***
Они въехали в столицу Фливии к вечеру следующего дня. Александр, в алом кафтане и мантии, подбитой мехом белой лисы - лучшем из взятых с собой одеяний, был задумчив и хмур. Он знал, что нужно делать, но не был уверен, что со временем обстоятельства и отношение людей к нему и его семье в этом государстве не изменились. У ворот фливийского дворца их встретил глава тамошней стражи - уже немолодой мужчина в стальных доспехах с гравировкой в виде ревущего медведя на груди. - Ваше Высочество, добро пожаловать во владения Его Величества Бернарда III! Мы получили послание гонца и вас ожидают, - почтительно поклонившись, доложил он, - Ваших солдат разместят со всеми удобствами в восточной части дворца, - на что Александр молча кивнул и, жестом отдав Владиславу приказ проконтролировать размещение, спешился, после чего устремился за главным стражником по бесконечным анфиладам коридоров. Здесь он уже бывал, в детстве. Во времена войны с Ибрией отец ездил на переговоры с царём Бернардом и брал его с собой. Теперь царевич понимал, что его родитель не просто так возил его во все эти путешествия, а готовил таким образом к становлению монархом в будущем. Но сейчас он не чувствовал, что готов соответствовать ожиданиям отца. А ведь ему вот-вот предстоит нелёгкий разговор с тем самым Бернардом, который с таким трудом согласился поддержать отца в войне с Ибрией! Согласился лишь при условии, что вардийская и фливийская династии породнятся. И отец согласился, отдав за уже немолодого правителя свою старшую племянницу... - Рогнеда?! - Александр застыл посреди богато убранного в серебро, лёд и бархат приёмного зала, удивлённо глядя на высокую и стройную молодую женщину, застывшую на ступенях перед пустым троном. Он никак не ожидал узреть царицу вместо её мужа. - Можешь идти, - без улыбки сказала она стражнику, и тот, отдав поклон, удалился. - Не ожидал тебя увидеть здесь. Столько лет прошло... - смущённо пробормотал царевич. Он помнил её восемнадцатилетней девицей, когда она в слезах покинула вардийский дворец. Ему тогда было не больше одиннадцати. - Отчего же? - горделиво усмехнулась она тёмными губами на белом как снег лице, - Разве не твой отец отправил меня сюда? - Рогнеда... - начал он, но она покачала головой, словно бы говоря: «Довольно. Что было - то прошло». - Я пришла не терзать твою совесть, - промолвила она, спускаясь по ступеням вниз, - Лишь хочу убедиться, что ты явился сюда не затем чтобы творить глупости. - Что ты имеешь ввиду? - он наблюдал, как она, шурша чёрной, изысканно вышитой юбкой и переливаясь бриллиантами на темном остроконечном венце, подходит к нему и останавливается в двух шагах, меряя его серьёзным, сокрыто-встревоженным взглядом серых, как и у него, глаз. - В твоей стране неспокойно после того как... твой отец слёг. Ты приехал просить о помощи, верно? - он видел, как лёд во взгляде двоюродной сестры на мгновенье растаял, но после вновь схватился строгим холодом, - Получишь ты по итогу её или нет, зависит от того, что ты мне расскажешь. Поэтому советую быть благоразумным, - она многозначительно приподняла бледные брови, - Не зря же ты проделал весь этот долгий путь, верно? - Александр невольно сглотнул и кивнул. После чего, глубоко вздохнув, начал рассказ.***
- Война? Ты уверен? - Рогнеда сидела на троне и недоверчиво, но со странно-смиренным выражением лица смотрела на него, - Откуда у тебя такие сведения? С чего ты взял, что это правда? - Мой отец знал, и потому приставил ко мне стража. Но мне известно об этом не только от него, - поспешно добавил он, видя, как скептично дрогнули губы сестры, - Юлиус тоже был в курсе. Он случайно проговорился, когда я пришёл к нему, чтобы убедиться... В тот же день его убили, - и, видя, как потрясённо застыло лицо Рогнеды, шепотом добавил: - Кто-то очень не хочет, чтобы я был в курсе всего происходящего, понимаешь? Во дворце есть предатель. И на Совете молчат о том, что грядёт. Я думаю, что Владислав не обманул меня. И я хочу, чтобы Фливия помогла мне с торговлей, и в случае необходимости - военной мощью. В конце концов, это касается не только Варды. Это коснётся всех людей до единого... рано или поздно. Они не остановятся на нас - они пойдут дальше. Они выбрали Варду только потому что сейчас там кризис власти и голод - они надеются, что мы, ослабленные и занятые внутренними проблемами, не будем готовы к войне. Поэтому я не вижу смысла в раздробленности. Будет лучше, если все человеческие государства объединятся и дадут отпор сразу, не дожидаясь, когда станет слишком поздно. Разве не очевидно, что единое целое победить сложнее, чем отдельные его части? - Очевидно, - ответила Рогнеда, - Но лишь в том случае, если существованию угрозы есть доказательства. Пойми, Александр - если твои слова не соответствуют реальности, ты погубишь и своё государство, и моё - к нам не станут больше прислушиваться в мировом сообществе, посчитают глупцами или безумцами. Да где это видано, чтобы существа, которые считались практически вымершими, вдруг пошли войной на людей, коих бессчётно больше?! - То, что мы их не видим, ещё не означает, что их не существует, - возразил Александр, - Всё это время они готовились, наращивали силы. Вероятно, они прятались под землёй, может - в горах... Но они есть. Я не могу не верить Владиславу. - Почему это? - она прищурилась и подозрительно взглянула на него, - Ты не влюблён ли часом? - Ч-что?! Разумеется, нет! - воскликнул царевич. Получилось весьма натурально, и Рогнеда рассмеялась, махнув рукой: - По́лно... Ты в любом случае не можешь проверить - лжёт он или нет. А вот я могу... - и она, поднявшись с трона, поманила его за собой, после чего устремилась прочь из залы. Они поднялись по резной лестнице из магического льда, который не скользил и не был холодным, но, как объяснила Рогнеда, был способен менять свою форму в зависимости от царящих во дворце настроений. Так, в праздники, предметы, выполненные из этого материала, преображались, поражая своей торжественной роскошью и не давая скучать обитателям дворца, а в траурные дни способствовали проживанию горя. «Удивительно...» - думал Александр, скользя ладонью по гладким перилам, и там, где секунду назад была его рука, на поверхности проступали резные лепестки цветов, листьев и стеблей, превращая лестницу в причудливый союз зимы и весны. Они вошли в синие от зимних сумерек покои Рогнеды и та, указав ему рукой на стоящее поодаль кресло, подошла к напольному зеркалу. Большое, в человеческий рост, овальной формы, оно выделялось разве что роскошной золочёной рамой. Однако, зеркало то было занавешено полупрозрачной тканью, как если бы во дворце кто-то умер. Александр попытался припомнить, попадались ли ему скрытые зеркала по дороге сюда, однако, ничего похожего из своей памяти извлечь так и не смог. Меж тем, царица сдёрнула покрывало, и царевич узрел тёмную поверхность, приложив ладонь к которой, Рогнеда закрыла глаза и прошептала что-то. От прижатой к зеркалу белой руки под стеклом заклубился сизый туман, а спустя минуту им затянуло всю поверхность до самой рамы. Александр молчал, жадно следя за происходящим. Он не знал, что сестра умеет колдовать, и потому чувствовал странную смесь радости и настороженности. В мыслях мелькнуло предположение, что ему будет, чему у неё поучиться. - Мария, - позвала она, глядя в зеркало, - Мария, ты нужна мне! - прошло некоторое время, прежде чем марево в зеркале сгустилось плотнее, постепенно складываясь в туманную фигуру, похожую на фигуру самой Рогнеды, только ниже её ростом. Наконец, Александр понял, что силуэт постепенно проступает над поверхностью зеркала. Вот наружу скользнула тонкая рука с длинными изящными пальцами, облачённая в легкий шёлк рубашки и серебряной парчи, а спустя пару минут в комнату шагнула родная сестра Рогнеды - настолько схожая с нею лицом, с такими длинными светлыми косами, что будь они одного роста и единого характера, их нельзя было бы отличить одну от другой. Мария отличалась от сестры кротким и чуть печальным выражением лица, которое в радости, однако, становилось столь же лучезарным, что и у невинного ребёнка. Александр помнил о ней только то, что она всегда была не прочь посмеяться с ним и много времени проводила за пяльцами, в то время как Рогнеда пропадала в библиотеке и ходила к Юлиусу - то за настойкой от головной боли, то за успокоительным, а то и за пояснениями к прочитанному. Александр же подозревал, что она попросту набивалась к нему в ученицы, но судьба распорядилась иначе - выйдя замуж, ей пришлось покинуть Варду. Мария же, насколько он знал, была выдана чуть позже за герцога Ибрийского, однако, на одном из балов её заприметил царь и спустя месяцы она стала царицей Ибрии. Ему было неведомо, счастлива ли Мария в браке, но, появившись в комнате, она выглядела умиротворённой и, вопросительно взглянув на сестру, перевела взор на сидящего поодаль царевича. Уста её растянулись в радостной улыбке и она, подойдя к вставшему Александру, ласково взяла его за руки и сказала: - Я так и думала, что вскоре ты приедешь. Мне жаль, что это случилось с твоим отцом. Но он знал, за что платит. Мы все платим. - ... - царевич не нашёлся что ответить, только кивнул. Мария снова ободряюще улыбнулась ему и сказала, обращаясь к сестре: - Что это ты, Рогнеда, так запугала его? Он приехал к своей семье, а ты ему целое испытание на выдержку устроила. - Ничего я не устраивала! - возмущённо фыркнула та, - Просто он должен понимать, за что взялся и сколь высока цена ошибки. Я хоть и могу дать то, что он хочет, но не собираюсь жертвовать репутацией целой страны из-за детских глупостей! - Будь это лишь глупостями, ты не тревожилась бы так, - тихо ответила Мария. Её взгляд всегда был немного сонным, точно затуманенным, и Александр, слушая её речи, начинал понимать, что младшая сестра знает больше, чем он предполагал. И, вероятно, чем полагала Рогнеда. - Затем я тебя и позвала, - сказала старшая, - Грядущая война - это миф или же нет? Что ты знаешь об этом? - Я знаю сейчас не более, чем ты, голубушка, - мягко отозвалась Мария, - Но могу узнать для тебя, коль желаешь. - Ну, конечно! - воскликнула та. На что Мария кивнула и завертела головой по сторонам, высматривая что-то. Наконец, она подошла к накрытому расшитой скатертью столику, на котором стояла чаша с фруктами и, выложив из неё всё, кроме яблока, налила туда воды из кувшина, после чего сказала сестре: - Принеси свечи, - та кивнула и отошла к шкафу. Когда свечи в руках у Марии были зажжены, она склонилась над чашей и сказала Александру: - Толкни яблоко, пусть плывёт по кругу, - юноша выполнил её просьбу и младшая сестра замолчала, сонно глядя куда-то в воду, будто бы там было что-то кроме бликов от зажжённых свеч и её отражения. - Яблочко наливное - плыви! Да открой мне, что внутри, - прошептала она. После чего склонилась со свечами ближе к воде. Так, в полной тишине, прошло несколько минут. - Ну, что там? - наконец не выдержала Рогнеда. - Он прав, - прошептала Мария, - Грядёт бой... Слышу... звуки битвы... молитвы жрецов... и кровь... - она наконец отвела стеклянный взгляд от водной глади и посмотрела на царевича, - Твоя кровь, княжич. Отданная добровольно. - Что это значит? - спросила Рогнеда. - Не знаю, - прошептала Мария и, утомлённо вздохнув, села на край кровати. Она выглядела усталой и побледневшей, словно бы ей нездоровилось. На обеспокоенный взгляд царевича, она только слабо улыбнулась: - Не тревожься, так всегда бывает. Этим я плачу Богам за возможность заглянуть в будущее. У всего есть цена. И тебе придётся заплатить однажды. - Хочешь сказать, что войне всё же быть? - настойчиво повторила Рогнеда. Старшая сестра выглядела изрядно обеспокоенной - было видно, что она до последнего надеялась на то, что ошиблась. - Думаю, да, - ответила Мария, - И ты чувствовала это уже давно, не так ли? - та мрачно кивнула и обессиленно опустилась в кресло, где ранее сидел царевич. Александр молча глядел на озадаченных сестёр и ждал решения. - Я помогу тебе, - вдруг сказала Мария, поворачивая к нему голову, - Ведь ты ищешь и помощи Ибрии тоже? - Да, - ответил царевич, - Но, каким образом ты сможешь... - Женщины, которых любят, способны на многое, - безмятежно, но всё же с долей коварства улыбнулась она, - Я поговорю с мужем. А после проведу тебя через зеркало во дворец. У тебя не так много времени. В Варде неспокойно и скоро начнутся беспорядки. Константин сделает только хуже - он не умеет любить и не способен понять чужое горе. Такова обратная сторона разрушительной силы. - Спасибо, - тихо промолвил он, не зная, как и благодарить Богов, что всё так удачно сложилось. Он не представлял, как бы смог убедить правителей Фливии и Ибрии в одиночку. Ведь, направляясь на переговоры, он почему-то даже не подумал о том, что ему могут попросту не поверить. Хотя бы потому, что никто не хочет верить в худшее по последнего. - Ты можешь рассчитывать на мою помощь, - сказала Рогнеда, поразмыслив, - Но, учти, что, помогая тебе, я рискую будущим Фливии. Мой муж доверяет мне, и я ещё никогда не подводила его. Не желаю подвести и теперь. Ни его, ни моё царство. - Я понимаю, Рогнеда, - кивнул царевич, - И я благодарен тебе. Но, я уверен, что Владислав не лжёт. - Почему ты так уверен в нём? - старшая сестра устремила на него пытливый взгляд, - Что, если он твоими руками просто хочет достичь своих целей? А им, в свою очередь, руководит кто-то ещё. - Пока что рядом с ним я стал лишь сильнее, - ответил Александр, - И... его нанял мой отец. Если я не могу доверять его выбору, то тогда чьему же должен? - на это Рогнеда не нашлась с ответом, лишь смиренно кивнула. На следующее утро он встретился с Бернардом и, в ходе долгих обсуждений, они пришли к соглашению: царь принимает условия Варды взамен на ответную военную поддержку в грядущих конфликтах с другими государствами. Александр согласился. На том и порешили. На следующий день состоялась встреча с ибрийским монархом, который, ожидаемо, потребовал поставок эльмаров по сниженной цене. - Вижу, вы также жалуете этот камешек, - усмехнувшись в чёрную бородку, протянул Дьенн VII, с нежностью посмотрев на серьги царевича, - К сожалению, солнечная Ибрия хоть и является лидером в хозяйственном отношении, но отнюдь небогата эльмарами, и текущая ситуация видится мне прекрасным шансом помочь друг другу. Вы поставляете мне минералы. Я же, в свою очередь, обязуюсь увеличить продовольственные поставки втрое и оказать Варде всю возможную помощь в случае военной угрозы. - Хорошо, Ваше Величество, - ответил Александр, - Но даже в Варде эльмары не бесконечны. Мой отец недаром не включал этот камень в оборот до сих пор - его не так много, как может показаться, и, если злоупотреблять добычей, мы можем и вовсе потерять этот источник. В связи с этим я вынужден уточнить: я согласен на обмен, но лишь до тех пор, пока не будет решена проблема голода и военной угрозы. После этого поставки эльмара в другие страны будут прекращены. Разумеется, это условие касается и вашей стороны соглашения - усиленная поддержка Ибрии может быть снята, - он опасался, что Дьенн откажется, однако, тот, подумав, всё же согласился: он заявил, что, сообщив об угрозе, Александр оказал любезность пребывающей в неведении стране, и потому он согласен пойти на уступки. Однако, Александр не купился на этот реверанс. Вероятно, Ибрия нуждалась в эльмарах куда сильнее, чем могло бы показаться. И на этот счёт Александр уже знал, как может себя обезопасить. Также, как в своё время делал это его отец - перебраться в мрачный Гильхейм и контролировать глыбы, положенные Ибрии. Как говорила Мария - у всего в этом мире есть своя цена. Рогнеда же, в день отъезда, усмехнулась и сказала: - Так-так... неужели ты думаешь, что я бы стала тебе помогать за просто так? - И чего же ты хочешь? - устало спросил юноша, уже предчувствуя, что просьба сестры его не обрадует. - Да вот... глянулись мне твои серёжки, яхонтовый, - разглядывая ногти, протянула она, - Не откажи женщине в просьбе - подари. - Их? - он так растерялся, что, наткнувшись на острый взгляд Рогнеды, понял, что если станет мешкать, то вызовет ещё больше подозрений. Рогнеда, определённо, знала, что это не просто украшение, потому и попросила их. Но, откуда? - Я... не могу! Эт-то серьги моей матери, - ответил он, - Они дороги мне. - Дороже, чем Варда? - скривила губы та, и он, не найдя, что возразить, со вздохом снял их и положил в протянутую ладонь. Вот и всё - дело сделано. Сёстры также обещали по возможности задействовать свои внешнеполитические связи. Ибрия и Фливия, наряду с Вардой, входили в число крупнейших государств, и остальные страны, так или иначе, зависели от них. «Поэтому... - заверила его Рогнеда, - ...в случае необходимости, мы сможем привлечь на нашу сторону остальных. Твой отец, надо отдать ему должное, был отличным стратегом». На этом его миссия подошла к концу.***
Следующим утром он поднялся на рассвете. Несмотря на роскошную постель в отведённых ему покоях, Александр чувствовал себя уставшим и мечтал оказаться... как это ни странно, в Гильхейме. Укромная уединённость замка средь горных массивов и отсутствие братьев поблизости давали ему чувство безопасности и безвестности. Хоть он и понимал, что шпионы могут быть где угодно, но пока что разрешал себе тешиться хотя бы этой скромной иллюзией. Однако, сейчас он не мог позволить себе уехать на север. Нужно было вернуться во дворец и доложить на Совете о результатах дипломатических встреч, умолчав о второй цели столь долгого путешествия. Вместе с тем, в голове царевича зрела дерзновенная мысль, в верности которой он пока что сомневался, но внутреннее беспокойство подговаривало более не откладывать этот вопрос и заявить во всеуслышание на Совете, что в соседних государствах поговаривают о грядущей войне с вампирами, и потребовать объяснений у присутствующих, почему доселе эта тема не поднималась на собраниях. Подобная попытка казалась ему чересчур прямолинейной, но как иначе побудить государственный аппарат Варды наконец-то сдвинуть с мёртвой точки процесс подготовки военных сил к обороне, он не представлял. «Будь я действующим монархом, я бы мог лично отдать приказ, - думал он, облачаясь в красный бархат и выходя наружу, где его уже должен был ждать его конь и отряд полностью готовых воинов, - Но окончательное слово всегда остаётся за регентом... А он не захочет пошевелить даже пальцем. Если только на него не надавит Константин...» - он подумал, что, возможно, второй брат, несмотря на свою жестокость, может воодушевиться перспективой усовершенствовать армию. Константин всегда много внимания уделял силовым структурам, и нельзя сказать, что он был так уж неправ в своих симпатиях с точки зрения внешней политики. «Он обязательно обратит внимание на мои слова. Константин никогда не игнорировал такие темы». Его уже ждали у подножия гранитной лестницы. Утро выдалось по-весеннему солнечным, несмотря на бодрящий лёгкий морозец, и Владислав, стоящий во главе отряда, вновь надел черную повязку, концы которой небрежно трепал холодный, но уже пьяняще-талый ветер. - Ваше Высочество, - молвил он, склоняясь в поклоне и за ним тоже самое проделал отряд, - Мы готовы отправляться. Александр кивнул, молча взбираясь на лошадь, после чего они покинули столицу. - Государь, - спустя пару часов молчаливого покачивания в седле, услышал он и, вынырнув из сонной прострации, взглянул на Владислава, что по обыкновению шёл от него по правую руку, - Ваши серьги... - Их больше нет, - отозвался царевич, глядя на блеск доспехов и уздечки под пробудившимся солнцем, - Мне пришлось отдать их. - Кому? - Тому, кто обеспечил мне успех в переговорах. У всего есть своя цена. - Но ведь этому человеку они ничем не помогут, - несмотря на видимость удивления, уголок рта вампира дрогнул в едва заметной усмешке. - Потому я и отдал их так легко, - пожал плечами Александр и улыбнулся вампиру в ответ, - Пусть они защищают её. Но та сила, которой обладает запечатлённый эльмар, Рогнеде ни к чему. Она и так чересчур жадна до власти. Думаю, именно по этой причине Юлиус в своё время отказался её учить магии. Слишком уж тяжкая это ноша... И, если не быть к ней готовым, она изуродует тебя. - Откуда вам знать, Ваше Высочество? - Александр посмотрел на стража и подавил сиюминутный импульс дотянуться и отвесить ему подзатыльник. Одновременно с этим, ловя на себе горящий лукавством взгляд, он ощущал раз за разом, как начинает позорно краснеть под ним и ничего не мог с этим поделать - слишком уж много было в этих глазах того, о чём он боялся даже думать тайком. Свойственная ему бледность делала румянец лишь заметнее, что приводило юношу в отчаяние. Поэтому он изо всех сил старался придать себе рассерженный вид: - Однажды ты поплатишься за свой длинный язык и тебя не спасёт даже твой почтенный возраст и мощь! - холодно процедил он сквозь зубы, - Но, так и быть, я отвечу: я знаю это, потому что наблюдал за своими братьями. Ни Борис, ни Константин не являлись с рождения теми, кто они есть сейчас. Когда-то мы были дружны. Но по мере того, как они взрослели, они получали всё больше и больше власти над людьми: сначала над няньками, потом над учителями и прислугой, а после и над остальными подданными... - тяжкий вздох невольно вырвался у него и царевич откашлялся, - Когда они поняли, что все готовы исполнить любой их приказ, они стали смотреть на людей свысока, постепенно обезличивая их и расчеловечивая. В итоге, Борис начал сам себя разрушать, устраивая ежедневные пиры и развратничая, а Константин... - Александр помолчал, размышляя, и тихо продолжил: - ...Константин же решил, что самый простой способ добиваться своего - это брать силой, раз любовью не вышло. Он знал с самого начала, что не получит трон, хотя он талантливый воин и неглуп в целом. Однако... думаю, его сильно задело то, что отец в своё время так и не оценил его усилий. Несколько лет назад я перестал его узнавать, он сильно изменился... не в лучшую сторону. Он живёт по расчёту - он всегда просчитывает каждый свой и чужой шаг. В итоге, он сам себя поймал в ловушку... - Владислав ничего не ответил на это, опасаясь расстроить Александра ещё больше: царевич, говоря о братьях, заметно сник и помрачнел. Вампир понимал, а потому молчал: раны, связанные с самыми близкими, никогда не заживают. На закате решили сделать привал, ибо местность благоприятствовала отдыху. К тому же, люди в этом нуждались: солдаты, почуяв близкое окончание своих мытарств по холоду и перевалам, расслабились и жаждали веселья с отдыхом. Они остановились у большого горного озера, по берегам обросшего редким сосняком и мхами. Над водой поднимался лёгкий туман - где-то на дне били горячие источники. - Как... красиво... - прошептал царевич, после чего слез с лошади и подошёл к кромке воды. За спиной слышались отчётливый голос Владислава, отдающего приказы и разговоры суетящихся солдат. - «Сегодня вы должны установить лагерь за полчаса! Не успеваете - двести отжиманий! - грохотал вампир, обозревая своих подчинённых, - Не расслабляемся! Валяться будете в казармах!» «Удивительно... - подумал царевич, оглянувшись на творящееся за своей спиной, - Он наращивает нагрузку каждые два дня, а люди терпят. Неужели это всё эльмар?» - но тут вспомнил, как Аркель хвастался крепкими мышцами Ульрику, и как несколько солдат устраивали тренировочные бои между собой даже когда Владислав не вынуждал их на это. «Похоже, им это... нравится», - с изумлением подумал он и, вспомнив произошедшие в нём самом изменения с начала тренировок с вампиром, понял, что солдаты сами стремятся к развитию, если дать им понять, что от этого они только выигрывают: силу, стойкость, покой, бо́льшие возможности... выжить. «У него получается! - Александр отвернулся к озеру, скрывая проступившую на лице радость, - Ещё немного - и его полюбят больше, чем Константина, и тогда...» - тут ликование угасло и он помрачнел: «Что «и тогда»?.. Даже если Владислав справится с этой задачей, без сильного правителя даже совершенный военачальник не сможет предотвратить бунт. Я должен стать лучше, неуязвимее... но... Я не знаю, как», - он смотрел, как поднимаются пузыри со дна озера, и точно также со дна его сердца всплыл на поверхность отчётливый, непреодолимый страх. - Всё в порядке? - внезапно раздалось над ухом. Александр невольно дёрнулся и прошипел: - Хватит подкрадываться! Шаг назад! - Владислав послушно отступил, но продолжил выжидательно смотреть. На что царевич раздражённо дёрнул плечом: - Чего уставился? Тебе вообще не дозволено глаз поднимать, а ты пялишься как сова. Любого другого давно бы уже перевоспитали плетьми за подобную дерзость! - Стало быть, я не «любой другой», раз мой государь так милостив ко мне? - этот вопрос загнал его в тупик. Александр понял, что любой ответ, будь то «да» или «нет» поставит его в неловкое положение. Посему, он ответил: - Мне интересно, до каких пределов может простираться твоё бесстыдство. Как только мне надоест - тебе конец. - С трудом верится, что столь милосердный человек как вы снизойдёт до подобной расточительности, - сладко осклабился вампир, - Разве я - не залог вашего спокойствия? - Пока что ты - залог моих убитых нервов, - вздохнул Александр, порядком уставший от умственных игр Владислава, - Отстань - я слишком устал, чтобы отбиваться ещё и от твоих насмешек, - на что страж тихо рассмеялся и встал рядом с ним, глядя на сверкающую в закатных лучах рябь озера: - Это был блистательный ход, мой государь - вы умудрились одним ударом разрубить сложнейший узел: решить продовольственную и военную проблемы в кратчайшие сроки, да ещё и чужими руками. Признаться честно, я не ожидал, что вы воспользуетесь помощью царских жён. Ещё и выторговали сниженные поставки камней на ограниченный срок у Ибрии, ха!.. Вы не устаёте удивлять, Ваше Величество. - Сколько раз просил не называть меня так, - поморщился Александр, - Мой отец ещё жив, и я не желаю его смерти. - Простите. Я не то имел ввиду, - кашлянув в кулак промолвил Владислав. - Это было несложно, - сказал Александр, - хоть я и не рассчитывал, что вообще смогу увидеться с Рогнедой и Марией. Обычно женщин держат вдали от государственных дел. Но... вещие сестрички оказались не столь просты, и на деле Ибрией и Фливией правят вовсе не Дьенн и Бернард, а они. И они же - в отличие от своих мужей - более восприимчивы к моим словам: хоть и недолго, но мы росли вместе. Для них я до сих пор всё тот же невинный ребёнок, с которым они играли в прятки, и которого журили за ошибки. - То есть, вы с самого начала рассчитывали, что сможете убедить в первую очередь их, а уже после - владык? - подняв брови, спросил Владислав. Царевич покачал головой: - Я не знал, что обстоятельства сложатся столь удачно. Но да - я был готов искать встречи с ними, если бы Дьенн и Бернард отказались от моих условий. В конце концов, корни - это всё что у меня осталось в этом мире. И если я могу извлечь из них пользу - я сделаю это, - некоторое время они молчали, после чего Владислав прошелестел: - Тогда, мои поздравления - вы справились. Быть может, стоило бы сегодня немного расслабиться, раз уж всё сложилось столь удачно? - Я не могу, - вздохнул царевич, - Если я расслаблюсь, то перестану быть бдительным. А это чревато просчётами. Теперь, когда Константин снова в Варде, у меня нет права на ошибку... - и осёкся, ощутив прикосновение к своему затылку. Тело прошибла невольная дрожь и он застыл, с трепетом ощущая, как ладонь Владислава прошлась по волосам, после чего на мгновение замерла на шее поверх ворота кафтана прежде чем исчезнуть. - Ваше Высочество... - он медленно, почти опасливо покосился на бледное лицо рядом, - Если не научитесь отдыхать, сойдёте в гроб раньше, чем станете монархом. Тогда ваши усилия пропадут даром, - Александр молчал, уперев упрямый взгляд в камни под ногами, а страж продолжил: - С тех пор, как вы отказались от бездействия и приняли на себя политические обязательства, вы ведали лишь успех. Откуда столько сомнений? Разве достигнутое - не заслуга вашего ума и смелости? - ...Не знаю, - пробормотал юноша, втайне мечтая об одном - вновь ощутить то мимолётное прикосновение, но более явственно. Его не покидало ощущение, что он уже знал его прежде. Быть может, ему снилось что-то... «Нет, это был не сон», - подумал он, чувствуя, как разрывается сердце, отравленное словами Рогнеды: «Что, если он твоими руками просто хочет достичь своих целей?..» «Как мне понять - верить ему или нет?» - он вновь осторожно взглянул на Владислава и, встретив проницательный огненный взор, отвернулся, чувствуя гремучую смесь желания и недоверия. - Ваше Высочество... - Иди. - ... - вампир медлил, сверля его взглядом. Он видел, что с ним что-то не так. - Я хочу побыть один, - молчаливый поклон и шелест удаляющихся шагов. Царевич выдохнул и, отойдя от лагеря подальше, сел на поваленный ствол на обрыве, глядя на золотое озеро сверху. Теперь ему казалось, что он упустил нечто важное. А именно... После первого сражения с Владиславом - в заснеженных горах средь ледяных скал, он вернулся в свой шатёр, уже согретый заботливо разведённым в вырытой яме огнём. Поужинав, Александр лёг на узкое импровизированное ложе из тюков с вещами, покрытых шкурой медведя, которую ранее использовал в походах царь. Так ему казалось, что отец, как в детстве, где-то поблизости - вышел к своим людям... или на охоту... Чувствуя привычный запах шерсти, он знал, что все неудобства и холод временны. Также, как и одиночество. Он уже почти заснул, когда услышал рядом звук дыхания и знакомый запах - тягучий, густой, сладко-терпкий... и чуточку тошнотворный. «Владислав», - подумалось ему, после чего он ощутил, как лба касается что-то холодное и гладкое - кожа перчаток. Его волосы медленно и осторожно убрали с лица, а свисающую с ложа руку бережно подняли и... До замёрзших пальцев дотронулось что-то прохладное, но... то была не перчатка, а нечто... мягкое и... нежно-жалящее своим прикосновением. Будто чьи-то тонкие, сухие губы на мгновение приникли лёгким, едва ощутимым поцелуем к расслабленной кисти, вобрав в одно мгновение все оттенки таимого за семью печатями желания. В одном этом касании было столько жажды, опасливой страсти и осторожной смелости, что расслабленное во сне тело мгновенно согрелось, откликаясь на нежданную ласку жарким томлением из тысяч птичьих голосов внутри. Будто почувствовав этот всплеск, его руку поспешно переместили на ложе и всё стихло - Владислав ушёл. Тогда, очнувшись наутро, он решил, что это вновь одно из тех сладко-горьких ночных наваждений, что порою снились ему в тоске о несбыточном. Но теперь, ощутив прикосновение вампира воочию, он отчего-то засомневался, что всё это ему лишь привиделось. Если это был жест утешения, то почему ему казалось, что если бы он не был так напряжён, Владислав бы продолжил - провёл бы рукой по изгибу спины, заправил волосы за ухо?.. Если бы он не гнал его от себя с такой регулярностью... «Определённо - было нечто, чего не случается при проявлении простого сочувствия, - думал царевич, спрятав пылающее лицо в ладони, - Не могу подобрать слов... Жадность? Стремление обладать? Жажда близости?..» - собственные мысли привели его в окончательное исступление и он, в отчаянии пнув дерево, сбросил плащ и достал меч. Он будет тренироваться - нужно избавиться от этого напряжения. Иначе беды не миновать. Он вернулся в лагерь за полночь: проведя несколько часов к ряду в усиленных упражнениях, он был абсолютно вымотан. Мыслей в голове убыло, но умиротворения так и не наступило. Он терзался необъяснимой жаждой, каким-то внутренним нетерпением, изнывал в невозможности успокоиться и не знал, что с этим делать. Это походило на начало лихорадки, настигавшей его время от времени, но сейчас он отнюдь не ощущал себя больным - только выведенным из равновесия. Солдаты сгрудились вокруг костра и горланили незнакомую ему меланхоличную песню. Период разудалого веселья он, вероятно, уже пропустил. Некоторые стражники потихоньку расходились по палаткам. Скользнув в свой шатёр, он сел возле тихо потрескивающего огня и, стянув кафтан, размял шею и плечи, чувствуя как двигаются под кожей обозначившиеся более явно в последнее время мышцы. Ему было жарко и он жалел, что так усердствовал в упражнениях - завтра всё будет болеть. - Ваше Высочество... - он замер, оборачиваясь. Владислав стоял у входа. - Аркель просил передать, что ваша порция ждёт вас, - сообщил он. - Спасибо, но я не голоден, - ответил Александр, вновь возвращая взгляд на огонь, - И с каких это пор ты у него на посылках? Тоже глаз положил? - В мои обязанности входит сохранение вашей жизни. Кто не ест - долго не живёт, - невозмутимо отозвался вампир, сделав вид, что не заметил укола. Царевич на это лишь нервно усмехнулся. - С вами всё в порядке, господин? - спросил вампир, - Сегодня вы более тревожны, нежели обычно. - С чего ты взял? - пожал плечами Александр, понимая, что его отрицание очевидного выглядит глупо. Но он не мог признаться, что слишком многого боится и слишком многого желает, чтобы... - Это связано с Константином? - ... Да, - подумав, ответил он, решив, что это безопасный ответ. Но в следующее мгновение словно прорвало плотину и слова хлынули безудержным потоком: - Хоть ты и говоришь, что мне уготовано великое будущее, но я не чувствую в себе нужной силы, чтобы... совершить такой переворот... чтобы... выиграть войну. И, если я н-не смогу всего этого, погибнут тысячи людей. Но я должен... и я... я... - на этом он спохватился и замолчал, закрывая глаза и судорожно вдыхая, после чего резко вскочил на ноги и метнулся к походному столику. Расстелив лежащую на нём карту, царевич уставился на жирные очертания границ, почти ничего не видя из-за темноты в глазах и слыша громовые раскаты крови в ушах. Ему было трудно дышать и он не знал, куда деться, чтобы всё это, наконец, закончилось... - Ваше Высочество... - резко обернувшись на голос, он внезапно ощутил как вокруг его тела свиваются крепкие руки и бережно привлекают его вплотную, - ...довольно, - чувствуя, как бешено колотится сердце то ли в ужасе, то ли в отчаянном влечении, он закрыл глаза и осторожно, в изнеможении, приник лбом к плечу Владислава, вдыхая успокаивающий аромат пропитанного костровым дымом и морозом чёрного мундира, чувствуя как пальцы в холодных перчатках сжимают сквозь тонкий хлопок рубашки обмякшее уставшее тело. Он был готов на всё. У него не осталось сил сопротивляться. - Мой государь, вы слишком торопите события, - прошелестел вампир ему на ухо, - Дорога появляется под ногами идущего, и ваша задача постепенно продвигаться по ней - шаг за шагом. Не нужно требовать от себя невозможного - только так можно достичь желаемого... - Александр почувствовал, как в волосы на затылке зарываются кончики пальцев и нежно ворошат их, поглаживая и массируя кожу, спускаясь на шею, отчего он ощутил как ноги подогнулись, становясь ватными, а глаза закрываются сами собой. По телу пронёсся острый, приятный озноб блаженства. А вампир продолжал: - Вы знаете, что я не оставлю вас... я принадлежу вам и буду рядом... Моя сила - ваша сила... - чувствуя себя одурманенным, юноша слышал такой же, будто бы чуть пьяный, шёпот Владислава совсем близко, прижавшись к нему всем телом в безмолвной томительной неге, чувствуя лбом подбородок вампира, его дыхание на своих волосах и то, как отчего-то подрагивающие пальцы в плотной коже берут его за подбородок, заставляя затуманенный взгляд встретиться с бушующим пожаром зрачков напротив... Спустя мгновение его охватила кромешная, бархатистая тьма, даря измученному удовольствием и му́кой разуму забыться в целительном сне.