше, которые он вынужден был слушать и впитывать, потому что Саша очень обижается, когда находит провалы в памяти друга.
— Вот и я хотел бы знать, чё за брат! Лёша сказал, что это его брат-близнец, с которым они хуеву тучу лет не общаются.
— И в чём проблема?
— В том, что он припёрся. Куда он мог припереться? В Лёшину трёшку. Сколько он будет у него торчать? Хуй его знает. Они эту трёшку, оказывается, вместе покупали! — при слове «вместе» Саша кривится.
— И тебя только это беспокоит?
— Конечно! Я не хочу жить ни с чьими братьями!
— Бля, Сань, у меня иногда такое ощущение складывается, что ты Лёшину трёшку любишь больше, чем его самого. Как и всё остальное, материальное.
— Что ты сказал?! — Саша немедленно вспыхивает и разражается такой тирадой, что слышат даже, наверное, в соседнем блоке.
Саша никогда не даст повод заявить, что он любит Лёшино имущество больше самого Лёши. Это ведь совершенная неправда... Отчасти. Потому что трёшка, машина и Лёшина зарплата слишком уж идеальные, о таких только мечтают обычно. А у него это есть, и у Саши это может быть хотя бы наполовину. Но вдруг появляется какой-то грёбаный брат, который тоже на что-то претендует. Какое он имеет право, вообще? Он что, был с Лёшей все эти пять лет, когда тот добивался успеха? Саша, конечно, тоже не был, но на два месяца всё-таки причастен.
Саша знать не знает Лёшиного брата, никогда о нём ничего не слышал, кроме всё того же факта о том, что Лёша с ним не общается, но этого более чем достаточно, чтобы Сашина злость и даже ненависть к незнакомому человеку перешли все границы. Он ещё некоторое время бродит по комнате, гневно разговаривая сам с собой, чем немного пугает Костю, методично пережёвывающего картошку.
— Слушай, может, всё не так плохо? — предполагает Кучаев под конец своей трапезы.
— Ты что, ничего не понял?!
— Да, если честно, и не особо хочу понимать, — вздыхает Костя. — Извини. Так вот, может быть, этот брат не настолько ужасный, как ты уже себе напридумывал. Может, с ним возможно договориться. Может, он приехал на пару дней и потом снова свалит. Если твой Лёша решил его пока не выгонять, думаю, он всё-таки чуть-чуть в него ещё верит. Ну, в смысле, что тот не совсем урод.
— И что ты предлагаешь? — Саша складывает руки на груди.
— Варианта два. Первый — ты знакомишься с Лёшиным братом и составляешь полное впечатление о нём, после чего уже начинаешь думать, как быть дальше. Второй — забить хуй. Доверься своему Лёше, пусть сам разбирается со своей роднёй. А ты плыви по течению к изначальным целям, у тебя это неплохо получалось. И будь осторожен в своих желаниях, знаешь.
Костя встаёт с табуретки и выходит из комнаты, чтобы отнести сковородку на кухню. Саша закусывает губу, думая, что ему нужен третий вариант, подразумевающий, что он должен теперь в два раза упорнее двигаться к своим целям и одновременно всё-таки познакомиться с Лёшиным братом. Врагов надо знать в лицо.
***
Взяться за дело Саша решает уже во вторник. Его стажировка длится трижды в неделю по графику восьмичасового рабочего дня. Для удобства совмещения с учёбой, Саша выбрал себе вторник, среду и четверг. Устройство в Лёшину компанию не обошлось без вклада самого Лёши, потому что он просто хотел помочь тогда ещё даже не своему парню. Вообще ничьему, но, когда он был готов обрадовать Сашу, что его согласились взять на стажировку, Головин уже знал, что, кроме работы, получит ещё и Лёшу. То ли в качестве бонуса, то ли положенной награды за небольшой период страданий.
Лёшин отдел располагается двумя этажами выше Сашиного, что прямо намекает на процент значительности одного и второго. Вообще-то, у Саши есть несколько заданий, которые он не может закончить уже полторы недели. Его начальник вряд ли рад таким раскладам, но Саша очень старается, правда. А ещё у Саши хорошо подвешен язык, способный наболтать, что угодно, лишь бы немного оттянуть день показа результатов. Саша обязательно доделает эти дурацкие приглашения на летнюю конференцию, ничего, потерпят ещё пару недель эти делегаты из Кемерова. В конце концов, Кемерово — не Лондон или Париж, пусть и почти Сашина малая родина.
Главное, чтобы у Лёши не было никакого совещания или чего-нибудь столь же важного, потому что Саше и ждать окончания некогда, и просто мешать он не хочет. Если собираешься что-то просить, нужно делать это в максимально комфортной обстановке. На Сашино счастье, сейчас она именно такая. Как сообщает Лёшина секретарша, тот ничем, вроде бы, не занят.
На самом деле, Лёша всё-таки занят был. Очень старательно пытался выговорить что-то на английском, что диктовала ему некая женщина в наушник. Лёша ещё со школы терпеть не может всякие аудирования, но в Манчестере ему точно придётся с кем-то разговаривать, поэтому выбора нет.
— А? — не понимает Саша, думая, что Лёша обращается к нему. Тот же от неожиданности дёргается и хватается за сердце.
— Ты бы хоть стучал, Саш.
— А я не кто-то там, чтобы ты меня по стуку впускал в свой кабинет, — гордо заявляет Головин и усаживается на край стола, как можно ближе к Лёше. — У меня к тебе маленькая просьба, — говорит мягко, обворожительно улыбаясь.
— Насколько маленькая?
— Вообще ерунда, — отмахивается Саша. — Мы с тобой два месяца уже встречаемся, так? — Лёша кивает, заметно напрягаясь. — Думаю, это достаточно серьёзный срок, правда?
— Ну...
— Правда-правда, — сам с собой соглашается Саша. Он пальцами тянется к Лёшиной рубашке, разглаживая несуществующие складки на плече. — Мне кажется, немного неправильно, что твой брат ничего обо мне не знает.
— Он о тебе знает.
— Одно дело на словах, это вообще ни о чём, — Саша спрыгивает со стола и обходит Лёшин стул. Обнимает, устраивая подбородок на плече. — Хочу познакомиться с ним лично.
— Зачем? — удивляется Лёша. — Поверь мне, Антон — совсем не тот человек, с которым нужно иметь знакомство.
— Вот поэтому мне и интересно. А ещё, ты ведь сам говорил, что он тебе родня, вон, ты даже выгонять его не спешишь. Разве я не имею право познакомиться с твоей роднёй? Понятно, что на знакомство с родителями мне рассчитывать глупо, но чем хуже брат?
— Саш, милый, — Лёша паникует. Настолько сильно, что не знает, видно это или нет, но ему совершенно не до того сейчас. Ему нужно срочно придумать, как убедить Сашу в абсолютной бессмысленности его просьбы или предложения, или даже настойчивого требования. — Если мы с тобой считаем, что уже пора знакомиться с семьёй, то разве я не должен удостоиться чего-то подобного?
— Хочешь съездить в Калтан? — фыркает Саша. — Да, мои очень впечатлятся. К сожалению, у меня ни братьев, ни сестёр. Так уж вышло, Лёш, извини. А здоровье родителей я пока хочу поберечь.
— То есть ты не планируешь им рассказывать никогда?
— Рано или поздно им придётся узнать и смириться. Я просто надеюсь, что к тому времени уже перестану как-либо зависеть от них. Сам понимаешь, если они исключат меня из семьи, надо, чтобы это не сильно сказалось на моём благополучии, — Саша оставляет короткий поцелуй на Лёшиной скуле. — Ладно, не буду тебя отвлекать. Но про брата — это я серьёзно, если что.
Когда дверь за Сашей закрывается, Лёша начинает паниковать ещё сильнее. Самое худшее, что с ним могло когда-либо случиться, это как раз именно желание Саши познакомиться с Антоном. В обратную сторону это, возможно, ещё ужаснее, но Антон, благо, пока ни с кем знакомиться не хочет. Он слишком занят обустройством своей комнаты и даже особенно не требует от Лёши какого-то внимания.
Конечно, у Лёши есть право сказать Саше «нет» и пресечь все попытки столкнуться с Антоном. Но разве это не будет выглядеть странно и подозрительно? Тем не менее, Лёша прекрасно понимает, какой концерт может устроить Антон, если сейчас согласиться на Сашину просьбу. О, Антон точно не станет мило молчать и вести задушевные разговоры с парнем своего брата. Да даже если и станет, то Лёша прекрасно помнит его недавнюю фразу: «Если бы ты женился, я стал бы лучшим дядей на свете для твоих детей и самым лучшим другом семьи в глазах твоей жены».
Антон — дрянь. Для него нет никаких рамок и ограничений, Лёша уверен. За пять лет он стал только хуже, это тоже очевидно. Иногда Лёше даже страшно подумать, что может выкинуть Антон в следующую секунду. Да, пока он его не трогает и ни на что не претендует, вроде как, только на комнату в квартире, но то скорее необходимость.
Пока. Лёша ждёт и судорожно прикидывает в голове варианты развития событий.
***
События развиваются так, что Лёша в четверг совершает, возможно, роковую ошибку. Ещё и запоздало о ней догадывается.
Всё начинается с просьбы Антона дать ему новый комплект постельного белья. Лёша думает, зачем ему, если даже неделя ещё не прошла, но потом Лёшин мозг начинает подкидывать варианты, и он решает, что лучше просто решить проблему, чем думать о ней. Вот только всё бельё в Лёшином комоде в его комнате, и для Антона это почему-то превращается в повод две минуты ныть, чтобы Лёша что-то принёс.
— У тебя ноги отвалятся самому сходить? — удивляется он, смотря в упор на брата.
— Так это же
твоя комната. Что мне туда соваться?
— Я тебе, кажется, не запрещал.
— Ну, если так... — Антон разводит руками и уходит в Лёшину комнату минут на семь минимум.
Лёша успевает допить кофе, который, кстати, сварил брат. У него он всё ещё потрясающе получается, и Лёша не видит смысла лишать себя удовольствия. Должна же от Антона быть какая-то польза.
И тем не менее, он подозрительно долго ищет своё дурацкое постельное бельё. Если только не перерывает все возможные ящики, но это надо быть совсем дураком, а у Антона хоть какие-то остатки мозга всё-таки должны присутствовать, как кажется Лёше. Поэтому он направляется к нему с логичным вопросом: «Что ты там застрял?»
Здесь Лёша и понимает, наконец, почему ни в коем случае нельзя было давать Антону даже возможности заглянуть в комнату. Потому что Антон сейчас стоит напротив книжной полки, висящей прямо над Лёшиной кроватью, прижимая к себе чёртов пододеяльник с простынёй.
— Ничего не хочешь мне рассказать? — заискивающе интересуется он.
— Не твоё дело.
На Лёшиной книжной полке собрание сочинений имени Антона Миранчука, вернее, Александра Головина, потому что именно под таким псевдонимом Антон выпускает свои порнографические шедевры. Лёша находит это всё ужасно неироничным и вообще полной катастрофой.
Антон немедленно вылетает из комнаты под собственный же громкий хохот. Лёша не знает, какое оправдание себе придумать, потому что Антон от него теперь точно не отстанет. В итоге, Лёша просто поспешно собирается на работу и покидает квартиру до того, как к нему могут пристать.
Сложившаяся утром ситуация даёт Антону хорошее настроение на весь день, и это хорошее настроение из него так и бьёт ключом, теперь напрягая сидящего вместе с ним на кухне Смолова.
