***
Он долго стоял на стене, вцепившись руками в парапет, и не обращая внимания на хлещущий по лицу снег и ветер. Он пытался прийти в себя. Голову всё ещё кружило, но дрожь в теле понемногу отпускала. Как же это ужасно... Ужасно тем, что так сладко... - выпущенные когти процарапали ледяную корку, оставляя на камне неглубокие борозды. «Не могу... Как справиться с этим?.. - он глубоко вздохнул, усилием воли оставляя парапет в покое, - Если я не в состоянии просто находиться близко, то как же мне...» - его ум шарил по всем вариантам, изыскивал лазейки, но не находил ничего, кроме необходимости риска. При провале которого всё пойдёт прахом. «Я должен это сделать. Времени всё меньше... Тогда я поклялся себе, что не оставлю это так легко... Что заставлю их пожалеть. А теперь... Не важно, какой путь выберу - мне всё равно придётся», - проведя на стене ещё час с лишним и окончательно придя в себя, он решил попробовать снова. «Во время сна он спокоен, - Владислав остановился у двери покоев и неслышно приоткрыл её, скользнув вовнутрь, - Я должен привыкнуть. Я хочу, чтобы ты стал мне отвратителен. Глупый, беспомощный птенец... человечье отродье, столь же слабое телом, сколь и духом. Как и твой отец-убийца». Покои утопали в синей ночной мгле - только тлели угли в остывающем очаге. Бесшумно подойдя к нему, Владислав снял перчатки и положил окоченевшие руки на тёплый грубый камень. Александр не должен ничего почувствовать, иначе вопросов не избежать. Убедившись, что более не источает морозный холод, он сунул перчатки в карман и медленно приблизился к ложу царевича. Вот он - спит. Тихий и тёплый... Слишком невинный и хрупкий для того, чтобы убить без колебаний. Светлые завитки кудрей такие же мягкие и нежные, как шкурки серны, коими устлана постель. Владислав почувствовал, как смягчается сердце, такими трудами ожесточённое по дороге сюда. Он понял, что бессилен ненавидеть. «Эта кровь... намного сильнее меня», - он осторожно сел на край перины, и, ощутив под пальцами мех, в исступлении сжал его. Просто провести вот так полчаса... всего лишь полчаса вблизи... этого уже будет достаточно... Внезапно, он ощутил прикосновение: не открывая глаз, царевич едва ощутимо дотронулся до его сжатой в кулак руки тыльной стороной пальцев. Горячих и пульсирующих жизнью. Владислав замер, расширив глаза в испуге. Он почувствовал, как всё в нём закипает, отзываясь на это касание; как, будто бы сами собой, разжимаются пальцы в слепом стремлении вновь испытать это - подобное зарнице блаженство от соприкосновения с Истоком. А после он содрогнулся, не сдержав судорожного вздоха и обречённо смыкая веки - бархатистая ладонь юноши тихо скользнула по побелевшим костяшкам его пальцев и замерла, накрыв их собой. Он слышал, чувствовал всем своим существом медленный, а после едва заметно ускорившийся пульс царевича, который, без сомнения, спал. Но, почему же... - вампир наконец открыл глаза, вглядываясь в белое изящное лицо с синими тенями ресниц на щеках. ...складывается чувство, что нет?.. Стараясь дышать неглубоко, он медленно перевернул свою ладонь под тёплой пульсирующей рукой и нежно огладил большим пальцем её тыльную сторону. Во рту пересохло. «Ходишь по краю, Владислав...» - подумал он, после чего, отвернув голову в сторону в тщетной надежде избежать чрезмерного вдыхания аромата, проник кончиком пальца меж расслабленных перстов Александра - туда, где кожа была тоньше, мягче, горячее. И ощутил, как тревожно загрохотало и заметалось его сердце в унисон с пульсом юноши, вынуждая и подначивая вдохнуть поглубже, прижаться губами к этой руке, как к своему спасению, покрыть её жадными поцелуями, а после пронзить тонкое запястье и выпустить томящуюся под кожей любовь наружу... «Достаточно!» - он рывком выпустил руку и вскочил, поспешно скрываясь в тенях и не слыша донесшийся ему вослед сонный оклик.***
- Это всё, чем мы располагаем, Ваше Высочество, - перед Александром на стол опустилась стопка докладов, - Месторождения эльмара в Гильхейме довольно обширны и уходят глубоко под землю. Пока что годовая норма, установленная Его Величеством, добывалась без особых проблем. - Надеюсь, все работы проводятся в защитных костюмах? - царевич, пробегая глазами первый документ, мельком взглянул на застывшего рядом приказчика главной шахты. - Да, разумеется, Ваше Высочество, - немедля ответил тот, но юноше почудилась в его голосе неуверенная заминка, и потому он вновь испытующе поднял глаза на собеседника: - Я серьёзно, Сельм. Эльмары чрезвычайно вредны, если их трогать голыми руками. И последствия этого вреда проявляются лишь спустя несколько лет. Человек, тронувший камень, умирает мучительной смертью от необратимых изменений внутренних органов, - и, игнорируя испуганно округлившиеся глаза приказчика, усмехнулся: - Поэтому попрошу вас лучше следить за тем, в каком виде ходят ваши рабочие в шахтах. Мой отец не просто так отдал приказ разработать специальную одежду. - Д-да, Ваше Высочество! Никто не знал об этом... - Зайди ко мне через пару часов - я хочу увидеть шахты лично. Пока же займусь докладами. - Слушаюсь. Проводив глазами хлопнувшую дверь, он со вздохом подвинул к себе бумаги. За спиной раздалось ехидное цоканье: - А вы, оказывается, умеете врать, Ваше Высочество... - А ты, как обычно, подслушиваешь, - парировал царевич, отлавливая мгновенно соскочившее внимание и усилием воли возвращая его к докладу. Всё утро он не мог найти себе места: сны с Владиславом становились всё реалистичнее, и он уже начал подозревать, что сходит с ума, чувствуя своей рукой прохладную руку вампира будто воочию. Настолько физически ощутимая, что тело пугалось и томилось само собою, хоть он и знал, что это всего лишь очередной ночной бред... - Что вы делаете? - Александр не услышал шагов, но почувствовал дыхание на волосах: вампир остановился за его спиной и склонился над бумагами. - Изучаю отчёты, а ты мне мешаешь... Три шага назад! - у него даже получилось сказать это рассерженно - близость Владислава действовала ему на нервы, и о причине подобной раздражительности он не хотел сейчас думать, дабы не страдать. - Помнится, вчера вас это не смутило, - мягко усмехнулся вампир, своим казалось бы нелогичным ответом посеяв в душе царевича сущую панику. Юноша замер, невидяще глядя в листок и не зная, что сказать или сделать, - Я пойду, проверю солдат, государь. Если понадоблюсь - вы знаете, что делать, - когда лукавый страж исчез, Александр вздохнул и в изнеможении откинулся на спинку деревянного кресла. Он не понимал - догадывается Владислав о его чувствах или нет. Всё это было сейчас ужасно несвоевременно, ему нужно было вникать в цифры и государственные проблемы, а разум вновь отключился, отказываясь фокусироваться на чём-либо, кроме этих глупых переживаний. «Замкнутый круг... - подумал он, выкладывая листки по датам и пытаясь сравнить итоговые показатели, - Если я расслаблюсь и не буду держать границ, меня не станут уважать - в том числе и Владислав. Если же я запрещу себе чувствовать - тогда мне незачем будет становиться сильным - ведь я и без того буду побеждён как живое существо. Как же сложно быть человеком...» Наконец, худо-бедно, ему удалось разобраться в отчётности, и, дождавшись приказчика, вызвал стража, после чего все отправились на каменоломни, дабы увидеть своими глазами минералы, на которые возлагались столь огромные надежды. Ярко светило зимнее солнце и в копях повсюду раздавался лязг кирок и кувалд, перекрикивания и ругань рабочих и громкие указания надзирателей, контролирующих процесс. - Вот, Ваше Высочество... - вещал главный приказчик Сельм, - ...тут и в большинстве колодцев добывается самый обычный, белый эльмар. Его, как вы могли видеть по отчётности, больше всего. Изволите взглянуть, что внутри? Царевич, держась за стены, в сопровождении приказчика спустился по скользким, вырубленным прямо в скале ступеням. Длинная лестница уводила вниз, глубоко под землю, где довольно узкие, прорытые катакомбы освещали вделанные в стены факелы. Шахтёры, обнаружив в колодце начальство, приостановили работу, а, заметив рядом хорошо одетого юношу и высокого мужчину в форме царской стражи, поспешно согнулись в почтительном поклоне, смекнув, что младший сын правителя пожаловал с проверкой. - Как можете видеть, Ваше Высочество, все люди в защитных костюмах - как и положено, - тут же отчитался приказчик, - Процесс добычи идёт довольно медленно, но в последние месяцы к нам поступает всё больше прошений о принятии на работу, потому успеваем в срок. «Люди из-за голода берутся даже за такую тяжёлую работу», - подумал Александр и направился к ближайшему горняку, чьё могучее тело сплошь покрывала защитная плотная ткань, включая голову и лицо, оставляя лишь прорезь для глаз и рта. - Ты! Как твоё имя? - обратился к нему царевич. - Х-хёст... - от изумления, что к нему обратился сам наследник, заикнулся шахтёр. - Хорошо ли с тобой обращаются здесь? Получаешь ли ты достойное жалованье? - Д-да, - зеленые глаза в прорези костюма смотрели на него испуганно и удивлённо, - Не жалуюсь, государь! Работа тяжёлая, но деньги при ней водятся. Одежду, вот! - выдали! - он показал на защиту, - Она тёплая... - Что ж... - Александр отошёл от шахтёра и возвысил голос: - С этого дня воспрещается прикасаться к эльмарам обнажённой кожей, если не хотите умереть на пару десятков лет раньше! Зарубите это себе на носу и передайте своим товарищам! До тех пор, пока вы в костюмах, вам ничего не грозит. Я предупредил, - и, повернувшись, зашагал к выходу, бросив оторопевшему приказчику: «Дальше». Осмотр каменоломен занял добрых полдня. На момент, когда их привели к «особой», как выразился Сельм, копи, в небе уже сгустились синие сумерки. - А это, государь, особая порода... - приказчик подошёл к одной из телег, накрытых парусиной, и отбросив её, руками в толстых перчатках взял белесый осколок камня размером с кулак взрослого мужчины, - Красный эльмар. Сейчас он мало отличается от своего белого собрата, но... видите эти прожилки? - он показал на рассекающие белую поверхность камня багряные, точно сеть кровеносных сосудов, линии, - таков он внутри. Если его огранить, он будет что кровь. Мы не знаем, почему именно здесь водится такой камень, но он красив, хоть его и немного в сравнении с обычной породой. - Дай-ка... - отодвинув парусину сильнее, Александр внимательно осмотрел глыбы. Внезапно, его взгляд зацепился за пару лежащих рядом мелких, размером с ладонь, камней. Взяв их, он сказал: - Эти я заберу. Их нужно исследовать. - Как пожелаете, Ваше Высочество, - приказчик пожал плечами и накрыл повозку. - Завтра выезжаем, - коротко сообщил царевич, чуть повернув голову к стоящему у него за спиной стражу. Владислав кивнул, сообразив, что царевич имеет сказать ему что-то ещё, но явно не сейчас. Когда они распрощались с приказчиком и вернулись в замок, Александр негромко сказал: - Завтра мы выдвинемся в Фливию, но сперва завернём в соседний городок. Стражу брать не станем - твои бугаи привлекают слишком много внимания. - К чему такая таинственность, Ваше Высочество? - удивлённо поднял брови вампир, - Что вы собираетесь делать? - Мне нужен ювелир, - Александр задумчиво закусил губу, глядя на пылающий в очаге огонь, - Думаю, это займёт пару дней, не больше. - Зачем? - вампир устало и пристально смотрел на него. Царевич обратил к нему лицо: - Эльмары помогут мне в переговорах. И... - он вдруг улыбнулся, и от этой улыбки вампиру стало как-то не по себе, - ...кое-в-чём ещё. - Вы что-то скрываете от меня, - Владислав усмехнулся, но несколько встревоженно, - Уверены, что это хорошая идея? - О, да... - с этими словами царевич развязал мешочек на поясе и розовыми после морозной улицы пальцами вытащил один из конфискованных камней...***
Ранним утром, едва рассвело, из замка выехал всадник. Рядом с ним шёл пеший сопровождающий. - Мои солдаты встретят нас завтра к вечеру, в трёх верстах от Но́рвиля, - сообщил Владислав, краем глаза наблюдая, как мучительно зевает царевич, - За это время нам нужно успеть сделать задуманное. Вы бывали уже в этом городе, Ваше Высочество? - Нет, - вяло отозвался тот. Полночи Александр провёл за изучением своего минерала. Эльмар, соприкоснувшись с обнажённой ладонью, тут же запульсировал и будто бы даже потеплел, а красные прожилки едва уловимо вспыхнули, из чего юноша заключил, что ему попался не активированный камень. Владислав, тайком наблюдая за ним из тени, не смог не признать, что план Александра имел смысл. Заручиться магической поддержкой, когда на карту поставлено нечто большее, чем просто государственный престиж, казалось недурной затеей. - Раз вы не были в этом городе, то почему решили, что там найдётся ювелир? - поинтересовался Владислав, - Ведь это крохотный городок на севере. - Это самый ближний к Гильхейму пункт. Сейчас мы не можем себе позволить разъезжать по всей стране. Но, думаю, мне повезёт: однажды отец подарил моей матери серьги, сделанные в Норвиле неким мастером, - ответил Александр, - Если он ещё жив, я хочу найти его. - А вы знаете его имя? - Нет. Но, думаю, мы недолго будем искать. В город они прибыли к полудню. Как вампир и описывал, городок оказался крохотным, с несколькими жилыми улицами, вдоль которых громоздились дома, и базарной площадью в сердце своём. Торговый день был в самом разгаре, люди - пешие и на повозках - толпились вдоль прилавков. Всюду стоял невообразимый гомон. Александр заметил, что мимо проходящие люди задерживают на его алом плаще и инкрустированной рубинами гарде меча заинтересованные взгляды. - Думаю, ваше одеяние привлекает к себе слишком много внимания, Ваше Высочество, - сказал ему Владислав, - Наденьте, - после чего набросил ему на плечи свой чёрный плащ. Александр нехотя натянул предложенное, ко всему прочему скрыв голову глубоким капюшоном. - Так-то лучше. От местных лавочников они узнали, что ювелиров в городе водилось всего двое - и оба из одной семьи: старик Мо́рлок и его сын. Дом они разыскали довольно быстро - небольшая хижина с пристройкой громоздилась на окраине городка, неподалёку от горного склона. На стук вышел юноша примерно его возраста и поинтересовался, чего господам угодно. Взгляд светлых глаз сразу же остановился на Владиславе. - Есть работа, - ответил Александр, снимая капюшон. Скользнув рукой в один из мешочков на поясе, он достал нечто. В пасмурном свете дня холодно блеснул драгоценный металл: - Мне нужно огранить камень и украсить им серьги. Для мужчины. - А? - сын ювелира озадаченно захлопал глазами, а после его лицо вытянулось в изумлении, и он, закивав и замахав руками, унёсся в дом. - Не боитесь - вот так - раскрывать своё происхождение? - насмешливо хмыкнул вампир у него из-за плеча. - Нет, - ответил царевич, - Иначе бы он отказал нам. - С чего вы взяли? - нахмурился Владислав. - Потому что ты вампир. Он понял это, едва взглянув на тебя. - Голод никого не красит, Ваше Высочество - вздохнув, протянул страж. Со вчерашнего вечера кожа его посерела, казалось, ещё больше, под глазами залегли черные тени, а зрачки искрились красным чуть диковато и почти лихорадочно. - Найдём гостиницу и я отпущу тебя, - их разговор прервал неровный топот. На крыльцо, прихрамывая, вышел старик - вероятно, сам Морлок. Сын, по-прежнему восторженно улыбаясь, выглядывал у него из-за плеча. - Великие Боги, неужто правда?.. - окинув цепким взглядом путников с ног до головы, пробормотал старик, после чего неловко согнулся в поклоне, - Приветствую Его Высочество. Столько лет уж минуло с тех пор как ваш батюшка присылал ко мне гонца с заказом... Проходите. Только... - он покосился на Владислава, - Его осмелюсь просить вас не пускать. Помедлив, Александр повернулся к стражу: - Прости, Владислав... не мог бы ты пока заняться своими делами? - виновато прошептал ему царевич, на что вампир иронично, почти ласково улыбнулся: - Как трогательно... Мне лестна ваша забота, государь, - едва слышно ответил он, - Но... вам не следует беспокоиться обо мне. Я давно уже не человек, чтобы меня был способен задеть чей-то страх, - после чего, метнув на ювелиров непонятный взгляд, развернулся и вышел со двора. Царевич же, оглядываясь ему вслед, вошёл в дом. Работу пообещали сделать к утру следующего дня. В сотый раз отказавшись от настойчивого предложения жены ювелира остановиться у них, царевич вышел под тёмно-синее звёздное небо. - Владислав. - Да, государь, - раздалось откуда-то сзади. На этот раз вампир выглядел более человечным: тонкие губы потемнели что спелые вишни, бледная кожа разгладилась и посвежела, сделав его почти юным, а тени под глазами и острыми скулами исчезли. - Идём. Нам нужно найти гостиницу. Остановиться решили на одном из постоялых дворов. Звякнувшего о барную стойку маленького мешочка с золотом хватило, чтобы хозяин двора - одутловатый мужчина с пышными усами, зашевелился и поспешно препроводил их в лучшую комнату, попутно что-то бормоча о скором ужине, который при желании могут принести знатному господину наверх. - Да. И ещё ванну, - ответил Александр, после чего взбудораженный трактирщик унёсся, раздавая указания попадавшейся по пути прислуге. - Не больно-то вы скрываетесь, Ваше Высочество, - усмехнулся вампир, проходя через комнату к дверям, ведущим на грубый деревянный балкон и выглядывая наружу, - Разве вы не собирались сохранить свой визит в тайне? - Спрячь жало, Владислав. Я слишком устал, чтобы играть на публику в каждом кабаке, - сев на кровать, ответил царевич, снимая плащи и стягивая сапоги с ноющих ступней, - В конце-концов, не только царская семья может платить золотом. Варда довольно богатая страна. Только этот неурожай... будь он неладен... И не называй меня Высочеством, пока мы здесь. - Хорошо, государь. - Ты что, не слышал меня? - Слышал, господин. - Хотя бы так. Но лучше... - он взял чёрный плащ и подошёл к вампиру, - ...зови меня по имени, - Владислав смотрел на него в ответ каким-то нечитаемым взглядом и отчего-то не торопился забирать плащ. - Я не могу, господин, - наконец ответил он. - Отчего же? - царевич вопросительно поднял брови, - Это приказ. - Потому что я служу вам. Мы не равны, и никогда равны не будем, - некоторое время они испытующе сверлили друг друга глазами. Александр не понимал, отчего Владислав так напряжён и упрям, а тёмные рубины зрачков вновь блестят так, будто он голоден. Стыд и раздражение вперемежку ударили ему под дых: - Вот именно! - он с силой впихнул стражу в руки плащ и отошёл к кровати, чтобы сложить свои вещи. «Можешь. Ты - царь...» - Ты ел? - Да, господин. - Тогда тебе следует поесть ещё. - Слушаюсь, - когда ощущение присутствия вампира пропало, он вздохнул - то ли с облегчением, то ли в отчаянии, и закрыл лицо руками: «Великие Боги, да что я творю?.. Стыд какой!.. Да, я могу принудить его к чему угодно, но в конечном итоге это приведёт меня лишь к разрушению и пустоте. Но как... справиться с этим? Это упрямство... я был готов ударить его, лишь бы больше не чувствовать... не чувствовать ничего». В дверь постучали - голос служанки доложил, что ужин готов, и что если господин впустит её, она подготовит комнату к ночлегу. В досаде на себя и свои глупые чувства, с которыми он был не в состоянии справиться, царевич стукнул кулаком по холодному камню очага и отправился на зов.***
Когда он вернулся с охоты, на земле уже лежала глубокая ночь. В одуревшем от чужой крови теле кипела жизненная сила, а разум был сумбурен и устал. Казалось бы, он должен чувствовать себя превосходно, но нет - душевно он был вымотан настолько, что уже даже злиться не мог. И всё из-за этого глупого мальчишки... Суётся слишком близко, забыв о том, кто Владислав такой. Он и сам не знал, на сколько его хватит при таком раскладе: сегодня, разозлённый и смущённый одновременно, Александр был так хорош, что громовой стук его сердца буквально оглушал, гипнотизировал, не давая соображать и отстраниться. Если бы у Владислава спросили, как бы он желал умереть, он бы ответил, что под звуки этого пульса и с его вкусом на устах. Это была бы самая сладкая смерть в мире для измученного жаждой разума. Решив лишний раз не мелькать на людях, он забрался по стене на второй этаж и, перемахнув через перила балкона, остановился, застывая. За дверными стёклами уютно горел огонь, потрескивая и окрашивая в золото и умбру полутёмную комнату. Возле очага стояла небольшая металлическая ванна. Устало облокотившись о железную стенку, спиной к окну, Александр подогнул ноги и расслабленно лёг в воде. Только торчали на поверхности влажные колени - острые и белые, как и нежный разворот плеч, над которым виднелось мокрое руно северно-золотых кудрей. За тот срок, что Владислав служит во дворце, они успели отрасти и теперь скрывали уши царевича, спускаясь на изящный изгиб шеи и совершенно немужественной юношеской челюсти. Глядя на то, как умиротворяюще поднимается пар над водой, и как царевич трогательно ёжится от долетающего с окна сквозняка, он чувствует почти что физически ощутимую вину: ведь он прекрасно понимает, что творится на душе у этого уже не ребёнка, ещё не взрослого. И, тем не менее, вводит его в заблуждение, как палач, что даёт малышу конфету в стремлении отвлечь его, пока свистит в воздухе траурный меч. Он смотрел, как по стройной, обнажённой спине стекают струйки воды, когда Александр чуть приподнимается и садится, обнимая колени и начиная обливать из горсти озябшие плечи, дабы согреться. Кажется, он чувствует этот аромат распаренной кожи даже сквозь стекло и дерево. Сколь многое он отдал бы, чтобы дотронуться до него в этот момент... Внезапно, царевич замирает и чуть поворачивает голову: - Владислав? Метнувшись в сторону, он цепенеет, чувствуя, как в глупом испуге заколотилось сердце, качая чужую кровь. Царевич снова позвал его, но он промолчал. Он подождал, пока Александр закончит омовение и ляжет в постель, и только после этого тихо скользнул в комнату. - Пришёл... - Да, господин. - Как охота? - Хватит на три-четыре дня. - Славно. У нас ещё будут остановки в городах, по пути в Фливию. - Отрадно слышать, - повисла тишина. - Завтра утром пойдёшь к ювелиру со мной. Ты будешь нужен мне. - Зачем? - Узнаешь. - Как скажете, господин. Доброй ночи.***
На следующее утро Александр был хмур и довольно молчалив. Понаблюдав за ним за завтраком, Владислав, по пути к ювелиру отставая от юноши на шаг, всё же решился спросить: - Вы чем-то встревожены, господин? - ... Возможно, - подумав, ответил царевич, - Я никогда не проводил переговоры и не знаю, справлюсь ли... - он остановился у высокого голого куста шиповника, на котором алели мёрзлые ягоды, и посвистывающие снегири с румяными грудками неловко склёвывали их. Он протянул руку и одна из птиц, вспорхнув, приземлилась на ребро бледной ладони. - Хотел бы я быть свободным, как она, - Александр с затаённой грустью смотрел на бесстрашно щебечущего на его руке снегиря. Его никто никогда не боялся, - Ирония, что человек, подобный мне, должен занять престол. - ... Ирония лишь для тех, кем движет жажда власти, Ваше Высочество, - стоящий за левым плечом Владислав едва заметно усмехнулся, глядя на то, как тихо снег оседает на длинных светлых ресницах царевича, - Я бы хотел любить своего государя, а не бояться его, - царевич застыл, сверля птицу отсутствующим взглядом, которой явно не понравилось настолько пристальное внимание, и она улетела. - Идём. Кажется, эти слова расстроили Его Высочество ещё больше. Владислав, опустив глаза, решил молчать до тех пор, пока к нему не обратятся. - Жди здесь, - царевич толкнул низенькую калитку и прошёл во двор. На стук открыл всё тот же молодой ювелир и, раскланиваясь, впустил Александра в дом. Хлопнула дверь и всё стихло. «Я не могу... - пальцы в чёрной перчатке сжались в кулак, - Если я позволю, ничем хорошим это не закончится. А вдруг я... Но, даже если совладаю с собой, это может всплыть, и тогда всё, ради чего это затевалось, пойдёт прахом. Его выставят дураком и сместят, как марионетку вампиров. Тогда жертва Хозяина будет напрасной... Я не могу допустить этого! - он невидяще, сквозь падающий снег, смотрел на дверь дома, пребывая в своих мыслях, - Ты учил меня не быть эгоистичным... Но, видимо, я всё ещё слишком слаб, чтобы справиться...» - тут дверь открылась и на улицу, по ступенькам, спустился Александр и направился к нему. «...с собой», - в нос ударил аромат, парализуя все мышцы до единой. Не понимая, что с ним, он, под грохот собственного сердца в ушах, тупо смотрел как приближается к нему фигура в красном плаще, подбитом мехом белой лисы. Нечто большее, чем обыкновенный запах тела царевича, окутало его и, толкнув в спину, заставило сделать неуверенный шаг навстречу. Под бледным золотом волос качнулась холодная платина с двумя багровыми каплями на концах. Словно во сне, он протянул руку и коснулся лица юноши, ощущая, как в хрупком теле поднялась обжигающая волна жара и заставила его пальцы скользнуть дальше - под волосы, к бархатистой, всё ещё воспалённой мочке. У царевича были проколоты уши. - Вам... так идёт... Ваше Высочество, - с трудом, выдохнул Владислав.