Перепрохождение

Началась новая неделя, и именно тогда всем пришли письма от Призрака, с просьбой оставить пятую ложу за ним, как обычно, и что Кристину Дае не беспокоить три дня, так как у нового дарования заслуженный отдых. Девушка оглядела себя в зеркале — голубое платье, что немного напоминает мундир, совсем немного макияжа и чуть-чуть лавандовых духов. К свиданию с мужем готова. Почти. Кто-то стучит в её дверь, которую она заперла со своей стороны (Эрик как-то обмолвился, что выкрал ключ, как только девушка обзавелась личной артистической, сделав дубликат для себя, на всякий случай, и в довесок к нему ключ, который может закрыть дверь и с другой стороны, для самой Кристины, для вот таких вот случаев. Он надеялся, что она случайно обнаружит ключ, спрятанный за флакончиком духов. Кристина не знала об этом тогда, а сейчас этот ключик оказался очень даже полезен). Девушка слышит голос виконта и чувствует раздражение от его «Откройте, Кристина! Вы в опасности, и поэтому я бы хотел, чтобы вы открыли! Позвольте мне быть с вами!». Глядя на ситуацию со стороны, Кристина понимает, что не имеет совершенно никакого значения её реакция, мнение, жест и всё остальное. Главным было только поведение Рауля, потому что он знает, как произвести на других положительное впечатление. Вот ответ на вопрос, почему Эрик, увидев, что Кристина кричала на него и выставила вон в первый раз в Опере; сказал, что ей приятна компания виконта, вот почему Мэг предположила, что они вместе, и вот почему её мать и директор думали, что она получила роль через постель. Потому что именно это и демонстрировал всем виконт! И именно это он продолжил после свадьбы с Эриком. Словно у неё нет мужа, личной жизни, работы — есть только он. Вот отчего Призрак ревновал. Но и она его тоже. Когда он вернулся, её не покидала мысль, что у него появилась другая. Ведь теперь он знает, что не только Кристина не обращает внимания на маску и шрам. Может, он отыскал кого-то лучше, чем Кристина, любимее, чем она? Рассказав ему об этом, Кристина впервые видела, чтобы Эрик столь сильно побледнел, от фразы «другая девушка». - Перс говорил о султанше… Ты был тогда подростком, и это самое время для влюблённости… А на это Эрик рассмеялся. — Мой Ангел, султанша — самая старшая из всех жён шаха, она толстая и очень стара. Но, даже будь она молодой девушкой, то меня бы здесь не было. Я был бы мёртв. — Почему? — На востоке измена — это очень серьёзные последствия. Восток, сам по себе, очень жестокая культура. Казнь, плети, кидать камни на площади — всё это наказания. Разве что, в случае измены возможен развод, но только в том случае, если я приму их веру, но в бога я не верил никогда, а в Аллаха и подавно. В тот день Кристина узнала также, что в Париж из Персии он вернулся, услышав, что султанше наскучили его ловушки и изобретения — он сбежал, ведь по их закону творцу, окончившему свою работу, отрубали руки, чтобы он не мог создать что-то для других. — Кристина! — зеркало открылось, выводя девушку из раздумий. Эрик протянул ладонь так, словно она могла передумать и уйти с виконтом, что всё ещё орёт за дверью. Кристина обернулась и улыбнулась, шагнув к нему, и Эрик закрыл зеркало за ней. — Ты всё ещё не передумала? — спросил он. — Нет, как видишь. — И… этот солнечный принц не помчит за тобой вслед, желая спасти от меня? — Нет. Уверенность в её голосе — фальшь, ведь виконт действительно мог последовать за ними. Раньше Кристине казалось, что Эрик не тоскует по поцелуям, как она. Но прожив с ним жизнь, она знает, что её внимание всегда желанно для него. Девушка подошла ближе, сняла с него маску и ненадолго, с пылом и нежностью, впилась в его тонкие губы. Мужчина успел, разве что, приобнять её за спину, но девушка уже отстранилась. Кристина очень медленно надела на него маску обратно, и Эрик вспомнил иллюстрацию из одной книги, где жена помогала мужу с галстуком и поправляла рубашку — Кристина сейчас действует, как та супруга. Вот она поправила его волосы, чтобы те не попали под маску, и старается, чтобы полумаска не поцарапала кожу Эрика, с показательным равнодушием поправляет несуществующие складки на его рубашке. А теперь бережно поглаживает его здоровую щёку, прижимаясь своей тёплой ладонью к пылающей жаром коже. — Мы можем идти, — с улыбкой сказала она, упиваясь его мечтательным выражением. — Я думал, ты собиралась переодеться. — Зачем? Это вполне подходящее для прогулки платье, — она оглядела себя и закружила перед Эриком вокруг собственной оси. — Или… тебе не нравится? Кристина дразнит его, притворяясь обиженной. Задолго после свадьбы, она спросила, какой наряд на ней нравится ему больше всего. Эрик схватил в охапку все её платья, брючные костюмы и остальную её одежду, сложив ту на кровать, а жене показал пустой шкаф, сказав, что любит её в любой одежде, но больше всего ему нравится это. Сначала Кристина подумала, что он оставил одно платье или одну пару брюк, которые она просто не заметила. Затем о том, что возможно, здесь незаметно притаилось её нижнее бельё. И только потом, подойдя к шкафу ближе и поняв, что он действительно пуст… Стоит заметить, что, вкусив брак, ими всё чаще повелевала пошлость. — Значит, больше всего я тебе нравлюсь обнажённой? — Д-да, — Эрик раздел её взглядом. — Ах, раз так, то жаль, в таком наряде я не смогу выйти никуда за пределы нашей спальни. — Что? — Как же тебе будет скучно трапезничать без меня, гулять без меня… — она невинно взглянула на мужа исподлобья, подавляя смех. Подшучивать над ним и дразнить ей очень нравилось. И ему над ней. Сейчас Эрик тоже думает, что расстроил её, но девушка хихикает. — Прости, я пошутила. Идём? — Да, Кристина. Скажи, в карете я могу сесть рядом с тобой? — робко спросил он. Девушка улыбнулась, взяв его под локоть. — Можно, ты не должен спрашивать о таком. — И ты не стесняешься меня? — Нет, мой Ангел. Я всегда рада, что ты со мной. Я уже говорила, что не стесняюсь и не стыжусь тебя. Они часто гуляли в Булонском Лесу, и не только там, но и за пределами Парижа, во время окончания театрального сезона. Да, поначалу Эрику было очень неловко, он думал, что Кристине стыдно быть с ним, но вскоре перестал замечать других прохожих, даже если те смотрели на его маску — ночи и жизнь вместе явно положительно повлияли на него. В карете Эрик, словно подросток, держал Кристину за руку, сидя с ней рядышком. Словно бы иначе она исчезнет. Впрочем, девушка ничего против не имела, разве что, как-нибудь расслабить его, натянутого, как струну, успокоить. Вернувшись тогда, он сказал, что ни на что не надеялся, что был удивлён, что Кристина действительно его ждала, и этим он также удивил Кристину — Эрик думал, что ему и возвращаться-то не к кому, но всё равно исправил всё, что натворил, а после вернулся. Эрик не ждёт от неё ответа, по сути, он не ждёт от неё ничего, и это всё ещё трогает её сердце. Во время свидания, снова взяв мужчину под локоть, Кристине удалось его расслабить, хоть и случайно, и Эрик сам подал ей идею, когда пробормотал: — Когда-то я видел, как ты, вот так же, как сейчас со мной, гуляла со своим отцом. Сказал и замолчал. Отчего-то он считает эту тему жалкой, и даже после женитьбы больше об этом моменте не говорил. Но Кристина хочет хотя бы сейчас выудить из него ответы. — И… что ещё… — Я не думал, что смогу всё же быть с тобой, но уже тогда ты… а увидев тебя в Опере… — Как ты узнал, что это я? Может, ты перепутал ту девочку со мной? Эрик усмехнулся. — Невозможно спутать тебя с кем-то ещё. У твоего отца в одной руке была скрипка, в другой — твоя ладонь. Ты была в простеньком потрёпанном платьице, но ничто не сможет испортить твоё очарование. В руке у тебя был круассан, наверно, твой отец купил его, чтобы порадовать тебя… А до этого я мельком видел, как ты пела под музыку отца. — Продолжай, Эрик. И, ты угадал. Та девочка была я. — Я не знал, что спустя годы увижу тебя вновь. Услышал твой голос и сорвался по лабиринту, думая, что мне послышалось, что мне не может так повезти, но увидел тебя, твой пронзительный взгляд что пронзил мне сердце ещё тогда, столь выразительный цвет лазурного неба. Всё то время я жалел, что не подошёл к тебе тогда… — Думаю, папа с удовольствием усыновил бы тебя… Эрик вдруг напрягся. — Я не говорил, что уже тогда сбежал из дома. Откуда ты знаешь? Нужно что-то ответить. Правду. — Ты говорил, что сбежал из дома, и я предположила, что встреча со мной пришлась на твой побег, — Эрик выдохнул, приняв её ответ. — Верно, мой папа принял бы тебя, и ты мог бы поддерживать меня, ни от кого не скрываясь, избежал бы жестокостей судьбы… — Но ты бы не приняла меня… — Что? Эрик, твой шрам… думал, я окажусь, как все остальные? — Нет, Кристина, я не это имел в виду. Да, я думал так, пока не познакомился с тобой ближе. И всё же… у тебя нет друзей, и Мэг старается с тобой подружиться, но ты ведёшь себя с ней отстранённо. Приняла бы ты меня уже тогда? В начале их отношений Эрик был зациклен на своём шраме, достаточно долго считал его причиной всех бед, потому что другие тоже делали вид, что причина в шраме. Кристина полагала, что сейчас он снова о своей «неидеальной внешности», но… — Я бы, наверно, отвергла мальчика, что восхищался бы мной, — она выделила слово «наверно», совсем не скрывая боли в своём голосе. Она знает, что Эрик поймёт правильно. Что ей тоже больно от того, что они действительно могли быть друзьями с самого начала, в детстве, и не познали бы одиночества. Рука Эрика мягко накрыла её пальцы, что сжимают его локоть. Молчание мужчины было красноречивее любых слов. За разговорами пара и сама не заметила, как прошла вместе половину парка. Вдруг Кристина осеклась и вздрогнула. — Что случилось? — заботливо спросил Эрик. — Н-ничего. Показалось, что за деревом кто-то есть. Это была птица… я не успела рассмотреть… — сбивчиво ответила девушка, побледнев. Конечно, виконт не прятался в кустах, за деревом или скамьёй. Нет. Он не прятался. Он просто портил им прогулку, перетаскивая всё внимание на себя. Эрик собирается спросить её о Рауле. Но тут же одёргивает себя. У него нет доказательств, что мальчишка распускает руки или причинял Кристине вред. Всё, что у него есть — жалкая ревность. Может, Кристина просто не хочет общаться с виконтом? Как не хочет принимать дружбу Мэг? Но если только этот выскочка позволил себе… Поняв, что готов задушить мальчишку голыми руками, Эрик провёл пальцем по тыльной стороне ладони любимой. Вспомнил поцелуй, ощущение её губ на своей коже, улыбку, что отражалась даже в её взгляде… Злость ушла. Но не испарилась. Он спросит, но не сейчас.