***
Занятия английским у Феди и Лёши идут практически месяц, даже чуть меньше, и это, по мнению Феди, слишком малый срок, чтобы делать какие-то выводы. Выводы по прогрессу Лёши в языке и по лично Фединому прогрессу в общении с Антоном. С момента того спонтанного вечера в компании друг друга у них больше не было ни одной возможности провести рядом дольше пары минут. Федя понятия не имеет, в чём причина, но старается довольствоваться хотя бы тем, что есть. А есть у них короткие разговоры в коридоре. Тем не менее, стоит разговору затянуться, как в пространстве тут же образовывается Лёша, словно он чувствует, что все рамки приличия для застёгивая куртки и зашнуровывания кроссовок прошли. Мягко, но вполне настойчиво, Лёша показывает своё неодобрение Фединой задержкой в квартире. Странно это наблюдать от человека, который в первые две встречи безбожно опаздывал и сам провоцировал чужое продолжительное присутствие. Впрочем, не Феде судить. Мало ли, Лёша просто не любит посторонних. Это даже логично, учитывая, что он живёт один в целой трёшке и даже собственному брату не сильно рад. В майские праздники они тоже встречаются, всё так же по понедельникам и четвергам. Лёша не хочет менять расписание и добавлять дополнительные дни, потому что, наверное, собирается отдохнуть. Федя попытался с подачи Кокорина намекнуть, что они могли бы потратить столько свободного времени на английский, но ничего не вышло. Федя не настаивал, потому что сам не сильно горел желанием в праздники таскаться через половину Москвы туда-сюда, готовить потом по ночам новые задания, а утром проверять то, что Лёша ему скидывал. — Ради денег можно было и постараться, — фыркает Кокорин, собирая сумку в дорогу. У них с Ерохиным — единственным счастливым обладателем дачи — есть традиция, как и у многих россиян, проводить майские праздники там. Свою дачу Кокорин терпеть не мог, а вот ерохинскую готов боготворить, хотя и возмущается, почему у безработного Александра её не отобрали так же, как и всё остальное имущество, кроме двух пижам, приставки и кружки. Ерохин утверждает, что дача для него всегда была местом силы, вдохновения, и за неё он готов драться так же, как Кокорин за своё издательство. Собственно, ради содержания своего прекрасного домика в деревне Ерохин и продал большую часть вещей, которые, на его взгляд, имели хоть какую-то ценность. — Лучше бы ты эти деньги на оплату коммуналки потратил, — высказался Кокорин, ведь, по его мнению, все деньги, похоже, нужны только здесь и сейчас, для жизни в Бибирево. Федя со своими соседями на дачу не ездит. Он, наоборот, радуется возможности остаться в квартире одному, потому что жизнь с постоянным присутствием посторонних очень выматывает. Ерохин его прекрасно понимает, а Кокорин каждый раз накануне очередной поездки устраивает час нытья: «Ну, поехали, Федь! Ну, природа, погода, воздух, чё тебе в Москве сидеть?» Пока что, у Феди получается успешно игнорировать кокоринские просьбы. И вот сейчас, провожая соседей на дачу, Федя думает о том, почему бы не воспользоваться моментом. Майские праздники на то и праздники, что никто в них не работает и ничем особо не занят, наверное. Федя собирается с силами и решает, что в понедельник после занятия с Лёшей предложит его брату встретиться где-нибудь, кроме квартиры. И да, Федя всё ещё считает, что они слишком мало знакомы, поэтому морально готов, что Антон не согласится. — Всегда задаюсь вопросом, почему именно вы закрываете дверь, — с чего начать разговор Федя, правда, вообще не представляет, но если он не начнёт, то уже не успеет сегодня довести свою мыслительную цепочку до предложения. — Я тоже. Наверное, это единственная польза, которую я могу принести, не раздражая Лёшу своим присутствием, — пожимает плечами Антон. — Антон, может быть, перейдём на «ты»? — Неужели? Чёрт, надо было поспорить с кем-нибудь на деньги. Я был уверен, что мне придётся самому предлагать. — Это «да»? — уточняет Федя. — Конечно, да, Федь! — А почему ты тогда сам не предложил, если давно хотел? Просто интересно. — Ну, вообще-то, ко мне практически никто на «вы» не обращается. Почему-то все считают, что они мои друзья детства и уже через пять минут разговора чуть ли не по плечу хлопают, — Антон усмехается, качая головой. — Мы с тобой пили, но ты всё это время так уважительно со мной говорил. Мне, знаешь, очень нравилось. Я даже, наверное, буду скучать по твоему «вы»... Федя думает, что сейчас наилучший момент, чтобы предложить встретиться когда-нибудь, желательно, в ближайшие пару дней, но тут появляется Лёша. Он удивлённо спрашивает, почему Федя до сих пор не ушёл. Тот спешно объясняет, что собирался с минуты на минуту. — Это я попросил его меня подождать, — неожиданно произносит Антон. — Секунду, Федь, я схожу за мусором на кухню, как раз вынести надо. Лёша непонятливо изгибает бровь, не зная, что его поражает больше. С каких пор его брат и репетитор перешли на «ты»? Зачем выносить мусор, который выкидывался буквально вчера? И почему для этого надо задерживать Фёдора? Они выходят на улицу: Федя, Антон и полупустой пакет мусора. — Тебе к метро? — спрашивает Антон, Федя кивает. — Здорово, что нам по пути. — Да, здорово. — Мне показалось, что ты будто хотел что-то сказать, пока Лёша не перебил. — Да, в общем... Просто раз уж мы теперь вроде как приятели... Хотя, наверное, я поторопился с выводами, да? — С чего вдруг? — Ну, ты говорил, что не понимаешь тех, кто считает тебя своим другом через пять минут знакомства. Мы, конечно, почти месяц друг друга знаем, но мы же почти не общались... — Подумаешь. Некоторые, бывает, перекинутся парой слов и уже идут трахаться, — Антон фыркает и переводит взгляд на Федю. — Так что? — Я просто подумал, что мы могли бы встретиться когда-нибудь. Как приятели. Если ты хочешь. — Давай. Что насчёт завтра? — Завтра? Ну, хорошо, — честно признаться, Федя был совсем не готов к этому. Как-то всё слишком быстро. — Тогда до завтра? — До завтра. Только не хочешь уточнить, где именно мы встретимся? Или, например, дать мне свой номер телефона? — Да, точно, что-то я не подумал. Извини. — Главное, что я подумал. — И правда... Вообще-то, Антон изначально не собирался завтра куда-то выходить. Он хотел поработать над книгой. В последнее время у него так хорошо шёл процесс написания, что он почти был готов поверить, что к лету уже закончит половину. Впрочем, ради Феди Антон может ненадолго прерваться. Федя ему нравится, он такой милый и забавный. Антону нравится с ним разговаривать, нравится видеть, как он иногда не может подобрать слова и постоянно будто бы теряется. Лёше Антон сообщает только утром, что сегодня пойдёт куда-то с Федей. Федя, кстати, сказал, что не смог придумать ничего вразумительного, поэтому они просто встретятся и уже на месте поймут, куда хотят. Антону такой вариант очень понравился, потому что ему безумно интересно. — Вот как, — комментирует Лёша. — Ладно. У меня сегодня свидание с Сашей. — Вау, как совпало. Надеюсь, мы с вами нигде не пересечёмся. Не хочу тебя лишний раз смущать своим существованием. К тому же, никогда не считал двойные свидания чем-то приятным. — А у вас свидание? — Нет, конечно, — смеётся Антон. — Я просто иду гулять с красивым мужчиной вечером вторника. Ну, знаешь, это всё равно, что в магазин за хлебом выйти. Мы даже целоваться не будем, наверное, — Антон начинает смеяться ещё сильнее, видя Лёшину реакцию. — Боже, братик, тебе-то какая разница, свидание у нас или просто дружеская прогулка по какому-нибудь парку с условным пивом? У тебя же Саша есть. — Я просто не восторге от того, что мой брат может встречаться с моим репетитором. И я уже говорил, почему. Лёша встаёт из-за стола, потому что ему надо собираться. Он бездумно перерывает вещи на полках шкафа, не зная, что он хочет найти, пока на глаза не попадается засунутая в самый дальний угол клетчатая чёрно-синяя рубашка. Мягкая, широкая, давно забытая самим Лёшей и тем, кому она принадлежит. Лёша вспоминает, как удивился, обнаружив её после исчезновения Антона. Ему казалось, что брат должен был забрать с собой всё, а он оставил свою самую любимую рубашку в шкафу на этой самой полке. Они покупали её вместе. Антон тогда схватил несколько таких рубашек разных цветов, спрятал за спину и сказал Лёше назвать первый пришедший в голову цвет. Тот назвал синий. Рубашка Антону очень шла, именно в ней Лёша всегда его представлял, когда в первый год пытался справиться с одиночеством. А потом он нашёл её в шкафу и молча сидел с ней в руках около получаса. Сейчас он так же стоит с ней около шкафа. Совсем не факт, что это просто удачное совпадение, но Лёше кажется, что ничего лучше этой рубашки он надеть на свидание с Сашей не может. Он смотрит на себя в зеркало, проводит пальцами по воротнику, поворачивается спиной, а потом решительно выходит из комнаты. Ему необязательно идти в коридор мимо гостиной, но он так вовремя вспоминает, что оставил на столе в кухне свой телефон. Антон как раз заканчивает пить кофе и поднимает взгляд на Лёшу, когда тот тянется за телефоном. — Так она всё это время была у тебя? — спрашивает он. — Да. Удивительно, как ты мог забыть свою любимую рубашку. — Я искал её все пять лет. Лёша разворачивается, чтобы уйти, и на самом пороге гостиной вдруг слышит: — Ты в ней очень красивый. Лучше, чем я. Видимо, это становится точкой в Лёшиных размышлениях последних недель. Всё выливается в «возвращение в комнату», вернее, на кухню. Лёша подходит к Антону, решившему поставить свою чашку в раковину, и целует его, притягивая к себе. У Антона на губах вкус кофе, и это так ожидаемо и правильно, что Лёша проводит языком по нижней губе брата, прихватывает её зубами, тянет на себя. Он чувствует, как Антон обхватывает его руками и усаживает на стол, не разрывая поцелуя. Пальцы Лёши впутываются в волосы, гладят, скользят по затылку и плечам, цепляясь за футболку. Каждый поцелуй, каждое прикосновение такие привычные, словно не было перерыва в пять лет, и Лёше кажется, что сейчас совсем другой год, другой день, а впереди та самая странно-счастливая жизнь на двоих. Антон смотрит на него спокойно и будто вскользь, проводя ладонью по бедру. — Опоздаешь к Саше. Не будет никакого счастья на двоих, не то время, не то место и не те люди сейчас на кухне, чтобы рассчитывать на это. Нельзя выкинуть то, что уже произошло, и Лёша понимает, что за один поцелуй невозможно избавиться от всех проблем сразу. За один поцелуй можно только увеличить эти проблемы. Только они целовались куда больше, и если мир начал ломаться, то Лёша мешать ему не будет. Теперь не так беспорядочно, а медленно, и он действительно может опоздать, но ему нужно поцеловать Антона ещё раз и ещё. Лёша не слышит звонка, пока Антона не протягивает ему телефон, и оба смотрят на Сашину фотографию на экране. — Ты уже приехал? — тихо спрашивает Лёша у своего парня. — Хорошо. Я скоро буду. Тут просто пробки, как всегда. У Антона взгляд как будто осуждающий, и это злит, потому что он точно не имеет права читать Лёше нотации и обвинять в том, что он целуется с другим вместо свидания со своим парнем. В конце концов, никто не просил Антона отвечать на поцелуй, он мог бы и оттолкнуть брата, воззвав к его совести. Не сделал этого, значит, сам был не против, и они оба виноваты в произошедшем. — Поговорим, когда я вернусь, — обещает Лёша, слезая со стола. — Если я сегодня буду ночевать дома. Лёша не оборачивается, только сильнее сжимает телефон в руке.***
Сосредоточиться на том, что говорит Саша, кажется совершенно невозможным. Лёша и не вслушивается, просто кивает головой или пожимает плечами, когда парень смотрит на него, ожидая реакции на сказанное. Возможно, в Сашиных словах есть действительно нечто важное, что Лёше было бы полезно послушать. Ему просто сейчас не до того. Потом, разумеется, они снова затронут эту тему, и Саша, скорее всего, обидится, что Лёша его не слушал и ничего не помнит. Лёша ему улыбнётся, попросит прощения, и Саша, недовольно закатив глаза, повторит ещё раз. Они держатся на руки, переплетя пальцы, и Лёше кажется, что у него онемела рука. Он молчит об этом, потому что Саше нравится, а сегодня Лёша вряд ли имеет право на высказывания против чего-либо. — Так что, когда мы поедем в Манчестер... — доходит сквозь пелену шума до Лёши. — В какой Манчестер? — Ну, тебя же в следующем году отправляют туда в командировку, разве нет? — они останавливаются посреди дороги. — Да, наверное. Если я снова не задержу какой-нибудь отчёт, и если генеральный будет мною доволен в течение этого года. — Конечно, будет. Ты же самый лучший, — Саша приподнимается на носках, чтобы чмокнуть Лёшу в щёку. — Ну, вот так, поскольку у тебя очень хорошие отношения с генеральным, я хотел узнать, не можешь ли ты спросить у него, как мне попасть в число тех, кто поедет в Манчестер? — А зачем тебе в Манчестер? — Лёш, ты дурак или прикидываешься? Я сейчас полчаса тебе что рассказывал? — Саша цокает языком и закатывает глаза. — Меня убивает твоя способность не слушать то, что действительно важно. Иногда мне кажется, что тебе вообще наплевать, что я говорю. Относишься к этому, как к... — Прости, милый. Я просто задумался. Ты хочешь поехать со мной в Манчестер, я правильно понимаю? — Саша кивает. — Но это вряд ли возможно. Это ведь рабочая поездка, а не отпуск за счёт компании. Мы едем туда максимум на неделю, я думаю, чтобы просто обсудить проект и подписать контракты. — Даже если на два дня. Я всегда хотел съездить в Англию, а с тобой я тем более хочу куда-нибудь поехать. — Саш, вряд ли тебе понравится. Может быть, я буду пропадать с утра до ночи на всех этих встречах, и мы с тобой не сможем даже прогуляться по городу. — Если мы захотим, мы найдём время. Лёша говорит неуверенное «ну да», отводя взгляд в сторону и замечая киоск с едой. Он предлагает Саше купить какой-нибудь лимонад, и тот соглашается, будто мгновенно забывая о своей мечте про Манчестер. Впрочем, Лёша уверен, что ни черта Саша не забыл, просто решил временно отступить, получив от своего парня более-менее приличный ответ, обещающий, что в будущем всё может состояться. На данный момент Сашу это вполне устраивает, чтобы он не беспокоился. Идеально спланированная жизнь, из года в год идущая по примерно одному сценарию, становится слишком сложной, и её сюжет будто бы заходит в тупик, не видя развития без радикальных перемен. Лёша ненавидит перемены, потому что они никогда не бывают хорошими. И поговорка, что всё, что ни делается, к лучшему — это полный бред.