Хлебозавод 42

После серии странных, не сказать, что приятных, но и не болезненных манипуляций над моим горлом доктор Шаттенштерн отступил на шаг и сложил вместе кончики пальцев. - Я взял на себя смелость несколько модифицировать Ваш голос, добавив функционала на разных тональностях... В верхнем сегменте звукового диапазона Вы по-прежнему будете активировать пирокинез, а в нижнем сможете вокализовать гиперзвуковой хлыст. - Оу... спасибо, - отозвалась я несколько неуверенно, вслушиваясь в ощущения. Новый голос словно бы не слился ещё со мной окончательно и болтался где-то в горле, как рука в великоватой перчатке. Доктор чуть встряхнул мерцающими тёмно-зелёными волосами, которые на миг окутало сполохами магнитного поля, и серьёзно велел: - Попробуйте сейчас крикнуть, подняв регистр голоса как можно выше, проверим в деле. - А вдруг я Вас нечаянно сожгу? - я осторожно коснулась гортани кончиками пальцев. - Можете покричать на ёлку в углу. Ну, вот это вот ритуальное "Раз, два, три...", - изрёк Шаттенштерн без тени улыбки на матовом лице. Я подозрительно покосилась на него и коротко и резко, без слов крикнула на маленькую пушистую ёлочку, что действительно стояла в углу кабинета. Воздух завибрировал, нагреваясь, и в пушистых хвойных лапах затанцевали язычки свечного пламени. Мне еле удалось сдержать счастливую улыбку... - Ну чо как? - пожелал получить свежую информацию Март, высовывая из-за косяка свою белобрысую голову с узлом-луковицей из длинных волос на затылке. - Взоход взошол? В смысле, Хтоня снова может делать из мирных горожан стритфуд гриль своим ором?.. - Я никогда не использую свой голос без крайней необходимости, - сухо информировала я, застёгивая воротник зелёной блузы, которую мне любезно выдал доктор вместо того страхолюдного люстринового свитера цвета мозгов в розовой карамели. - И как часто она наступает, стопицот раз в сутки? - ухмыльнулся Март. - Ладно дуться, словно вомпа на солончак, там Лисё родило некую генитальную идею, идёмте слушать! Мы вернулись в приёмную с арочными окнами, где Лись, то есть Евгений Носков, уже организовал четыре чашки какао с горой свежих сладких слоек. Видимо, насчёт своего вечного слоечного голода этот парень действительно не врал... - В общем, - взволнованно сверкая карими глазами и прижимая к груди кружку с какао, открыл наше заседание Евгений, - я действительно выкопал в ворохе рецептов тот, что предполагает одним из компонентов звёздную пыль, подогнал его под реалии нашего мира, и готов напечь особых слоек "Сюрприз", дезин... того... - Дезинтегрирующих, - подсказал ему доктор Шаттенштерн, опираясь лопатками о стену и закуривая электронную сигарету, от которой отчётливо пахло лимонадом "Байкал". - Ну да. Это я сделать смогу, кулинария - мои альфа и омега, - похвалился Евгений, ловя языком зефирки в своём какао. - Но нам ещё надо как-то донести эти слойки до народа... - А все сотрудники Хлебозавода сейчас заточены внутри защитного поля, которое нельзя отключить извне. Только изнутри, и только зная точную технологию, - мрачно сообщила я, взирая на собравшихся с вполне обоснованным унынием. Из всей этой шайки-лейки доверие у меня более-менее вызывал только Шаттенштерн. Да и то... эти его зелёные волосы и разговорчики вслух с электропроводкой и лампочками... Тут я вспомнила, как лезли из-за забора провода, скручивая нападавших на нас с Евгением тварей, и решила всё-таки выдать доктору кредит доверия. А вот Носков, так и не объяснивший, зачем он внедрился на Хлебозавод, и особенно этот белобрысый тролль Март... м-мда. Март между тем, показательно сёрбая трубочкой в остатках своего какао, воскликнул: - А давайте наш сумрачный гений как-нибудь отключит это силовое поле, а я наемся до отвала Лисьих слоек и отправлюсь в недра булкофабрики навстречу своей героической гибели! Эти твари будут нападать со всех сторон, сверху, снизу и строго по центру, и рвать моё прекрасное юное тело на кровоточащие куски... и делиться на ноль, потому что в моей крови будет ферментированная звёздная пыль! А потом вы, горестно оплакав мои останки на руинах Хлебозавода, устроите шикарную погребальную процессию через весь город. Чтобы юные девы с фонарями рыдали о моей пожертвованной ради спасения мира жизни, а вы все были в венках из белых лилий, символизирующих мою невинность и чистоту. Как вам такой план? И кстати, Лись, я забыл - а ты кутью умеешь варить?.. Когда Март наконец умолк и принялся увлечённо высасывать из своей чашки раскисшие маршмеллоу, в приёмной повисла несколько скандализованная тишина. -Серьёзно? - первой не вынесла я. - Это и есть наш план? Господа, я сюда пришла не в пасочки играть, а для заключения взаимовыгодного союза! Март, что это за детский сад? - "Азатот". Для альтернативно одарённых пасынков Вселенной, - немедленно отозвался тот и сделал умное лицо. - А что тебе в моём плане не нравится-то? Белые лилии? Ну как вариант омелу ещё можно взять. Как раз Рождество скоро, будете под ней лобызаться... прямо во время похоронной процессии... во имя мира во всём мире. - Ну что за невозможное создание! Послушайте, Март, Вы же, если верить городской прессе, талантливый доктор, надежда отечественной онкологии, а ведёте себя, как... королева драмы после галлона ванильного ликёра! - я укоризненно воззрилась на этого белобрысого паршивца поверх очков своим фирменным воспитательным взглядом особого назначения. - Не-е, доктор - это так, общественно понятная ширмочка, за которой мы с Шаттенштерн на самом деле занимаемся всяким метафизическим непотребством, - расплылся Март в широченной клыкастой улыбке, откинувшись на стуле и сцепляя пальцы над собственным портретом на майке. - А на самом деле я девственник-самоубийца, который после своей трагической смерти должен был стать серафимом, пламенной любовью светло горящим. Но что-то пошло не так и не туда, поэтому полыхает у меня исключительно седалище, по графику двадцать четыре на семь, так что не взыщите... кушойте, не обляпайтесь... - Удивительно, что Ваш талантливый коллега Шаттенштерн до сих пор не спроектировал для Вас персональный ректальный терморегулятор, - мой голос сочился качественным сарказмом, как бисквит - коньячной пропиткой. В бездну мою вечную сдержанность, хоть раз, но я должна напомнить окружающим, что соблюдение деловой этики - обязанность всех сторон, участвующих в переговорах! Доктор Шаттенштерн, всё это время подпиравший собой стену и быстро перестукивавший кончиками тонких пальцев по тачскрину своего планшета, меланхолично откликнулся на мою реплику, не поднимая взгляда от экрана: - Почему не спроектировал. Мы даже создали рабочий образец, но на стадии подготовки к монтажным работам Март умудрился его расплавить с дистанции в пару метров... - Вот именно! Потому что тупо нет во Вселенной такой материи, что способна выдержать экстремальные температуры внутри моей зажигательно горящей жопы! - торжественно объявило это чудовище и сладострастно оскалило белоснежные клычки. В моём горле что-то сдержанно заклокотало, а в солнечном сплетении словно взорвалась сверхновая. - Наглый, невоспитанный, нахальный мальчишка... - с каждым словом повышая голос, начала я, вставая и сгребая со стола длинную металлическую линейку, в единственном стремлении - как следует выпороть Марта, кем бы он там ни был. - Бездушная душнила! - парировал тот и показал мне длинный, свёрнутый трубкой язык. - Ребята, давайте жить дружно! - попытался предотвратить эскалацию конфликта Евгений Носков, но мы с Мартом столь свирепо на него зыркнули, что младший пекарь поспешно притворился стеночкой. Нас было уже не остановить. - А ну иди сюда, эсминец-шилоносец! Я буду доносить до тебя деловой этикет сугубо доминантным методом. Раз уж до меня в твоей жизни никто этим всерьёз не озаботился. - Себя до психолога донеси, токсик в сухарях! У тебя в голове тараканник похлеще, чем у Лися в общаге, я даже отсюда слышу, как они там у тебя в регламентах всяких шуршат... - Шут гороховый! - Зловонная отрыжка бюрократии! - Блондинка!!! - Тоня-хтоня! На этой реплике Марта я, кажется, окончательно утратила способность к связной речи и просто заорала, стискивая в пальцах раскалившуюся металлическую линейку и загоняя ею своего оппонента в угол. Март в ответ заверещал чуть ли не ультразвуком, распахивая за спиной взявшиеся из ниоткуда тускло-серые, мохнатые, как у моли, крылья в количестве шести штук. И тут к нам шагнул слегка забытый в угаре ругани доктор Шаттенштерн и негромко, но очень властно потребовал, протягивая свой планшет: - А теперь, будьте любезны, синхронно и с максимальной экспрессией. Не стесняйтесь. Мы с Мартом обменялись быстрыми взглядами - я чисто физически ощутила, как воздух между нами пронзила искра взаимопонимания - и, выплёскивая все скопившиеся внутри гнев, ненависть и стресс, заорали в унисон. Практически в тот же миг наш крик раздался и снаружи здания, ретранслированный громкоговорителями на территории Хлебозавода. Не прекращая кричать и надеясь, что планшет не перегорит от нагрузки, я скосила глаза в сторону окна - за ним рвало в клочья защиту, раздирая её изнутри разрядами молний цвета цикория и сполохами огня цвета резеды. Это было одновременно жутко и по-своему красиво... Мигнул во всём районе свет, на мгновение погрузив лабиринт подворотен и флигельков в декабрьскую полночь - и тут защита с треском залпа из зенитных орудий взорвалась. - Ну что же, - невозмутимо изрёк доктор Шаттенштерн, беря планшет подмышку, - у вас неплохо получилась командная работа. Хорошо, что барьер был непроницаем только для физических объектов, и мне удалось подключиться к заводскому радиоузлу и системе ретрансляции как снаружи, так и внутри здания. А теперь не разбредаемся мыслями и решительно переходим ко второй части моего плана. Антонина Аласторовна, мне нужен Ваш ключ. И да, это не просьба, это приказ, а мои приказы не обсуждаются. От его бесстрастного, негромкого, но очень властного голоса у меня встал дыбом пушок на загривке. Я уже открыла было рот, чтобы решительно запротестовать - но тут поймала взгляд тягуче-тёмных глаз доктора Шаттенштерн и, сама не зная, как и почему, сняла с шеи цепочку с ключом и послушно опустила их в подставленную узкую ладонь. - Благодарю, - кивнул мне доктор. - А теперь идёмте. Время и приливы никого не ждут.