«Пепла цвет, лунный свет - взойди и освети...
Лишних нет, виновных нет - все в чести.
Белая кость, цепкая горсть - сладки ей
Горькие сны тех, кому впредь - уйти с ней...»
Струйка воды из лейки под звуки песни с тихим плеском пролилась под тонкий стебель, поблёскивая в слабом свете нежных, мертвенно-бледных лепестков распустившегося цветка. В этой подземной тьме они сияли, будто прекрасная звезда, и давали отраду сердцу садовника. Высокая тонкая фигура в светлой мантии замерла, услышав звук тяжёлых шагов у себя за спиной. - А... явился, - голос мужчины был низок и нежен, стелясь бархатом в гулкой сырости каменного грота, - И что же ты мне скажешь в этот раз? - Попытка провалилась, - хмуро буркнул докладчик, - Он оказался крепче, чем предполагалось - даже не притронулся к мальчишке, - высокий, могучего телосложения, человек в плаще с капюшоном стиснул руки в кулаки, наблюдая, как садовник ставит лейку рядом с цветочным ящиком и рывком поворачивается к нему. В самом этом движении явственно читалось немалое удивление пополам с яростью. - Это невозможно!.. - прошептал тот, - Я был уверен, что... - он осёкся, задумавшись. - Неужто, человеческая кровь так сильна для вампиров, что он должен был потерять разум от одного лишь запаха? - быстро спросил его собеседник, на что тот лишь досадливо махнул рукавом, и человек вскрикнул, падая на колени - один из стражей, стоящих у входа, подскочил и ударил его по спине. - Не твоего ума дело. Ты разочаровываешь меня всё больше. Если бы всё обстояло так, ты был бы уже мёртв. - Т-тогда я не понимаю... зачем... - пропыхтел, дрожа от боли и злости посланец. - Твоя задача - не понимать, а исполнять всё в точности так, как сказано, не задавая лишних вопросов, - прошелестел мужчина в белом, медленно и бесшумно скользя навстречу согнувшемуся слуге. В сумерках грота он казался призраком, подобно цветам, взращенным во тьме, - Таково было моё условие, помнишь? Я помогаю тебе, ты - мне. Ни больше, ни меньше. Меня нисколько не волнует, каким образом ты исполнишь обещанное, но ты знаешь, что если станешь для меня бесполезен - то умрёшь, - он склонился над слугой и бледные тонкие губы растянулись в лёгкой улыбке, - В отличие от вас, смертных, я всегда держу своё слово. Но вот ты в последнее время даёшь одну осечку за другой... - Этого не повторится! - наконец взяв себя в руки, с досадой процедил человек, - Всё будет исполнено так, как вы того желали... - Конечно будет, - вампир тихо рассмеялся, выпрямляясь, - Ведь вы, жалкие твари, больше всего на свете боитесь смерти, - он вновь отвернулся, созерцая сияние цветка, - Жадность в совокупности с жестокостью и трусостью - вот глубинная природа каждого человека. Ради сохранения собственной туши и власти над другими вы готовы продать что и кого угодно... неважно, что вас связывало с ними прежде... - он печально опустил ресницы, коснувшись кончиком длинного ногтя белых лепестков, - Нелепее всего то, что при всей своей уязвимости, люди возомнили себя владыками этого мира. - Всё вокруг является сделкой, - возразил человек, - Кому-то придётся заплатить. И я делаю это, чтобы спасти других. Разве у вас не та же цель? - Ты прав, - прошептал вампир, заворожённо наблюдая, как многоцветно преломляется сияние бутонов на выглядывающей из камня горной руде. Усмехнулся, - Однако, с чего ты взял, что именно Александр должен платить за всех вас? - Александр не подходит на роль царя, - ответил мужчина, - слишком наивный, болезненный и мягкий. Он годен лишь в качестве щита. Если не употребить его по назначению сейчас, мы просто потеряем время и возможность устранить царящие в стране беспорядки его руками. Коронация уже совсем скоро, большинство государственных проблем решены. Однако, хоть он и наладил поставку продовольствия, но в стране по прежнему неурожай. Другие страны не смогут содержать нас вечно. Как только Варда успокоится и решит, что беды миновали, Александр взойдёт на престол. Главное, убрать его пса: он - источник всех проблем. Старик подсуетился перед тем как слечь и приставил его к сыну, дабы тот натаскал его. Мы пытаемся помешать всеми силами, но, кажется, наследник уже в курсе, что война близко, и предпринимает попытки собрать армию - пока безуспешные. - Даже если он и соберёт армию... - вампир внимательно осмотрел цветок и вырвал едва проклюнувшуюся рядом с ним сорную травинку, - ...наших сил всё равно стократ больше. Иначе бы вы - люди, уже организовали на нас облаву. И ты бы её возглавил... - он бросил в сторону человека в плаще ядовитый насмешливый взгляд: - Займись Владиславом - с амбициями наследника я разберусь сам. И учти: больше я не потерплю провалов - никто не должен узнать, кто ты, и кто в действительности стоит за всем этим. Ты и без того уже испортил мне планы. Не уберёшь стража - твоя песенка спета. - Я понял.***
В разбитое окно прорвался щебет утренних птиц. Скрежет кончика пера по бумаге... С губ сорвался усталый вздох. Он посмотрел на вышедший из-под руки рисунок - кролик. Маленький, белый, симпатичный... Вдруг, сзади, из тьмы, до него донесся едва уловимый шорох. Александр почувствовал, как тело разом сковал леденящий ужас и замер. Он знал, что там, в дальнем углу, что-то есть, но не смел обернуться. Тут он ощутил отголосок знакомого аромата - кровь... - «Боже правый... - Александр с облегчением закрыл глаза ладонью и повернул голову к источнику флюидов, - Терпеть не могу, когда ты подкрадываешься! За сотни лет так и не научился манерам?» - он встал, видя вышедшего к нему из сумрака Владислава. Вампир выглядел как обычно, но что-то в его облике мешало расслабиться. - «Что за жуткая привычка таращиться из темноты?! - снова спросил он, надеясь, что звук собственного сердитого голоса уймёт шевелящийся внутри бесконтрольный страх, - Ты будто не страж, а шпион!» - на что вампир усмехнулся: - «Охотник - более подходящее слово. Но, прошу меня извинить. Бывает сложно совладать с... собой.» - «Охотник?.. - он сглотнул и невольно бросил взгляд на лежащий на столе рисунок, - Кроликов гоняешь?» - «Что вы, - Владислав улыбнулся, влажно блеснув зубами в слабом свете канделябра, и стало заметно, что клыка у него вовсе не два - рот вампира наполняли многочисленные, острые, как иглы, зубья, - Я предпочитаю добычу покрупнее», - взгляд вспыхнул алым и через мгновенье поглотил его, вонзаясь в плоть тысячью холодных жал... - А-а-а!!! - он распахнул глаза и, задыхаясь, невидяще уставился в пространство. ...Тишина. Отдышавшись и наконец сообразив, что это был всего лишь кошмар, он с трудом приподнялся на постели, отмечая, как протестующе заныли мышцы. Всю ночь он промучился в горячке, пытаясь унять попеременно накатывающие волны жаркого вожделения и острого озноба, рвущие его тело и дух в разные стороны, словно на дыбе. Он помнил, как проснулся от звуков борьбы, как зарябило в глазах от растёкшейся по полу и стенам крови покорёженных останков убийц, как Владислав подавал ему холодную воду в окровавленном от когтей кубке... как он потянулся, чтобы дотронуться до них... После же - сплошная чернота. Голова заболела и царевич, застонав, стиснул пальцами виски, одновременно съёживаясь от наполнявшего комнату утреннего мороза. Он не понимал, что произошло, кроме того, что в его покои вломилась толпа вооружённых солдат. Нужно было позвать Владислава и выяснить, но он отчего-то медлил. Стоило подумать о страже, как в голове всплывал тот ужасающий образ из сна, где вампир - вовсе не тот раздражающе-сдержанный, ироничный тип, к которому он успел уже привыкнуть. Вампир из кошмара был чудовищем - безжалостным, голодным и совершенно иным, отличным от человеческой природы. Это неспособно было понять человека и уж тем более пощадить. Помотав головой, дабы взбодриться, он встал с постели и, отыскав халат, случайно зацепил взглядом пять пробоин в стене справа от кровати. Дыры переходили в глубокие борозды, тянувшиеся сверху вниз, и юноша, глядя на них, ощутил, как по телу проносится мертвящий мороз. Одновременно, ему почему-то стало жарко, и он, позвав слуг, спешно оделся. Он намеревался выспросить у Владислава подробнейшим образом о том, что произошло минувшей ночью. - Владислав! - громко позвал он, затягивая на талии поверх кафтана красный кушак, однако, на его зов никто не отозвался. Ни через минуту, ни через десять, ни через полчаса. «Проклятье! - в ярости думал он, выходя из покоев и устремляясь в восточное крыло, в сторону казарм, - Ну, я ему устрою! Он дорого заплатит за моё унижение! Где это видано, чтоб наследник бегал за...» - и остановился, после чего подступил к одному из стоящих в карауле стражников и велел: - Иди и немедленно разыщи мне Владислава! - на что тот, удивлённый, что его вообще заметили, округлил глаза: - Сию минуту, В-ваше Высочество! - после чего Александр, крайне довольный своим решением, возвратился в комнату и, приказав слугам привести покои в приличный вид и вставить новую оконную раму, набросил плащ и вышел в дворцовый сад. Спустя несколько минут прогулки, он остановился неподалёку от дубовой рощицы. Ему почудился на опушке человеческий силуэт. Неподвижно стоящий, он словно бы ждал его. Однако, прежде чем он сделал шаг по направлению к холму, до слуха донёсся топот, и стражник, которого он послал по душу вампира, воскликнул: - Ваше Высочество! - солдат остановился, запыхавшись. - Где Влад? - спросил царевич, недовольный, что его отвлекли. - Он... государь... в темнице... приказ регента... - Александр от изумления расширил глаза: - Веди!***
Однако, в подземельях им сказали, что несколько минут назад Владислава забрали на суд. Когда он ступил в Зал Совета, там уже собрался весь государственный аппарат, включая Константина и, почему-то, Свибора - начальника регентской стражи. Александр почувствовал, как вновь заболела голова - при взгляде на фигуру в чёрном, и прикрыл глаза в безуспешной попытке унять недомогание. Посреди зала стоял Владислав, скованный по рукам и ногам тяжёлыми кандалами. Учитывая, что вампир непрестанно морщился, стискивая зубы, оковы были из серебра. - Что здесь происходит?! - царевич быстрым шагом прошёл вперёд и, достигнув стража, вопросительно взглянул на него, а после на оковы, - По какому праву вы схватили его?! - По такому, братец, что твой бешеный пёс перебил моих, - рассматривая перстни на пальцах, лениво протянул Борис, - И, более того, обвиняет Свибора в измене. - Тогда, почему я не вижу на Свиборе колодок, раз уж обвинения изначально предъявляются ему, а не Владу? - зло усмехнулся царевич, на что Константин, обратив спокойный, холодный взгляд на младшего брата, ответил: - Успокойся и сядь. Ты не знаешь всего происходящего. Ты был одурманен и многого не помнишь. - Не помню? Так поведайте мне, - Александр нехотя отошёл от Владислава, который не смотрел на него и стоял, будто окаменев и опустив взгляд вниз. Однако, в этом его состоянии совершенно не чувствовалась вина, скорее - холодное презрение и неумолимость. - Сегодня ранним утром в покоях Свибора был обнаружен Ривен - один из рядовых твоей стражи, - промолвил Константин, и, нахмурившись, точно от боли, продолжил: - Мальчишка повесился на балке его кровати, - брови Александра невольно поползли вверх и он едва удержался от того, чтоб взглянуть на Влада, - Тем же утром Свибор доложил Борису об особо жестокой расправе, что учинила твоя охрана над его стражей. - Подобное зверство недопустимо! - возмущённо подхватил Борис. - Он сделал это, потому что они ворвались в покои без разрешения, посреди ночи, - возразил Александр, яростно блестя глазами, - Это его обязанность - расправляться со всяким, кто посягнёт на мою безопасность! - Но никто не собирался посягать на вашу безопасность! - вдруг вмешался стоящий неподалёку от вампира Свибор. Александр метнул в него разъярённый взгляд: - А тебе-то откуда знать? Ты же явился с отрядом уже после того как Влад раскидал всех. И если даже так, зачем они явились ко мне среди ночи? Они подчиняются тебе, Свибор, значит - это был твой приказ? - Нет, я не давал такого приказа, и понятия не имею, зачем они пришли к вам, Ваше Высочество, - процедил сквозь зубы тот, - Но это - стража регента, а значит, они имели право вмешаться, если обнаружили угрозу во дворце - вне зависимости от того, чья это территория - ваша или Его Высочества. - Абсурд! - фыркнул Александр, - Интересно, что же они надеялись обнаружить в моих покоях ночью, кроме меня самого? - начальник стражи промолчал, красноречиво опустив взгляд вниз. Александру показалось, что он чего-то недоговаривает. - Хоть на них и была форма регентской стражи, это - не люди Его Высочества, - подал голос Владислав, и его слова зазвенели, гулко отражаясь от бело-золотых сводов зала, - Их я никогда не видел во дворце. - Ты что же, знаешь в лицо каждого стражника? - прищурился Борис. Вампир кивнул: - Своих подчинённых я знаю всех до единого. Ваших людей - отчасти. Я мог не запомнить одного-двух, но не семерых, - он перевёл пытливый взгляд на раздражённого Свибора, - А вот знает ли Свибор своих солдат в лицо, я сомневаюсь. Прикажите принести головы трупов и посмотрим - опознает ли их хоть кто-то. - Да как ты смеешь! - вспыхнул Свибор, но их перепалку пресёк Борис: - Я весьма близок с охраной, и на постоянной основе провожу смотры во время учений, поэтому, думаю, смогу узнать тех, кто пребывает там. Также, нам понадобятся все командиры, отвечающие за проведение учений. Привести! - он щёлкнул пальцами, и двое стражников у входа с поклоном удалились. - Если мы узнаем их, и это действительно окажутся твои люди, Борис... - Константин обратил взгляд стальных глаз на брата, - ...с какой стати им нападать на Александра? - На что это ты намекаешь? - угрожающе сузил глаза регент, - Думаешь, это я отправил их к родному брату, дабы убить его и захватить престол? Очень удобно складываются в этом случае обстоятельства, не находишь? - Нахожу, - пробормотал Константин, пристально глядя в лицо старшему, - Вероятно, в этом случае тот, кто всё это затеял, рассчитал так, чтобы подозрение сразу же пало на тебя. - Как глупо! - фыркнул Борис, - Стало быть, он совсем нас за дураков держит! - тут дверь открылась: в зал внесли шесть голов. Мужчины при жизни были длинноволосы, и солдаты держали их за косы и бороды. Спустя несколько минут за вошедшими появилась группа из десяти человек - командиры регентских взводов. - Головы предателей, мой государь! - доложил один из стражников, поднимая свою ношу вверх, - Седьмая не сохранилась - раздавлена. - Ладно... - махнул рукою Борис, после чего принялся пристально рассматривать перекошенные в смертной муке лики. По его кривящемуся в брезгливой гримасе лицу читалось, что он изо всех сил старается припомнить покойных, но ничего не выходит. Наконец, он покачал головой и сказал: - Я не знаю их. - Я тоже, - промолвил Константин, и Свибор воскликнул: - Я также не знаю их, мой государь! Я действительно никогда не видел этих людей! Среди командиров трупы также не были узнаны. - Или они лишь недавно пришли, и никто ещё не успел их толком запомнить, - пожал плечами Борис. - Недавно они здесь или нет... - сказал Александр, - ...они наёмники, укравшие форму регентской стражи и дерзнувшие совершить покушение. - А что же ты, Александр? - повернулся к нему Константин, - Ты узнал их? - Нет, - покачал головой юноша. - Твоя стража довольно обширна, - почесал подбородок Борис, - И, насколько я знаю, регулярно полнится новыми людьми. Ты словно армию набираешь! - он рассмеялся, заставив Александра напрячься и всё же покоситься в сторону Владислава, который без единой эмоции смотрел на регента. - Я уже сказал, Ваше Высочество, что знаю каждого, кто состоит в страже, - ровным голосом повторил вампир, - Этих людей у нас никогда не числилось. - А может, это всё же твои люди, Владислав? - Константин как-то недобро осклабился, сверля вампира пытливым взглядом, - С какой стати мы должны верить тебе на слово - нежити, в которой нет ничего человеческого вот уже много лет? Тебе ведь больше двух веков, не так ли? - Голословные обвинения! - Александр встал и шагнул к Константину, - Какое значение имеет - человек он или нет? Недопустимо судить то или иное создание по чему-либо, кроме поступков его. - Он вампир, - насмешливо фыркнул Борис, - Откуда тебе знать, что творится в голове у нежити? - Вот именно - поэтому мы не можем судить бездоказательно! - не уступил Александр, - Отец всегда выступал за объединение народов и заимствование опыта иных. В связи с чем, подобные речи я считаю недопустимыми. Влад никому ничего плохого не делал - всё это время он примерно исполнял мою волю и волю моего отца - действующего государя Варды, - он подчеркнуто выделил интонацией последнее, - И тех стражников он убил по моему приказу, дабы защитить меня - это его долг. Посему не вижу оснований обвинять его в кровожадности. - Я слышал... - подумав, сказал Константин, - ...что вампиры умеют зачаровывать простых смертных, и те делают, что им прикажут, - он внимательно переводил взгляд с Александра на Владислава, - Так откуда нам знать, что это не он отправил тех солдат в твои покои и повесил Ривена в комнате Свибора, дабы замести следы? В начале собрания он заявил, что тебя пытались отравить, и Ривен хотел помешать ему войти в комнату вместе со слугой, что принёс лекарство. - Да, напиток действительно оказался отравлен, - признал Александр, - Но не ядом. Как видите, я всё ещё жив, хотя помучиться пришлось изрядно. Что касается смерти Ривена... думаю, он понял, что его раскрыли, и потому предпочёл покончить с собой, нежели в последствии нести ответ за сговор. - Но ведь ты не знаешь этого наверняка! - уже теряя терпение, воскликнул Борис. - Также как и ты, брат! - отрезал Александр, - Мы не знаем и уже не можем узнать достоверно подробности - все мертвы. - Значит, - развёл руками Борис, - придётся пытать. - Нет! - царевич встал перед стражем, заслоняя его. Обычно мягкие, черты лица в гневе заострились, - Он - мой! и никто его не тронет, пока я не позволю! Пытать - зачем? Чтобы вырвать удобное кому-то признание?! - Мы не можем оставить всё как есть, - раздражённо сказал Борис, - Тебе дорог твой пёс, а мне - мой. Не думаешь же ты, что ради тебя я им пожертвую? - Тогда я требую провести Суд Богов, - заявил Александр, - И тогда узнаем, кто виновен на самом деле. - Ты в своём уме?! - рявкнул Константин. Он даже побледнел от ярости, - Привлекать Богов ради какой-то нежити?! Они и так недовольны нами в последнее время, иначе бы не посылали неурожай! - К слову, тебе, как будущему царю, не мешало бы с этим разобраться, - вставил Борис, на что Александр не удержался от нервного презрительного смешка: - Раз так, предлагаю всё оставить до прояснения обстоятельств, - развёл руками царевич, - Положимся в этом вопросе на Их волю. Неужто вы думаете, что они не видят происходящего? И коль казним мы невинного ради тщеславия, уж ли не вернётся нам то зло троекратно? - Константин на это нахмурился и процедил: - Никому не ведома Их воля. - Именно, - ответил царевич, - Посему, предлагаю оставить всё как есть, и пусть судьба сама решает, как наказать виновного. У любого поступка есть последствия, и рано или поздно истина увидит свет, - Борис нахмурился, но, помедлив, кивнул. На том и порешили. - Снимите с него кандалы, - велел царевич, и стража, оглянувшись на регента, ответившего угрюмым кивком, увела Владислава в кузню. - Мы с ним наплачемся - помяни моё слово, - бросил вслед уходящему Александру Борис, - Рожа у него ренегатская. И когда будет царство нашего отца рушиться - то по его вине случится. Этот червь могильный сточит его изнутри как яблоко. Александр остановился и обернулся на регента: - Стало быть, один из нас всё же чего-то не договорил на этом судилище, так, брат? - он холодно улыбнулся и покинул залу.***
Когда он спустился в подземелья, Владислава уже освободили от оков и вампир, тихо шипя от боли, осторожно касался разъеденных до крови запястий. - Идём, - Александр мягко взял его за локоть и поднял со скамьи, - У меня есть лекарство. В покоях царевич открыл самоцветный серебряный ларец, принадлежавший ещё его матери. Крышку, помимо драгоценных каменьев, украшала перламутровая пластина с изображением лунного цветка, проросшего сквозь сердце - эмблемой их рода. По легенде, лунный цветок был послан на землю Богами, дабы очищать сердце всякого, кто найдёт его. В этом ларце Александр хранил разные памятные и дорогие сердцу вещицы: ладанку с кладбищенской землёю, маленький портрет матери, нефритовую баночку с заморской целебной мазью, да перстень-печатку царицы всё с той же эмблемой, который однажды Александру предстоит передать своей жене, как в своё время отец надел реликвию на палец его матери. - Присядь, - Владислав послушно опустился в кресло и царевич, сев у его ног, открыл банку. - Государь, я не смею... - начал было тот, вставая, но юноша цыкнул на него и вампиру, под давлением сердитого взгляда, пришлось вернуться на место. Осторожно отодвинув рукава наверх, Александр поморщился от запаха горелой плоти. - Ты поэтому был такой тихий на суде - запястья болели? - сварливо поинтересовался он, дабы хоть немного разрядить повисшую в комнате атмосферу неловкости и недоговорённости. - Это я повесил Ривена, - вдруг промолвил Владислав, и юноша, хмыкнув, принялся покрывать раны густой прохладной мазью. - Ну, разумеется, ты. Кто ещё мог так жестоко наказать предателя и указать на его сообщника одновременно? - вампир не улыбнулся, но задышал свободнее, и Александр, закончив наносить мазь, взялся за бинт, - Откуда ты узнал, что Свибор - предатель? - Я не знал, - коротко ответил Влад, - Но знал Ривен. Я лишь сказал ему прийти к тому, кто им владеет, - на что царевич лишь тяжело вздохнул, давя в себе жуть и не веря, что собственными руками сейчас лечит того, кто мог сотворить подобное, - Но... - продолжил Владислав, - ...я не ожидал, что это будет Свибор. - А кто по-твоему? - Александр поднял на него глаза и вампир, покосившись на него, ответил: - Константин. - Почему? - на что вампир отвёл взгляд и пожал плечами: - Как и сказали: «Рожа у него ренегатская». - Эй! - возмутился царевич, - Придержи язык! - ты говоришь о моём брате! - Простите, Ваше Высочество, - вампир опустил взгляд в колени, - И спасибо за сегодня. Я не ожидал, что вы вступитесь за меня. - Всё ты знал, - царевич усмехнулся, однако глаза его не улыбались, как бывало раньше, - Иначе бы не молчал как рыба. И не позволил заковать себя в серебро. - Если бы я стал сопротивляться, они точно сочли бы меня виновным, - страж пожал плечами, наблюдая, как царевич заматывает бинтами запястье. - Они в любом случае обвинили бы тебя, - промолвил Александр, и Владислав задержал на нём взгляд, - Просто потому что ты не человек. Ты и сам это знаешь. - Да, - когда тёплые руки царевича оставили его, он испытал почти физически ощутимое сожаление, - Мне очень повезло, что вы были со мной, мой государь. - ... - Александр промолчал, чувствуя рвущее сердце на части волнение. Ему больше не хотелось отпускать вампира - сон истлел в его сознании, и более не состыковывался с бледным, утомлённым, но полным едва заметной нежности лицом реального Владислава. - Что произошло ночью? - глядя ему в глаза, спросил он, и острая боль пронзила виски. Охнув, он зажмурился, вцепляясь в волосы. Спустя мгновение царевич ощутил прохладные руки, обхватившие его голову, и пульсирующая боль тут же стала затихать. - Вам нужно отдохнуть, мой государь, - он замер с закрытыми глазами, прислушиваясь к унимающейся пульсации и участившемуся стуку сердца. После чего накрыл руки Владислава своими и прошептал: - Да, наверное. Тот яд... это всё он... - Да, - он не видел, но отчего-то был уверен, что Владислав получает такое же удовольствие от ощущения его рук. Будто меж ними вдруг исчезла ранее разделявшая их стена: это было странно и... пугающе. Кажется, стоит лишь немного отпустить себя - и всё станет возможно. Всё, чего он так желает, чувствуя прохладу этих рук, отнимающих боль также легко, как и жизнь. - Вы в порядке, государь? - тихо спросили его. - Да... - Александр очнулся и, неохотно вырываясь из сладкой паутины томления, приоткрыл глаза, - Кажется, немного задремал. Мне... действительно... лучше лечь, - вампир помог ему подняться с пола и, отведя к кровати, сказал, что будет рядом. Стоило голове царевича коснуться подушки, как на него, точно могильная плита, навалился густой, беспросветный сон...***
Проснулся он, когда солнце уже шло к закату, и на степенно тающие сугробы ложились невесомые фиолетовые сумерки. Стража поблизости видно не было, и юноша, вздохнув, и чувствуя свинцовую тяжесть в голове, решил выйти на воздух. «Его действительно влечёт ко мне, или это он так свою благодарность проявляет? - подумал он, спускаясь вниз по ступеням, - Чувство было слишком сильным, чтобы ошибиться... - вместе с тем, он не мог себе ответить, что стал бы делать, если бы вампир в какой-то момент перешёл черту - его и влекла, и пугала эта новая для него жажда. «Кровь - самое ценное, что может быть у любого существа... - вспомнил он слова Влада, - А люди редко когда могут дать вампиру что-то более существенное, чем это. Как если бы вы пытались найти в жареной курице какие-то иные привлекательные качества, кроме прекрасного вкуса и аромата...» «Верно... - мороз резко ущипнул его за щёки и царевич, поёжившись, глубже улез в пушистый меховой воротник, - Я для него - всего лишь еда... Он не способен полюбить человека, потому что питается ими. Наверное, это и впрямь невозможно», - на сердце опустился горький камень, принеся с собой мысль, что он обречён, в силу своего статуса, быть один. Все, кто окружает его, не способны любить его просто так: за любой симпатией или неприязнью будет всегда скрываться призрак короны. Он остановился и, подняв глаза, обнаружил, что ноги принесли его всё к тому же холму с рощей, на котором утром он видел привлекшую его внимание фигуру. Он не мог сказать, отчего в его памяти столь крепко запечатлелся этот образ, но сейчас желание пойти в рощу вновь проснулось, и царевич, ступая по скользкому мокрому снегу, вскарабкался на холм и двинулся в скопление голых ветвей и стволов. Долгое время, кроме синих теней от деревьев, да хруста снега под ногами, его ничто не сопровождало. Но, в какой-то момент царевич остановился, близоруко вглядываясь в чащу и не веря в свою удачу. Да, это он - тот самый человек! Значит, ему не почудилось... Александр поспешно зашагал к фигуре, облачённой в белый плащ. При ближайшем рассмотрении, человек оказался мужчиной, но необычайно изящным. Высокий, как и Владислав, с длинными седыми волосами, он был одет в лёгкие и светлые, некогда прекрасные, но теперь изрядно потрёпанные и посеревшие одежды. На сгибе локтя покоилась плетёная корзина, в которую он собирал что-то, сидя на поляне. Приглядевшись, Александр понял, что это крокусы. Первые весенние цветы... - Здравствуй, - Александр остановился в нескольких метрах от незнакомца. Тот замер, после чего медленно обернулся, вставая. Его лицо было странным - он казался молодым, как и Владислав - лет двадцать пять, не больше. Но интуитивно Александр чувствовал, что это обман - перед ним стояло существо, древнее его самого, быть может - древнее самого Влада. Вампир. Незнакомец тонко улыбнулся, словно бы понимая, о чём он думает. Будто во сне, Александр наблюдал, как он опускает руку в корзину и достаёт из неё сияющий, точно лунный свет, цветок. - Так вот какой ты - совсем ещё дитя... - голос слышен, словно в полудрёме, - Взгляни... - его губы улыбаются ласково и холодно, точно уста древней статуи, - Это тебе... - и Александр, сам не зная, почему, делает шаг вперёд, протягивая руку. Он чувствует на себе взгляд тлеющих, точно алые угли глаз, чувствует, что это существо здесь не случайно, но не может... не может остановиться... - Ты такой красивый... - рука вампира, мгновение спустя оказавшегося рядом, вкладывает цветок в его протянутую ладонь, после чего легко касается щеки царевича, - ...внутри. Так сладко пахнешь... - Александр, не мигая, смотрит на него, будучи не в силах оторвать глаз. И чувствует себя ребёнком... чувствует как слаб и беспомощен в этот момент... как незначителен и ничтожен. Его внезапно охватывает такая тотальная, всеобъемлющая тщетность, что в горле встаёт слёзный ком, - Маленький божок... возможно, я даже не убью тебя... - ласково-хищная улыбка вновь появляется на тонко очерченном лице незнакомца, - Храни этот цветок у сердца - скоро ты станешь моим. Осталось совсем немного... - внезапно, вампир насторожился, а спустя мгновение пропал - словно и не было его. Александр - будто до сего момента его удерживала на ногах неведомая сила, рухнул, как подкошенный. Всё его тело пробила неудержимая дрожь. Первобытный страх, точно пробуждённый исчезновением вампира, взметнулся вверх и, подобно цунами, накрыл его с головой - он заплакал, панически всхлипывая и бессознательно прижимая мерцающий в темноте цветок к груди. Ужас нарастал с каждой секундой... - Ваше Высочество! - кто-то стиснул его плечи и встряхнул, - С вами всё в порядке? Вы не ранены? - но он не смог ответить. Ему казалось, будто с него сняли кожу, оголив все его страхи и слабости. - Что он сделал? Посмотрите на меня! - его лицо заключили в ладони и обратили к себе. Он безвольно подчинился, задыхаясь и сквозь слёзы глядя в испуганное лицо Владислава, но едва ли видя его. - Проклятье... - процедил страж, - Идём. Он не помнил, как они добрались до покоев. Помнил лишь, что Владислав пытался отобрать у него цветок, а он дрался и кусался в твёрдом, но будто бы чуждом намерении сохранить подарок. - Это вампирские чары, государь, - уговаривал его страж, - Он хочет подчинить вас себе, забрать вашу волю через лунный цвет! Не поддавайтесь! Отдайте цветок, ну же! - Нет! Уходи! Стража! - кричал он, и пару раз Владу приходилось отсылать являвшихся на крики стражников. - Его Высочество пьяны, - говорил им Влад, - Всё в порядке, - и те безропотно уходили. Послушные, как овечки. После чего пытка начиналась заново. В конце концов, Владислав не выдержал и усыпил его, вырвав из намертво сжатых пальцев цветок и бросив в огонь. «Больше тянуть нельзя... - он с ненавистью смотрел как нежные лепестки сворачиваются под натиском беспощадного пламени, - Это был он, я уверен... Должно быть, ему не меньше пятисот лет... Я не смог догнать его, даже почувствовать не смог, пока он вплотную не подобрался к Александру... Это катастрофа! Мне нужна сила... - он посмотрел на лежащего без сознания царевича, - Выбора нет. Теперь будь, что будет», - после чего вышел из комнаты. Нужно завершить все дела на сегодня. Этой ночью никто не должен его искать.***
В царских покоях восточного крыла стояла тишина - только треск поленьев в разведённом на ночь очаге нарушал усталое вечернее безмолвие. Как только Владислав шагнул из теней, то сразу же обнаружил в монаршей опочивальне чужое присутствие: теперь он постоянно был начеку и отслеживал любые передвижения подле охраняемого объекта. Однако, при внимательном осмотре комнаты, его ждало разочарование - незваным гостем, посмевшим вторгнуться на запретную территорию, оказался никто иной, как ворон покойного мага. - Снова ты? - с досадой процедил сквозь зубы вампир, - А я-то думал, ты давно издох, - на что ворон оскорблённо ощетинил белые перья и закричал: - Неблагодарный! Лицемер! - Станешь шпионить - шею сверну, - лениво предупредил Владислав, и Норвинд благоразумно затих, едва слышно рокоча в возмущении. - Тебя сюда не звали - чего прилетел? Кыш отсюда! - страж махнул на него рукой в сторону окна, но ворон не собирался так легко сдаваться, перелетая с места на место и вопя: - Неблагодарный! Дубина! Дубина! - наконец, вампиру надоело за ним гоняться, и он, плюнув на присутствие птицы и обещая себе обезглавить упрямую курицу позже, повернулся к постели, где всё ещё под действием чар спал Александр. «Если стану сильнее, смогу убрать с него чужое воздействие», - подумал он, решаясь, но ноги его не несли. С одной стороны, Владислав не знал, чего бы в своей жизни он желал сильнее вкуса божественной крови, а с другой - поминая, чего стоил ему простой поцелуй Александра, не мог заставить себя двинуться с места, безотрывно глядя в белое и спокойное лицо царевича. Сколько раз он представлял себе, как это будет: как он снимет защитную чёрную кожу, как позволит себе то, чего не был удостоен ещё ни один вампир в истории... и каким наслаждением это обернётся для него. Возможно, это даже пошатнёт его рассудок... Но теперь, сидя подле спящего юноши, он не чувствует ничего, кроме всепоглощающего страха и мысли о том, что он не сможет справиться с собой, как только наклонится ближе и позволит себе вдохнуть... Не будь на нём проклятого обета, обязующего защищать Александра... не находись он в тех обстоятельствах, в которых пребывает теперь... он бы ни мгновения не колебался. Но, двери заперты, снаружи тихо. Александр спит. Нужно начинать. Тяжело вздохнув, он снял перчатки и, помедлив, коснулся костяшкой пальца щеки царевича. Нежная и тёплая... с пульсом, маняще шепчущим ему из-под кожи о вечном блаженстве... Он очертил бледную скулу кончиками пальцев и с замиранием коснулся хрупкой, будто паутина, поверхности губ Александра. И ощутил, как, зарождаясь где-то глубоко внутри, в нём поднимается хорошо знакомая жажда: нежно-мучительная и искусительно сулящая освобождение от страданий. С осторожностью, он, шаг за шагом, позволил ей захватить себя, склоняясь над царевичем и медленно, неглубоко вдыхая запах его волос. Разум постепенно сжимался, погружая его в сладострастный туман, сотканный из тепла алкаемого тела и натянутых нервов. - Прости меня... - то ли ласково прошептал, то ли тихо прорычал он, коснувшись губами нежного уха, после чего расстегнул жемчужные пуговицы и, распахнув на груди алую парчу и тончайший батист, бережно повернул голову царевича на бок, с невольным предвкушением видя, как отчётливо проступила под белоснежной кожей сонная артерия. Всё его существо объяло сладкое напряжение... Юноша застонал, дёрнувшись в путах его объятий и сна, когда два острых стилета пронзили шею, устремляясь в горячую, влажную глубину, где бурлила и бежала по венам сама Жизнь. В рот хлынула жаркая кровь, обжигая язык и желудок солёной свежестью, и заставляя его отчаянно содрогнуться от пробирающего по всем жилам блаженства. Это было лучше, чем всё, что ему доводилось пробовать когда-либо, лучше закатов на вершинах гор, лучше холодной воды в раскалённой пустыне... Будто всё то, что он любил и о чём мечтал, соединилось в одном лишь глотке из этого нежного сосуда; в судорожном, учащённом дыхании под ним и загнанном ритме сердца... в слабо цепляющихся за его одежду и волосы перстах... в распахнутых в беззвучном стоне губах... Он словно бы погрузился в вечность, не упуская ни единой капли чудесного нектара, исступлённо глотая и освобождаясь из оков разума всё явственней с каждой секундой... Внезапно, боль грубо выдернула его из забытья. Резкий, неприятный звук и раз за разом сокрушающие затылок удары. Не отрываясь от пиршества, он попытался отмахнуться от источника беспокойства, но не тут-то было. Через мгновение его правый глаз пронзило нечто острое, и он с рычанием оторвался от шеи царевича, в слепой ярости метнувшись к ускользающему белому пятну. Мгновение - и ворон вылетел в распахнутую створку, а Владислав, в порыве злости обрушив кулаки на каменный подоконник, невидяще уставился в снежно-белый, слепящий свет луны в оконном проёме, неосознанно облизывая губы. В его теле неистово бурлила и клокотала новая энергия. Так хорошо, что хотелось крушить всё вокруг... так легко, что не жаль пожертвовать всем ради... «Нет... борись!!! Ты должен, должен!..» - с мучительным стоном, он прижался лбом к ледяному стеклу в надежде отрезвить себя и с силой вдохнул колкий северный воздух. Повреждённый глаз постепенно унимался, восстанавливаясь, кровь послушно впитывалась в поры, возвращаясь на место, и он уже мог различать очертания предметов в комнате и распростёртое тело в объятиях алой парчи... Задержав дыхание, он, шатаясь и дрожа, на подгибающихся ногах приблизился к постели. Он хотел убедиться, что кровь остановилась и Александру ничто не угрожает. Да - на шее изрядно побледневшего, но всё ещё учащённо дышащего царевича уже появились две бордовые запёкшиеся корочки - слюна вампира способствовала мгновенной свертываемости крови, закупоривая сосуд, как только клыки покидали плоть. К утру от укуса не останется и следа. Владислав с облегчением выдохнул и, дойдя до пылающего очага, обрушился в кресло. Всё тело было ватным и горячим, будто бы он вновь стал человеком. Его лихорадило, а бурлящее удовлетворение погружало в подобие оцепенения; он чувствовал, как в его теле происходят изменения: как золотая энергия Александра встраивается в его плоть и кости, сливаясь с его красной-чёрной. Если раньше после принятия крови обычного человека его сущность всегда побеждала сущность жертвы, то теперь дело обстояло строго наоборот: кровь Александра меняла его на всех уровнях - физическом, умственном, тонком, убивая некротическую суть и замещая её божественной. Однако - сотрясаясь всем телом и чувствуя, как умирает, он ни о чём не жалел: эта смерть не сделает его слабее. Напротив - внутри будто распускались тысячи цветов, залитых солнечным светом, изгоняющим холод и ночь, и воскрешая в нём сонмы детских воспоминаний: о матери и отце, о первой любви и родном доме... О цветущих по весне деревьях... радостном смехе друзей... ночном костре в шатре его учителя... и белых облаках, отражающихся в серых глазах лежащего в снегу Александра... В бреду, он сполз на пол. И, как только щека коснулась холодного камня, сознание окончательно его покинуло.***
Когда он открыл глаза, за окном уже занимался серовато-розовый, туманный рассвет. Он вдохнул и почувствовал запах пыли от холодных мраморных плит и весеннего ветра из окна, что так и осталось приоткрытым с ночи. Поднявшись, Владислав понял, что что-то не так. «Что-то... изменилось?» - он озадаченно оглядывал знакомые покои, но ощущение новизны не пропадало. Всё вокруг, каждая деталь, казалось ему ярче и резче, будто мир - ранее чёрно-белый, вдруг наполнился красками и полутонами. Он приблизился к спящему и, осторожно втянув носом воздух, понял, что и восприятие им царевича также поменялось: аромат Александра по-прежнему будоражил, но столь острого страха сорваться он более не ощущал - на его место пришло какое-то мягкое, но непреодолимое желание... - Владислав не смог сформулировать, чего же именно он хотел. Но, глядя на Александра, понимал, что это нечто более сильное, нежели обычная жажда крови. Будто бы внутри него проросло что-то живое, и теперь едва уловимо вспыхивало, стоило ему подумать о царевиче. Ранее спящие, теперь его обуревали чувства: нежность, покой, волнение, вина, радость, желание... Казалось, что внутри воцарился хаос, полный щебета жизни, и что его природа, непривычная к подобному буйству, вот-вот рухнет под натиском этого безумия. Сердце рвалось из груди, ему делалось страшно, и хорошо, и больно... Когда-то, будучи человеком, он испытывал нечто подобное... Это означало быть живым. «Спасибо», - он склонился над спящим юношей и поцеловал его в лоб. После чего положил ладонь царевичу на грудь - там, где размеренно и спокойно билось одурманенное сердце. Сердце с проросшими остатками лунного цвета. Но подобные чары больше его не пугали. Теперь он был в силах справиться с ними. Он сказал: - Проснись, дитя, - светлые ресницы задрожали, и Александр, вздохнув, начал приходить в себя. - Взгляни... - когда его глаза встретились с затуманенным серым взором, он сжал руку в кулак и дёрнул. Крик царевича расколол рассветную тишь.***
Минуло три дня. За это время Владислав ни разу не видел своего господина. И был рад тому: буря внутри не желала униматься, оставляя в душе смятение и полное непонимание, что теперь с этим делать. Ему казалось, что он знает, что происходит, но ему подобное положение дел совершенно не нравилось. «Я не должен думать об этом, - то и дело одёргивал он себя, - То, что в тебе появилась крупица божественной сущности, не делает тебя человеком. Ты по-прежнему вампир! А вампиры едят людей! Мне нужно держаться от него подальше и не поддаваться эмоциям. Если ослаблю бдительность - беды не миновать», - ко всему прочему, до него долетали слухи, что царевич довольно медленно идёт на поправку, и он испытывал смутное чувство вины. Владислав понимал, что это его просчёт: он не смог защитить Александра от врага, и, более того - от себя. Пусть на то и были веские основания... Пусть он исправил ошибки, но... Александр всё равно пострадал. Он знал, что выздоровление затянулось не столько из-за кровопотери, сколько из-за того, что раны от вырванных корней на тонком уровне заживают медленнее любых физических и тянут за собой тело. Любая же душевная боль лишь их растравливает. Нужно было время. И полный покой. Он заставил себя не ходить к царевичу, понимая, что своим присутствием может только навредить. Он не мог позволить себе ответить на любовь Александра, зная, что исход у этого будет закономерный: все люди рано или поздно умирают. Для вампира этот момент всегда наступает слишком, слишком быстро... Он не был уверен, что его сердце выдержит ещё одно расставание. «Я должен быть стабилен - особенно сейчас... - он невидяще наблюдал на перемещениями солдат по тренировочному полигону, чувствуя как болит от горечи сердце - непривычно, раздражающе сильно, - ...поэтому не могу себе позволить привязываться к кому бы то ни было. Иначе рано или поздно это используют против меня», - он вспомнил, как легко Ривен смог исказить его видение, использовав образ жертвы; вспомнил изуродованный труп учителя и окровавленный рот убившего его царя, говорящий: «Твоего хозяина больше нет, и теперь ты служишь мне. А точнее - моему сыну...» «Я выполню клятву - сберегу Александра до коронации, после чего... - он, незаметно для себя, стиснул в пальцах рукоять меча, - ...оставлю это место. Я и впрямь успел уже позабыть... - с его губ сорвался невольный вздох, заставив стоящего рядом Ульрика вопросительно обернуться, - ...как трудно быть человеком». - Капитан? - позвал его тот, недоумевая, отчего вампир ходит сегодня мрачнее тучи, - Прикажете ускорить темп? - Нет, - процедил он, - И без того тошно, - с этими словами он развернулся и пошёл прочь. Ульрик проводил его удивлённым взглядом, после чего дал умаянным солдатам знак заканчивать. «Лучше бы ты убил меня тогда, в пустыне... - он шагал, не разбирая дороги, чувствуя внутри новые, пугающие его перемены. Он стремился убраться подальше от людей, - Учитель... должно быть, в тот день, когда ты нашёл меня, ты тоже думал о том, что эта бесконечная, пустая вечность... невыносима?»