Sorry, I love you

— Раз уж так вышло, что сейчас вас здесь около 60. Я вас не буду долго мучать. Сделаем небольшую разминку, а затем желающие поиграют в баскетбол а оставшиеся поддержат своих одноклассников, — громко и четко командует мужчина средних лет, невысокого роста, но крепкого телосложения. — Образуйте круг и встаньте друг от друга на расстоянии вытянутой руки. — Всё будет в порядке, Хван, — тихо шепчет Сынмин и тянет растерянного блондина в сторону. Справа от Хёнджина стоит староста, а слева появляется Феликс и ярко улыбается ему. Парню становится спокойнее от того, что рядом хоть и недолго, но знакомые, однако количество незнакомых людей давит на него и буквально сковывает и без того неуклюжие движения. Блондин старается выполнять все упражнения и каждый раз умирает от напряжения, когда приходится поднять глаза и посмотреть на учителя, чтобы повторить за ним действие. Благо всё оказывается до банальности просто, хотя пару раз Хван всё же умудряется споткнуться, но главное — не падает. Староста опекает его, как пятилетнего, и даже один раз придерживает за предплечье. — На этом, пожалуй, закончим! Даю вам пять минут на то, чтобы вы образовали четыре команды по пять человек. Остававшиеся могут занимать зрительские места. — Хёнджин, нам нужно забраться повыше, пошли, — с энтузиазмом говорит Феликс и тут же двигается в нужном направлении. Блондину ничего не остается, кроме как пойти за Ли. Хёнджин рано радуется тому, что пока делал упражнения ни разу не упал и ничего себе не сломал, ведь уже в следующую секунду он летит прямо на отполированный пол, пока не ощущает крепкую хватку на талии. — С-спасибо, — виновато вырывается из подрагивающих губ, и он спешит освободиться от чужих настойчивых касаний, чтобы развернуться к своему спасителю. Перед ним стоит парень смазливой европейской внешности, намного ниже Хвана ростом. Его русые волосы зачесаны назад, а большие глаза бегают по лицу Хёнджина, на губах парня появляется похабная улыбка. — Пожалуйста, — Хёнджину не нравится чужая ухмылка. — Не хочешь прогуляться после уроков? — Нет, — Хван упорно смотрит в пол. Становится душно и не по себе. — И почему же? — Не хочу. — Не ломайся, принцесса. Блондин уже хочет в привычной манере ответить «заткнись» или как-нибудь ещё похуже нагрубить, но это за него делает другой до облегчения знакомый голос. — Заткнись, Джексон. — В чем дело Сынмин? Тебе мало Феликса? Собираешь гарем? — Если даже так, шансов у тебя в него попасть нет. — Ещё увидимся, принцесса, — Хёнджин старается не смотреть на европейца, поэтому не видит этих убийсвенных переглядываний между Кимом и русоволосым. — Пошли, герой, докажешь свою крутость не на словах, — обращается он к Сынмину и павлиньей походкой идет к своей команде. Хван всё же поднимает глаза с пола и тут же натыкается на лицо, пылающее от гнева. Ким Сынмина таким он ещё не видел, такой староста выглядит действительно пугающим. — Кто это? — А что? Понравился? — возвращает беспристрастное выражение лица Ким. — У тебя проблемы со вкусом. — Не понравился. — Тогда постарайся подыграть мне, — Сынмин неожиданно для Хёнджина сокращает расстояние между ними и ловким движением пальцев стягивает с блондина резинку. — С распущенными ты мне нравишься больше, заберу это на удачу, — староста надевает вещь на свое запястье и бежит к своей команде. «Что это за игра такая? Он в своем уме…» — Хёнджин ошарашен, у него перехватило дыхание от нелепого трепета и чужой близости. Хван не успевает даже среагировать и что-то внятное ответить. Матч тут же начинается после громкого свистка, а он падает на скамью рядом с одноклассником. — Да-а-а! — кричит Феликс и активно хлопает. Что это только что было? Ким Сынмин в наглую стянул с него резинку и, нацепив ее на правую руку, забил этой же правой рукой. Хёнджина бросает в жар. Он не был готов к такому, как и Джексон со своей командой. Они носились по залу на огромной скорости. Джексон был крупнее Сынмина, но намного ниже, поэтому он играл грубо, то и дело пихая Кима. Но староста был намного изворотливее и лучше владел ситуацией. Команды играли на равных, Хёнджин никогда не смотрел с таким интересом баскетбольные матчи. Он, вообще, не смотрел баскетбол. Но Ким Сынмин просто приковывает к себе внимание всех присутствующих. Каждое его отточенное движение хотелось запечатлеть на холсте, он будто сияет, отдаваясь моменту и игре полностью. Звучит оглушающий свисток. Счёт 37:37. Они не хотели останавливаться, от победы отделяло всего лишь одно очко, но тренер был другого мнения: — На этот раз не удалось выявить победителя. Будете знать, как в следующий раз устраивать драки на крыше, — ехидничает мужчина. — На сегодня всё. Но не для всех, половину из вас жду на втором уроке, который стоит у вас по расписанию. — Хёнджин, сейчас большая перемена. Пошли в столовую, я ужасно голоден, — хнычет, как пятилетка, Феликс, и Хёнджин молча плетется за ним. Без резинки он чувствует себя чуть лучше, ведь волосы прикрывают значительную часть лица и, когда Хван привычно опускает голову, то они спадают почти на всё лицо. — Хёнджин, тебе так удобно? Ты же совсем ничего не видишь, — с беспокойством в голосе спрашивает Феликс, когда они уже сидят в столовой. — Всё хорошо, я привык. Хёнджин медленно потягивает свой американо, черничный чизкейк стоит рядом совсем нетронутый. У него нет аппетита. От недосыпа начинает кружиться голова, становится ещё хуже от шума в столовой и сотни липких взглядов. В глазах начинает мутнеть, а виски пульсирует от тупой боли. В какой-то момент блондин просто рухнул на пол от сильнейшего переутомления, уже не видя, как Ким подхватывает его на руки и несет в медпункт. — И все-таки ты нашел способ прогулять уроки, — первое, что слышит Хёнджин, когда еле как разлепляет веки. Это голос старосты, но его нет рядом, лишь сияющий Ли Феликс. — Г-где я? — слабым голос спрашивает Хёнджин, и Феликс ему тут же подносит воды. — Ты упал в обморок, я так сильно испугался. Хёнджин, тебе же лучше? Только не ври, я очень сильно волнуюсь за тебя, — паникует русоволосый и чувствуется нескрытая искренность в его голосе. — Да, Феликс. — Учитель Чхве был здесь, но ему пришлось уйти из-за урока, — говорит Ким откуда-то со стороны. — Если тебе плевать на себя, то думай хотя бы об учителе. В его возрасте нельзя столько нервничать. — Чёрт… — стонет Хёнджин, он не хотел, чтобы дедушка переживал за него. Староста полностью прав, ему наплевать на себя, но это не повод для эгоизма. — Хван, — Сынмин подходит к лежащему парню с другой стороны, и протягивает резинку, стянув со своего запястья. — Эй! Это ты забрал его резинку? — огоньки любопытства прыгают в глазах Феликса, и он хитро улыбается. — Между вами что-то есть? Хёнджин хочет оказаться под кроватью или сразу под землей, почему бы Феликсу просто не заткнуться? Почему его слова заставляют сердце пускаться в бега. — Это было нужно, чтобы Джексон отстал от него, — равнодушно объясняет староста и недобро косится на Ли. — Ты прекрасно знаешь, как он себя ведет, когда ему кто-то начинает нравиться. — К сожалению, знаю. Хёнджин слушает и ничего не понимает. Голова парня трещит, голоса переговаривающихся одноклассников звучат, как из-под толщи воды. — Я сообщу учителю Чхве, что с тобой всё в порядке, — разбирает голос Сынмина блондин, а затем слышит хлопок двери. Староста ушел, а Феликс и Хёнджин остались наедине. — Я даже не знаю, как начать разговор, — Феликс говорит с нотками сожаления. Он растерян и не знает, как правильно начать. — Тебе могло показаться, что я слишком навязчивый, но я просто понимаю через что ты сейчас проходишь. — Нет, — напрягается всем телом Хёнджин. Его раздражает, что ему пытаются вторгнуться в душу. Он уверен, что Феликс его совершенно не понимает. Никто его никогда не поймет. — Хван, смотря на тебя, я вижу себя в прошлом. Возможно, у тебя дела обстоят похуже, но в любом случае в одиночку ты не справишься. Не закрывайся ещё больше в себе. — Я всегда был таким. У меня нет никаких психологических травм, это просто часть меня. И мне комфортно так. С чего ты взял, что мне не нравится одиночество? — Хёнджин говорит чистую правду. Его всё устраивало, ему нравилось сидеть дома, заниматься своими делами. И сейчас его ужасно сильно раздражает Феликс и его снисходительный взгляд. — Я не буду спорить. Возможно, ты прав и одиночество — это то, что тебе действительно нужно. Однако ты даже не пробовал ощутить настоящий вкус жизни. — Мне плевать. — У тебя есть друзья? — не успокаивается Ли. — Есть. — Не хочешь ещё одного? — неловко улыбается Феликс. — У меня один друг по переписке, с которым мы познакомились в онлайн игре, — звучит слишком жалко даже для самого Хвана, но ему не стыдно в этом признаться. Сначала он сказал Киму, что гей, а сейчас признался в том, что самый настоящий лузер. Эти новые одноклассники вынуждают его делать какие-то никому ненужные признания. — Думаю, мы подружимся, — расплывается в улыбке Феликс. — Я тоже люблю онлайн игры, а ещё два года назад я был тем, кого гнобили из-за лишнего веса. — Лишнего веса? — удивляется Хёнджин и приподнимает голову. — Но ты же почти такой же худой, как и я. — Таким как ты я был год назад, когда страдал булимией. — Мне жаль, — закусывает губу Хёнджин. — Ты прошел через многое… — Это всё в прошлом. Ты мне нравишься и я хочу, чтобы мы дружили. — Ты же понимаешь, что это звучит, как принуждение? — не сдерживается и улыбается Хван. Откровенность одноклассника слишком сильно располагает к себе. — В таком случае я принуждаю тебя к дружбе со мной. И не думай, что будет легко! — Я могу отказаться? — приподняв бровь, усмехается Хван. Его голова всё ещё кружится, но присутствие и улыбка Феликса будто исцеляет. — Отказы не принимаются. Хёнджин думает лишь об одном, что мама обрадовалась бы тому, что он начал дружить с таким солнечным Ли Феликсом. Парню становится даже ещё лучше, не считая пульсирующей головной боли, и он окончательно приподнимается с кушетки. — Давно я так не спал, — зевает Хван и хрустит шеей. — У тебя какие-то проблемы со здоровьем? — осторожно спрашивает Феликс. — Никаких. Если ты так подумал из-за моей худобы, то это просто на фоне стресса. В общем, я здоров. А в столовой отключился из-за бессонных ночей. Меня уже около недели мучает бессонница. — Ты можешь поделиться со мной… — Я недавно потерял маму. — Мне жаль, — Феликс поджимает губы. — Мы можем обняться? — Честно говоря, думаю не стоит. Как я говорил ранее, я не очень люблю людей и физический контакт тоже. — Однажды ты сам захочешь меня обнять, — показывает язык Феликс и шуточно толкает блондина. — Ликси, я тебя обыскался! — у дверей стоит запыхавшийся парень и с интересом смотрит на Хвана. — Это тот самый знаменитый Хван Хёнджин? — Знакомься, это мой парень Бан Чан. Он на год старше нас и учится в выпускном классе. Именно благодаря ему я смог выйти из глубокой депрессии. — Приятно познакомиться, — смущенно улыбается Чан. Хван растерян, снова новый человек перед ним и снова ему хочется просто сбежать. — Ликси, думаю, мне лучше уйти, — старший оказывается слишком проницательным и замечает, что блондину некомфортно в его обществе. Хёнджин решает вспомнить все наставления Чонина, который просил хоть раз кому-то адекватно ответить, а также просьбу дедушки. И похоже этот день настал или, падая в обморок, Хван ударился головой. Но он готов сделать шаг навстречу кому-то. — И м-мне приятно познакомиться, — улыбка совсем неискренняя, но Феликс замечает, что новенький действительно переступает через себя и гордиться им. — Хёнджин, да ты делаешь успехи! — воскликает Феликс. — Заткнись, — тут же покрывается корочкой льда Хван, и Чан взрывается смехом. — А что вы тут делаете? — вдруг вспоминает Бан. — Хёнджин потерял сознание от переутомления, я так перепугался. Если бы не Сынмин, я бы там тоже свалился от паники и страха. — Сынмин? — недоуменно переспрашивает блондин. — Да, он растолкал толпу и проверил твой пульс. Так круто, что его отец врач, думаю Сынмину нужно пойти по его стопам. А потом он поднял тебя на руки и донес до сюда. Прямо настоящий герой… Кто-нибудь точно успел это сфоткать, — хихикает Ли, — это же отличный материал. — Он ч-что сделал? — почему-то Хёнджин только сейчас задумывается о том, что не по волшебству оказался здесь. Ким Сынмин нес его сюда? В груди трепещет, раскрываются крупные бутоны пионов. Хван снова ощущает эти странные чувства по отношению к старосте, и они похоже чем-то на радость от игры с Коми только ощущались резче и сильнее. Хёнджин никогда не испытывал такого. — Ты почему покраснел? Тебе снова нехорошо? — Всё хорошо, — расплывается в непроизвольной улыбке Хван и опускает глаза на голубую спиральную резинку, которую так сильно сжимает в руке с самого ухода Кима.