Sorry, I love you

Затемненное помещение с фиолетовыми неоновыми лампами хаотично расположенными вдоль стены изначально не понравилось парню. От громкости музыки Хёнджину хотелось лезть на стену, казалось вот-вот барабанные перепонки лопнут, не выдержав тяжелых битов. Он пришел в клуб вместе с Феликсом, который чувствовал себя совершенно прекрасно в подобной атмосфере, как рыба в воде, и пытался передать свой настрой Хёнджину. Сынмин придумав себе несуществующее дело, заявил, что не придет на восемнадцатилетие Чонина и попросил Хёнджина не засиживаться в клубе. Красноволосый отчетливо видел, что Ким бежал от своего бывшего, и это, конечно, его не могло не радовать. Однако вся ситуация в целом все ещё выбивала из колеи, а ещё и Феликс, словно демон на плече, не уставал повторять, что в этой истории Чонин и Сынмин виноваты оба, поэтому нет смысл продолжать отношения с ним. Хёнджин, может быть, разумом и был согласен с ним, но сердце жило своей жизнью, и оно-то точно было не готово отпустить Кима. — Я устал сидеть, пошли танцевать, — пробасил Феликс в самое ухо. На нем была черная шелковая рубашка свободного кроя и узкие темные брюки. Темные волосы парня были зачесаны назад и несколько прядей спадали на лоб. Хёнджину казалось, что рядом с таким потрясающим Феликсом он выглядит ущербно. — Я не хочу, — а ещё Хван не умел, он никогда не пробовал танцевать, не считая легкого пританцовывания под любимую музыку. Он впервые в клубе и всё здесь его напрягало. Красноволосый чувствовал себя ужасно, создавалось ощущение, что он попал в другую вселенную, где каждый второй выглядит, как высококлассная проститука, а не обыкновенный подросток. — Возражения не принимаются, — его насильно утянули в самый эпицентр разгоряченных тел. Хёнджин, сжав пальцы в кулаки, сделал вид, что не заметил, как ему подмигнул парень с кучей пирсинга на лице и похабной неприятной ухмылкой. Отвратительно. — За что мне это? — процедил сквозь плотно сжатые зубы красноволосый, неуклюже двигаясь, и недовольно смотря на слишком энергичного Феликса, который что-то орал вместе с толпой, раздирая горло. Хёнджину приходилось каждый раз, когда он приподнимал руки, поправлять свою бордовую рубашку, которая была слишком короткой и чуть оголяла живот. Но эта рубашка была лучше, чем первый вариант — черная сетчатая майка. Феликс целый час уверял Хёнджина, что он не имеет права скрывать свою тонкую талию. Со штанами ему повезло намного больше, кожаные брюки сели на него идеально и никак не сковывали движения. Хван на протяжении вечера несколько раз прятался от Чонина, который так и норовил с ним пообщаться, и уже несколько раз отказывался танцевать с Феликсом. Хёнджина тошнило каждый раз, когда Чонин называл его своим лучшим другом и лез обниматься, вот в такие моменты он бы выбрал снова танец среди кучки шумных незнакомцев. В этих словах Яна было столько фальши, столько лицемерия, что хотелось встать и уйти, но перед этим разбить об голову бывшего друга какую-нибудь бутылку с алкоголем потяжелее и плюнуть в его наглое лицо. Хороший бы получился подарок на день рождения… К сожалению, Хван не мог так рано и феерично уйти с вечеринки своего «лучшего друга», ему и так казалось, что Чонин уже заметил его странное поведение. — И долго ты собираешься нервы себе трепать? — спросил Феликс, когда они остались наедине, немного запыхаясь после очередного взрыва адреналина. Ли был уже достаточно пьян, но продолжал потягивать ещё один коктейль, уже несколько раз за вечер натыкаясь на мрачное выражение лица Чана. Он будто провоцировал Бана. — Ты слишком явно избегаешь Чонина. Твой лучший друг может тебя неправильно понять и расстроиться в свой день рождения, — сарказм так и сочился. — Он мне не друг. — Но об этом знаем только мы, — справедливо заметил Феликс, слегка пожав плечами и звучно вздохнув, когда стакан опустел. Он слегка рассмешил Хёнджина, когда попытался поймать последнюю каплю коктейля языком. — Вот, черт! Это нужно определенно повторить. — Думаю, ты уже достаточно выпил. Ещё немного и Чан убьет и закопает тебя прямо здесь своим взглядом. — Ну, и пусть! И, вообще, речь шла о тебе, не уходи от темы. — Ты был прав насчет моего плана, он сорвался… И изначально был провальным. Но думаю, это даже к лучшему, — безразлично заключил Хван, поджимая пухлые губы. — Я не хочу прилюдно унижать Чонина, потому что он и без этого находится на дне. Наверное, я отходчивый человек. Забавно открывать себя с новой стороны благодаря такому дерьму. — С моральной точки зрения, ты принял правильное решение, — рассуждал Феликс, его язык слегка заплетался. — Но зло всегда должно быть наказано. Рассказывая план, ты был настроен совершенно по-другому. А теперь просто спустишь это им с рук? — Я не знаю. — А что же будет с тобой и Сынмином? — Я не хочу с ним расставаться, — Хёнджин начал нервно потирать запястье и бегать глазами. — Мы только начали сближаться. — Твое дело, но не пожалей об этом. Доверие — это тонкая штука, сейчас ты уверен, что он тебя обманывает из благих побуждений, чтобы не сделать больно. Но в будущем ты можешь начать его подозревать ещё в чем-то, тебе станет в разы сложнее снова поверить ему. — Сейчас мне тоже сложно, поэтому я не хочу больше лжи. — Когда поговоришь с ними? — Не знаю, — и снова Хёнджин совсем запутался, ему невероятно трудно принять для себя какое-либо решение. Он хочет поставить, наконец, жирную точку и больше никогда не вспоминать об этой ситуации. — От того, что ты тянешь время, лучше никому не станет, — сказал напоследок Феликс прежде, чем уйти за новой порцией выпивки. — Скоро вернусь! Задумавшись, Хёнджин не сразу заметил, как друг появился перед ним с двумя бокалами чего-то лазурного. Хван относился к алкоголю нейтрально, он пробовал разные сорта вина вместе с мамой и пару раз выпивал в одиночество соджу. Однако разноцветные жидкости в красивых бокалах его настораживали и вместе с этим вызывали интерес. — Тебе тоже нужно хотя бы немного выпить, — Феликс протянул ему коктейль, ярко улыбаясь. — От одного бокала даже тебя не унесёт. Самое время немного расслабиться… Всё закончилось тем, что Хван под влиянием стресса перебрал с этими самыми коктейлями. И уже минут десять пытался разлепить веки, валяясь на холодном полу. Когда его вывернуло наизнанку второй раз, он почувствовал небывалое облегчение и помойку во рту, но стало намного легче. Феликс помог ему умыться, посадил у стены, чтобы ему было на что опереться, и пошел за телефоном. Им определенно нужно было покинуть клуб, поэтому Ли собирался вызвать такси. — Джинни, что с тобой? — у Хёнджина была густая пелена перед глазами, но даже она не помешала ему увидеть неискреннюю улыбку Чонина, который будто вырос из-под земли, или Хван отключился на какое-то время. — Выглядишь ужасно, — он убрал прилипшую мокрую прядь с чужого бледного лица и чуть нахмурился, — тебе не стоило пить. Я позвоню Сынмину, чтобы он забрал тебя. Хвану было противно слышать наигранную заботу и имя своего парня из его лживого рта. Ему не хотелось чувствовать прикосновения Чонина, волна гнева прошлась по телу, как разряд тока, и Хёнджин попытался пнуть его, но тот расценил это, как неудачную попытку встать и попытался помочь Хвану, хватая его за дрожащие плечи. Красноволосый грубо скинул с себя руки и еле как поднялся на ноги, покачиваясь из стороны в сторону. — Пошел ты, — невнятно, но очень ненавистно выплюнул Хван, уже более осознанно смотря в лицо Чонина, который опешил и отошел от него на пару шагов, пребывая в замешательстве. — Ты в порядке? — Заткнись! — Хван прикрыл уши дрожащими руками и начал грузно топать ногами по кафели, как маленький капризный ребёнок. Ему стало невыносимо. Его прорвало. — Пошел нахуй! Не х-хочу тебя в-видеть! Н-не хочу тебя слы-шать! — от подкатывающих к горлу чувств, он перестал кричать и заикаться, сдерживая слезы. — Вернись обратно в свой Пусан… — Джинни, — теплая ладонь опустилась на алую копну волос, — что с тобой? Это же я… Это Нини. — Я не отдам тебе Сынмина, — их взгляды молниеносно схлестнулись, разрушались два близких мира, не имея надежды на второй шанс. Значила ли эта дружба для них одно и то же. Мог ли уступить один другому? Где нет полной откровенности и доверия, там нет и не может быть настоящей дружбы. Чонин был шокирован, но моментально отошел от этого состояния, растягивая губы в улыбке: — Ты… — внутри него всё кипело от ярости, он едва слышно усмехнулся. Ян тут же отдернул руку, уголки губ опустились, а между бровей появилась складка. У него тоже больше не было желания касаться Хвана и как-либо помогать ему. — Так ты все-таки видел те фотографии? — Чонин перед Хёнджином за доли секунды изменился в лице и казался уже незнакомцем. — Теперь я понимаю, почему ты так резко изменился. Вот только здесь, — он ткнул красноволосого в грудь, после чего остался ощутимый фонтомный укол, — ты всё такой же слабый. Я виноват перед тобой, но ты сам знаешь, как много для меня значит Сынмин. Джинни, нельзя быть настолько наивным и вешаться на первого встречного. Между вами даже ничего не было, поэтому нет ни малейшего шанса, что твои чувства взаимны. Он просто притворялся, боялся тебя обидеть. Если бы ты увидел себя со стороны, то понял бы… Этот Ким Сынмин такой добрый, просто невероятный, — и почему-то всё это звучало из уст Чонина как чистейшая правда. — Ты, наверное, считаешь меня предателем, но ведь ты понимаешь, что я прав. Открой уже глаза, Сынмин к тебе ничего не испытывает. Невозможно влюбиться в такого как ты. У тебя же на лице написано, что ты ничего не смыслишь в отношениях, ты будто с луны свалился, — он замешкался, слегка поджал губы, чтобы слащаво произнести, — Мы хотели тебе всё рассказать. Можешь спросить у самого Сынмина. Мне… Мне, правда, жаль, что ты узнал всё именно так. — Засунь свою жалость себе обратно в глотку и подавись ей. — Не переходи черту, Хёнджин. И чего ты строишь из себя жертву? — взорвался Чонин, его улыбка стала совсем мерзкой. Он сократил расстояние, хватая парня за плечо, — Не ты ли повторял на протяжении стольких лет, что тебе не нужны никакие отношения? Не ты ли выслушивал меня и говорил, что я смогу вернуть Сынмина? Так что же изменилось сейчас? Ты влюбился? Влюбился в того, кто тайком встречался со мной. В того, кто изначально искал в тебе меня. Ты всего лишь жалкая замена. У Ким Сынмина «синдром спасателя», ему нравится помогать жалким людям, вроде тебя, — низкий смех заполнил все помещение туалета, он звучал где-то в висках Хвана, которые пульсировали от нарастающей боли. — Подумай, идиот, стал бы я бороться за него, если бы не было надежды? А знаешь, кто мне дал эту надежду? Он сам, его глаза, его губы, которые… — Хватит, — на грани истерики произнес Хёнджин. — Не хочу тебя слышать, — он попытался уйти, но Чонин схватил его за локоть. — Правда не приходится тебе по вкусу? — зашипел он, добивая парня, стирая в порошок всё во что хотел верить Хёнджин — Ты на самом деле жалкий… — Сука! — маленькая ладонь Феликса вцепилась в копну темных волос, яд Чонина не успел вытечь до конца, и между двумя парнями завязалась драка. Хёнджин находился где-то глубоко внутри себя, пока горе-именинника и Феликса пытались отцепить друг от друга. Он не понял, как оказался на улице. Ему просто хотелось вдохнуть полной грудью, сердце колотилось как сумасшедшее. Горечь во рту от услышанного не хотела пропадать, а горло начинало саднить от резких вдохов и выдохов. И снова он ошибся. Зачем-то построил воздушные замки, где Сынмин был самым настоящим принцем. Это был неподъемный груз. Хёнджин сломался, и стекающие по бледным щекам слезы были символом начала конца его первой влюбленности. Он не хотел плакать, не хотел быть ещё более жалким. Ледяные ладони с остервенением начали проходиться по мокрым щекам. Не устояв на ногах, он скатился вниз по стене, обнимая худые колени. В течение двадцати минут он тонул в собственном отчаяние, тело совсем ослабло и не хотело слушаться, продолжая биться в конвульсиях. Хотелось просто прикрыть глаза и хоть на секунду забыть всё, что было. Почему всё так обернулось? С чего всё началось? И когда пошло не так? Все ответы Хёнджина были на поверхности и все они сводились к Ким Сынмину. — Хёнджин, ты в порядке? — обеспокоено спросил Чан, бесшумно появившись рядом. — Я принес твою куртку, здесь холодно. — Где Феликс? — убито спросил Хван, ему не хотелось общаться с ещё одним человеком, который считал его слабым и жалким. — Он в машине, ждет нас. — Почему ты не сказал мне, что Чонин бывший Сынмина? — сил злиться на Чана не было, ему просто стало интересно, чем он заслужил эту ложь. — Сынмин попросил меня… Тебе стоит поговорить с ним. — То есть он решил за всех, что лучше оставить меня в неведении. — Он не хотел тебя расстраивать. — Сейчас я выгляжу счастливым? — оттолкнувшись от стены, спросил охрипшим голосом парень с отчаянной усмешкой. — Не утруждайся для ответа. Пошли уже отсюда.