Хлебозавод 42

Я логично полагала, что после крепчайшего эспрессо с сушёными цветками лаванды, которым меня угостил доктор Шаттенштерн, меня накроет трудовым энтузиазмом. Но нет... стоило мне опустить фарфоровую чашечку-напёрсток на блюдце, как ресницы опутало паутинкой дрёмы. Некоторое время я героически боролась со сном, подперев щёку ладонью и наблюдая в окно за тем, как на погрузившийся в сизые сумерки мир высеивается мелкая ледяная крупка. Как текут через лабиринт подворотен горожане, добрая половина из которых очень отдалённо напоминала стандартных представителей человечества. И как на удивление мирно дымит труба Хлебозавода - словно ничего и не случилось. Доктор Шаттенштерн за моей спиной то появлялся, то исчезал, вполголоса отдавая распоряжения как минимум на дюжине языков, включая, к моему удивлению, албанский и ктувиан. Под его довольно невыразительный, чуть хрипловатый голос я и уснула окончательно - облокотившись на подоконник и устроив голову на своей ладони... ...и проснулась в собственной квартире. Часы у изголовья меланхолично отщёлкивали секунды темноты, в спальне, как всегда, приятно пахло бергамотовым маслом для рук. Ключ, немой и холодный до ломоты в ключицах, лежал на груди под хлопчатобумажной сорочкой, расшитой мелкими, почему-то голубыми розочками. Непонимание клубилось внутри и пощипывало извилины, словно облако из формалина и стекловаты. Вот мне только не хватало этого классического окололитературного твиста а-ля "А поутру они проснулись"! Категорически в это не поверю, потому что сны мне не снятся в принципе с девяносто второго, и увидеть столь осмысленный и связный сюжет для меня невозможно. Ах, Антонина, Антонина... ты хотя бы спать можешь, и работаешь по более-менее чёткому графику! А я из-за тебя вообще спать перестал, между прочим. Меня коллеги не узнают, а если узнают, то от их смеха звёзды будут с дребезгом разбиваться о земную твердь... Что ты оглядываешься? Всё равно ведь не увидишь. Хорошо, выпей воды, аккуратнее, не надо надкусывать край стакана... это некоторые твои новоявленные соратники те ещё любители поесть стекла в ассортименте, а ты, Антонина, мною была из абсолютно иного теста слеплена. Пуленепробиваемого. И кстати о тесте - хватит уже с меня этого Хлебозавода! Вкус ледяной хлорированной воды возвращает моему разуму некое условное подобие равновесия. Я всё никак не могу заставить себя перестать озираться по сторонам, чуть истерично пробегаясь взглядом по знакомым светлым стенам с горшочками традесканций, по шкафу с классикой мировой литературы, по эмалированному саркофагу газовой колонки и по приоткрытой двери в спальню. Хотя и понимаю, что голос, который обвинял меня в своей бессоннице и отсутствии всяческой стабильности, звучал исключительно у меня в голове. Ещё раз обойдя квартиру по периметру, возвращаюсь в постель и, соорудив вокруг себя кокон из одеяла, беру в руки валявшийся на тумбочке смартфон. И тут не лучше!.. На экране вместо стандартных даты и времени на нейтральной, в виде узоров из инея, заставке я обнаруживаю одно новое сообщение от доктора Шаттенштерн в диковинном мессенджере, своим оформлением напоминающем афишную тумбу столетней давности. !! Кьяварре сьенос, кариссима - килче умбрато ррегато тес. Йи нолите десавево ***** - сатемпто ту енстадо. Авес сапорте инса сьенос - сасьено. Окье десантрадо !! - Ничего не понятно, но очень интересно, - комментирую я вслух и пишу в соседнем окошечке-объявлении: "А можно перевод?" - но вместо привычной кириллицы на экране появляются загадочные крокозябры, напоминающие искалеченную саранчу. Красота. Глубоко вдыхаю такой привычный, умиротворяющий аромат бергамота, и постепенно успокаиваюсь. Ну, раз голос-в-голове смолк, а смартфон превратился в тыкву, я сделаю самое разумное из всего, что могу сделать. Закрою глаза и постараюсь вновь уснуть... - Антонина Аласторовна! Это я, Лись! То есть, того, Носков! - Госпожа Азотова... пожалуйста, постарайтесь проснуться... для Вашего же блага... - Хтоня! Ну Хто-о-оня! Рота подъём! От ворвавшейся в моё блаженное безмыслие разноголосицы я резко открываю глаза. И обнаруживаю прямо перед собой три в разной степени взволнованные физиономии. По центру таращит круглые карие глаза младший пекарь Евгений в своей отвратительной школьничьей шапке набекрень. Слева к нему липнет тот самый гибрид вейлы и моли, что долбился в ворота - только теперь без шести крыльев. Зато в майке с собственным же портретом - чашка в горошек, улыбка-оскал и надпись "Папей гавна!". С долей изумления я узнаю в этом непотребном создании "молодого, но весьма перспективного доктора-онколога Марта из Соловьёвской больницы" (цитата из местной прессы). Правда, на снимке в газете сей вопиющий субъект фигурировал в приличном крахмальном халате... Ну а справа возвышается Шаттенштерн, взирающий на меня раскосыми, тёмными, как зимняя нефть, глазами со смесью интереса и лёгкого скепсиса. - Что это Вы принесли из навеянного тёмной материей сновидения? - интересуется он. - Что?.. - переспрашиваю я, невольно опуская взгляд на свою лежащую на коленях руку - другой я по-прежнему подпираю голову, сидя возле окна, за которым загустел вечер. В моей ладони лежит смартфон, и на экране всё ещё отображается мессенджер-тумба. - Любопытно... Вы позволите? Заполучив моё несколько невнятное, по совокупности всего случившегося, согласие, доктор легонько постукивает пальцем по экрану, разворачивая другие объявления, и быстро пробегает их глазами, чуть хмуря тонкие брови. Евгений, беззастенчиво сунув свой длинный нос в мой смартфон, читает одно из сообщений вслух с выражением: - Габаюжные цульки. Стесь сутен оболк умуи, лолоеть шокко ждю, сусвать цуз зузу, сыр-сыр тох потебня. Выжясь асбаско уси зкеть ць болк цус рок. Габаять кец рок эз цузхе тосовсо. Э... я очень надеюсь, что не вызвал сейчас какое-нибудь создание из недр... - Кому-нибудь знаком этот язык? - доктор Шаттенштерн обвёл нас серьёзным взглядом, и мы с сожалением покачали головами. - Тут вообще удивительно много таких записей. Вот, например. Пуубиляры вум касвенороллем - куцунко уси эзежку язье. И картинка с чем-то вроде, эм... хинкали в соусе из личинок Cynipidae. По крайней мере, сервировано это в пиале. Хотя это вполне могут быть и аккумуляторы, из которых потёк электролит... - Дайте-ка взглянуть поближе... - теперь мой смартфон перешёл в руки Евгения. Закусив нижнюю губу, он углубился в изучение ассортимента объявлений, потом просиял. - Люди, я, кажется, понял. Вот эти все шорошорки кузу голопеле - они очень похожи на рецепты еды. Может, это какая-то Изнаночная кулинарная страничка, куда народ постит свои любимые блюда? Вы только вслушайтесь! Стесь кец туб дылогонь, кец зузу, сыр-сыр тох щерба. По описанию похоже на приготовление теста... ну... я так чую. Я же кулинар. - Пуленепробиваемое тесто, - шелестяще произношу я вслух фразу, выплывшую из моей недавней памяти, и Март неожиданно восторженно восклицает: - Граждане! А ну как где-то на этом ъуъном кулинарном форуме есть рецепт блюда, от которого интервентов вывернет кишками во внешний мир? Шаттенштерн, я понимаю, что подробный анализ на коленке не сделать, но какие-то основные свойства этой тёмной материи Вам наверняка известны! От чего их может гарантированно поделить на ноль? - Звучит достаточно безумно для того, чтобы оказаться правдой, - доктор задумчиво вытягивает вдоль скулы прядь своих возмутительно зелёных мерцающих волос. - Некоей универсальной антитезой к тёмной материи будет звёздная пыль... но в чистом виде это крайне нестабильное вещество. В этом слое реальности оно мгновенно распадётся. - В слое - да, а в слойках - нет, - загадочно изрекает Евгений, воткнувшийся в смартфон. - Всё! Я ушёл в альтернативную кулинарию, вернусь не скоро. - А мы тогда займёмся восстановлением Вашего великолепного голоса, госпожа Азотова. И я вслед за любезным жестом доктора Шаттенштерн прохожу в его лабораторию, до сих пор не способная перестать думать о том, а кто же меня слепил из теста. Пуленепробиваемого, да.