Гранатовое благоразумие

Если и было в моей новой жизни что-то хорошее — так это Элис и Джаспер. При виде хотя бы одного из моих новых друзей, — самых близких что в этой, что в прошлой жизни, — настроение у меня само собой поднималось и зависало на удивительно высокой отметке. Если же я была в своём моменте упадка, то депрессия отступала до приемлемой ровности настроения. Работало не всегда, но в большинстве случаев. Не будь в моей жизни этих двоих — я бы, пожалуй, не вывезла бы всё, что со мной происходило. И дело было не только в мистических событиях или собственно в моём переходе в новый мир — дело было в беспросветном одиночестве, которое грозило мне этими изменениями. Силу моей благодарности Элис нельзя было описать словами. Не подойди провидица ко мне в первый день моей школьной жизни — что было бы тогда? Я знаю, что Вселенная не любит сослагательного наклонения; события, уже произошедшие когда-то, не могут быть переписаны. Мы же не в «Назад в Будущее», в самом деле. Мы в «Сумерках», тут темы путешествий во времени вроде бы не было. И всё же, всё же… мысли мои то и дело соскальзывали на пресловутое «а что, если». Что, если бы Элис ко мне не подошла? Что, если бы Джаспер меня не принял? Это было вполне возможно, потому что канонную Беллу он хотел то съесть, то убить — одно и то же, в принципе. С Эдвардом у майора на этом фоне очень отношения портились… Что, если бы Элис не стала терпеть мои загоны? Хотя это же Элис, она бы в любом случае стала. Привязчивость её характера, — в исключительно хорошем смысле этого слова, — была одной из самых запоминающихся черт вампирши. Она ведь была из тех, кто расшибётся в лепёшку, но сделает всё возможное для комфорта близких ей людей. И нелюдей опять же, учитывая, что мы в Сумерках. В не самое приятное утро, после бессонной ночи, видеть Элис было сложно. Слышать — тем более. Несмотря на большую расположенность к моему эльфу Санты, никто не отменял ни громкости её голоса, ни порывистости движений. Элис была настоящим проклятием для тех, кто страдает от головной боли или недостатка сна. Но я всё равно её очень любила, конечно же. — Как ты себя чувствуешь? — тихонько спросил эльф Санты. Я лежала на спине на своей-блэковской кровати, спрятав глаза под изгибом локтя. После ночных бдений всё, но что меня хватило — это скинуть ботинки перед комнатой. На штаны и футболку сил уже не осталось, так что бельё потом точно придётся менять. Вообще, как-то странно у нас с Блэком получается, если подумать. Не слишком гигиенично: спим-то мы с парнем конечно в разных местах, но то и дело получается так, что кто-то ложится к другому. То Блэк скатывается ко мне на пол во время своих активных снов, — не тех, где он ходит по лесу, а тех, где он в царстве Морфея бегает по лесам за добычей, — то я, вот как сейчас, плюхаюсь к нему. Ещё бывает, что по усталости мы оба ложимся в постель. Или Джейк чисто не доползает до неё, умаявшись за день со стаей Ули… Смешно, что мысль эта пришла в мою голову только сейчас — в момент, когда я всё равно ничего не буду ни делать, ни решать. — Нормально, — невнятно пробормотала я, мысленно прося Элис оставить меня в покое. — Что-то серьёзное? — Джасперу нужно кое-что тебе сказать. И не только тебе. Я опустила руку и уставилась на потолок. Сказать… другого времени нет, что ли? Как всегда из-за недостатка сна я была не в самом лучшем расположении духа. Ну да ладно, это не повод срываться или ворчать — Джаспер, если так подумать, никогда по пустякам беспокоить не будет. — Пошли вниз, — довольно пропела Элис, уже зная, что я согласна на всё предложенное. Вампирша, — спасибо ей большое за это, — легко вытащила меня из кровати и, как куколку, установила вертикально. Проморгавшись, я поплелась в ванную комнату. Холодная водичка на личико точно поможет проснуться. А если нет, то тут уже ничего не поможет в целом. В гостиную я спускалась в более добродушном состоянии. Ушам было холодно от высыхающей воды. На диванах уже сидели Эдвард, Джейк, — такой же отчаянно зевающий, как и я, — Эммет и Джаспер. Я замерла посреди лестницы, морща лоб и пытаясь вспомнить, какой сегодня день. Разве не учебный?.. или учебный… Ай, пофигу. Пускай меня Карлайл отмазывает, я устала. — Комарик, иди сюда, — помахал мне карамор. Я доплелась до него и плюхнулась рядом. Розали, скорее всего, умотала куда-нибудь за очередными деталями — вроде бы блондинка говорила, что в местную автомастерскую должен был поступить её давний заказ… да мало ли у красивой женщины дел в городе, в самом деле. Может, она вообще в Сиэтл рванула шопиться. Искать какую-нибудь супер-покрышку… Эсме и Карлайл сто процентов работают. Бри?.. если сегодня всё-таки будний день, то она в школе. Сырку прогуливать было нельзя категорически, потому что она пока была под колпаком социальных служб: удочерение четой Каллен прошло хорошо, но первые месяцы за девочкой будут приглядывать. Всё-таки, «приёмных» детишек в этой семье уже многовато получается. Ну а остальные здесь. Джаспер поднялся из кресла, привлекая взгляды. Я сразу обратила внимание на небольшую стопочку коробочек рядом с креслом, в котором сидел майор: маленькие, тёмно-синие, перевязанные тоненькими серебряными ленточками на манер рождественских подарков. Прочистив горло, Джаспер сказал: — Я собрал вас здесь, чтобы сделать подарок. — И мне тоже? — сразу кокетливо захлопал ресничками Эммет. Это, видимо, была какая-то их собственная шутка. Джаспер усмехнулся, закатил глаза и в общем стал выглядеть более расслабленно. Вот отвечаю, суперсила Эммета в том, что любую ситуацию он может разрядить шуточкой. Потрясающий мужчина, понимаю, почему Розали в него вцепилась и даже уговорила Карлайла на оборот. — Обойдёшься, — сказал майор; сразу же после этого он, видимо, попытался смягчить свой ответ, — как-нибудь в другой раз, Эммет. Я подалась вперёд, вглядываясь в лицо Джаспера. Поведение было для него нехарактерно; к тому же, что за подарки? У нас какой-то праздник? Или что? Майор коротко взглянул на Элис, но вампирша расслабленно продолжала сидеть на барной стойке в кухне, болтая ногами. Не добившись от супруги никакой помощи, мужчина ещё раз вздохнул, наклонился и поднял подарочные коробочки с пола. Эдвард, этот хитрый жук, понимающе и довольно улыбался. Наверняка прочитал мысли своего брата, вот точно говорю. Элис тоже та ещё обманщица, сто процентов всё уже увидела в будущем… а нет, не увидела, у нас же Джейкоб рядом. Значит, Джаспер выбирал эти подарки вместе с ней? Потому что по шкодливой мордахе эльфа Санты было сразу понятно, что Элис обо всём знает. Эммет… ну, его подарки не касались. Интересно, почему. Так что он больше наслаждался происходящим зрелищем, словно мы все были участниками театральной постановки, а он — единственным зрителем на весь зал. Даже откинулся на спинку дивана и сложил руки на груди, насмешливо поглядывая на нас с Джейком из-под тяжёлых надбровных дуг. Переглянувшись с волчонком, мы прикипели взглядами к майору. Тот прошёлся по комнате, — и заглянул на кухню, конечно же, — чтобы раздать коробочки. Как он и говорил, Эммету ничего не досталось; а вот мне в руки попал крошечный прямоугольничек, очень лёгкий. В таких обычно украшения дарят. — Мне захотелось как-то обозначить связь, возникшую между нами, — от волнения Джаспер выпрямился совсем по-военному и даже стал говорить чуть более официально, чем обычно. — Так что я решил сделать эти подарки. Заказать, если говорить точнее. У знакомого ювелира. Изначально я хотел сделать украшения с изображением небольших колокольчиков, однако Элис меня отговорила. Я передёрнулась. Хорошо, что отговорила; я понимаю, что Джаспер хотел так увековечить нашу маленькую шуточку насчёт моего имени, однако, учитывая происходящие с Джеймсом события, — если это всё-таки Джеймс, что должен уточнить Карлайл в ближайшее время, — я бы ни за что не стала носить украшения с колокольчиками. По крайней мере, не в ближайшую вечность. Я развязала ленту и открыла коробочку. Материал упаковки был на высшем уровне: по тактильным ощущениям коробочка словно оказалась обита тканью. А может, так оно и было, кто знает. В любом случае, я бы её сохранила для чего-нибудь — очень уж красивая штучка, моя внутренняя кошка одобряет. Но она любую коробочку одобряет. Она же кошка, в самом деле. Внутри оказалась пара серёжек. Золотые, застёжка то ли английская, то ли итальянская, — я в них не разбираюсь особо, но спать будет удобно, в отличие от пусетов, — с достаточно крупным четырёхлистным клевером спереди. Красивая вещица, достаточно простая и при этом интересно выглядящая. У Беллы, кстати, были проколоты уши. Серёжек я, правда, не нашла даже перебирая барахло, оставшееся мне от прошлой хозяйки тела… а искать что-то своё банально не было ни желания, ни сил. Так и ходила с пустыми ушами. Теперь, видимо, уже не буду. Эммет помог мне надеть серьги и даже сбегал за зеркалом. Я, как самая любопытная, разглядывала остальные подарки. Джейку тоже досталась серёжка — правда, всего одна, но с клевером. У Эдварда оказались серебряные наручные часы, к которым он вроде как питал некоторую слабость; клевер был на циферблате. Элис получила маленький аккуратный кулончик на цепочке, а себе Джаспер заказал довольно грубое кольцо из червлёного серебра. — А почему у меня золото? — подняла брови я. — Это позолота, — признался Джаспер. — Я хотел всем сделать серебряные украшения, однако Элис сказала, что с твоим Оболом лучше использовать хотя бы позолоту, потому что тебе будет неудобно носить два вида металла одновременно. Я оглянулась на провидицу. Та продолжала строить из себя ничего не понимающую штучку. Что ещё за дела? Мне никогда не было дела до миксования золота и серебра, я всегда носила украшения, исходя из личных предпочтений. Почему тогда… Элис посмотрела на меня и подмигнула. Ясно, опять этот эльф что-то мутит. Ла-адно… доверимся. Эдвард подошёл к брату и обнял его, хлопнув по спине. — Спасибо, Джас. Отличные часы. Блэк медитировал над серьгой — у него-то уши проколоты не были. Интересно, что в нашем штате лесных волков чипировали именно на уши, примерно такими же по виду серёжками. Что, тоже очередная отсылка от Элис? Чтобы во время беготни по лесу никакой лесник не пристрелил нашего волчонка? Кольцо на руке Джаспера выглядело великолепно, словно всегда там было. Элис, как ребёнок, теребила в пальцах своё украшение. — Жаль, что эти побрякушки ненадолго, — печально вздохнул Эммет. — Но хоть память останется. — У Белз и Джейка они надолго, — захихикала провидица. — А мы можем и дубликаты заказать, ничего страшного. Я пощупала серёжку на ухе. Из-за долгого игнорирования украшений дырочки чуть заросли, и теперь недовольно пульсировали на штырёк. Но, в целом… это были действительно классные серьги. Ещё и в цвет Обола, ха. — Спасибо, Джаспер, — улыбнулась я. — Это отличный подарок. — Ага, — эхом откликнулся Блэк. — Шикарный, блин. Чипа в серьге нет, я надеюсь? Джаспер кашлянул. — Ну… Элис сказала, что лучше, чтобы он был… — О, просто блеск, — насупился Джейкоб. Вампиры рассмеялись, и я вместе с ними. Слишком уж выражение лица у парня было забавным. …жаль, что это хорошее настроение у меня долго не продлилось. И виной всему была, конечно же, Рене Дуайер. Поскольку день оказался будним, и мы всё-таки прогуливали школу, — вот бандиты! — а дома еды практически не осталось, — спасибо Джейку, который от недосыпа много ел, — то было решено поехать в Сиэтл на обед. По магазинам Элис пошаталась бы самостоятельно чуть позже, поскольку она очень это любила. Только вот есть хотелось уже сейчас. Заезжать куда-либо в Форксе — всё равно что расписаться в собственном прогуле. Так что мы прыгнули по машинам и поехали тайными тропами, чтобы не попадаться кому-либо из отцовских знакомых из дорожной службы. Я, конечно, написала Чарли о своём прогуле, — и получила в ответ грустный смайлик вместе с обещанием, конечно, разобраться со школой, но потом поговорить со мной об ответственности, — так что была довольной и весёлой, как щенок с мячиком. Пока мы ехали, я то и дело касалась серёжек, и настроение моё поднималось всё выше и выше; особенно меня радовали растерянные взгляды от Джаспера с переднего сидения. Наверное, он такой реакции не ожидал, хе-хе. К сожалению, в пути мы понесли потери: Джейкобу позвонила сестра с требованием срочно вернуться домой. Эммет обещал отвезти волчонка в резервацию, однако потом к нам вампир не присоединился — поехал к супруге. Эдвард отпочковался уже в городе: услышал в мыслях одного из прохожих, что в крутом музыкальном магазине какие-то обновления, так что помчался смотреть, что же можно интересного прикупить. Остались я и эльфы. И не то чтобы я была недовольна подобным раскладом: с последними событиями и после появления в моей жизни Сырка такая компания стала собираться очень редко. Что, в свою очередь, очень грустно. Учитывая плотность происходящих событий заскучать я, конечно, не успела… но вот мысль о том, что надо бы собираться почаще «прежним» составом, мелькнула. Кормить меня мы поехали в один из небольших итальянских ресторанчиков. Сиэтл окончательно захватила мода на сицилийскую кухню, что было для меня достаточно печально. Всяким пиццам, фокачче и пасте я бы предпочла японские суши и в общем азиатский минимализм. В целом, из морепродуктов, — которыми местная «итальянская» кухня изобиловала, — я могла есть только рыбу и кальмаров; последних — исключительно в нарезанном виде и уже готовых заранее. Всему виной было моё детское любопытство, обеспечившее одну из самых сильных пищевых травм. В возрасте примерно девяти лет, будучи на приморском курорте со своей бабушкой, я впервые попробовала мидий. Вкус у них был странный, и я всё никак не могла понять, нравится ли он мне или же нет. Так вот, о любопытстве… я захотела узнать, что у мидий находится под их чёрной губой. Любознательный ребёнок не откладывал дела в долгий ящик, тем более что этот крайне важный вопрос можно было закрыть за каких-то пару минут… Под губой у мидии было что-то зелёное, — ил? — и её органы. И это зрелище настолько меня впечатлило, что с тех пор на мидии я даже смотреть не могу — меня начинает физически тошнить. Всё родом из детства, говорю вам. Воспоминание это было настолько ярким, что даже сейчас я могла с лёгкостью вернуться сознанием в тот момент. Будто у меня в голове была маленькая машина времени — та самая, которой нам не положено по канону. Я могу воспроизвести свои прошлые ощущения до последней капельки. Яркий солнечный свет. Мы с бабушкой, — тогда ещё не озлобленной, но уже имеющей большие проблемы с алкоголем, — сидим на улице. У кафе странная форма: оно прямоугольное, но при этом летняя зона сделана чисто посередине здания, и получается, что в строении своеобразная «дырка». В этой «дырке» растёт дерево — всего одно, но очень старое. Высокое, выше крыши заведения; в детстве всё видится огромным, но сейчас мне кажется, что дерево могло бы быть и самым обычным, высотой не больше трёх этажей. Крона у дерева тёмно-зелёная и какая-то дырявая. Через эти дырки пробиваются солнечные лучи, которые греют мне кожу. С кухни пахнет овощным бульоном, а за спиной у меня большая каменная арка. Внутри у неё не проход в здание, а русалка, выложенная на тонкой стене мозаикой. Может, эту стену построили, чтобы перекрыть ещё один выход в «дырку»? Удивительно, насколько человеческая память может точно запечатлеть момент. А сколько таких моментов хранит наш мозг? Десятки, сотни? Тысячи? Нет, вряд ли тысячи. Мне кажется, ни у кого нет такого количества ярких, запоминающихся воспоминаний, если он не вампир. Появление Рене Дуайер в кафе могло бы стать одним из этих моментов, что отпечатался в моей памяти. Известно же, что негативные воспоминания врезаются намного сильнее, чем любые позитивные. Ничего не поделать, это просто устройство человеческого мозга; если бы этого не было, то наш вид точно бы вымер. Если бы я фиксировала этот момент в памяти, то начинался бы он с изменений в лице Элис. Мягкая улыбка за секунду переросла в плотно сжатые губы; брови сошлись к переносице. Взгляд на пару мгновений потерял осмысленность, но потом зрачки вернули фокус на чём-то за моей спиной, и вампирша встала из-за стола. Джаспер уже смотрел на это «что-то», так что поднялся вместе с супругой. Ещё и за руку её взял. Заинтригованная, что же могло так напрячь вампиров, я повернулась и скривилась. За моей спиной, тяжело топая, к нам от входа в ресторан быстро приближалась Рене Дуайер в самом скверном расположении духа. С каждым шагом она, впрочем, медленно теряла свою воинственность. В этом явно прослеживалась работа Джаспера, и я майору была благодарна до глубины души — только скандала нам сейчас не хватало. — Я не могу перекроить её настроение полностью, — тихо сказал Джаспер с недовольством в голосе. — Почему? — спросила я, разглядывая одежду матери Беллы. Джинсы, холодная даже на вид кофточка, коротенькая джинсовая курточка. На ногах — туфли на слишком высоком для меня каблуке. Волосы распущены и в лёгком беспорядке… — У нездоровых людей особое строение психики… и эмоций. Что же, это действительно отвечало на многие мои вопросы. И ставило точку под моими сомнениями: да, Рене действительно в какой-то степени потеряла разум из-за меня. Но, как я и говорила Карлайлу, я не ощущала в этом своей вины. Разве человек может влиять на чьи-либо мысли или чувства? Все мы взрослые люди, и со своей психикой должны справляться самостоятельно… или при помощи специалистов. — Будет скандал, — выдохнула Элис, когда Рене почти подошла к нам. Я тоже это видела. В лице Рене, в её походке, в том, как она размахивала руками, пока шла к нашему столику. Человек не был настроен на спокойный диалог, Рене шла низводить и курощать. Вытерев губы салфеткой, я скомкала её и бросила бумажный шарик на скатерть. А ведь обед только начинался… я даже не ела ничего практически, блин. — Белла, что ты здесь делаешь? — Привет. Обедать зашли. Ты тоже здесь за этим? Рене, похоже, не понравилось то, что я не пытаюсь как-то оправдать свой прогул и не прошу прощения… или ещё что. Чёрт его знает, что у неё в голове, на самом деле. Да и разбираться у меня нет никакого желания, я же не психотерапевт. — Ты прогуливаешь школу, молодая леди. И я хочу объяснений. А я бы хотела, чтобы эта женщина от меня отстала. Простое, человеческое желание. Я вообще хочу, чтобы от меня все отстали; готова терпеть рядом только Олимпийцев и Чарли. Смешно, что желание это перешло со мной прямиком из прошлой жизни, где я тоже не хотела контактировать ни с кем, кроме своей семьи. Вздохнув, я встала. — Пошли на улицу. Здесь люди едят, явно не место для скандалов. Рене так сильно сжала губы, что они у неё полностью пропали с лица. Не спасла даже яркая помада. Я махнула вампирам, чтобы они не шли за мной, и направилась вслед за Рене. Наверняка Джаспер или Элис всё-таки прокрадутся куда-нибудь поблизости, просто на всякий случай. Не удивлюсь даже, если для этого будет использован какой-нибудь вампирский навык вроде скрытности. Умения охотника тоже можно применять во благо, все дела. Рене вывела меня из здания и завернула в переулок рядом. Так себе место для сложного разговора матери и дочери, на мой взгляд, но хотя бы не машина — я в одну тачку с матерью Беллы ни за какие деньги не села бы. Во-первых — женщина может банально меня куда-нибудь увезти. Во-вторых — чёрт его знает, как она будет водить, учитывая «сложность» её настроений. Рисковать в любом случае не хотелось. — Мне кажется, у нас что-то идёт не так, — сказала Рене с дрожью в голосе. Я огляделась по сторонам. Сероватые стены, мрачная обстановка. Мусора не было, разве что пара пластиковых пустых бутылок валялась. И окурки от сигарет. Асфальт здесь потрескался — давно не меняли. Странно, что такой полузаброшенный переулок соседствовал с неплохим, в общем-то, рестораном. Удивительно даже. — Мне тоже так кажется, — пробормотала я, засовывая похолодевшие руки в карманы. Толстовка на мне была новенькой, но всё такой же чёрной. Принесла её, естественно, Элис; она вообще была главным поставщиком моей одежды. Ещё провидица притащила целый ворох разноцветных платишек и стребовала с меня потом примерить каждое из них. Ну мне не сложно. Платья и юбки я конечно не была приучена носить, — в моей жизни было всего одно платье, которое я по-настоящему любила; тёмно-синяя джинса в белый горошек, длиной в пол, — но ради эльфа могла и померить пару шмоток. Почему-то Элис нравился сам процесс примерки. Может, эльф чувствовала себя в этот момент каким-нибудь модным кутюрье? — Ты так изменилась, когда переехала сюда! — Рене всплеснула руками, повернулась наконец ко мне и взглянула на меня яркими блестящими глазами. — Просто до неузнаваемости, Белла! Зрачки у Дуайер были расширены, и мне стало не по себе. Но затем за женщиной я увидела Элис: вампирша быстро махнула мне рукой и скрылась из виду. Значит, я всё-таки была права, и они наблюдают… я бы тоже так поступила в этой ситуации. Рене, видимо, даже не нужен был мой ответ. Её словно прорвало: истеричным высоким голосом она выплёскивала из себя все свои переживания, все нервы, копящиеся внутри, всю пережитую боль. Мне было жалко женщину, но совсем немного; больше я ощущала себя сливной ямой, которую наполняют сейчас чужим дерьмом до краёв. Я ещё со своими проблемами не разобралась, чтобы выслушивать новые… Закончилось всё банально и, конечно же, слезами. Рене в какой-то момент словно захлебнулась собственными словами; в горле у неё булькнуло, и женщина разразилась настоящим детским рыданием. Плакала она как всегда громко, совсем не стесняясь этого, — да и кого стесняться в этом богами забытом переулке, скажите на милость? — размазывая по лицу косметику и градом катящиеся слёзы. Не знаю, правда, на что она рассчитывала. Наверное, настоящая Белла стала бы успокаивать свою мать, бросилась к ней с объятиями, может начала бы говорить что-то мягко-приятное… но я Беллой не была. И Рене не любила; я Рене, признаться честно, начинала потихоньку ненавидеть. Она была как назойливое насекомое: вьётся рядом, пищит, а прихлопнуть не можешь. И всё пытается укусить, отсосать хоть капельку твоей крови, хоть как-то за твой счёт поживиться… Натура у неё такая, что ли? Паразитическая. От громких завываний Рене у меня начинала болеть голова. Силы Джаспера, видимо, действовали на женщину так-сяк: Дуайер то начинала затихать, вроде как успокаиваясь, то снова заходилась в громком стенании. И успокоилась она только когда я подошла и обняла-таки эту ужасную женщину, впечатывая её грязное от косметики лицо в своё плечо. У меня просто заболела голова от нервов. Я просто захотела тишины… Рене, видимо, действительно этого добивалась: вцепившись в меня в объятии, она практически сразу затихла. Немного повсхлипывала, успокаиваясь, но, в целом… Меня просто выворачивало внутри от испытываемого отвращения. Я не хотела прикасаться к этой женщине. Не хотела видеть её, не хотела, чтобы она как-либо присутствовала в моей жизни. Прикосновения… они… это было слишком для меня. Съеденные в ресторане кусочки тревожно заворочались у меня в желудке. Потом мою голову словно замотало в кокон: стало тихо, спокойно, ровно. Джаспер… сколько раз за сегодня я была благодарна ему? Кстати, раз уж его способности на меня действуют — значит, не всё так плохо у меня с головой. Не окончательно крыша уехала. Можно жить. — Скажи, что ты меня любишь, — прошептала Рене, больно впиваясь ногтями мне в плечи. — Скажи, Белла… я так люблю тебя, Белла. — Я тоже тебя люблю, — произнесла я как никогда мягко. Было легко имитировать этот голос, когда никакие чувства не давили на сознание. Не осталось ни отвращения, ни неприязни — ничего. Влияние было легче, чем в тот раз, когда Чарли попал под удар моей Покровительницы, так что и равнодушия во мне не проросло. Просто ровное, немного словно искусственное сознание, которое можно было использовать как основу, чтобы показать любую эмоцию. Я расцеловала Рене в щёки и крепко обняла. Пальцы женщины больше не впивались мне в плечи. — Я просто выросла, мамочка, — произнесла я нежно. — Но я всё равно люблю тебя. В моих руках Рене окончательно расслабилась. — Правда?.. — Конечно, мамуль. Больше жизни.