My love for you always forever

— Милый, перестань… «Мичи? Это ведь его голос, да? Значит он где-то рядом. Надо найти его. И поскорее. Мало ли что здесь может случится…» — Ну Такемучи… Не прогоняй меня… «Что?..Это… Нет… Нет, этого… Этого просто не может быть… Я НЕ ДОПУЩУ ЭТОГО!» Сорвавшись на бег, Курокава помчался туда откуда были слышны два голоса: первый принадлежал человеку, которого он любит больше жизни, а второй — самой мерзкой и ненавистной для него личности. Но именно этого он боятся больше всего на свете — услышать их вместе… — Что тут?!..Мичи?.. «Нет… Это не правда. Это сон… Да! Определенно, это просто глупый сон. Не более. Но…почему же так больно?..» — Изана? Что ты тут делаешь? — Действительно, Изана. Что ты забыл в нашем с Мучи доме? — Заткнись. Это просто сон. Мой Мичи никогда не будет жить с подонком вроде тебя. Понятно? — Твой? Изана, что это значит? Я не твой… — Что?..Любовь моя, что ты только что сказал?.. — Тебе повторить? Он не твой, Изана. Такемичи Ханагаки никогда не принадлежал тебе Он всегда был, есть и будет моим. Правда, Такемучи? — Конечно, милый. «Да что здесь, черт возьми, происходит?..» — Нет. Нет же. Это…это не может быть правдой. Не может, мать вашу! — Курокава, успокойся. Смирись. Ты ему не нужен. Ему достаточно меня, чтобы быть счастливым. Правда, солнышко? — Не смей называть его так! — Почему же? Я могу назвать его так, как хочу. Он совершенно не против. Не так ли? — Ну разумеется, Майки. То, что глава «Карателей»* увидел после, заставило его сердце еще больше покрыться трещинами и начать болеть в несколько раз сильнее. Настолько, что казалось еще немного, и оно, не выдержав, разобьется на мелкие кусочки. Этот ублюдок, Манджиро, обнял его сердце, его душу, со спины, обвивая свои мерзкие руки вокруг его тонкой и нежной талии, вжимая в себя еще крепче. Пламя ненависти, что уже и так горело в глазах беловолосого, с каждым новым действием лидера «Тосвы» становилось только больше и ярче, грозясь вызжечь все вокруг и оставить от этого всего лишь жалкую кучку пепла. — Ладно. Эта шутка слишком затянулась. Его голос так и дрожал от напряжения и презрение так и сочилось из этих слов, несмотря на то что он инскренне пытался улыбаться. Он всегда помнил о том, как сильно для Такемичи важно то, как он воспринимает новости. Пару раз он видел Курокаву в гневе, и однажд обмолвился о том, что в эти моменты ему становиться действительно страшно, а напугать его сейчас, когда весь этот дерьмовый розыгрышь все меньше и меньше становится похож на шутку — последнее чего Изане хотелось бы. Да и показывать свои переживания, тем самым доказывая Ханагаки то, что он в нем сомневается и не доверяет ему, думая что тот так легко может его предать — тоже тактика так себе. — Волчонок, пойдем. Я же вижу как тебе противно когда он тебя обнимает «или я хочу так считать?» — Изана, о чем ты говоришь? Мне нравится когда он обнимает меня Неожиданно для парня, наблюдающего за всем этим, Ханагаки еще ближе и теснее прижался к груди Манджиро, и слегка развернувшись, поцеловал того в уже подставленную щеку, после чего мягко и тепло улыбнулся. Так, как он улыбался только самым близким людям. Так, как он улыбался только Изане. — Душа моя, этот концерт пора заканчивать. Это все слишком затянулось. — Изана, я правда не понимаю о каком концерте ты говоришь, но хватит. Я люблю Майки, и никуда с тобой не пойду. Я дома. С любимым человеком… — Волчонок… — Хватит, Изана. Мичи тебе все сказал. Он любит только меня. Проваливай. После этих слов, он повернулся к Такемичи, и прижался к пухлым персиковым губам в грубом, страстном поцелуе, чем окончательно вывел незванного гостя из равновесия. — НЕТ! Не трогай его! Не смей прикасаться к нему! Оторвавшись от парня, что уже начинал задыхаться, Сано довольно облизнулся, после чего вновь повернулся к Изане: — Видишь? Я же говорил. Он никогда не был твоим… — Нет… Нет. Нет. Нет. НЕТ! *** — НЕТ!.. Резко сев на кровати, Изана вздрогнул и почувствовал как по затылку и лицу стекает что-то холодное. Пот. Но оно и не удивительно. Боже, как же он перепугался… Он…ему никогда не было ТАК страшно… На секунду он подумал, что действительно потерял самое дорогое из всего, что у него когда-то было. Его волчонка. Его душу. Его Такемичи… Черт, даже сейчас думая об этом он продолжает дрожать как ненормальный. Повернувшись, и увидев на второй половине кровати ровномерно дышащее тельце с черной макушкой и такими же как у него серьгами, он наконец смог выдохнуть и начать приходить в себя. Юноша, который в свою очередь все еще лежал рядом, резко вздрогнув проснулся и уставился на партнера сонными глазами, после чего заспанным голосом произнес: — Иза, что-то случилось? Ты весь бледный. Подняв руку к его лицу и лаского погладив парня по щеке он резко отпрянул, а во взгляде больше не было ни капли сонливости. — Боже, Изана, ты же как льдышка! Что произошло? Тебе что-то приснилось? Резко повернувшись к брюнету, что все еще смотрел на него со смесью страха и переживания во взгляде, словно только он только сейчас осознал, что его сердце все это время обращалось к нему, он неожиданно, заствив голубоглазого вскрикнуть, притянул того к себе и сжав в своих объятиях едва ли не до хруста костей, уткнулся носом в темную макушку, нервно вдыхая такой любимый запах из смеси корицы, апельсинов и свежей выпечки. Единственный запах который действительно успокаивал. Действительно дарил чувство уюта и дома. — Милый, что с тобой? — Господи, ты здесь… Ты со мной… Я…я думал что потерял тебя… Мичи, волчонок, я так испугался… Я же не смогу без тебя… В следующую секунду голубоглазый ответил на объятия, крепче прижав все еще подрагивающее тело к себе — Чш-ш, тише, Изана, любимый, успокойся. Смотри, я тут, с тобой. Клянусь, я никуда не уйду. — П-правда?.. — Ну конечно правда, дурачок… Как же я тебя оставлю… — Спасибо, Мичи. Спасибо… И он поверил. Поверил, стоило только этим словам сорваться с уст его милого, маленького, но такого сильного Такемичи. Потому что он всегда будет ему верить. Ни смотря ни на что. По крайней мере, сам он в этом не сомневается, и другим тоже не позволит. Ни за что.