Sorry, I love you

Феликс: ТЫ МНЕ ОБЕЩАЛ ПРИДТИ ЕЩЁ ВЧЕРА Хёнджин: Я не мог оставить дедушку одного Феликс: Сейчас уже 2 января Хёнджин: Твоя вечеринка длится второй день подряд? Феликс: Я же тебе говорил в школе Чем ты слушал вообщееее Чан пригласил меня и своих друзей в свой загородный дом на три дня И вся шумиха закончилась уже, сейчас здесь только свои Хёнджин: Мне не разрешат с ночевкой И я разве свой? Феликс: Я сейчас же позвоню учителю Хвану и сам спрошу КОНЕЧНО ТЫ СВОЙ Хёнджин: Блять… Феликс: Адрес всё тот же Не приедешь сегодня Я сам приеду за тобой Хёнджин: Я тебя ненавижу… Феликс: А я тебя нет <3 Хёнджин: Отвратительно Феликс: Скажи мне это в лицо Хёнджин искренне надеялся слиться. Он просто хотел просидеть дома всю неделю, но одно чудо в перьях так и норовил испортить ему все настроение, точнее подпортить, ведь оно и так было хуже некуда. Нет Хёнджин не убивается по Ким Сынмину, видимо, это всё же была симпатия, которая прошла тут же, как только ему косвенно отказали. А на что ему ещё надеется? Староста даже не гей. Хёнджин будет придерживаться тому, что удавалось ему лучше всего — игнору. Ему действительно не было грустно, ведь апатия давно занимает центральное место в его жизни. — Ты же не против, если я останусь сегодня у Феликса? — Хёнджин стоит с небольшой кожаной сумкой, куда закинул несколько своих вещей для комфортной ночевки. Он уже знает ответ дедушки, но не мог не спросить разрешения. — Конечно, хорошо повеселитесь! Такси приезжает почти сразу. Хёнджин только сейчас начинает понимать, что он едет не пойми куда и не пойми зачем. В конце концов он мог просто отказать и послать Феликса куда подальше, но Хёнджин слишком ценит те маленькие шажки, которые он сделал. Блондин действительно хочет стать хоть чуточку нормальным, а не вечно закрытым ото всех. Через полчаса машина останавливается у довольного большого особняка, который украшен слишком ярко и красочно. Хёнджин кривится от холода, когда выходит из такси, и покрепче сжимает ручку сумки. Дом действительно внушающий и даже слегка мрачный в этой глуши, обвитый вечерним туманом. Парень ступает по аккуратной дорожке прямо ко входу. Он с некой опаской нажимает на звонок, так как из дома исходит шум и гомон голосов. — Хван? — открыв дверь, на Хёнджина смотрит слегка удивленный Сынмин. — П-привет, — выдавливает из себя Хёнджин, пока сердце решает уйти в бега. Он же был уверен, что уже пережил чувства к Сынмину. Они же были не сильные даже… Тогда почему сейчас снова так волнительно? Ким Сынмин выглядит превосходно в совершенно обычной уютной клетчатой рубашке красного цвета и в тёмных джинсах. И словно читая мысли блондина, он спрашивает: — Почему так смотришь? Я настолько хорош без школьной формы? — темные волосы растрепаны, а на щеках небольшой румянец. Видимо, Ким уже успел расслабиться за сегодня и выпить, его глаза лихорадочно горят каким-то непривычным пламенем. Нет в этом Сынмине педантичности и вежливости, лишь какой-то нескончаемый уют и озорство. «Можно ли влюбиться снова?» — глупо хлопая глазами, быстро задышал Хёнджин, пока Сынмин, схватив его за рукав куртки, затягивает внутрь. — Джин-и, всё хорошо? — пыиается заглянуть в его глаза Ким, а Хёнджин просто распадается и умирает изнутри. Как он его назвал? Джин-и? Он просто взял и назвал его так, как никто его до этого не называл. Только мама, лишь она так ласково обращалась к нему. Хёнджину это безумно нравилось. Он так скучал по этому «Джин-и», но из уст Сынмина это звучало крышесносно. — Ты бледнее обычного. — Д-да. — Что да? — хохочет Сынмин, и зачем-то решает сам раздеть замершего Хёнджина. Староста медленно стягивает сначала теплый белый шарф, а затем ловко расстегивает длинную куртку, совершенно спокойно присев на корточки перед одноклассником. — Я могу тебе помочь и с обувью… — Нет! — пробуждается от наваждения блондин и, запнувшись на ровном месте, падает на задницу, больно ударяясь копчиком. Когда они оказываются на одном уровне, Сынмин, загадочно улыбается, приближается к парню и его рука тянется к лицу блондина. Паника застилает глаза Хёнджина, он цепенеет и не может сдвинуться с места, так и продолжая сидеть и смотреть, чуть приоткрытым ртом, в чужие глаза. Пламя и огонь встретились, именно так это ощущалось для блондина, когда горячие пальцы коснулись его прохладной щеки. — Ты такой холодный… — шепчет Сынмин, сокращая между ними расстояние, и касаясь уже всей ладонью чужого лица. — Хёнджин! — вопит Феликс, а Сынмин тут же выпрямляется и неловко трет шею. — Вы что тут делаете? — Джин-и завис и я помогал ему раздеться, — пожимает плечами Сынмин, почему-то избегая взгляда Феликса. — Джин-и? — хитро улыбается Ли, — я тоже хочу тебя так звать, можно? — обращается к сидящему на полу блондину. — Да, — всё ещё не пришел в себя Хёнджин, и нервно оглядывается на Сынмина. Хван, наконец, решает подняться с пола, вежливо отказавшись от помощи Феликса. Неожиданно для других Сынмин вдруг смеется и хватается за живот. — Ким, ты явно перебрал, — Феликс скрещивает руки на груди и снова смотрит на Хёнджина. — Ему нельзя пить, он ведет себя странно и… Он же к тебе не приставал, надеюсь? — Нет… — покрывается румянцем Хёнджин и нервничает, снимая с себя куртку и оставаясь в белоснежной безразмерной пушистой кофте и в светлых джинсах. — Он похож на кролика! Ой, сейчас же год кролика… — ещё сильнее хохочет Сынмин и тянет свои руки к Хёнджину, медленно направляясь к нему. — Руки прочь от моего друга, — перехватывает старосту Феликс и принимает на себя учесть Хёнджина. — Я не хочу с тобой обниматься, хочу обниматься с Джини-и-и! Он такой пушистый, совсем как кролик… — хнычет Ким и пытается отстраниться от Феликса, пока тот его крепко держит в своих объятиях. — Пошли, Сынмин-и, тебе нужно поспать, — с напором говрит Феликс и быстро говорит Хёнджину, — беги в гостиную к остальным. Красный от ужасного смущения Хёнджин, оставляет сумку в коридоре, и медленно бредёт на шум парней. Первым его замечает парень с милейшим лицом из-за необычных глаз, и Чан, сидящий рядом с ним, громко восклицает: — А вот и Хван Хёнджин! Мы играем в карты, присоединяйся. — Всем п-привет, — неловко здоровается Хван, но достаточно громко, чтобы быть услышанным. — Привет, я Хан Джисон, — громко представился тот самый милашка, сидящий рядом с Чаном на просторном фиолетовом диване. Слева от них, на белом кресле, сидел парень модельной внешности, которого как оказалось зовут Ли Минхо. — Я Со Чанбин, — развернувшись к Хёнджину, представился темноволосый парень одетый во всё черное, его руки казались очень сильными. — Так ты одноклассник Сынмина и Феликса? — Да, — отвечает Хёнджин, присаживаясь рядом с новым знакомым и оказывается напротив Чана и Джисона, который внимательно его разглядывает. — Джисон-а, хватит смотреть на Хёнджина как бешеная белка, — делает замечание Со и снисходительно улыбается блондину. — Он просто поражен твоей красотой, Хёнджин. Сам же похож на глупую белку, только взгляни на него… — Ах, ты свинья! Твое эго задето, потому что ты лузер, не умеющий проигрывать. — Хёнджин, не обращай на них внимания, — улыбается ему Чан, — я думаю, что Джисон и Чанбин тебе обязательно понравятся, когда перестанут вести себя как лесная братва. — Я так не думаю, — неожиданно для всех раздается саркастичный голос Минхо, — если, конечно, ты не любишь шумных тупиц? — Заметь, Минхо, Чан сказал, что я и Джисон — неплохие парни, но ничего о тебе, — ехидничает Чанбин и кидает в Минхо подушку, которую тот ловко ловит и закатывает глаза. — Мои коты ведут себя более осознанно, чем вы. Все взрываются смехом, и даже Хёнджин на минутку перестает волноваться и вступает в небольшой диалог с Минхо, который оказывается тоже не очень любит шумные компании и людей в целом. Ли начинает слишком радостно рассказывать о своих котах, а Хёнджин внимательно слушает, пока трое других спорят из-за мухлежа Джисона. — Если вы ещё раз Сынмину дадите алкоголь, я вас убью, — вздыхает Феликс, падая между Джисоном и Чаном. — Так он сам… — Джисон, я видел, как ты орал ему, что он слабак и его унесет после одного стакана, — возмущается Феликс. — Так его и унесло, получается слабак, — негромко замечает Минхо, и все, кроме Хёнджина, смеются. Они ещё долго общаются и играют в карты. Хёнджин окончательно расслабляется и уже ощущает себя почти комфортно, если конечно ему не задают каверзные вопросы. Он мало говорит и в основном слушает других. Мысли блондина возвращаются к несносному старосте, который оказывается не умеет пить, хотя сам Хёнджин тоже не мастер. Однако Чанбин всё же предлагает ему немного красного вина для настроения, за что Хёнджин ему благодарен, ведь он смог окончательно успокоиться. Наигравшись и наговорившись, парни собираются посмотреть французскую комедию, а Хёнджин устало зевает. — Ты снова хочешь спать? Представляете, в школе он может целый день пролежать на парте и проспать, — тянет лыбу Феликс. — А что там ещё делать? — хмыкает Чанбин. — Тоска смертная. — Таким тупицам, как ты, там делать нечего, — огрызается Феликс и в него прилетает подушкой. — Хёнджин, все комнаты уже заняты, тебе придется потеснится с Сынмином или Чабином. Если тебе некомфортно, то я могу пойти спать к кому-нибудь из них, а ты поспишь в одной комнате с Феликсом, — предлагает Чан, и Ли, сидящий на его коленях, активно кивает. — Это было бы чудесно, — вставляет свои пять копеек Минхо, — мы с Джисоном не могли уснуть всю ночь из-за их стонов. А потом этот придурок Хан, предложил нам потрахаться, чтобы помешать трахаться им, — после слов парня Чанбин ржет как ненормальный, а Джисон хмурится и протестует, что такого не было. Хёнджин неловко прочищает горло, а затем, нервно улыбнувшись, произносит: — Я посплю с Сынмином. — Тогда не заставляй себя здесь сидеть и иди спать. — Х-хорошего вам просмотра, — действие вина сошло на нет и привычный мандраж возвращается, хотя дело скорее было в том, что ему придется спать с Кимом в одной комнате.