***
Невозможно понять тех людей, которые любят ноябрь, но Лёша знает, как минимум, двух, реально существующих поклонников этого отвратительного месяца темноты, холода, снежных дождей, рабочих завалов и психологических проблем. Лёшина тётя, сестра отца, например, никогда не приезжала к ним в гости в какой-то другой момент времени, кроме чёртового ноября. Всей семьёй они вставали часов в пять утра, чтобы успеть доехать до аэропорта, где тётя должна была быть буквально через пару часов. Как будто так сложно выбрать более поздний рейс, чтобы никого не дёргать ни свет, ни заря. А потом тётя ещё всегда ругалась, что хуже погоду видела только в Питере, в который потому и не переехала в своё время. Другим фанатом ноября являлась Лёшина секретарша Оксана. Во всяком случае, на любые попытки нытья со стороны своего начальника о том, что поскорее бы весь этот ужас кончился и наступила бы пора предновогодней суеты, Оксана всегда утверждала, что ноябрь — самый спокойный месяц. Нужно радоваться его размеренному течению, не упуская ни одного дня. Ни тётю, ни Оксану Лёша понять не в силах, находя обоих странными. Его раздражает, что он уезжает на работу в потёмках и возвращается домой в них же, солнечный свет, которого практически нет из-за бесконечной облачности от дождливой погоды, он видит только из окна своего кабинета, что мало радует. Ещё меньше радуют бесконечные совещания, на которых ему нужно быть, потому что либо вызывает генеральный, либо Лёша сам их проводит. В ноябре завершаются многие проекты, потому что в декабре отделы занимаются лишь подведением итогов, отчётностью и другой нудной бумажной работой. Лёшу тошнит от совещаний, от бесконечного потока лиц, перед которыми ему нужно выступать, потому что он в принципе не любит разглагольствовать при толпе народа. Одно дело докладываться генеральному, с глазу на глаз, когда есть только ты и твоя репутация, но совсем иначе стоять под взглядами двадцати человек, ожидающих твоих указаний и обязательных разъяснений к ним. Никто никогда ничего не понимает с первого раза, и это тоже ужасно бесит. Кофе, который Оксана носит Лёше постоянно, потому что по-другому он работать не может, совершенно отвратительный. Наверное, она никогда не научится его готовить, но у Лёши нет времени спускаться на этаж ниже к автомату. Впрочем, в автомате кофе тоже дерьмо полное, какая-то приторно-сладкая мерзкая жижа, скрипящая на зубах кучей не растворившегося сахара. Лёша пытается не раздражаться хотя бы от таких мелочей, но всё складывается в единый ужасный паззл, в котором каждая деталь — очередной безрадостный день с одинаковым началом и концом. Лёша устал и хочет в отпуск, которого не будет до лета. Лёша хочет пожаловаться кому-нибудь, а не только пустой бездушной квартире, где он чувствует себя слишком одиноко и совершенно неуютно, некомфортно. Только у Лёши нет друзей, готовых выслушать очередной поток жалоб на жизнь. У Лёши вообще нет друзей, да и вокруг ни одного человека, кто хотел бы таким другом стать. Разве что Оксана, но у неё совсем другой интерес, который она пытается показать, пробуя все способы добиться улыбки от своего начальника. Улыбка у Лёши пока только вымученная, чтобы совсем не расстраивать секретаршу. Она ведь единственная, кто старается ради него, а не ради премии в конце месяца. Возможно, этот день был самым проклятым днём среди всего ноября. Лёша стучит пальцами по рулю машины, обречённо смотря на бесконечную пробку перед собой. Судя по навигатору, впереди какой-то пиздец, потому что красная линия не имеет границ, а на другую дорогу уже не съехать. Ещё и дождь, хотя, возможно, мокрый снег, что лишь хуже, стучит по крыше, залепляет лобовое стекло, и Лёша глазами следит за перемещениями дворников. Лучше бы за перемещениями своих соседей по пробке, конечно. От нечего делать он в тысячный раз меняет радиостанцию. Вообще-то, Лёша терпеть не может ездить под музыку. Раньше, лет пять назад, а то и больше, он мечтал о том, чтобы слушать в машине только то, что ему нравится. Когда Лёша ездил куда-то с семьёй, ему всегда приходилось становиться свидетелем, благо, что не участником споров и борьбы за право выбрать аккомпанемент их будущей поездки. Отцу требовались новости или что-то из музыки его молодости, которую Лёша на дух не переносил. Мама обычно всегда была согласна с отцом, потому что музыка им нравилась одинаковая, а новости, ну, они и есть новости, по мнению взрослых представителей семьи, без них никуда, и совсем неважно, что эти грёбаные новости постоянно звучат с телевизора, стоит кому-нибудь вернуться с работы. Тем временем, Лёшин брат, Антон, всегда предпринимал попытки хотя бы переключить радио, ведь его музыку всё равно никто слушать не будет, но почему бы не остановиться хоть на более современной попсе. На Антона гаркали и утверждали, что всякую молодёжную чушь он может слушать в наушниках через свой телефон. При этом, стоило Антону последовать мудрому совету, как родителям тут же немедленно нужно было что-то обсудить с сыновьями, и начиналась бесконечная песня: «А ему совсем неинтересно с семьёй быть, заткнул уши и плевать». Лёша проматывает прогноз погоды, экономические новости, какую-то оперу, детскую передачу и даже обсуждение недавнего футбольного матча. Он слышит звуки чего-то из восьмидесятых, ненадолго задерживается, чтобы узнать песню, понимает, что ему не нравится, и идёт дальше. Наконец, останавливается на какой-то неплохой мелодии проигрыша некой иностранной песни. Сойдёт. В крайнем случае, он будет переключать дальше. Через тридцать минут пробка понемногу начинает двигаться, ещё через десять Лёша уже вполне спокойно едет, но погода продолжает оставлять желать лучшего. Каким-то чудом, проезжая мимо пустой, как кажется, остановки, Лёша замечает на ней парня, активно машущего рукой. На мгновение Лёша удивляется, кого этот парень пытается остановить, если поблизости ни такси, ни маршруток. Кто вообще сейчас останавливает так машины? Тем не менее, почему-то Лёша останавливается и даже ждёт, пока парень подбежит к его машине. — Извините, вы случайно не едете в сторону Ломоносовского? — спрашивает парень, когда Лёша опускает окно. Он кутается в яркую зелёную куртку, которую придерживает на своих плечах. Волосы все мокрые, щёки красные от холода, а от самого парня очень сильно пахнет алкоголем, однако на нечто неблагополучное он, вроде бы, не похож. — Даже не собирался, — отвечает Лёша, прекрасно зная, что Ломоносовский район в совершенно противоположной стороне от его Бегового, и ехать туда он будет сто лет. — Блин, жаль, — грустно тянет парень. — Похоже, я отсюда уже никогда не уеду. Лёша бросает взгляд на панель часов. Он и не думал, что сегодня задержится в офисе настолько, а потом ещё застрянет в огромной пробке. Ближайшее метро уже закрыли, а общественного транспорта парень вряд ли дождётся, скорее, замёрзнет. Лёше становится его жалко, он думает, что завтра суббота, и ему не нужно на работу, поэтому спонтанная поездка в Ломоносовский не принесёт никакого вреда. К тому же, он поможет человеку, пусть хоть у кого-то день закончится хорошо, быть может, какая-нибудь карма, если она существует, потом отплатит Лёше чем-то приятным. — Садитесь. Только скажите, куда именно вам нужно, — говорит Лёша, кивая на соседнее сидение. Парень радостно забирается к нему в машину, тут же сообщая, что Лёша — лучший человек в мире из всех, кого он когда-либо видел, а ещё в машине у него так тепло. — Мне в общежитие нужно. Которое на пересечении Ломоносовского и Мичуринского, я вам покажу, если что. Кстати, меня зовут Саша, — парень протягивает руку. — Алексей. Вообще-то, Лёше практически плевать, как в такое позднее время парень рассчитывает попасть в общежитие, потому что с их порядками он незнаком совершенно. Когда Лёша учился в университете, часть его одногруппников жила в общежитиях, но с ними Лёша особенно не общался, на их тусовки не ходил, и вообще его тогда так сильно тянуло домой, как никогда больше никуда не тянуло. Плевать Лёше и на то, что парень забыл здесь, так далеко от своего общежития, почему от него пахнет алкоголем и чья куртка на нём, потому что Саша в неё совсем не помещается. Лёше-то плевать, но Саша, похоже, настроен поговорить, поэтому выкладывает всё сам. Он со своим другом и соседом по комнате, Костей, приехал сюда на вечеринку в честь дня рождения их одногруппника. Тот снимает квартиру на родительские деньги, и его квартира такая огромная, что Саша в ней чуть не потерялся, пока искал туалет. Естественно, они все прилично выпили, потому что какой день рождения без хорошей попойки, а у Саши вообще иммунитет ко всему алкоголю. Он может влить в себя сколько угодно, всё равно не возьмёт, ведь Саша из Сибири, из Калтана. — Вы когда-нибудь были в Калтане? — спрашивает он, Лёша отрицательно мотает головой. Он в жизни такого названия не слышал. Честно говоря, Сашин бесконечный словесный поток, довольно быстрый и перескакивающий с одного на другое, да ещё и с кучей абсолютно бессмысленных подробностей, немного раздражает, и Лёша думает, что скоро попросит своего неожиданного попутчика заткнуться, иначе он его высадит посреди какой-нибудь безлюдной тёмной улицы. Похоже, Саша не удивлён, потому что про этот его Калтан знает полтора человека, проживающих там. Он тут же выдаёт краткий экскурс в историю своего города, из которого Лёша понимает лишь то, что это далеко в Сибири, там много шахт, очень холодно зимой, и живёт Сашина семья. Дальше Саша вдруг вспоминает мамин ягодный пирог, грустно по нему вздыхает и советует Лёше съездить в Калтан ради пирога своей мамы. Вернувшись к теме вечеринки и своего пьяного вида, Саша рассказывает, как круто он сегодня отдохнул и совсем не хотел уезжать, но надо. Как минимум, потому что спальных мест на него и ещё нескольких людей уже не хватило. Те, другие, уехали на такси, но Саша с ними не поехал, потому что он их совсем не знал, а ездить с чужими он не очень-то любит, ему даже немного страшно. — Мы с вами тоже не особо знакомы, — комментирует Лёша. — Вы — другое. Я вас сам выбрал, а те мне вообще не понравились. Они ещё на тусовке вели себя как-то странно, чё-то орали, разбили несколько бутылок, утопили мой телефон в аквариуме, потом разъебали этот аквариум... Ой, извините, я имел в виду, что они его, ну, тоже разбили. Собственно, из-за того, что они утопили мой телефон, я такси вызвать и не смог. — Попросили бы вашего друга. Костю, кажется. — Да, бля, — тянет Саша и мотает головой из стороны в сторону. — Костян уже во всю лизался с этой, то ли Иркой, то ли Ленкой. Может, с обоими, с него станется, — Саша смешно фыркает, закатывая глаза. — Вообще, знаете, с Костей невозможно ходить на тусовки. Он везде умудрится найти себе какую-нибудь бабу. А там всё, можно забыть о Косте. Мы однажды с ним пошли в бар. Ну, просто захотели и пошли... Так, Лёша узнаёт очередную очень интересную историю о том, как Костя склеил трёх девушек в баре и не поделился с Сашей ни одной, потому что сам оказался для них более интересным. Сашу это здорово обидело, и он не разговаривал с Костей целых полчаса следующего дня, когда тот соизволил вернуться в их комнату в общаге после своих ночных развлечений. — Не очень-то сильно вы на него обижались, похоже. — Да мне-то эти его бабы до пизды, если честно. Ну, то есть мне вообще всё равно, — это смешно. Саша, рассказывающий совершенно незнакомому человеку чуть ли не всю свою жизнь, каждый раз пытается извиниться за мат, хотя это, пожалуй, Лёшу совершенно не трогает. Ещё через два «блядь» он говорит Саше, чтобы не извинялся. — То есть да, мне неприятно, что он даже не пытается мне как-то помочь, что ли. Вокруг него постоянно бабы, а на меня даже не смотрят. А я считаю, что на меня нельзя не смотреть. Я же классный! Хотя на меня даже парни не смотрят. Эх, не знают, что теряют! Саша всерьёз рассуждает о том, за что его необходимо любить, и в конце совершенно удивляет Лёшу заявлением, что парни ему нравятся куда больше девушек. Именно поэтому он на Костю обижается не так сильно, как мог бы. С другой стороны, Саша понятия не имеет, где ему себе найти какого-нибудь замечательного парня мечты, ведь это же просто невозможно. Москва, конечно, большая и разная, тут куда больше шансов, чем в Калтане, но Саша пока не раскрыл секрет успеха. — У нас на потоке учится один чувак. Тоже Саша, кстати. Вот у него есть парень, я видел, как он его после пар встречает. Вы спросите, почему я решил, что они вместе? — Лёша, вообще-то, совсем этим не интересовался. — Ну, вряд ли друзья целуются посреди улицы и так друг на друга смотрят. Хотя, Костя, когда пьяный в хламину, а это почти на любой тусовке, если не успеет себе найти очередную бабу, тоже ко мне лезет. Но то он пьяный, а эти-то нет. Короче, они мутят, да. И вот я немного общаюсь с тем парнем, поэтому, разумеется, я у него спросил, как он нашёл своего. Знаете, как? Вы не поверите! На улице. Ну, я не имею в виду, что тот бомж или ещё что-то. Просто они познакомились на автобусной остановке. Стояли рядом, долго ждали транспорт, а потом тот парень предложил моему знакомому просто вызвать такси и доехать вместе, потому что они выяснили, что им в одну сторону. Нет, прикиньте! На автобусной, блядь, остановке. Чёт я, сколько ни стоял, никогда себе никого не находил. У Саши с плеча в очередной раз сползает куртка, и он думает, что пришло время рассказать и про неё. Когда он уходил с дня рождения, то выяснил, что его куртку кто-то по ошибке уже забрал. Саша очень торопился, потому что знал, что времени уже чёрт знает сколько, а ему очень нужно в общежитие, поэтому тоже взял первое попавшееся под руку. Он понятия не имеет, чья эта куртка и на какое место её нужно надеть, но что есть. — Вообще-то, мне пиздец, — сообщает Саша. — Общагу давно уже закрыли, наверное. Мне придётся будить сторожа, этот старый хрыч пожалуется коменде, а с той у меня отношения и так уже натянутые. А если старый хрыч не откроет мне, то придётся ночевать на улице. Я отморожу себе жопу с почками и умру молодым. Молодым, одиноким и без опыта работы. Между прочим, я уже не знаю, что мне делать. Мне нужно найти стажировку к следующему семестру, а вариантов никаких... О, поверните здесь, там просто есть улица, по которой быстрее доехать можно. Я вас, наверное, уже задолбал. Вы ведь вообще не в Ломоносовский ехали даже. — У меня завтра выходной, могу себе позволить лечь поздно, — спокойно отвечает Лёша, хотя не может не согласиться с тем, что Саша его утомил окончательно. — Вы с работы ехали, да? А кем вы работаете? — Я начальник проектного отдела. — Ого! — Саша так распахивает глаза, будто Лёша, как минимум, президент компании, в которой работает. — Представляю, сколько лет вы к этому шли. Думаю, вам ещё повезло, что к своим тридцати пяти вы смогли стать начальником целого отдела. — Вообще-то, мне двадцать семь месяц назад исполнилось, — хмурится Лёша. — Я что, настолько отвратительно выгляжу? — Нет, вы прекрасно выглядите, — тут же исправляется Саша. — Просто... Вы, наверное, очень устали. И у вас такое строгое лицо, как у одного моего препода. Такой мудила, я всё жду, когда его предмет кончится... Ой, я не имею в виду, что вы тоже мудила. Мудила не стал бы меня везти в другой район. — Спасибо. Лучше комплиментов в жизни не слышал, — саркастически усмехается Лёша. — Посмотрите на меня, — требует Саша и двигается ближе, даже перебарщивая, поэтому вскоре его ладони упираются в край Лëшиного сидения. — По вам видно, что вы начальник. И как я сразу не догадался об этом? Но, знаете, вы из тех начальников, с которыми хочется завести роман. Если бы у Лëши не было жизненного опыта в лице одного человека, который обожал заставать врасплох подобными фразами, он бы уже давно выпустил из рук руль, и они с Сашей врезались бы в какой-нибудь столб. Однако Лëша только сглатывает и интересуется, точно ли Саша употреблял лишь алкоголь, а то ведëт он себя странно. — Простите, я иногда такое несу. Костя говорит, что я очень болтливый, особенно когда выпью. А в какой компании вы работаете? — услышав ответ, Саша может выдохнуть только восторженное «вау». — Вы к двадцати семи уже начальник отдела в таком месте, а я даже не могу найти себе никчëмную стажировку. — На кого вы учитесь? — На журналиста, наверное. На журфаке же этому учат? Хотя мне всё равно, идти на телевидение или, например, писать какие-нибудь статьи на портале. Впрочем, я согласен даже выдумывать тексты к рекламе, если мне будут за это платить и давать стаж. В голове у Лëши проносится недавнее собрание в кабинете у генерального, где начальник рекламного отдела в очередной раз сетовал, что у него уволилось несколько человек, а замену так и не нашли. Лëша вскользь смотрит на Сашу и думает, почему бы и нет. Если этому парню так нужна стажировка, что он согласен на всë, может быть, стоит ему помочь. К тому же, генеральный точно отметит этот Лëшин поступок, ведь он поручил поиск новых сотрудников всем отделам, так как их компании, определённо, нужны свежие кадры, креативные и полные энтузиазма. — У нас есть одно место в рекламном отделе, — начинает Лëша. — Давно пустует, согласны взять почти кого угодно, даже студентов без опыта. Я мог бы поговорить с начальником этого отдела о вас, если, конечно, вам интересна такая стажировка. У Саши загораются глаза. Он не верит своим ушам и своему счастью. Мало того, что его довезли до общаги, хотя это было совсем не по пути, ему ещё и работу предлагают. Лëша для Саши теперь что-то сродни Богу. Таких людей точно посылают с небес на землю, чтобы помогать таким невезучим калтанским парням, как Саша. — Конечно, я согласен! — Хорошо, в понедельник я поговорю с начальником рекламного отдела. Только мне нужен ваш номер телефона, чтобы я мог сообщить, получилось договориться или нет. — А мой же утопили, — расстроенно произносит Саша и уже думает, что вот и закончилось его счастье, а всë из-за каких-то идиотов на вечеринке. Саша почти зарекается пить и развлекаться в компании своих знакомых, как видит перед собой визитку. — Да, у меня есть визитки, не удивляйтесь, это политика компании в отношении всех начальников. Кто бы мог подумать, что мне это когда-то пригодится. Саша берëт визитку в руки и обещает купить себе телефон к понедельнику, чтобы обязательно вечером, после пар, позвонить Лëше и спросить насчёт места в рекламном отделе. Договориться у Лëши вполне получается, правда, для этого ему приходится лично сходить к генеральному. Тот хвалит Лëшу за помощь компании, говорит, что стажëры им очень даже нужны. Когда Лëша впервые видит Сашино резюме, у него сердце делает несколько лишних ударов. Александр Головин. У него совсем другие ассоциации с этим именем, и Лëша мог бы забыть об этом, наверное, спустя день, если бы не стал видеть Сашу слишком часто. Сначала судьба заводит его в рекламный отдел из-за очередного проекта, в котором рекламщики играют одну из главных ролей. Каждый раз, пока Лёша идёт через рабочее пространство к кабинету их начальника, Саша здоровается с ним, и Лёша кивает в ответ, стараясь не слишком задерживаться. Не хватало только породить какие-нибудь слухи. Это, наверное, странно, что они сталкиваются в лифте и на парковке, хотя у Саши нет машины. Он просит Лëшу подвезти его к общежитию, и Лëша не может отказать, потому что думает, что это будет невежливо. Лëша подвозит Сашу всякий раз, когда они заканчивают в одно время, а это случается постоянно в дни Сашиной стажировки, благо, она хоть не ежедневно, а то Лëша давно бы ему отказал. Лëша привыкает к Сашиной болтовне, хотя ему всë ещë не слишком интересно знать, как проходят его учебные будни. Впрочем, помимо этого, у Саши полно историй, довольно забавных, над которыми Лëша даже может посмеяться. Однажды Саша просит остановиться у какой-то забегаловки и немного подождать. Он возвращается и протягивает Лëше стакан с кофе, говоря, что так и не придумал, чем его благодарить, а ведь с каждым днëм он всё больше и больше ему обязан. — Стакан кофе вряд ли окупит это, — говорит Лëша. — Но спасибо. Мне нравится кофе, а моя секретарша совершенно не умеет его готовить. — Я тоже не умею. Зато я могу его купить, во всяком случае, пока есть деньги. Так проходит январь и половина февраля. Саша считает Лëшу своим приятелем, он с ним откровенен, как в их первую встречу, когда влияние алкоголя развязало ему язык. Они каждый раз заезжают за кофе, они продолжают разговаривать в машине, даже когда останавливаются у Сашиного общежития. — Лëш, давай в выходные куда-нибудь сходим? — предлагает Саша. — По поводу? — Не знаю, просто. Мы же с тобой общаемся, а так до сих пор никуда вместе не ходили. Они проводят вместе весь день до самой ночи. В четыре двадцать утра выходят из какого-то клуба, и Лëше бы не садиться за руль после нескольких коктейлей, но оставлять машину он не хочет. Саша не имеет ничего против, уверяя, что дороги всë равно пустые. Действительно, им на пути не попадается практически ни одной машины. Выезжая на широкий проспект, уходящий к длинному мосту, Лëша вдруг сообщает Саше, что никогда не испытывал той странной жажды скорости, про которую говорят любители гонять по пустынным улицам на запредельных скоростях. — А хотел бы попробовать? — спрашивает Саша. — Думаю, да. — Тогда, что тебя останавливает? Я тоже никогда в таком не участвовал. Может, сделаем это вместе? Лëша вдавливает педаль газа. Мимо них проносятся яркие вывески магазинов и баров, сливаясь в единый поток огней. У Саши перехватывает дыхание, он даже что-то выкрикивает, и Лëша громко смеëтся, выезжая на мост. — Погоди! — кричит Саша. — Давай остановимся! Хочу посмотреть на Москву-реку. Они резко тормозят посреди моста, выходят из машины и идут к самым перилам. Саша свешивается вниз, силясь разглядеть что-то, кроме снега и льда внизу, но безуспешно, поэтому ему быстро надоедает. — Тебе понравилось? — спрашивает он у Лëши, когда они возвращаются к машине. У обоих внутри до сих пор бушует адреналин вперемешку с алкоголем, и Лëша готов повторить этот безумный заезд ещë раз, да только не уверен, что дальше будет так же пустынно и тихо, чтобы разрывать тишину отдалëнных районов ночного города. Зато Лëша готов сотворить какую-нибудь другую безумную глупость, чтобы выплеснуть захлëстывающую энергию. — С тобой классно, — продолжает Саша. — Я даже не думал, что серьëзные начальники отделов могут быть такими. — Ты же говорил, что я не из того типа начальников. — Да, и я до сих пор так считаю, — у Саши на губах вызывающая усмешка, и вот тогда Лëша понимает, что именно ему хочется сделать. Он накрывает своими губами эту усмешку, чувствуя, как Саша отвечает на его поцелуй. Лëша долго и жадно исследует его рот, прижимая Сашу спиной к боку машины. — Значит, можно найти себе парня на автобусной остановке? — шепчет Саша, смахивая с Лëшиной чëлки только что упавшие снежинки. — Можно.***
Автобусная остановка, его зовут так же, как звучит псевдоним Антона, непосредственность и болтливость, бесконечная энергия. Конечно, что ещё нужно было Лёше в тот момент? Ничего удивительного, что они с Сашей настолько быстро сошлись и решили, будто оба искали именно этого всю жизнь. Хотя Саша, возможно, и искал. Лёша для него действительно тот самый парень мечты, который всегда готов слушать, а вдобавок имеет кучу достоинств, раньше не занимавших Сашины мысли так сильно. — Куда ты? — спрашивает Лёша, видя, что Антон уходит в ванную. — Я вспомнил, что собирался сегодня купить себе нормальные кроссовки. Как раз осталось кое-что с гонорара за последнюю книгу. — Я могу с тобой съездить, так даже быстрее получится. — Я уже договорился с Федей. Ну, что ты так смотришь? Мы же с ним друзья. Друзья ходят вместе по магазинам. Не волнуйся, с тобой мы тоже куда-нибудь обязательно сходим, — говорит Антон, проводя ладонью по Лёшиной щеке. Они обязательно куда-нибудь сходят, когда Антон поймёт, что им с Лёшей больше ничего не мешает. Пока что, это совершенно невозможно. Саша, судя по всему, имеет какое-то значение для Лёши, пусть не самое весомое и, может быть, тающее с каждым днём. Антон в это лезть не хочет, ему никакие разборки с чужими парнями не сдались, у него своих проблем хватает. Общество Феди немного успокаивает, во всяком случае, помогает отвлечься на поиск кроссовок, и Антон сосредотачивается на выборе обуви, бродя между стеллажами в магазине. Спрашивает зачем-то про Фединых соседей, которые, кажется, должны были вернуться с чьей-то дачи, и этот бессмысленный разговор ради создания шума занимает приличную часть времени. — Не знаешь, погода скоро поменяется? Меня бесит эта жара, — произносит Антон, расшнуровывая очередную пару кроссовок. Оказывается, не так легко сделать какой-то выбор, когда не знаешь толком, чего хочешь. И если бы это распространялось только на кроссовки. — Меня тоже, но прогноз стабильный. Вот эти возьми, — Федя подаёт ему ещё одну пару с ближайшей полки. — Почему именно эти? — Ты их ещё не брал. Ты на них даже не посмотрел. — И почему я на них не посмотрел, интересно? Кроссовки как кроссовки, — Антон пожимает плечами. Они кажутся ему вполне удобными. Даже очень. Уж куда лучше тех, что убили ему ногу после продолжительной прогулки по ВДНХ. Антон проходится туда-сюда в новых кроссовках, смотрится в зеркало, а потом оборачивается к Феде, чтобы спросить его мнение. — Красиво, — говорит он. — Не так потрясающе, конечно, как та твоя рубашка, но тоже вполне себе. — Нашёл с чем сравнить, — усмехается Антон. — Там был шедевр дизайнерской мысли, а это просто кроссовки. Почти с рынка. — Ну, если для тебя магазины в Беговом — рынок, даже не знаю, что тогда предложить. — По меньшей мере, что-то от «Prada», — с самым серьёзным видом заявляет Антон. — Действительно, как я мог не догадаться. — Когда я стану богатым и знаменитым, ноги моей не будет в подобных местах, — продолжает Антон, обводя взглядом магазин. — Да и вообще, я буду жить в каком-нибудь небоскрёбе Москва-сити, наблюдая закат над Арбатом. — Разве ты уже не знаменитый? Про тебя даже есть статьи в интернете. — Ну, на улицах меня пока не узнают. Впрочем, так, наверное, с любыми гениальными писателями. Мы же не актёры или футболисты, чтобы за нами гонялись с камерами. — А тебе это нужно? — Я без понятия, что мне нужно. Кроме, разве что, этих кроссовок. Вот они мне точно нужны. Проходя мимо других магазинов, рассматривая вещи в витринах, Антон делает вывод, что ему стоит купить что-то ещё, потому что ходить действительно не в чем. За эти три неполных встречи с Федей тот успел увидеть практически весь гардероб Антона, за исключением обширной коллекции носков и нижнего белья. Федя никуда не торопится, поэтому может позволить себе ходить за Антоном и дальше, ждать его у примерочных и высказывать своё не самое авторитетное мнение насчëт того, как сидит на Антона очередная футболка. То, что Федино мнение совершенно не авторитетно, становится понятно после его очередного положительного отзыва. На его взгляд, Антону действительно идëт любая половая тряпка, однако сам Антон считает иначе, отвешивая вещь за вещью. И откуда только эта разборчивость, если ему, по сути, нужно хоть что-то? Настаëт пора пятой пары джинс, потому что Антон явно ищет какие-то особенные, соответствующие лишь ему понятным стандартам. Федя терпеливо ждëт, прислонившись к стене напротив примерочных и отвечает на сообщение Кокорина, попросившего срочно купить морковь к ужину, если, конечно, Федя планирует на нëм сегодня присутствовать. Своим соседям, разумеется, Федя ничего про нового друга в лице Антона не рассказывал. Ушëл сегодня под предлогом очень важных дел, которые некогда обсуждать. И если Ерохину было совершенно плевать, какие у его соседа дела и сколько они займут времени, то Кокорин весь извëлся. Любопытство, ревность, подозрения или что там у него, но ведëт он себя, как волнующаяся мамаша, впервые отпустившая свою единственную дочь на свидание с парнем из интернета. Федя с профессиональной выдержкой не обращает внимания на бесконечные уведомления с вопросами, проверяя их только в моменты ожидания Антона, а отвечает выборочно, например, на просьбу купить морковь. — Федь, — Антон тяжело вздыхает, прислоняясь к двери примерочной. — Мне нужна твоя помощь. Сразу предупреждаю, ситуация ебанутая, поэтому я пойму, если ты не захочешь в этом участвовать. — Звучит очень подозрительно, если честно. И что ты будешь делать, если я действительно откажусь? — Федя слышит звук открывающегося замка, и вскоре видит голову Антона. — Сначала умру от стыда. Потом воскресну и позову на помощь какую-нибудь консультантку, но пока она будет с этим разбираться, я умру от стыда ещë раз. — А что случилось-то? Антон кивает внутрь примерочной, и Феде приходится зайти, так и не успев отправить ответное сообщение Кокорину с подтверждением, что морковь он купит. — Я не могу расстегнуть эту ебучую молнию. Она заела, сломалась, или у меня руки из жопы, я не знаю! — Какую молнию? — на всякий случай уточняет Федя. — На джинсах, — подтверждает его худшие опасения Антон. — Да, я понимаю, как это звучит, но, правда, я потратил минут пять, и ничего не получилось. Если хочешь, я могу отвернуться. — Но если ты отвернëшься, я как еë расстегну? — Ну... Хотя да, так неудобнее, справедливо. Ты мне поможешь? — не то чтобы Федя вообще мог ему отказать. Особенно после такого взгляда полного надежды. Глупо отрицать, что Федя в своих ночных мыслях представлял ситуации, в которых он расстëгивает на Антоне штаны. То, что эти ситуации выглядели вообще не так, тоже очевидно. Но они ведь друзья, кажется, а у друзей обычно всегда есть отдельный сборник с неловкими историями. Им он тоже нужен, наверное. Единственная деталь, которая не позволяет Феде потерять связь с реальностью, это действительно неподдающаяся молния. Спустя несколько бесполезных попыток, Феде хочется еë просто вырвать и куда-нибудь пожаловаться на качество товара. — Вот видишь, — комментирует Антон. — Попробуй, может, не так резко? — А ты сам пробовал? — Ну, вдруг у тебя хоть как-то получится. Может, у тебя сегодня день по гороскопу удачный. Вполне вероятно, потому что молния, наконец, расстëгивается. Федя даже облегчëнно выдыхает, как и Антон, который рад, что им не придëтся подключать к этому ещë одного человека. — Спасибо, — произносит Антон и опускает взгляд на Федины руки. Ведëт по бесконечным рукавам татуировок, думая, что надо бы однажды спросить у Феди, почему они появились в его жизни. Обычно это всегда довольно интересные истории, насколько Антон может судить по другим людям с татуировками, которые встречались на его пути. Федя решает, что можно уже убрать руки от молнии на джинсах Антона, но, куда их деть, он пока не представляет. Вообще, надо бы, наверное, выйти, чтобы Антон спокойно переоделся, однако они оба стоят, застыв, в не самом однозначном положении. Антон проводит ладонями вдоль Фединых предплечий вверх, продолжая задумчиво смотреть в пустоту, а потом вдруг неожиданно прыскает от смеха. — Ты чего? — спрашивает Федя. — Я просто вдруг задумался, можно ли на самом деле расстегнуть молнию на штанах зубами. В книгах просто часто пишут, а я без понятия, для красоты это или действительно получится. Ты не знаешь? — Как-то не доводилось расстëгивать молнии зубами. — Мне тоже. Надо попробовать, что ли? — только сейчас Антон поднимает взгляд на Федю. — Не хочешь выйти? А то просто жарко, и я думаю, это из-за твоего присутствия. В смысле, кислород мой жрëшь и дышишь тут, и вообще нас слишком много для этой примерочной. В итоге, посетив ещë два магазина, Антон наконец-то собирает себе подобие гардероба, однако на кассе последнего сталкивается с не менее неожиданной проблемой, чем заевшая молния. — Федь, — зовëт он. — Мне нужна твоя помощь. У тебя есть три тысячи? Я верну, обещаю. — Ладно, можешь не торопиться, — говорит Федя, прикладывая свою карту. — Надеюсь, я не лишил тебя последних денег в этом месяце? — Нет, всë в порядке. — Что бы я без тебя сегодня делал? — когда они выходят на улицу, Антон подхватывает Федю под руку и опускает голову ему на плечо. — Ты самый лучший. У Феди сердце бьëтся быстрее от происходящего. Ему хочется поцеловать Антона и потом поехать вместе с ним домой, но только дома у них разные. Поцеловать Федя тоже не решается, потому что друзья, вроде бы, не целуются среди улиц, а они с Антоном предположительно друзья для всего окружающего мира и для себя самих в какой-то степени, пусть оба и знают, что это совершенно не так. Они вместе согласились не торопиться, но вместе же не стали обозначать границ дозволенного. И, наверное, именно из-за этого Антон целует Федю в щëку, сообщая, что он станет для него вообще самым лучшим во Вселенной, если поможет донести до дома кучу пакетов, которые совершенно не тяжëлые, просто Антону не хочется их нести одному. В качестве благодарности Федя получает ещë один поцелуй, только уже в губы, но настолько короткий, что даже не успевает его осознать. — Ничего себе у тебя гонорары, — смотря на количество пакетов, произносит Лëша. — Не то чтобы это всë стоило больше пятнадцати тысяч. И мне даже не хватило, пришлось занимать у Феди. — Написал бы мне, я бы скинул, — Лëша явно не доволен фактом, что какой-то там репетитор-друг расплачивается в магазинах за брата. Это похоже на недоверие. Потом Антону приходится ещë раз перемерить всю одежду, чтобы удовлетворить любопытство Лëши, а заодно в очередной раз послушать, как ему всë идëт, какой он красивый, и почувствовать потом, как Лëша пытается быстро расстегнуть пуговицы на новой рубашке, не желая прерывать жадных поцелуев. — Ты когда-нибудь задумывался, можно ли на самом деле расстегнуть молнию на штанах зубами? — спрашивает Антон в одну из немногих пауз. — Вот и я не знаю. Не хочешь проверить? Судя по тому, как загораются Лëшины глаза, он ждал этого предложения несколько лет.