Гранатовое благоразумие

Естественно, Эдвард не оставил меня в покое после биологии. С одной стороны, я вампира прекрасно понимала: тут такая тайна мира скрывается, практически у тебя на ладошке, и при этом даже есть шанс её разгадать… надо только расколоть орешек-Белз, а это уже можно делать целой кучей разных способов. Я, наверное, тоже стала бы наседать на возможный источник информации, если бы от неё зависело наличие или отсутствие у меня жажды. Это отвратительное чувство я хлебнула сполна, благодарю покорно: горло у меня всё ещё было сухим и будто бы исцарапанным. Больше всего мне хотелось бы забыть о том, насколько соблазнительной кажется шея учителя. И ведь я его не съесть хотела! Просто смазать глотку его кровью. Как бифштекс мистер Барнс меня совершенно не интересовал. С другой стороны — от пристального чужого внимания мне всегда было некомфортно. А этот… менталист недоделанный… словно моего состояния и не замечал. Или же, что более вероятно, специально давил собой на мою некрепкую нервную систему. Итак, Эдвард активно приступил к своему плану по вытягиванию из меня информации вместе с нервными волокнами. Терпеть не могу, когда на меня пристально смотрят — именно так Каллен решил испытывать моё терпение на прочность, чтобы мой ментальный орешек треснул и поделился сокровенным знанием. К несчастью Эдварда, его пристальные взгляды и внимание на протяжении второго урока биологии, вызывали во мне только раздражение и желание ткнуть в глаз вампира какой-нибудь ручкой. Последнее — чисто из любопытства. Глаза ведь уязвимая часть в любом организме. Мягонькие, желеобразные… а у вампиров как? Они такие же твёрдые, как и всё остальное тело? Или на проникающий урон будут реагировать, как простые глаза? Но я себя в руках держать умела, так что обе чёрные зыркалки Эдварда остались на месте к концу биологии. Мистер Барнс, поглядывающий на нашу парочку в течение всего урока, только головой покачал. Когда я проходила мимо него, — мой рюкзак оказался в заложниках у Эдварда, — преподаватель как-то странно-понимающе вздохнул и пробормотал нечто вроде «молодость». Алло, дядя, я не шибко младше тебя. А вот этот хмырь, что украл мою сумку, и того старше. Сотня лет! Иногда, думая о возрасте моих новых знакомых, я практически впадала в ступор; мне было сложно представить, что же это такое — жить больше века. На выходе из класса нас догнала моя радость — Майк Ньютон, который на Эдварда посматривал без какого-либо дружелюбия. Не знаю, была ли это романтическая ревность, или же Майк просто недолюбливал Эдварда из-за того, что мистер Барнс усадил нас за одну парту, но к Ньютону я в этот момент испытала искреннюю привязанность. Ты ж мой хороший мальчик, золотистый ретривер, верный и ласковый. К сожалению, ещё и осторожный. На Эдварда он не нарычал, зато с беспокойством обратился ко мне, интересуясь моим самочувствием. — Я заметил, что на уроке ты… — Всё нормально, — оборвала я Майка. — Временное недомогание, у девушек бывает. Блондин потёр макушку и растерянно посмотрел на Эдварда. Каллен пожал плечами. — Мда… хорошо тогда, что я не девушка, — немного смущённо изрёк в итоге Ньютон. — Идём в столовую? — Ага. Я попыталась было вытащить из рук Эдварда свой рюкзак, но вампир вцепился в лямки и явно не собирался расставаться со своей добычей. Когда я нахмурилась и недовольно посмотрела в лицо этому столетнему паршивцу, Каллен только ухмыльнулся, — практически незаметно, но мне хватило, — и вопросительно поднял брови. Типа — в чём проблема, мисс Свон? Да ни в чём, мистер Каллен. Наушники и телефон у меня в кармане толстовки, а больше ничего важного в рюкзаке и не было. Так, тетрадки, пенал, скетчбук и пара справочных таблиц для уроков. Ну ещё пара снеков и маленькая бутылочка с гранатовым соком, который мне надо было пить практически как лекарство: несмотря на все старания, таблетки и прочее, лёгкая форма анемии у меня всё никак не проходила. Это я узнала из-за того, что после инцидента доктор Каллен заставил меня пройти полный осмотр, включающий анализы крови. В который раз я тогда восхитилась выдержкой мужчины: работать в больнице, да ещё и не просто супер-доктором, а хирургом, и при этом испытывать вампирскую жажду… вот у кого были не нервы, а сталь. Я дёрнула рюкзак ещё разок. Ухмылка Эдварда стала шире, но лямки он не отпустил. Окей… ладно. Как у этого старого хрыча только получалось выбешивать меня своими милыми улыбочками и идеальной причёской — настоящая тайна. Конечно, психическое состояние у меня сейчас было не самым стабильным, но всё же, всё же… я как-то о себе лучше думала. Меня обычно не бесят конкретные люди. Зачем останавливаться на отдельных индивидуумах, если можно тихонько ненавидеть всё человечество в целом? — У меня следующая алгебра, — сказала я вампиру, скопировав и его ухмылку, и поднятые брови. — Не перепутай классы, когда будешь относить туда мой рюкзак, красавчик. Пошли, милый. Я схватила Майка под локоть и утащила в сторону. Ньютон несколько раз оглядывался на зависшего перед классом биологии Эдварда, однако судьба вампира и моей сумки по-настоящему его не интересовала. Больше внимания блондин уделил своему прозвищу. — Ты что, реально назвала меня «love»? — спросил он, склоняясь ко мне с высоты своего футбольного роста. Ну где-то метр восемьдесят в нём было. Говорю же, меня окружают одни гиганты, чаще всего ледяные. — Не принимай близко к сердцу, — посоветовала я, доставая мобильник и проверяя, не пришла ли какая-нибудь СМС-ка от эльфов. — Я иногда так называю тех, кто мне нравится. — Хм-хм-хм, значит ли это, что я тебе мил, умняша Свон? Я остановилась так резко, что Майк не сразу среагировал и успел пройти ещё пару шагов вперёд по коридору. Невинный, в общем-то, вопрос Ньютона всколыхнул во мне очень много неприятных эмоций. Всковырнул ранку, которая только начала, кажется, заживать… но впечатление это было обманчивое, потому что из-под только затянувшейся болячки хлынул целый поток отвратительного гноя. Джаспера рядом не было… Элис тоже. Никакой магии, чтобы не дать мне в моменте утонуть в этом зловонном вязком море собственных чувств. Мозгом я понимала, что дело не в Майке — совсем не в Майке, Майк был прекрасным парнем, пускай у него в жизни всё будет хорошо, Майк отличный чувак и, оказывается, шикарный друг, — а во мне самой… в том, что я никак не приму себя в этом мире. Точнее, в том, что я в ярости из-за того, что уже который день просыпаюсь не в своём теле. Эмоций было так много, что я на секунду потерялась в их обилии. Смотрела на Майка, а видела сцену словно со стороны: и замершую себя, и растерянного парня, и спешащую к нам через толпу ученичков, словно ледокол, Розали… с Эмметом, будто на прицепе. Её приближение пнуло меня обратно в тело. Я моргнула, встряхнулась и вздохнула, поняв, что на несколько минут прекратила дышать. Но ни головокружения, ни жара в лёгких не было — словно недостаток кислорода ни на что не влиял в моём организме. Розали остановилась рядом с нами, Эммет за её спиной возвышался, как тотем за жрицей. — Свон, на пару слов. Я кивнула и посмотрела на Майка. Парень выглядел потерянным и даже немного напуганным… ох, надеюсь, что всё у него с менталкой будет хорошо. Бедный парень, угодило его со мной связаться. — Прости, — я подошла и легко ткнула Майка кулаком в плечо. — Я отваливаюсь. — А… эм… окей. Ты в порядке? — Лучше, чем могло бы быть. Только, Майк, на будущее. Никаких шуток про встречаться и всё такое, ладно? Я нервно на них реагирую. Блондин тряхнул волосами, как пёс. Вот чем больше я с ним времени провожу — тем больше замечаю сходств с лучшими друзьями человечества. Да и сам Майк был настоящим собачником, и о терьерах своей семьи мог болтать буквально часами. Про шёрстку, носики, коготки, проблемы со здоровьем… Если честно, слушая парня, я не понимала одного: почему он не пойдёт в ветеринарию. Спорт Майку не особенно нравился; в американский футбол он играл больше из-за того, что это было престижно и могло дать определённые преференции при поступлении. Однако, когда Ньютон рассказывал про схемы, столкновения и способы отбора мяча, я не видела в нём ни капли страсти. Сделав мысленную пометку насчёт будущего разговора, я махнула Ньютону на прощание и подошла к Розали с Эмметтом. Вампиры спокойно дожидались, пока я разберусь со своим приятелем, не выказывая ни капельки нетерпения. Когда же я приблизилась, Эммет лукаво стрельнул в мою сторону золотым взглядом из-под тяжёлых надбровных дуг, и улыбнулся: — Привет, мелкая. — Привет, карамор. Эммет в одно мгновение стал выглядеть, как большой заинтересованный ребёнок. — Карамор? Это что? Я довольно гыгыкнула. — Карамора — самый крупный комар в мире. Вырастает почти до двенадцати сантиметров, живёт… нет, не помню, где. Но один из них явно поселился в Форксе, может, слышал? Эмметт захохотал, Розали закатила глаза. Ничего не говоря, блондинка резко развернулась и летящим модельным шагом двинулась в сторону столовой. Мы со здоровяком поспешили следом; моих маленьких ножек едва хватало, чтобы поспевать за блондинкой, легко передвигающейся на огроменных шпильках. — Двенадцать сантиметров, мелкая? — Твой размерчик, разве нет? Или у тебя меньше? — Хе. К тому моменту, как мы подошли к дверям столовой, я чувствовала себя так, будто успела пробежать марафон. Тело Беллы было слабым, болезненным до спорта: от малейшей нагрузки оно начинало страдать так, будто я жёстко готовлю его как минимум к триатлону. И, поскольку я и раньше не была особенной любительницей фитнеса, — кроме плавания и, пожалуй, бега, — то в Форксе совсем расслабилась и просто забила на активную часть своей жизни. Мой максимум теперь — это забег с Элис по магазинам или неспешная прогулка по лесу неподалёку от дома. Я бы с удовольствием ходила бы в бассейн, благо, в Форксе он был. Однако тут вставала проблема перемещения: машины у меня как не было, так и не появилось; поход на курсы вождения я оттягивала, как могла. Вообще-то, в Америке эти курсы можно не посещать, вполне достаточно научиться водить тачку с кем-нибудь из знакомых и вызубрить правила дорожного движения… но у Чарли не было времени меня учить, а у меня — желания. И мобильности, как следствие всего этого. Я не особенно страдала от сложностей с перемещением. Досугом в нашей крошечной триаде занималась Элис; вампирши мне хватало с головой так, что порой просто требовался отдых от её деятельной натуры. В этом случае Джаспер как-то мягонько выпроваживал эльфа по её очень важным эльфийским делам, и мы с майором тихонько сидели у меня в комнате или в гостиной на первом этаже, занимаясь своими делами. Он обычно читал, медленно перелистывая страницы и наслаждаясь тишиной. Я — плевала в потолок, потому что заинтересовать меня чем-либо было довольно сложно из-за проблем с головой. В последние наши посиделки, правда, занятие у меня было — я начала писать книгу. Я сидела на полу, привалившись спиной к креслу Джаспера, — когда оно успело стать его креслом, скажите на милость? — на коленях у меня был ноутбук. Неравномерный стук клавиш в комнате звучал, как дождь, который вдруг пробрался внутрь помещения. Элис обычно гуляла часа два или три, когда Джаспер «удалял» супругу из нашей тишины, но в этот день она развалилась среди моих одеял и рисовала. В Форксе было прохладненько, так что спала я под тремя тонкими, ничерта не греющими одеяльцами, утром всё равно просыпаясь практически окоченевшей. Почему я не куплю одеяло потолще?.. Да как-то всё руки не доходили. Вот почему Элис мне одеяло не притащит — вот это вопрос так вопрос. Вампирша рисовала быстро, резкими линиями чертя незнакомые нам локации или очерчивая лица людей, которых мы никогда не встречали. Было сложно понять, когда Элис зарисовывает картины будущего, а когда просто возит карандашами в своём этюднике ради удовольствия. Мне казалось, что она плавно перетекает от первого ко второму, чтобы потом вернуться в самое начало. Молчала и не фонтанировала энергией — и на том спасибо. Элис была замечательной, прекрасной, великолепной эльфочкой, но её порой было слишком много. Как ребёнка. — Вы хорошо смотритесь вместе, — сказала Элис, отвлекаясь от этюдника. Она посмотрела на нас из-за картонной подставки и улыбнулась. В улыбке этой было что-то неприятное, мрачное; не отблеск ревности или злобы, а что-то другое. Я оторвалась от компьютера и посмотрела на подругу. — Что не так? — Отлично всё, — она вернулась к рисунку, сделала несколько завершающих штрихов и перевернула набросок к нам, хвастаясь результатом. — Джаспер, чтобы так и было, понял? Майор коротко посмотрел на рисунок и медленно перелистнул страничку. Читал он, ради разнообразия, не книгу, а мой рассказ, распечатанный на альбомных листах; скреплены они были шнурками, завязанными через сделанные в листах дырочки. В свободной руке Джаспер держал карандаш, которым делал пометки на полях или прямо в тексте. — Объяснять не собираешься? Элис перевернула наш с майором портрет обратно, провела по графитовым линиям ладонью и нахмурилась. Я посмотрела на эльфа, потом на Джаспера, снова на Элис. То, что я чего-то не понимала, мне совсем не нравилось. — Сейчас это семьдесят три вариации из ста, — сказала Элис, не поднимая взгляда от рисунка. — Высокая вероятность, — оценил Джаспер, что-то записывая на бумаге. Для полноты образа ему не хватало очков и мягкого бежевого свитера с такими выпуклыми косичками на груди. — Пока это не девяносто, ещё можно что-то… Белз, ты так напряглась, что сейчас яичко снесёшь. Естественно, я тогда напряглась! Но объяснять мне никто ничего не стал. Джаспер только коротко погладил по голове и пообещал рассказать про особенности общения с провидцами чуть позже, если что-то, что не понравилось Элис в будущем, всё-таки произойдёт. — Семьдесят три варианта из ста — это действительно много, но ещё не критично, — задумчиво произнёс тогда Джаспер, не отрываясь от моего рассказа. — Она ещё десять раз всё успеет поменять. Как в лучшую, так и в худшую сторону. — Просто доверься моему предвиденью, колокольчик, — поиграла бровями вампирша. — И посмотри, какой шикарный портрет вышел! Ну рисовала она и правда классно, тут сказать нечего. Мне подобной точности и живости в моих карандашных набросках никогда не удавалось добиться. Ох уж эта сверх-точность хищных движений! Вампиры вообще были лучше людей во многом. Та же Розали — просто красавица, даже на фоне других Калленов. Я ещё не была знакома с Эсме, но чутьё мне подсказывало: Розали всё равно будет выгодно отличаться от матери вампирской семьи. Казалось, что красота, которой природа одарила девушку при жизни, в посмертии вышла на совершенно новый уровень. На неё оглядывались и ученики, и учителя. Когда Розали вошла в столовую, на ней скрестилось множество заинтересованных, очарованных взглядов. В тени блондинки было уютно так же, как в темноте полуночи или за Солнцем. Всё внимание не на тебе, какое облегчение! Розали направилась к столику, который традиционно занимали Каллены. Эммет мягко подтолкнул меня в спину к стойкам с едой. — Пошли, малышка, найдём что-то пожевать. — Я думала, ты предпочитаешь сосать. Эммет загыгыкал, довольно скалясь. Зубы у него были крупные, белые, совсем не опасные на первый взгляд. Никаких выступающих клыков, просто ровный ряд. Почему-то подумалось, что недоеденные жертвы упырей могут стать настоящим открытием для копов. Ведь вампиры здесь как ели: прокусывали кожу и высасывали кровь. Оставался только вопрос, когда же стали использовать зубную формулу для раскрытия преступлений. Вряд ли ведь у всех вампиров одни и те же зубы на всю их сосуще-кусающую братию? Мы набрали два подноса еды. Эммет благодушно разрешил мне брать то, что хочется — всё равно ведь практически всё будет выкинуто. Но я была как тот мальчик из анекдота: раз не съем, то понадкусываю. Сегодня были шикарные яблоки. Они опять выглядели как жертвы генной модификации, но я всё равно взяла парочку. Затем, пока Эммет оплачивал нашу еду, я взяла ещё одно — просто потому, что выглядело оно шикарно, словно яблочко для Белоснежки. Красивое яблоко, тёмно-бордовое, блестящее. Мякоть у него наверняка хрустящая, кисловатая, водная — как я люблю. Тут вообще были шикарные фрукты и овощи. А вы всё говорите: наггетсы, пицца, бургеры… за витаминами в Америке тоже следят, между прочим. И брокколи сырую едят, и цветную капусту, и… — Белла. — Твою ж мать! Я чуть ли не подпрыгнула. Яблоко от неожиданности выпало у меня из рук, шлёпнулось боком на столешницу и скатилось в сторону, продолжая своё падение уже на пол. Я успела разве что голову повернуть, чтобы проследить за печальным последним полётом моего красивого яблочка… но до пола оно так и не долетело. Прямо на моих глазах в реальности свершилась та-самая сцена из Сумерек: Эдвард, напугавший меня ранее, легко подхватил яблочко носком ботинка и подкинул фрукт наверх, словно тот был маленьким мячиком. Красные бочка яблока умостились у Каллена в ладошках, сложенных лодочкой. Эдвард улыбался, очевидно довольный своей маленькой игрой. Впечатлить меня хотел, что ли? А вот хрен тебе, я этот фокус уже видела в своём две тысячи седьмом, на большом экране. Не один раз! И вообще… — Вот теперь иди и мой, — сказала я, скрещивая руки на груди. Улыбка померкла. Эдвард посмотрел на меня, потом на яблоко в своих руках. И опять на меня. — Что?.. Ржущий на фоне Эммет, уже успевший оплатить нашу, — мою! — еду, пошёл в сторону ждущей его Розали. — И оплатить его не забудь! — радостно сказал Эммет, проходя мимо нас. — Акробат хуев! Я тоже прыснула. Хлопнув Эдварда по плечу, я поспешила вслед за Эмметом и, что более важно, за двумя подносами, полными еды и напитков. Ух, наемся сегодня до поросячьего визга! Ещё и настроение поднялось, что вообще отлично. За столом я уселась в большом предвкушении. Любовно оглядев разнообразие фруктов-овощей перед собой, — ну хоть натюрморт пиши! — я подтянула поближе самые аппетитные на вид кусочки и тарелочки с наггетсами. Вот подсела я здесь на них, ничего не могу сказать. В столовой не выдавались вилки или ложки, но, по желанию, каждый мог взять одноразовые приборы. Это делали редко, потому что всю еду можно было есть руками, так что популярностью пользовались разве что влажные салфеточки в маленьких квадратных упаковочках. Как по мне — извращение, потому что руки помыть было бы проще и гигиеничнее… наверное. Я с удовольствием ела, когда Эдвард с кислым лицом сел напротив меня. Он поставил перед собой то самое яблоко, на боках которого блестели капельки воды. Увидев выражение лица брата, Эммет снова заржал. Вот мало надо мужику для веселья. — Карамор, — буркнула я, — а если тебе пальчик покажешь, ты тоже смеяться будешь? Эммет хмыкнул и откинулся на спинку стула. Вот на месте здоровяка я бы не стала бы настолько доверять этой ненадёжной мебели: хоть каркас у стула был железным, пластиковая спинка довольно сильно прогнулась под весом вампира. — Нет, мелкая. Мои вкусы не настолько примитивны. «Мои вкусы весьма специфичны, тебе не понять…» Я захохотала, чуть было не подавившись куском курицы. От вампирского непонимания я только отмахнулась — последняя часть фразы, это чёртово «тебе не понять», так и крутилось на языке. Проблема, правда, была в том, что меня реально бы никто не понял. Ну, может быть, Элис — потому что провидица сидела одновременно с настоящим ещё и в будущем, где я могла ей уже рассказать про книгу, которая доставляла мне много удовольствия… Но только не своими постельными сценами, нет-нет. Вот они мне казались довольно… убогими. Настроение рухнуло вниз, словно решило самоубиться. Как старый орёл об скалы. Я поморщилась и схватила с подноса апельсиновый сок — сладкий, как первая любовь и холодный, как сердце бывшей. — Розали, спасибо, — сказала я, опустошив стаканчик. — Не знаю, что за ступор был, но твоё появление меня из него вывело. Девушка царственно кивнула — ну прямо словно богиня, принимающая восхваления от своих мелких, но любимых верующих. — Всегда пожалуйста. Это состояние мне знакомо. Мы переглянулись. Два мрачных взгляда соединились, и улыбнулись с Розали мы практически одновременно — озлобленно и изломанно, с острыми нотами сожаления по собственным судьбам, которые у нас отобрали без нашего ведома. Только и разницы, что над Розали надругались перед смертью, тогда как я свою боль пережила раньше, в течение жизни. И не над собой, а над любимым человеком. — Белла как-то убрала мою жажду, — не к месту сказал Эдвард. Розали, я и даже Эммет с осуждением посмотрели на него. — Ну ты и чурбан, — сказал здоровяк. — Не видно, что ли, что здесь зарождалась крепкая женская дружба? — Нет ничего на свете ядовитей, чем дружный женский коллектив, — эхом откликнулась я пришедшей на ум фразой. — Ладно, давай всё сделаем по правильному. Я Белз Свон, очень приятно. Розали спокойно пожала протянутую ей руку и кивнула мне. — Розали Лиллиан Хейл. У тебя нет второго имени? Вроде бы у Беллы оно было, но я его, если честно, банально не помнила. Да и непривычно мне было с двумя именами… хотя последние годы той своей жизни я ходила с двумя. Ещё остро жалела, что не понимала, как можно поменять паспорт и взять себе дополнительное имя, потому что хотела сохранить их оба… Ай, чёрт. Эти долбанные афганские флешбэки мне окончательно настроение испортили. — Что насчёт жажды? — поинтересовался Эммет будто бы между делом. Эдвард сцепил пальцы и обвёл нашу небольшую компанию взглядом. Если бы кто-то попросил меня описать Каллена одним словом в этот момент, я бы использовала «взбудораженный». — Она убрала мою жажду… — Ну, допустим, не убрала, — перебила я вампира. — А перетянула на себя. И мне это совсем не понравилось, знаешь ли. Эдвард нагнулся ближе ко мне, смотря в упор почти чёрными глазами. — Как ты это сделала? — тихо спросил он. — Да, Розали, убрала насовсем. Нет, Эммет, никаких проблем с этим сейчас нет. На самом деле, мне сейчас даже немного легче переносить голод. — Это остаточное влияние Исы. — Что за Иса? — Ничего. Вот треснуть бы тебя, — проворчала я, хватая яблоко перед Эдвардом и сразу же отхватывая от него приличный кусок. — За что? — не понял Каллен. Я жевала, мрачно смотря на вампира, и с ответом не торопилась. — За то, что идёшь в школу голодный, — сказала вместо меня Розали. — У меня не было настроения есть, — просто сказал Эдвард, словно это должно было объяснить нам всё. Возможно, Калленам этого хватало. Насколько я помнила по фильмам, у Эдварда были периоды взлёта и падения его настроений; прямо как у меня, ну надо же. Может, на этом фоне поладим, ха: если мы синхронизируемся, то сможем одновременно любить или ненавидеть мир вокруг. Элис с Джаспером были хороши, но ни один из моих эльфов не мог бы поддержать обычный крысятнический разговор. Ну там из серии, «она проститутка», «он колется», «они идиоты»… Я, конечно, не особенно любила оскорблять людей, но вот узнавать про чужие маленькие постыдные секретики — просто обожала. А Эдвард у нас, получается, настоящая радиостанция, вещающая как раз о крошечных, не принимаемых обществом вещах… Но всё равно он меня бесит. — Так что с голодом, мелкая? — заинтересованно спросил Эммет. Я грустно посмотрела на вампира. — И ты, Брут… вы уверены, что хотите обсуждать это в школьной столовой? Этот вопрос словно слегка привёл вампиров в себя. Розали задумчиво кивнула и поправила идеальную причёску, Эдвард выпрямился на стуле, Эммет понимающе хмыкнул. — После школы поедешь с нами, — тоном, не подразумевающим возражений, сказала блондинка. — Дома и поговорим.