***
После Нижнего, Казани и Ростова у Антона уже появилось несколько традиций при посещении нового города. Одна из них — в первый же день идти в какой-нибудь бар. Едва ли не прямо с самолёта или с поезда, вместе со всеми вещами, благо, их немного, потому что идти больше всё равно некуда. В баре Антон обычно всегда находит себе первые знакомства на новом месте, понимает, где следует поселиться и чем можно заняться в ближайшее время. Обычно люди в барах настроены к нему дружелюбно и с открытой душой предлагают свои советы. В Нижнем Новгороде, куда Антон попёрся, буквально ткнув наугад карту, он впервые посетил бар. Правда, сначала он походил по городу, посмотрел какие-то главные достопримечательности, а потом банально устал и решил отдохнуть. В баре он разговорился с девушкой-официанткой, и та подсказала ему, что можно снять комнату у её подруги. Антон не преминул воспользоваться советом, поскольку других вариантов у него не имелось. Прожил он в той комнате недолго, поскольку подруга официантки, как оказалось, имела вполне очевидные причины сдавать комнату всем желающим парням, типа Антона. Фактически, он оттуда сбежал, как сбежал и из Новгорода, решив, что город достаточно маленький, чтобы потом столкнуться с бывшей хозяйкой жилплощади. Казань хвалят все, кто туда приезжает. Антон миллион раз слышал восторженные отзывы об этом городе, его гостеприимстве и культуре, так что подумал: нельзя упускать такую возможность подтвердить общественное мнение. Антон не сомневался, что в Казани ему понравится. Там смотреть было на что в гораздо большем объёме, чем в Нижнем, поэтому Антон сразу направился в бар, тем более, у него поезд приехал под ночь. Здесь Антону удалось познакомиться с очень милым барменом Далером, татарином по национальности, которого было довольно легко уговорить показать город. Следующие десять месяцев Антон жил у Далера на диване, гулял с ним по Казани в каждый выходной, иногда выпивал с ним и пытался настроиться на то, чтобы сесть за свой будущий роман. Далер чем-то впечатлил Антона настолько, что стал одним из второстепенных персонажей книги. А потом они разругались из-за какой-то ерунды, которую Антон и не вспомнит больше, поэтому он уехал из Казани в Ростов-на-Дону. Почему именно в Ростов, сказать сложно, просто Антон вдруг вспомнил, что у него есть немного южной крови по линии матери, правда, это вообще никак не связано с Ростовом, но Антон и не собирался навещать дальних родственников. В Ростове было классно, там Антон познакомился с кучей интересных людей, с которыми вполне приятельствовал, а у некоторых даже жил. Он продолжал думать над своей книгой, параллельно выпуская среднего качества эротику, поскольку нужны были деньги на дальнейшее существование, где бы то ни было. Ростов надоел Антону через год. В отличие от Нижнего, где он пробыл всего четыре месяца, и Казани, это можно было считать почти чем-то постоянным, почти полноценным переездом. Но да, Антону надоело, как-то приелось, а в Ростове всё это время он продолжал чувствовать себя гостем. Многого он не узнал, ни с чем особо не сроднился, а своих хороших приятелей забыл довольно быстро, стоило только вылететь в Петербург. Идея посетить его пришла спонтанно, одним утром августа, когда Антон проснулся в квартире своего ростовского друга, одного из самых близких среди всей их компании, и понял, что пора что-то менять. Почему-то Петербург не рассматривался Антоном как возможная остановка на пути скитаний за вдохновением, и этому не было никаких причин. И тут Антона осенило, что нельзя просто взять и выкинуть такой город из своего отсутствующего плана перемещения. Возможно, тогда Антон уже чувствовал, что Питер станет его последней точкой, после которой он будет вынужден вернуться обратно в Москву. Питер тоже хвалят почти все, но к нему у Антона более скептическое отношение с самого начала. Ступив на асфальт «Пулково», Антон не ощущает какого-то внутреннего расположения к городу. Он не думает, что задержится здесь надолго, а именно почти на три года, хотя потом в его воспоминаниях это будет звучать не иначе, чем «чуть больше, чем на год». Да уж, совсем чуть-чуть. Так вот, Петербург встречает Антона августовским дождём в семь часов вечера, битком набитым автобусом от аэропорта до метро и таким же полным вагоном синего цвета с коричневыми сидениями времён, наверное, родителей Антона. Питер будто хочет отвергнуть Антона сразу, и на ум приходит избитое сравнение с Москвой. Может быть, в этом причина? Антон просто не нравится городу по своему территориальному происхождению, но он думал, что за прошлые два года и четыре месяца переездов уже успел доказать Вселенной, что является вольным человеком, почти человеком мира. Антон не отступает от своих традиций и решает посетить какой-нибудь бар. На его счастье, в центре Питера есть целых две улицы, полностью посвящённые именно таким заведениям. Выглядит сомнительно, но Антон уверен, что это именно его случай, поэтому уверенно берёт курс на Думскую, ибо про неё отзывы хуже. Надо же начинать знакомство с городом с самого важного. Он выбирает самый отвратительный бар-клуб по внешнему виду и уже предвкушает, как получит по лицу сразу у входа, но ничего подобного не происходит и спустя час. Более того, никто к Антону вообще не лезет, всем будто бы плевать на его существование, и это даже чуть-чуть обидно. Зато напитки вкусные и дешёвые, будет отлично, если утром Антон с них не проблюётся, а то всякое может быть. Музыка так и тянет встать со своего места и пойти куда-то, где много танцующих. Так много, что Антон не может понять, есть ли там вообще танцпол. Ему хорошо от выпитого, от атмосферы места, и, возможно, он теперь чуть благосклоннее относится к неприветливому городу. Все города становятся приятнее, если ты можешь в них выпить. К своему чемодану с вещами Антон возвращается не скоро, но отмечает, что никто даже не покусился на него. Удивительно, почти невероятно. Зато рядом с самим Антоном неожиданно возникает то ли парень, то ли мужчина, — возраст сходу определить не получается. — Buena noche, — говорит он, и Антон выпадает. — Я говорю, классно танцуешь. — Боже, а я подумал... — Это испанский, — улыбается незнакомец и тут же спешит представиться. — Денис. — Антон... А почему испанский? — Чтоб ты спросил, — Денис смеётся, пока Антон выпадает ещё раз. — Просто учу. Может быть, даже выучил. Давай выпьем за знакомство? Ты не местный, верно? Я тоже. В Нижнем родился, потом сюда переехал. — Я был в Нижнем, — вспоминает Антон. — И как тебе? — Ну-у, я оттуда сбежал, — Антон растерянно смотрит на свой напиток, после чего чокается с Денисом и пьёт залпом. Дыхание неожиданно перехватывает, и Антон начинает кашлять. Денису смешно. — Вообще-то, надо предупреждать, что заказываешь незнакомым. — Так, мы вроде уже познакомились, нет? Окей, давай ещё раз. Я Денис, ты, кажется, Антон. Мы оба когда-то были в Нижнем и оба оттуда сбежали. Денис, правда, сбежал в семнадцать, потому что не сошёлся взглядами со своей довольно консервативной семьёй. Сбежал в Питер, потому что тут были какие-то знакомые. Потусовался с ними некоторое время, в основном, пил и курил, ничем не занимаясь, а потом понял, что нужно как-то зарабатывать деньги. Поступил в колледж, отучился, жил на несчастные пятьсот рублей стипендии, голодая и куря, потому что это заглушало желание поесть. Теперь Денису двадцать девять, он вполне нормально живёт и зарабатывает, занимаясь любимым делом, мечтает об Испании и учит язык, а ещё находит ноги Антона очень красивыми. — Что?.. — удивляется Антон. — Красивыми. Hermoso, bello, bonito, cuero, как тебе хочется, — говорит Денис. — Кажется, я понял, почему ты сбежал из Нижнего. Там не любят испанцев. Они сидят в баре до пяти утра, пока Антон не начинает чувствовать, что сейчас уснёт прямо тут. За всё время знакомства с Денисом Антон услышал уже сто каких-то непонятных испанских слов, и он почему-то уверен, что все они так или иначе были комплиментами его внешности. В конце концов, одно слово стало повторяться слишком часто, но спросить о его значении Антон додумывается лишь в момент, когда... Вообще-то, сначала он говорит, что хочет спать, а ему негде. Денис предлагает пойти к нему, он как раз живёт в какой-то там мансарде недалеко от Думской, они доберутся буквально за полчаса максимум, если Антон будет медленно идти. А он будет, к тому же, с чемоданом. Но идут они куда дольше, Антон совершенно не запоминает дорогу, зато его безумно впечатляет небо над городом, и он так восторженно сообщает об этом Денису, что тому остаётся лишь усмехнуться и потянуть Антона за руку. — Давай, tesoro, мы так никогда не доберёмся. — Как ты меня назвал? — Tesoro, — повторяет Денис, но ничего не поясняет. Он повторяет это слово ещё миллион раз, пока вместе с Антоном поднимается к себе в мансарду. — Tesoro, ты там на небо хотел смотреть, иди сюда, — Денис берёт Антона за руку и тянет к высокому окну с раздвинутыми шторами. Впрочем, Антон видит крыши домов и светлеющее небо без посторонних подсказок, поэтому вскоре прилипает к оконному стеклу. — Это ты ещё белых ночей не видел. Представляю, что бы с тобой случилось тогда. Про белые ночи Антон где-то слышал, но сейчас ему не до уточнений. Денис предлагает лечь спать, потому что за этим они сюда и пришли изначально, однако Антон, кажется, уже более бодрый после прогулки по улицам Питера, немного меняет планы. Он разворачивается к Денису и порывисто его целует, выражая этим все свои впечатления от сегодняшнего дня, начавшегося ещë в Ростове, в чужой квартире, с мыслями поскорее что-то поменять. — Tesoro, ты уверен, что не уснëшь прямо на мне? — спрашивает Денис, прижимая к себе Антона, пока тот пытается справиться с желанием снять с Дениса футболку. — Что значит это твоë тесо... тресо... — Антон даже поднимает взгляд на Дениса. — Tesoro? Сокровище. Потому что ты похож на сокровище. — Серьёзно? — Я бы объяснил детальнее, но с тобой на коленях это слишком сложно. Антону кажется, будто он не целовался уже тысячу лет, хотя периодические пьяные тусовки в Ростове всегда заканчивались тем, что к Антону лезла какая-нибудь девушка с невероятным желанием сожрать его губы и всë, что ниже. Но с Денисом Антон вспоминает какое-то давно забытое ощущение от поцелуев, может быть, потому что Денис — странный мужчина из Питера, а не ростовская девушка. Никогда прежде у Антона не было так, чтобы кто-то вëл за него, чтобы кто-то не выпускал его из своих рук и быстрыми поцелуями помечал каждый открывшийся участок кожи от задираемой футболки, а сам Антон при этом только кусал губы и сжимал коленями чьи-то бëдра. Ещë в баре Денис сказал, что у Антона красивые ноги. Он, в целом, находит Антона привлекательным и постоянно шепчет ему это, ладонями скользя по коже, чувствуя, как под ними трепещет и горит. — Сокровище, небольшое уточнение. А ты... — Нет, но да, — бормочет Антон, а потом догадывается, что Денис, скорее всего, вообще не понял. — Ну, так ещë не было. Денис кивает и решает не произносить вслух своего мнения по этому вопросу. Он считает, что в не самом трезвом состоянии такое делать не стоит. Может быть, не стоило это даже начинать, но, наверное, Антону будет обидно ничего не получить после собственного же желания. Быстро найдя компромисс, Денис касается губами изгиба шеи Антона, чуть прихватывает зубами, оценивая реакцию, и получает в ответ что-то очень довольное. Так он и двигается дальше, касаясь руками, сжимая сильнее, исцеловывая и кусая, беспрестанно восхищаясь, то вслух, то про себя. Денису кажется, что Антону важно слышать, какой он красивый, весь, целиком, важно чувствовать это ещë и через чужие прикосновения. — Спи, сокровище, уже давно рассвело, — шепчет Денис, целуя Антона в висок. Тот мычит нечто согласное в его плечо, уже с закрытыми глазами, такой расслабленный, лëгкий, возможно, счастливый. Денису хотелось бы верить, что после оргазма люди могут испытывать счастье. Просыпается Антон, когда в комнате до боли в глазах светло. Он переворачивается на живот и пытается скрыться от солнца под покрывалом. — Сокровище, я вернусь часов через пять, — сообщает Денис, стоя в дверном проёме спальни. — Я пытался приготовить тебе завтрак, может быть, не отравишься. На кухне вода, таблетки от головы, я не знаю, что тебе будет нужно. Про полотенца в ванной, одежду на стуле и чемодан в коридоре Денис уже не говорит, потому что вряд ли Антон способен воспринять столько информации за раз. Сам найдëт, у Дениса не такие уж хоромы, чтобы заблудиться. В крайнем случае, он оставил Антону свой номер на салфетке. Тот решает окончательно проснуться где-то через полтора часа после хлопка входной двери. На осознание себя в мире уходит ещё около получаса. Только потом Антон начинает совершать все необходимые утренне-дневные ритуалы человека с похмельем, после перелёта и, кажется, незапланированного секса. Обойдя квартиру, состоящую из двух комнат, Антон составляет примерное впечатление не только о ней, но и о Денисе. У него целая комната для работы, где мольберт, краски, какой-то творческий бардак, в общем, всё, как у настоящего художника. Кстати, Антон успел совершенно забыть, чем Денис занимается по жизни, в голове остались только разговоры о том, как Денис ничего не делал и страдал хернёй в компании своих сомнительных приятелей юности. В спальне у Дениса нет кровати. Матрас прямо на полу, но выглядит вполне аккуратно и уютно. Идеально белое постельное бельё почему-то Антона напрягает, но он не станет осуждать человека за вкусы. Ещё в спальне есть письменный стол со стулом, вешалка на колёсах для одежды и несколько прислонённых к стенам картин. Наверное, авторства самого Дениса. Антон разворачивает их, чтобы посмотреть, но в изобразительном искусстве он не силён, поэтому впечатляется только городским пейзажем, вероятно, сделанным прямо из этого окна. На маленькой кухне едва ли может поместиться пара человек. Тут нет стола, что удивляет, мало посуды, а та, что попадается на глаза Антону, какая-то слишком простая, бесцветная. В квартире Дениса вообще слишком мало цвета, всё такое сдержанное, светлое, без излишеств. И, пожалуй, даже без некоторых необходимых вещей. Завтрак так себе, но приятно, что Денис об этом подумал. Антона такая забота скорее удивляет, и, стоя на кухне в чужой одежде, опершись на подоконник, Антон думает, пора ли начать мучиться совестью за прошлую ночь. Вообще-то, Антону есть кого любить. Там, в Москве, у него остался дорогой, даже драгоценный человек, единственный и повторимый только немного внешне, которого Антон оставил без лишних слов и нужных объяснений. Записка на столе вряд ли сойдёт за оправдание, если однажды Антону захочется вернуться и начать всё с нуля. Правда, пока почему-то не хочется. Совесть молчит, наверное, у неё тоже похмелье. Антон неодобрительно смотрит на пепельницу рядом с собой, отмечая первый минус Дениса. Сам Антон начал курить в Ростове, вроде как, за компанию со всеми своими приятелями. Предлагали — брал, за сигаретами разговор лучше клеился, появлялось какое-то единение, понимание. Сигареты помогали не запутаться в череде одинаковых дней последних месяцев, где надоевшие лица с едиными на всех эмоциями, старые шутки и избитые до трещин темы, пластиковый надрывный смех чьей-то любви на одну ночь, и посреди всего этого Антон, задумчиво рассматривающий тлеющие искры на кончике сигареты. Он бросил курить ровно в тот момент, когда зашёл в аэропорт. Если разрывать с городом и недолгой прошлой жизнью, то разрывать совсем и напрочь. Пепельница Дениса будто напоминает о том, что курить бросить сложнее, чем уехать из Ростова. Антон двигает пепельницу на край подоконника, отворачиваясь к окну, и принимается созерцать крыши соседних домов. Так он проводит довольно долгое время, пока не чувствует желание срочно что-то съесть. — Я вернулся, — по-испански оповещает Денис, и Антон, задумавшийся о чём-то своём, вздрагивает с кружкой почти остывшего чая в руке. — Ты же в курсе, что я ни черта не понимаю? — интересуется Антон. — Может, в этом моя тактика, — пожимает плечами Денис. — Буду говорить всякую чушь, ты будешь переспрашивать, и вот мы уже разговариваем. — Придумай другие способы поговорить. А ещё придумай что-то поесть. Я не нашёл еды от слова совсем. — Не много ли требований, сокровище? — Денис улыбается, открывая холодильник. — Кстати, я оставлял тебе свой телефон, ты мог спросить, что делать, если нет еды. Удивительно, тут и вправду ничего нет. Ну, собирайся, сокровище, пойдём в магазин. — Вообще-то, я хотел кое-что спросить, — произносит Антон. — Я могу здесь остаться? — Нет. Ты обязан пойти со мной в магазин. — Да при чём тут твой магазин. Я имею в виду, я могу тут остаться на несколько дней, например? Просто мне негде пока жить. — А, это. Оставайся, конечно. Хоть навсегда, сокровище. И Антон остаётся на два года. Почти каждый день Денис уезжает на несколько часов, чтобы разобраться со своими заказами. Питерская богема в лице какой-то женщины с замашками жительницы Зимнего дворца хочет, чтобы именно Денис расписал ей стену в спальне на библейский мотив. Там по центру нужен Иисус, смотрящий прямо на постель представительницы высшего сословия, а вокруг ещë какие-то святые. За это платят баснословные деньги, поэтому Денис не имеет ничего против. Он потом на одном таком заказе может прожить год. В свободное время Денис сидит у себя в мастерской и пишет картины для себя. И для своей будущей выставки, о которой рассказал Антону ещë при первом знакомстве, но у того алкоголь выбил всё из головы. Денис мечтает организовать выставку своих работ в Испании, потому и учит язык. Он вообще хочет переехать туда, но пока до осуществления мечты далеко. Антон пишет книги, которыми Денис совершенно не интересуется. Он не спрашивает, о чëм и про кого, только оставляет в распоряжение Антона письменный стол и не лезет в творческий процесс, как и Антон не лезет к Денису со своими комментариями по поводу картин. Правда, спустя полтора месяца, в какой-то особенно скучный день без вдохновения и желания думать, Антон осторожно заходит в соседнюю комнату, где пахнет краской и почему-то бумагой. — Можно я тут посижу? — спрашивает аккуратно, боясь нарушить что-нибудь важное в атмосфере. Денис сидит перед мольбертом, не шевелясь, пронзает взглядом какие-то путаные узоры, в которых ничего не угадывается. — Сиди, — разрешает и берëтся за сигарету. Ему нужно подумать, что делать со всем этим. Антон просто сидит, рассматривая уже готовые работы, не отвëрнутые к стене. Денис задумчиво ходит по комнате, наполняя еë ещë и запахом сигарет. Он вдруг останавливается, уставляясь на Антона, и тот вопросительно молчит в ответ. — Сокровище, не шевелись, — неожиданно просит Денис, и Антон напрягается, когда его лицо фиксируют в ладонях. Денис смотрит на него прямо и сквозь, держит между зубов сигарету, периодически выдыхая через губы. — Гениально! — вскрикивает он и несëтся к мольберту. Антон слышит что-то на испанском, какой-то набор звуков, и не понимает, что ему-то делать. — Подойди сюда, — Денис машет рукой и двигает свой табурет. — Сядь. Смотри на меня. — Что происходит?.. — Молчи. Денис несколько раз касается лица Антона испачканными краской пальцами. Оставляет на щеках несколько случайных отпечатков. Он что-то смешивает, водит кистью по холсту, каждый раз хмурится, если Антон пытается задать вопрос, а потом указывает на свою абстракцию. — Похоже? — На что? — На цвет твоих глаз, сокровище. С того дня Антон каждый раз сидит в мастерской. Рядом с Денисом обычные книги пишутся быстрее и лучше, а сюжет для будущего романа складывается в единое целое. — Почему у тебя нет стола на кухне? — спрашивает Антон, когда они сидят на полу в спальне, по уже сложившейся у них традиции распивая вино из бутылки. Бокалов у Дениса тоже нет. — А зачем? — Чтобы не жрать на полу. Мы ж не собаки. — Вот тебе стол, — Денис указывает на письменный позади Антона. — Это не то. У Антона много вопросов к тому, как Денис живëт, потому что Антону это не нравится. У него свои представления об уюте, но он не может лезть с этим к Денису, потому что это его квартира, а Антон здесь чуть ли не из милости, хотя уже давно мог бы съехать. Денег хватает на съëм какой-нибудь приличной квартиры-студии, а больше Антону вряд ли нужно. С Денисом у них что-то непонятное, но именно это не даëт Антону съехать, а Денису попросить Антона на выход. Оба считают, что это отношения, но если один доволен всем, то у второго слишком много вопросов. Хочется конкретики, понимания. Они гуляют вечерами по городу, когда закат отражается в Неве. Денис не стесняется целовать Антона посреди улицы и обтирать им все стены дворов-колодцев. Спят рядом, в обнимку. Не потому, что спать больше негде и не лечь иначе, а потому, что Антону нравится, когда руки Дениса прижимают к себе. Ещë Антону нравятся поцелуи с привкусом кофе или вина и сигарет, хотя сигареты Дениса он ненавидит. — Почему сокровище? — всë ещë пытается узнать Антон, но каждый раз получает в ответ только улыбку и... — Скажу потом, или сам догадаешься. Все вещи Дениса побывали на Антоне. Все углы квартиры слышали его стоны. Весь центр города исхожен вдоль и поперёк. Они начинают повторяться. — Я вышвырну на хуй твои сраные сигареты! Заебал курить! Меня уже тошнит! — кричит Антон, смотря своим пламенем карего в холодный и равнодушный голубой Дениса. Когда Денис не считает проблему существенной, когда он не хочет что-то обсуждать, но Антон не успокаивается, Денис переходит на испанский. — Разговаривай со мной нормально! Меня бесит этот язык. — Меня бесит, когда ты орëшь без причины, — теряя терпение, отвечает Денис, туша третий окурок подряд, точно издеваясь. — Пошëл на хуй! — Тебе уступлю! Денис остаëтся в мастерской, Антон уходит в спальню. Иногда хочется уйти совсем, но Антон знает, что вернëтся. Рядом с Денисом слишком привычно и как-то правильно, словно это когда-то всë уже было, и только так Антону и было нужно. — Что ты припëрся? — Пойдëм на кухню, сокровище. — На кой хуй мне идти на твою ëбаную кухню? — Не ругайся, — Денис протягивает ему руку. Антон выдерживает несколько секунд показательного игнорирования, после чего хватается и попадает в чужие объятия. Его целуют в изгиб шеи, туда, где ещё со вчера расцветают тëмные пятна. Вчера было приятно, сегодня хочется оставить на Денисе такие же пятна, но не от поцелуев. Они всë же доходят до кухни, где Денис обводит рукой то небольшое пространство, которое у них есть. — Где ты хочешь, чтобы был стол? — Что? — удивляется Антон. — Давай купим стол, сокровище. Они покупают стол, бокалы, новую посуду, постельное бельё разных оттенков. В спальне появляются полки с какой-то декоративной лабудой, фоторамками с их фотографиями. Антон не знает, насколько его устраивает матрас на полу. В этом что-то есть, но от нормальной кровати он бы не отказался. И от большого зеркала, потому что единственное в ванной, где видно только лицо, практически бесполезно. — Во что ты превратил мою квартиру, сокровище? — смеётся Денис. — В нашу квартиру. У Дениса есть друзья. Не те, с которыми он жил в семнадцать лет, а другие, такие же творческие по-своему, немного странные и, если честно, не особо приятные для Антона. Они, скорее всего, нормальные люди, дурные в меру, как и сам Антон, но очень напоминают ему ростовских приятелей, про которых хотелось бы забыть. Каждый раз друзья Дениса собираются именно у него, а не у кого-то другого или вообще на стороне. Каждый раз Антон чувствует себя лишним в их компании, потому что так и не смог ни с кем толком сблизиться по интересам. Друзья Дениса довольно шумные, постоянно оказывающиеся в нестандартных ситуациях, в которые втягивают друг друга время от времени, слава богу, что не втягивают Дениса, потому что тому не до этого. Он в компании самый серьёзный и занятой человек, у него заказы, подготовка к выставке и Антон. Последнее заставляет его отказываться от продолжительных отсутствий дома. — Дэн, ты чё, стол купил? У тебя и так не развернуться, — удивляется Серёга, размахивая бутылкой пива, которое всегда приносит с собой и только для себя. Серёга — болельщик «Зенита» со стажем, входит в какую-то их тусовку, название которой Антон не помнит, и является автором многих перформансов, устраиваемых перед матчами. Он немного грубый и предпочитает жить по своим правилам, не озвученным ни для кого, поэтому и в квартире Дениса ведёт себя по-хозяйски, комментируя всё, что ему не нравится. Например, стол, который Антон выбирал целый месяц. — А это ещё чё за херобора? — продолжает Серёга, заходя в спальню. — Пиздец, Дэн, откуда столько внезапной любви к пылесборникам? — Поставь на место, — сквозь зубы произносит Антон, видя, как Серёга свободной рукой хватает одну из фоторамок. — О, я тебя не заметил, здарова. К слову, Серёга обычно предпочитает игнорировать существование Антона и каждый раз удивляется, стоит Денису о нём заговорить. Поэтому Серёга — самый неприятный персонаж из всей компании друзей Дениса. Его Антон хотел бы вышвырнуть первым, но у него нет права указывать Денису, с кем общаться. — Нет, стол реально не в тему, я уже раза три о него убился, — поддерживает Серёгу Боря. Он скульптор, иногда проводит практические занятия по академической скульптуре для студентов из Штиглица, но не слишком любит это дело, находя студентов слишком приземлёнными в мышлении. Боря — эстет, причисляет себя к богеме, весь такой меланхолично-задумчивый, принимающий изящные позы, чтобы постоять около окна и подумать о вопросах жизни и смерти. Редко принимает участие в разговорах, только если находит тему достойной своего внимания или к нему напрямую обращаются. Возможно, Боря не раздражает Антона вообще, потому что всего лишь немного странный. — Да ты по жизни все углы собой собираешь, — восклицает Ника, единственная девушка среди друзей Дениса. Она мастер татуировки, причём, в самом типичном понимании этой профессии. Очень неформальная, активная, громкая, старается ко всем относиться, как к своим в доску. Антон видит в Нике навязчивость. Как и с Антоном, со своими друзьями Денис тоже предпочитает собираться на полу спальни. Каждый пьёт, что хочет, при этом, постоянно обсуждают искусство во всех его проявлениях. Их разговоры утомляют пафосом, и Антон думает, как бы незаметно закатить глаза, но Серёга не даёт ему даже толком решиться на это, поскольку внезапно начинает докапываться. — Ты ж у нас писатель, да? — сколько бы раз Денис ни говорил, Серёга никогда не запомнит. Потому что Серёге плевать. — Чё пишешь? — Ничего нового. Всё то же, — безразлично отзывается Антон, поскольку не горит желанием поддерживать беседу. — Вот ты скажи мне, разве это стоит того? Галимая чушь, какая-то дешёвая порнуха. Разве после такого можно называться писателем? Серёга и раньше относился к книгам Антона так, с вечной насмешкой, но в открытые унижения ещё не скатывался. — А ты читал, чтоб разбираться? — устало спрашивает Антон. — Делать мне нечего, опускаться до дна. — Серёг, — обрывает Денис. Тот отмахивается, мол, не мешай, мы тут о высоком. — Конечно, потому что опускаться тебе уже просто некуда, — говорит Антон. — Разве что, снизу постучат какие-нибудь твои соратники. — Чё ты сказал? — Извини, не собираюсь разжёвывать очевидные вещи. Не я до тебя доебался с нихуя, чтобы продолжать. — Серёг, ты на хер это завёл вообще? — слышит Антон уже на кухне, наливая себе в бокал ещё вина. Денис пытается как-то понять, зачем его друг решил сегодня всё испортить. Антон прикрывает глаза, выдыхая. Вообще-то, ему надоело. Всё надоело. Как-то приелось и раздражает. Он не понимает, что именно идёт не так, но каждый вечер его посещают одни и те же робкие мысли, не пора ли снова менять город. В Питере он живёт уже почти два года, он ещё нигде так надолго не оставался. В Москве у него человек, которого он до сих пор любит, пусть тот, возможно, совсем про него забыл, что правильно и логично. Антон тоже не так часто о нём вспоминал, и теперь совесть, кажется, начинает просыпаться. Не вовремя как-то, потому что у Антона вроде бы есть Денис. Вроде бы. — Сколько вы уже вместе? — спрашивает Ника, появившаяся незаметно. — Кто вместе? — Вы с Денисом. — Мы не вместе, — пожимает плечами Антон. — Мы просто живём в одной квартире, потому что... это удобно? С чего ты вообще решила, что между нами что-то может быть? — Это очевидно. Все думают, что вы встречаетесь. Серёга потому и бесится, — Антон вопросительно изгибает бровь. — Ты ему не нравишься, потому что из-за тебя Денис слишком мало стал с нами общаться, раньше мы собирались чуть ли не каждую неделю. Единственная причина, по которой Денис выбирает тебя, а не нас, — он тебя любит. Но ты говоришь, что это не так. И сам Денис не говорил, что у вас всё серьёзно. — Ну, значит, не серьёзно. В чём вопрос тогда? — Просто не понимаю, в чём проблема сказать, что вы вместе. Всем стало бы от этого легче. Серёга, конечно, всё равно бесился бы, но рано или поздно ему пришлось бы смириться. Вообще-то, Антон об этом думал. Они с Денисом действительно не признавались друг другу в вечной любви, не было этого состояния отношений, которое даже непроизнесённое пусть, но всё равно ощутимое. С Денисом Антон просто чувствовал себя хорошо. Ему нравилось писать книги в его мастерской, наблюдать, как Денис делает наброски своей очередной картины для выставки. У них есть секс, который прекрасно заменяет все эти бесконечные рассуждения, почему один другому дорог. Любовь ли это? Да чёрт её знает. Денис смотрит на то, как пальцы Антона стучат по клавиатуре ноутбука. Он всегда находил это до невозможности эстетичным, потому что Антон печатает быстро, смотря только в экран и строчки, возникающие на недавно ещё пустом листе. Денис знает, как будет выглядеть его последняя картина для выставки, самая ценная, как ему кажется. — Сокровище, можешь надеть это? — он протягивает Антону свою рубашку, самую яркую, самую странную из всех, и ту, которую Антон ещё ни разу на себя не надевал, потому что не понимал, как можно было потратить деньги на это, если есть более адекватные вещи. — Пиши дальше, просто переоденься. — И для чего? — тем не менее, Антон просьбу выполняет. — Какой ты красивый, боже, — восхищённо произносит Денис, отходя. — Я потом тебе объясню. Это будет последний набросок и последняя картина. После неё нельзя откладывать отъезд в Испанию, потому что иначе Денис зря потеряет время. Антон — настоящее сокровище. Ещё когда Денис только увидел его в том баре-клубе, он понял, что искал именно его. Не для жизни до гробовой доски, не для громких обещаний, а для этого конкретного момента. — Сокровище, ты поедешь со мной в Испанию? — спрашивает Денис, мягко касаясь талии Антона сквозь рубашку, собирая её в складки и чуть задирая. — Нет, — неожиданно резко и холодно отзывается Антон. — Почему? — Что мне там делать? — То же, что и здесь. Ты будешь писать книги, я — картины. Снимем себе такую же мансарду где-нибудь в Севилье или Валенсии, или где угодно. — Нет. Меня устраивает то, что есть здесь, — Антон не даёт Денису сказать дальше. — Это твоя мечта, ты и поезжай. Я никогда не хотел в Испанию, меня вообще раздражает испанский. — А чего бы ты хотел? — Денис удерживает Антона на своих коленях, не давая ему слезть. — Без понятия, но точно не этого. Мне это всё почему-то надоело. Не хочу больше так, — Антон вздыхает. — Я даже люблю другого человека, — взгляд Дениса меняется. Он размыкает объятия. — И как давно? — Почти всю свою жизнь. — А чего сказать решил только сейчас? — Да потому что! — Антон вскидывает руки. — Я хочу вернуться к нему в Москву, — понимает как-то неожиданно. За ближайшие несколько дней Антон находит себе другую квартиру, подальше от центра, где-то в самом обыкновенном районе с хрущëвками в пять этажей, большим парком под боком, тихим и таким противоположным обычному выбору Антона. У Дениса на руках билеты в Мадрид, которыми он воспользуется через полторы недели. А пока он смотрит, как Антон собирает свои немногочисленные вещи и выглядит... Боже, он выглядит счастливым. — Возьми, — Денис протягивает Антону ту яркую рубашку. — Она тебе очень идёт, а я буду всегда думать о тебе, если буду еë видеть. Ты же не хочешь, чтобы так было, верно? Да, Антон не хочет, чтобы Денис вспоминал его до конца жизни, чтобы хранил в себе то печально-тëплое чувство после их то ли отношений, то ли всë-таки нет. Антон и сам постарается побыстрее забыть эти два странных года. Антон уже чувствует, что стоит ему переступить порог новой квартиры, и совесть немедленно проснëтся, начнëт жрать маленькой ложкой, но очень упорно, пока не вытравит Антона из Питера назад в Москву. — Сокровище, что хоть за человек у тебя? — вдруг спрашивает Денис. — Очень хороший. Даже слишком, — отвечает Антон рассеянно. — Хотя, знаешь, он на меня похож. Так что, не такой уж хороший, наверное. Уж за пять лет, думаю, он вообще изменился. Но на меня он всë равно похож в любом случае. — Ладно, если похож, значит, вы должны сойтись, — произносит Денис. — Будь счастлив, сокровище. — Ты тоже. Он мог бы сорваться в Москву хоть завтра, не утруждая себя переездом в новую квартиру, но пока просто не готов. Антон не знает, что его ждëт в родном городе, поэтому остаëтся в Питере ещë почти на год, решая воспользоваться своим замешательством и даже страхом, чтобы потратить время на свой роман. На беготню по издательствам и череду отказов. На размышления о том, что делать дальше, и, наконец, на твëрдое решение, что пора возвращаться домой. У Антона дрожат пальцы, когда он складывает вещи в чемодан. Он бросает зубную щëтку и садится на кровати, пытаясь осознать факт, что он действительно вернëтся спустя пять лет к Лëше. Единственному, родному и любимому всей душой. Помимо огромного количества знакомств, бесконечных переездов с места на место, ряда изданных книг, за своë путешествие Антон понимает, что, если однажды у него появится возможность повторить это, он бы хотел вернуться в Питер. Не навсегда, скорее всего, но на продолжительное время, и с него он точно начнëт. Только Антон не хочет один. Ему нужен кто-то рядом для повторного вояжа. После пяти лет отсутствия у него нет ничего, кроме глупой надежды, что Лëша его до сих пор любит. И этого вполне хватает, чтобы решиться начать всë заново, вдохнув прохладный апрельский воздух Бегового района Москвы.***
Моменты прошлого проносятся перед глазами за те пару минут, что Антон цедит вино из бокала. Теперь он может сказать, что это было не самое плохое прошлое, он бы даже не так усиленно старался его отрицать в последствии. Феде он сказал, что жил в Питере всего год, вычеркнув два с Денисом. Лëшу уверял в том, что за пять лет ни с кем ничего, только о нëм одном думал ночами напролëт, решив не рушить всë в самом начале. Это ложь, но, возможно, ложь во благо. Потому что ни Феде, ни Лëше не стоит знать правду досконально. Там были не те люди, да и сейчас всë тоже слишком не понятно, чтобы Антон понимал, как следует себя вести. — Ты так и не сказал, зачем приехал, — вспоминает Антон, обращаясь к Денису. — А, точно. В общем, я женюсь... Или выхожу замуж... Не знаю, как правильно это сказать на русском. Там, в Испании, я познакомился с одним человеком, его зовут Марио, ну и мы уже год вместе живëм. — Здорово, а при чëм тут я? — Потому что, честно, я не знаю, хочу ли я эту свадьбу, на которой настаивает Марио. Хочу ли я оставаться в Мадриде, есть ли мне к чему ещë стремиться. Выставку же я свою организовал, — Денис как-то не слишком радостно говорит о своей исполнившейся мечте. — Наверное, нужно теперь делать другую, а я понятия не имею, что там показывать. Вот я и решил приехать к тебе за советом. — Почему именно ко мне? — А к кому ещë? — Ну, у тебя были какие-то друзья. Они больше понимают в выставках и живописи. — Мои друзья — не те люди, с которыми я готов обсуждать такие серьëзные вещи. Тем более, я не общался с ними ещë дольше, чем с тобой. А ты у меня единственный. Моë сокровище и вдохновение. — Денис. У меня есть Лëша, мы с ним... Мы с ним, — Антон изначально хотел сказать типичную в таких случаях фразу о счастье, но он не слишком уверен, что их счастье такое уж счастливое. — Поэтому давай не будем. — Да я ни на что не претендую, сокровище. Только на совет старого друга и помощь. Мне надо понять, чего я хочу, как тебе когда-то, и всë. Антон понимал целых пять лет. Вряд ли у Дениса есть столько времени, но у Антона точно его нет, он не готов пять лет помогать Денису определяться с желаниями. Он и несколько дней тратить на это не хочет. Оптимальным было бы закончить это за то время, пока Лëша не вернулся с работы, но, вероятно, вопросы, мучающие Дениса, слишком серьëзные, чтобы решиться за пару часов. К тому же, судя по звуку поворачивающегося в двери ключа, Лëша решил сегодня вернуться пораньше. Никогда он так не делал, но именно сегодня вдруг захотел. Антон чувствует, как земля уходит из-под ног.