My love for you always forever

«О-ох, черт… Как же голова болит то… Такое чувство будто сейчас на две половины развалится. Да и тело все ломит… Так. Стоп. А где это я? И…Что это за аппараты? Та-ак, ладно. Судя по всему я в больнице. Но теперь появляется другой вопрос: как я здесь оказался? И где ребята? Я не думаю что они оставили бы меня одного. Особенно Хаккай и Дракен. Может их ко мне не пускают, потому что думают что я все еще без сознания? Ну, если так, значит надо позвать кого-то. Наверно.» Превозмогая острую боль во всех без исключения мышцах (о существовании некоторых он до этого момента даже не догадывался)пациент потянулся к кнопке вызова врача и, наконец дотянувшись до нее, нажал. В считанные минуты в кабинет вбежал взволнованный врач в сопровождении медсестры. — Ну наконец-то вы пришли в себя! Юмеко, быстро проверь все показатели. И как можно скорее предоставь мне все результаты. — Как скажете, Акихиро-сан. Отдав медсестре дальнейшие указания, тот перевел свое внимание на все еще ничего не понимающего пациента. — Ну, как вы себя чувствуете? Вас что то беспокоит? Головокружение? Боли? — Голова болит. И кости тоже. Такое чувство будто по мне кто-то проехался. — Ну, я бы так не сказал. — Что вы… — Мицуя-кун, верно? — Д-да. А вы?.. — Акихиро. Акихиро Накамура. Я ваш лечащий врач. — Понятно. Акихиро-сан, а…как я тут оказался? — О, тут довольно долгая история. Если коротко, то вы попали в аварию. Мы очень рады что вы наконец пришли в себя. В конце концов доставили вас сюда далеко не в лучшем состоянии. — А сколько я был в отключке? — 4 дня. — Что?.. — Да, Мицуя-кун. Вы пробыли в коме 4 дня. Но вы очнулись, так что сейчас все хорошо. Ваши близкие были правы. У вас действительно очень сильный организм. «Я…Действительно проспал так долго? Теперь понятно почему здесь нет ребят. Им наверное просто не разрешили оставаться здесь так долго и отправили по домам. Вот и все. А я, придурок такой, уже напридумывал тут всякого…» — Ох, что же это я! Раз уж вы очнулись, то нужно поскорее сообщить об этом вашему супругу. Первые 2 дня он вообще от вас отходить отказывался. Еле оттащили. Уверен, он будет очень рад вновь увидеть вас в добром здравии. Юмеко… — Секунду, Акихиро-сан. Я сейчас же передам чтобы ему в срочном порядке позвонили. — Спасибо, милая. После того как девушка покинула палату, ее временный житель, кое-как отойдя от шока, наконец смог заговорить и задать терзающий его вопрос: — Простите, кому сообщить? «Какому еще супругу?.. Я что, замужем? Но…за кем, черт возьми?!» — Ну конечно. Я так и думал. Что ж, это многое объясняет. И ваше удивление, и то что вы не узнали меня. Хотя, в вашей ситуации эта не такая уж и большая редкость, так что… — Я прошу прощения, но о чем вы говорите? Какой еще к черту супруг, и почему я должен вас узнавать? Объяснения оборвались, так и не успев начаться, поскольку были прерваны резкой возней и громкими криками, доносящимися из-за закрытой двери: — Да какого хрена вы не пускаете меня к нему?! Я его муж черт побери! Пропустите меня! — Господин Хайтани, прошу вас, успокойтесь! Мы не может пустить вас к пациенту в таком состоянии! Он и так очень слаб, ваше поведение может вызвать плохие последствия! «Хайтани?.. А они то тут причем?» Вдруг, дверь, едва не слетев с петель, открылась, продемонстрировав двум людям находящимся в палате вид на растрепанного, запыхавшегося и до жути напуганного человека в набросанном на плечи медицинском халате, что явно выдавал в нем посетителя. — Мицу! Мицуя, солнце, боже мой, как ты?! Мне позвонили только что, сказали что ты пришел в себя, и я тут же сорвался к тебе. Скажи, с тобой все хорошо? Что-то болит? Ноги? Руки? Может грудь? Мне сказал ты серьезно повредил ее, и… Мужчина и дальше бы продолжал свою взволнованную речь, если бы не вопрос, заставивший впасть того в ступор и поднять еще более испуганный взгляд чем до этого на возлюбленного, что так же мирно сидел на больничной койке и смотрел на него не моргая: — Извините, а вы…кто? — Что? Что ты сейчас сказал? Мицу, малыш, не шути так. Это совсем не смешно… — Но я не шучу… Я действительно не знаю кто вы. — Я…я не понял… Накамура, что это мать твою значит?! — Господин Хайтани, я сейчас все объясню. Как я и думал, мои догадки верны. У господина Мицуи амнезия. Во время обследования, которое мы провели по его приезду сюда, у него выявили сильное сотрясение мозга. Скорее всего это и стало причиной потери воспоминаний. — Успокоится? Успокоиться, блять?! Как я по вашему должен успокоится?! Он…он… ОН НЕ УЗНАЕТ МЕНЯ! КАКОГО ХРЕНА?! — Перестаньте кричать, прошу вас. Я и так головы не чувствую… Ммм… Черт, как же больно то, а… Сам того не ожидая, молодой человек привлек внимание двух других, один из которых, до этого яростно кричавший на второго, тут же переключил внимание на свое сокровище, которое все так же его не узнавало: — Малыш, прости, я не хотел. У тебя что-то еще болит? Тебе что-то нужно? Может быть ты голоден? — Нет. Нет, все нормально. Я просто хочу понять кто вы. Бывшему Такаши стало даже как-то грустно и тревожно: столько боли отразилось в глазах напротив, столько отчаяния в них было! — Пожалуй я оставлю вас вдвоем… — Да, пожалуйста… И…Акихиро… Прости меня. Я действительно погорячился. Просто я… — Ничего, господин Хайтани. Я все понимаю. Позовите меня если что-то случится. Я буду рядом. — Конечно… После того, как врач все-таки оставил двух молодых людей одних, мужчина, до этого казавшийся таким жестоким и непреклоным, медленно приблизившись к кровати на который все еще сидел «потерпевший», опустился перед ней на колени, и, взяв руки все еще пытавшегося осмыслить все происходящее парня в свои, вперил свой тяжелый взгляд в такие родные, фиалковые глаза, и вновь заговорил: — Мицу… Мой мальчик… Неужели ты и вправду меня не узнаешь?.. Это же я. Ран. Твой любимый Ран Хайтани. Мы с тобой женаты уже почти два с половиной года. Ну же, золотце мое, давай. Вспоминай, умоляю тебя. Вспомни как ты шептал мне о любви. Вспомни ночи, которые мы проводили вместе. Как ты обнимал меня, когда тебе было страшно. Как мы вместе гуляли по Лувру. Ты всегда говорил, что само это место — произведение искусства. «Я…Я все еще не понимаю… Как… Неужели этот так называемый супруг — это Хайтани-старший? Да нет. Быть такого не может. Но…он с такой уверенностью обо всем этом рассказывает. И про Лувр — правда. Я всегда так говорил. А может все-таки…» — Солнце? — А? Д-да? П-простите, я задумался. Вы что то сказали? На секунду зажегшиеся надеждой глаза тут же потухли, а улыбка вновь померкла. — Нет. Нет, ничего. Пожалуйста, обращайся ко мне на «ты». И еще кое-что. Я…совсем забыл сказать. Я принес твое кольцо. Смотри. Достав из внутреннего кармана пиджака небольшую, бархатную коробочку лавандового цвета, тот вытащил из нее аккуратное серебрянное кольцо с маленькими голубыми камнями по всему его периметру. «Красивое… Но почему такое знакомое? Будто я его уже где-то видел…Да и коробку тоже...» — Оно — мое? — Да, милый. Твое. Смотри: у меня почти такое же. Это наши обручальные кольца. Дай руку, пожалуйста. Если ты конечно не против. Помедлив пару секунд, юноша все же решил довериться человеку напротив и протянув тому запястье, стал ждать. Другой же в свою очередь, со всей нежностью и трепетом на которые только был способен, вернул кольцо на его законное место, то есть на безымянный палец его мальчика. — Милый мой, прости меня пожалуйста. Я не должен был так вести себя при тебе. Да и кидаться так на тебя мне тоже не стоило. Просто я очень сильно испугался. Мы столько всего вместе прошли. Мысль о том, что ты можешь забыть все это так легко из-за какой-то чертовой травмы просто убивает меня!.. — Я…Я все еще ничего не понимаю. Но если все то, что ты говоришь — правда, я постараюсь все вспомнить. Даю слово. — Спасибо. Спасибо тебе Мицу. За все. Ты не помнишь меня, но все равно веришь… Если ты не против, я позвоню остальным чуть позже. Хочу побыть с тобой еще немного. Можно? — Да… — Я могу обнять тебя? Легкий кивок послужил разрешением к дальнейшим действиям, а потому «Танатос»* без промедления сомкнул руки вокруг талии возлюбленного. Крепко, но вместе с тем очень нежно, словно юноша был фарфоровой куклой: одно неверное движение, и того, гляди, сломается, рассыпавшись на мелкие кусочки. Пострадавший же, сам того не замечая, (словно не по своей воле) начал массировать голову человека лежащего у него на коленях, параллельно играя с коротко отстриженными, фиолетовыми волосами, словно это не было чем-то странным. Было чем-то правильным и таким привычным. Было в порядке вещей. «Я совершенно тебя не помню. Но почему рядом с тобой мне так тепло и спокойно…» — Ран? — Да, малыш? — Ты сказал что хочешь побыть со мной еще немного прежде чем придут остальные. А…Кто именно придет? — А зачем тебе? — Не зачем, просто… Вдруг я еще кого-то забыл… — Точно! Прости, я об этом не подумал. Смотри: первым делом придут Такемичи, Изана, Чифую, Казутора, Соя и Риндо. А, и еще Ичиро, Сенджу, Хагане, Инуи, Санзу с Исаму, Какучо, да и еще много кто. Хотя, сюда наверное следует пустить только Мичи, Чифую и Сою. Остальные лучше пусть увидят тебя когда ты окрепнешь, и я отвезу тебя домой. «Ого… Так я ведь кроме этих трех и Санзу вообще больше никого не знаю. Да и с остальными что?..» — А…Как же остальные? — Солнце, остальные — это кто? — Ну как же… Хаккай, Дракен… Майки с Баджи. Да и Соя никогда не пришел бы без Нахои… В лавандовых глазах тут же отразилось понимание и сочувствие. — Ох, Мицу, милый мой… Я…Мы обязательно тебе все расскажем и объясним, но это потом. Мне сказали что тебе нельзя нервничать, поэтому оставим это до тех пор, пока ты полностью не восстановишься. Ладно? — Хорошо. Как скажешь… — Вот и славно. Как ты себя сейчас чувствуешь? Голова прошла? — Все хорошо. Да, уже почти не болит. — Отлично. А сейчас тебе наверное лучше поспать. Акихиро говорил, что тебе стоит больше отдыхать. — Хорошо… А…Ран… — Что? Что-то случилось? — Нет, но… Ты можешь лечь со мной? Пожалуйста. Мне как-то…неуютно что-ли. Неприятно. А с тобой… Я не знаю почему, но с тобой так привычно и спокойно… — Хорошо солнце. Если тебе так будет спокойней, то я с удовольствием останусь. — Спасибо… После того как «дракон» почувствовал как его прижали к себе еще крепче, тот, как ни странно смог наконец выдохнуть и расслабиться. В то время как он уже почти вновь погрузился в сон, на задворках сознания раздался еле различимый шепот. Словно тот кто говорил не хотел, чтобы его услышали. Будто это было обращение скорее к самому себе, нежели к кому-то другому, хотя таковым вовсе не являлось: — Мицу, малыш… Мой милый мальчик… Я люблю тебя. Очень сильно люблю. И я всегда буду на твоей стороне. Чтобы не случилось, я поддержу любое твое решение и любую идею. Взамен я прошу лишь одного: вспомни меня. Вспомни нас. Пожалуйста… «Я вспомню, Ран. Обещаю тебе, я все вспомню. Чего бы мне это не стоило!»