Sorry, I love you

— Блять, что ты сделал с моими волосами? — вскочил с удобного кресла Хёнджин, пропуская всё ещё длинные пряди через тонкие пальцы, ошарашено разглядывая свой новый цвет. — Я теперь похож на… — Чего раскричался? Ты же сам мне доверился, так что не возмущайся, — остудил друга Феликс, тут же обращаясь к обескураженной девушке, — Вы не пугайтесь, ему всё нравится. Просто великолепная работа. Под ворчания Хёнджина, они обошли любимые магазины Феликса, обновив Хвану гардероб и купив минимум косметики. Парень уже оплакивал все свои накопленные деньги, ведь Ли выбирал всё самое дорогое и качественное, по его нескромному экспертному мнению. Оказавшись в квартире Хвана, они обессилено рухнули на диван в гостиной. Немного отдохнув и под натиском Феликса перекусив, они оказались в комнате Хёнджина. Предстояло самое сложное, научить парня наносить себе повседневный макияж. — Я не буду красить губы этой помадой, она же бордовая. Не видишь, это слишком ярко! — утонул в истерике Хёнджин после часового объяснения, как правильно наносить тональный крем, консилер и все что касается тона лица. — Это не помада, а бальзам. И он не красный, а нюдовый. Где ты тут красный увидел, королева драмы? — Хуюдовый! — Хёнджин, не упрямься. Тебе напомнить то, как выглядит Чонин? У него кожа просто идеальная, даже я ему завидую. А ты видел, как умело он подводит глаза? Я целую неделю видел его лицо, поверь мне, тебе придется хорошенько накраситься. Если, конечно, не хочешь выглядеть рядом с ним, как серая мышь. — Мышь говоришь? — злорадствовал Хван, ворча себе под нос, — у серой мыши не бывают… — Красивого у тебя цвета волосы, не начинай снова, — закатил глаза Ли. — Нам ещё столько всего нужно сделать, а ты истерику развёл. — Ну, конечно, а что же ты сам не перекрасился в фиолетовый или зеленый? У тебя-то черные волосы, а не этот блядский цвет. — Чем больше тебя слушаю, тем сильнее начинаю верить в то, что ты старый дед. И вообще-то, я уже красился в фиолетовый и зеленый, а вот брюнетом давно уже не был. — Заткнись, это не меняет сути. — Сам заткнись, Джинни. Сейчас мы всё смоем с твоего прекрасного личика и ты попробуешь накраситься сам, но в этот раз даже не надейся на мои подсказки. — Блять… *** — Хёнджин? — растерянно побормотал Чонин, когда дверь открылась, и Хван в новом образе предстал перед ним, ослепляя своей яркостью. — Ахуеть, что с твоими волосами? Ты что ещё и накрасился? Горло сдавило, по спине прошлись мурашки. Ему нужно было держать лицо, никак себя не выдать. Не показать свое презрение и ненависть стоящему перед ним. Хёнджину очень сильно хотелось разбить лицо Чонина, плюнуть прямо в лицо, а затем стереть эту лицемерную физиономию в порошок, но вместо этого он выдавил самую искреннюю улыбку, на которую был только способен, и уверенно ответил: — Это всё Феликс, — это правда был всё он, и Хёнджин благодарен. — Твой новый цвет слишком специфичный, — не сдержал яда Чонин, пристально смотря на чужие аккуратно уложенные пряди. На самом деле Хёнджин выглядел, как с обложки журнала. Недельное отсутствие явно пошло ему на пользу, Хван теперь не был похож на живой труп. Ян раздраженно выгнул бровь, замечая идеально подобранную румяну на чужом лице. В Хёнджина будто жизнь вдохнули. Чонин и до этого завидовал природной красоте Хвана, а теперь он вскипал от зависти. Такой, умело заштукатуренный, Хёнджин мог утереть нос даже топовой модели. А вскружить с такой внешностью голову обыкновенному Ким Сынмину было просто расплюнуть. Все мы падки на прекрасное, а Хван прямо сейчас был олицетворением этого прекрасного. — Главное, чтобы Сынмину понравилось, — пренебрежительно ответил Хван, хотелось надавить на больное место Чонина, да так это сделать, чтобы он начал выть от боли. — Ну, что? Пойдем? — Пошли. Слова Хёнджина не на шутку разозлили Чонина, он даже перестал улыбаться, как это делал почти всегда. Напряжение между ними можно было резать ножом. До школы они добрались без особых происшествий, почти не разговаривая, чему Хёнджин был несказанно рад. Он чувствовал на себе колкий изучающий взгляд Яна, который всю дорогу пытался его испепелить. Они шли по школьному коридору, как вдруг знакомый голос окликнул Хвана: — Хёнджин? Умеешь ты появляться после недельного отсутствия, — приоткрылся рот Чанбина от изумления, он подошел к ним поближе. — Мы волновались за тебя, ты совсем пропал, даже Сынмину ничего не написал. — Привет. Извини, я потерял свой телефон и не знал, как с вами связаться, — Хёнджину очень повезло, что лгал вполне умело и сносно. Рука машинально оказалась в кармане новой черной куртки, которая, по мнению Феликса, сидела на нем лучше, чем старая. Парень нащупал свой айфон, на который был надет новый чехол. Врать было не особо приятно, но сейчас это было вполне оправдано. — Выглядишь шикарно, у меня даже сердечко застучало, — пристально рассматривая Хвана, громко выдал парень, театрально хватаясь за грудь. — Сынмин ахуеет просто… — Привет, Бин-и. И пока, Бин-и, мы торопимся на урок, — слащаво вклинился в разговор Чонин, уводя опешившего Хвана за собой. Было сложно не заметить, как его раздражала реакция окружающих на Хёнджина. Парень на самом деле чувствовал некое удовольствие, смотря на кислую мину Чонина. И казалось, что он воспрял духом и готов дать достойный отпор. «Ты должен показать ему, что можешь выглядеть не просто мило или в твоем случае мило-болезненно, а ярко, сексуально, сногсшибательно. Он должен уяснить раз и навсегда, что не превосходит тебя по внешним данным. Ты сам должен в это поверить. Красота — это что-то субъективное. И не важно, что Чонин или кто-либо ещё тебе скажет. Это будут жалкие попытки подорвать твою уверенность, и если у них это получится, то ты снова проиграешь, Джинни…» — звучали басистые наставления Феликса на повторе. И Хёнджин старался верить в то, что действительно хорош собой. Его уверенность подкрепляли восхищенные взгляды незнакомых учеников, которые шли навстречу. Когда до нужного кабинета оставалось несколько метров, Хёнджин начал волноваться слишком сильно. Он всю дорогу пытался себе внушить, что плевать хотел на реакцию Кима. Однако стоило лишь предположить, что Сынмину могло не понравиться его преображение, всё внутри замирало. Ноги Хёнджина стали совсем ватными, а сердце пустилось вскачь, совершенно не слыша голос разума. Хван не должен думать о таком, ему ведь не о чем переживать. Вот бы сейчас Феликс стукнул бы его посильнее, чтобы мозги встали на место. Наконец, они вошли, и на какую-то секунду в кабинете воцарилось гробовая тишина, а затем класс взорвался комплиментами в сторону Хёнджина. И только тогда зачитавшийся Сынмин поджал губы и удосужился поднять чуть взлохмаченную голову, чтобы тоже взглянуть на своего парня. Хёнджина прошибло током, когда их взгляды встретились. Сынмин смотрел как-то рассеянно, будто пытался понять, кто перед ним. Где его хрупкий и нежный Хёнджин, которого было страшно лишний раз даже тронуть пальцем. Куда подевались холодные блодинистые волосы, которые чуть ли не сливались с бледной кожей? Ким встал с места, чтобы сократит расстояние между собой и самим дьяволом. Хёнджин был адски прекрасен с кроваво-красными волосами. Сынмин засмотрелся, переставая слышать фоновый шум, и прозвучал его хриплый голос: — Тебе было сложно хотя бы на одно моё сообщение ответить? — ледяной тон Сынмина подорвал всю уверенность Хёнджина. Их обоих будто выкинуло в океан, воздуха стало не хватать. Ким был расстроен тем, что оставался на втором плане для Хёнджина. А Хван стоял с остатками своей никчемной влюбленности и пытался не разрыдаться от обиды. Видимо, встреча с Сынмином после того, что случилось, стала контрольным выстрелом в голову. — Ты не отвечал своему парню? — в глазах Чонина заплясали чёртики, самодовольная улыбка расползлась по его лицу, ещё немного и он бы злорадно рассмеялся. — А он что обязан? — рявкнул Феликс, дернув красноволосого за рукав пиджака. Из его глаз сыпались молнии, стало очень обидно за то, что Хёнджина пытались отчитать прямо перед Чонином. — Чего воды в рот набрал, скажи уже, что твой телефон разбился и ты не мог ему никак ответить, — обратился он к Хёнджину, который будто выпал из реальности, смотря куда-то под ноги Сынмину. — Не вмешивайся, — твердо произнес Ким. Ему не нужны были адвокаты в лице Феликса, он просто хотел донести до Хёнджина, что нельзя вести себя так эгоистично. Ведь Ким всю неделю себе места не находил, он переживал за Хвана. — Извини, — виновато и тихо. Феликс не верил своим ушам. Какого черта, Хван решил извиниться? Они обязательно обсудят это убогую сцену наедине, Феликс категорически был не согласен с Хёнджином. Хвану не следовало извиняться. — Мы же переживали за тебя. Твой дедушка имеет доступ к номерам всех учеников, ты бы мог попросить у него. К чему эта ложь про то, что ты не мог с нами связаться? Ты просто снова думал только о себе, это вполне в твоем духе. Я, как твой друг, конечно же, не осуждаю тебя. Ведь знаю, как ты любишь уединение и одиночество, — очень зря вставил свои пять копеек Чонин, настроение которого взлетело до самого потолка. — Однако Сынмин прав, и ты… — Чонин, достаточно! — Ким зыркнул на него особо раздраженно, затем его взгляд приобрел безразличие и он посмотрел на Хёнджина, который выглядел совершенно подавленным. Он украдкой посмотрел на Кима, а затем опустил стеклянные глаза в пол, и не успел заметить, как Сынмин нервно сглотнул и отвел взгляд прочь от него, повержено выдыхая. С Хёнджином было сложно разговаривать, ещё сложнее было его за что-либо отчитывать. Нервы трещали по швам. — Поговорим в коридоре? — спокойно предложил староста, касаясь прохладной руки Хёнджина. Ему стало не по себе, он не хотел ещё больше оттолкнуть от себя Хвана, ведь их доверие было и без этого хрупким. — Да, — робко ответил Хёнджин, и был грубо утянут из класса под едва слышные перешептывания. Весь его план летел к чертям, и все из-за Ким Сынмина, который был способен приструнить его одним лишь взглядом. Ким привел его куда-то под лестницу, где свет был совсем тусклым, а на безупречное лицо Сынмина падала тень от перил. Хёнджин сосредоточил свой взгляд на темных полосках, скрашивающих чужую бронзовую кожу, пытаясь унять собственную дрожь. А что если Сынмин прямо сейчас его бросит? И нет, Хёнджин даже не думал о том, что тогда он не сможет ему отомстить. В его глупой голове заела мысль о том, что он больше не почувствует чужих губ на своих. Хван был влюблен сильнее, чем думал. И это прямо сейчас было самой настоящей катастрофой для него. Хёнджин понимал, что хотел избавиться от Чонина, но не от Сынмина. Пока он был не способен расстаться с ним. — Хёнджин, ты точно понимаешь, что такое состоять в отношениях? Сынмин стоял слишком близко, Хёнджин почувствовал приятное головокружение от запаха чужого парфюма, ему стало дурно хорошо. Красноволосый машинально отошел назад на пару шажков, сталкиваясь с бетонной стеной, едва заметно вздрогнув. — В чем дело? — с претензией, и снова грубо спросил староста. — Почему ты пытаешься отдалиться от меня? — Ни в чем, — промямлил Хёнджин, разрываясь от осознания того, что влюблен в парня, который всё это время вытирал об него ноги и врал в лицо. Стало тошно от самого себя, Хвану хотелось вырвать сердце из груди и не чувствовать то, что он ощущал рядом с Кимом. Происходящее было выше его сил. Почему он так безнадёжно влюблён. — Смотри в мои глаза, когда я с тобой разговариваю, — глухой стук раздался у левого уха Хёнджина, рука Сынмина уперлась в стену рядом с его головой, а вторая схватилась за подбородок Хвана, которому пришлось поднять взгляд и тут же захлебнуться. — Ты всё ещё любишь его? — сломлено, на одном дыхании спросил Хёнджин, пытаясь не рассыпаться на мелкие кусочки от переизбытка эмоций. — Кого? — Своего б-бывшего, — еле сдерживаясь от паники, запинаясь от собственной никчемности. «Если он скажет, что любит его, то я не справлюсь… Ким Сынмин, ты не можешь всё ещё любит его…» — Хёнджин, я бы не стал встречаться с тобой, если бы всё ещё любил своего бывшего. Я бы не стал терпеть твои колкие фразы, твои постоянные «заткнись», твои отказы от еды, твои «отстань», «я в порядке», твою холодность, твои внезапные истерики. Сколько раз ещё повторить, что ты мне нравишься? — стальным голосом произнес Ким без единого сомнения, вгоняя Хёнджина в ступор. Это то, что сейчас ему нужно было услышать как никогда. — Я не буду врать, сначала меня зацепила лишь твоя внешность. Ты выглядел невероятно хрупким и естественным. Я с ума сходил по твоим светлым длинным волосам, по этому твоему загнанному взгляду, по роднике… И знаешь, когда я начал разговаривать с тобой, меня удивила твоя неуверенность в себе. Это был тот случай, когда внешние данные не сходились с внутренними. Вся твоя холодная красота начала меркнуть на фоне одной лишь твоей короткой улыбки. — Тебе не нравятся мои волосы? — встрепенулся Хёнджин, нервно поправляя укладку, но его руки были перехвачены, как всегда теплыми пальцами Кима. Он застыл, а в глазах плескались океаны. — Я тебе таким больше не нравлюсь? — Чёрт! Ты мне нравишься любым. Твой новый образ… — Сынмин замешкался, но как только он заметил, как расстроенно опустились плечи Хвана вместе со взглядом, тут же рвано выпалил, — Хёнджин, если сейчас же не посмотришь на меня, то я тебя прямо здесь поимею. — Феликс сказал, что я хорошо выгляжу. Чанбин тоже. Но я так и думал, что тебе не понравится… — Настолько не нравится, что если ты продолжишь смотреть на меня так, то я тебя трахну, — вылетело из губ Сынмина слишком рвано и возбуждающе, Хёнджин обомлел, уставившись на него. Осознание пришло с жаром по всему телу, его желали в сексуальном плане, несмотря на болезненную худощавость и нескладность фигуры. — Ты решил раскачать меня на своих чёртовых эмоциональных каче… Это произошло импульсивно, тело отказалось подчиняться Хёнджину, когда он влетел в Сынмина сам, касаясь раскаленными губами чужих настолько желанных. Им двигала похоть, внезапное желание, влюбленность в брюнета, который уже страстно сминал его пухлые губы, притягивая к себе настолько близко, насколько только позволяли законы физики. Это четвертый их поцелуй, и первая инициатива Хвана. — Ах, — гортанный стон сорвался с влажных губ красноволосого, когда Ким припал жадными поцелуями к тонкой шее. Вот то, что он упорно не хотел признавать, Ким Сынмин без ума от него, он не может сделать ему больно, он всегда был искренним с ним. И Хёнджину захотелось укусить его так сильно, как он был расстроен тем, что Ким скрывал от него своё прошлое. Можно ли было оправдать Сынмина? Хёнджин не знал, но он хотел этого неистово. Хван больно зацепил своими зубами чужие губы, пытаясь хоть так унять обиду на парня, и услышал в ответ шипения и глухой шлепок, который пришелся аккурат по его половинке. Староста беззастенчиво начал сминать его костлявую задницу в своих красивых руках, заставляя желудок завязываться тугой узел. — Что ты… Ах… Брюнет вплёл свои длинные пальцы в соблазнительно красные сети, которые поймали и завлекли его так сильно, что сопротивляться было невозможно. Он оттянул Хвана за волосы, открывая больше доступа для пылких поцелуев, тут же присасываясь к пульсирующей венке, которая так четко выглядывала сквозь почти прозрачную тонкую кожу. Хёнджина окутала сладкая нега, он закусил губу, чтобы приглушить свои громкие стоны удовольствия. Их в любой момент, могли застукать, но казалось, что сейчас ничего не существовало для Хёнджина, кроме горячих губ, выцеловывающих каждый сантиметр его шеи. В паху начало сладко тянуть, красноволосый задыхался от ощущений, крепче хватаясь за сильные плечи старосты. Сынмин снова затянул его в глубокий поцелуй, не давая шанс отдышаться, и противная трель звонка заставила их оторваться друг от друга. — Ты иди, а я… Я приду чуть позже, — немного растерянно произнес Ким, разглядывая Хёнджина с плохо скрываемым желанием. Красноволосый выглядел дико сексуально с распухшими после поцелуев губами и распаренными румяными щеками. Сынмин подошел к нему, чтобы пригладить алые волосы и поправить свободную рубашку и слабо свисающий галстук. — Чёрт, сводишь меня с ума. — Извини? — игриво наклонил голову Хёнджин, улыбаясь. Он в открытую заигрывал с брюнетом. Это то, чему его всю неделю учил Феликс: флиртовать, кокетничать, соблазнять. И по реакции Кима можно было сделать вывод, что Хван быстро учиться. — Иди уже, — процедил сквозь зубы Ким, шумно выдыхая и сглатывая. Он однозначно не был удовлетворен, ему хотелось разложить Хвана прямо здесь, на любой поверхности. Однако он понимал, что для Хёнджина это было бы слишком. — И не смей больше так никому улыбаться. — Хорошо, — довольная улыбка заставила Хёнджина по привычке опустить глаза и он залился густой краской, когда понял, что Сынмин прикрывал ширинку руками. Даже для неопытного Хёнджина стало очевидным то, что на него крепко стоял чужой член. «Всё или ничего», — подумал красноволосый прежде, чем смущенно предложив, — может, мне стоит тебе помочь? — Иди в класс, — проговорил твердо и нетерпящий возражений Ким, и кто такой Хёнджин, чтобы ослушаться своего старосту. *** Их взгляды снова встретились, когда Сынмин зашел в класс с большим опозданием. Конечно, он придумал что-то в свое оправдание, но Хван не слушал, он растекался самой настоящей лужицей от взгляда карамельных глаз. И двое влюбленных не замечали, как Чонин плевался проклятиями в их сторону, разглядывая презрительно и завистливо.