Sorry, I love you

– Как себя чувствуешь? – Кай пожимает плечами и вымучено улыбается. Сынмин сканирует его несколько секунд скрупулезным взглядом, а затем продолжает разглядывать результаты анализов другого пациента, спокойно заключая, – Думаю, ты в полном порядке. Но тебе всё же стоит найти себе хорошего психотерапевта, не забывай, что ментальное здоровье очень важно. – Мне написал Хёнджин… – Он соизволит тебя забрать? Сообщи ему, что он должен приехать после полудня, раньше тебя не отпустят. – Я не хочу его видеть. Сам доберусь, мне не нужны его подачки. – Это ваше дело, – Сынмин поправляет очки, скрывая свою заинтересованность и легкую нервозность. Ему неудобно говорить о Хване, он ощущает, как вина сковывает его движения и в горле образуется неприятный ком. Он не сделал ничего плохого, но необъяснимое чувство не отпускает его. Да, между ним и Хёнджином что-то происходит, но что именно он понять не может и не хочет, чтобы это всё сильнее затягивало. Даже его утренний побег выглядел нелепо, хотя блондин сонно просил его остаться. – Не забудь ничего в палате. Вряд ли мы с тобой ещё увидимся, поэтому желаю тебе удачи и меньше совершать необдуманные и глупые поступки. – Спасибо. Можно тебя обнять? – Кай выглядит ангельски чисто, смотрит своими стеклянными глазами, и Сынмину ничего не остается, кроме как согласиться. Ким коротко кивает, подходит к парню, невесомо приобнимая. Это безобидное действие, проявления банальной вежливости становится роковой ошибкой для него. Доктор Ким не должен был так близко подходить к собственному пациенту, а тем более обниматься с ним. Кай застывает на месте. Его лицо едва заметно краснеет, губы образуют тонкую линию. Ещё чуть-чуть и его крышу снесет окончательно. – Ладно, я пойду. Надеюсь, у тебя всё будет в порядке, – Сынмин мягко отстраняется, снова сухо прощается и уходит прочь. Кай не слышит то, что ему говорит Ким, лишь заторможено кивает и обессиленно присаживается на край кровати, которая противно скрипит. Он пытается унять нервную дрожь в руках, судорожно хватается за телефон и дышит, раздирая легкие. Идут долгие гудки и это его ломает всё больше и больше с каждой секундой, телефон хочется разбить об ближайшую поверхность, а затем разнести здесь всё. Он быстро печатает дрожащими пальцами ответ Хёнджину, до крови прикусывая нижнюю губу: «Не нужно забирать меня, просто скинь денег». Кай горько усмехается, сжимая в руках телефон, на его губах застывает кривая ухмылка. От доктора Кима исходил тонкий шлейф геля для душа Хёнджина и даже нотки парфюма. Омерзительно. Вся ситуация кажется ему грязью, которую хочется смыть теплым дождем, но после ливня чистоты никогда не остается. *** Хёнджин просыпается не от непрекращающегося стука в дверь, а потому что проспал достаточное количество времени и может себе позволить прямо сейчас встать и отреагировать на незваного гостя. Неужели Кай пришел по его душу с утра пораньше? Он же сказал, что заберет его, так почему тот сам явился. Время 11:47. Хёнджин быстро читает сообщение Кая, безразлично хмыкает. Пока идет к двери, которую вот-вот вынесут, переводит парню внушительную сумму денег и остается довольным. Хвану кажется, что он не спал так много никогда, тело ломит, а ноги его кое-как несут. Блондин открывает дверь, за которой всё это время стоял никто иной как взбудораженный чем-то Феликс. – Доброе утро? – прищуривается Ли, понимая по растрепанному виду друга, что тот спал. – Не хотел тебя будить, хотя в такое время люди обычно не спят, но ты не отвечал на мои звонки со вчерашнего дня. Я, вообще-то, переживал за тебя. Сложно было написать хоть слово? Ты за десять лет совсем не изменился, раздражаешь. Что скажешь в свое оправдание? – Кофе будешь? – хрипит Хёнджин и отходит в сторону, безмолвно приглашая Феликса в квартиру. – Буду. Ты что пил всю ночь? – И это тоже, – неловко чешет затылок. – Сынмин к тебе не заходил? – прищурившись, спрашивает Ли. – Нет. – Не ври, Хёнджин. Он пытался впихнуть твой телефон Чану, но тот сказал, что не собирается тащиться к тебе через весь город. А так как твой телефон прямо сейчас у тебя в руках, напрашивается вывод, что Ким здесь всё же был. – Был, и что? – Хёнджин падает на барный стул, Феликс устраивается напротив него, прямо там, где вчера сидел Сынмин. Блондин сглатывает, вспоминая, как накинулся на Кима с поцелуем, а тот его культурно отшил. Видимо, Хёнджин был все же пьян, потому что в трезвом уме не стал бы действовать так опрометчиво. Он конкретно подвисает, пока каждое его действие будто пропускают через детектор лжи. – Ты что-то скрываешь, я чувствую это. Ты отвратительно врешь. – Он принес телефон и ушел, – покерфейс Хёнджина выглядит почти безупречно, но его губа нервно дергается, и парень подпирает рот рукой. – И все? – аккуратная бровь Феликса ползет вверх, Хван понимает, что если не выдаст что-нибудь интересное, то Ли так и будет его пытать. – Он принес телефон, я как девочка разрыдался, он меня успокоил и ушел, – отточенно, почти как скороговорку, произносит Хёнджин. Он благополучно забывает о том, что предложил другу кофе. И в целом уже не хочет, чтобы Феликс задерживался, распивая тут с ним напиток. – Ты что-то недоговариваешь, я от тебя не отстану… – Твою мать! Бедный Чан, как он только тебя терпит? – взрывается Хёнджин. – Ким принес мне телефон, стал свидетелем моей позорной истерики, затем я приготовил ему поздний ужин в благодарность, и он ушел домой. Это правда всё, – раздраженно разводит руки в сторону блондин и понимает, что ему, наконец, поверили. Конечно, как тут не поверить, если он сказал чистейшую правду. – Во сколько он ушел домой? – Феликс спрыгивает с высокого стула и наливает в стакан воды, Хёнджина думает, что он делает это для себя, но стакан опускается перед ним. Он прекрасно знает, что доводит прямо сейчас Хёнджина до белого каления, и даже не думает останавливаться. – Ранним утром. – И где он спал? – с нажимом спрашивает Ли. Это удар ниже пояса. Феликс решил вывернуть Хёнджина наизнанку самым изощренным способом. – На моем члене, блять. – Сил не хватило высунуть? – Ты серьезно? – закатывает глаза Хван. – Он спал на кровати. Просто спал и всё, ничего не было. – На какой? – На моей, – Хёнджин опускает голову на столик, ойкает из-за ссадины на лбу и больше не хочет видеть Ли Феликса. Он чувствует себя ущербным и слабым. Только вчера он убеждал друга, что ему не нужен никакой Сынмин, а сегодня приходится рассказывать всё это. – А что с твоим лбом? – Ким ударил, – вздыхает Хван, уткнувшись в прохладную поверхность барной стойки. Он не смотрит на Феликса, но чувствует его реакцию. – Он совсем ахуел… – Шучу, я ударился об кровать. – Бурная ночка? – Между нами ничего не было, Феликс, серьезно. Никакой бурной ночки, вообще ничего. – Хорошо, – он явно улыбается, но Хёнджин не видит его лица, зато чувствует руку у себя на затылке, которая утешительно треплет волосы. – Молодец, что всё рассказал. Тебе должно быть стало легче? – Хёнджину совсем не стало легче, он хотел забыть вчерашний день, как кошмар, но теперь об этом знает ещё и Феликс, а значит, скоро узнает и Чан, – Как себя чувствуешь? Голова не болит? Выглядишь помятым. Ты все же решил открыть ресторан в Сеуле или уже передумал? – Передумал. – Какая прелесть! – ухмыляется Феликс, потирая руки. – И почему же ты передумал? Тем более когда уже подобрал себе офис и даже купил помещение для самого ресторана. Ты же даже договорился с каким-то шеф-поваром… – Есть причины. – Эти причины случайно не называются Ким Сынмином? – Нет. – Повторюсь, врешь ты отвратительно. На похоронах ты сказал, что всё ещё хочешь остаться в Сеуле, потому что так бы хотел твой дедушка. – Мне нужно в больницу, я должен забрать Кая, – Хван решает грамотно соскочить с пыток друга, ведь забирать никого он не собирался. Однако это отличный повод для того, чтобы Феликс прямо сейчас ушел домой. – Какое совпадение! Чану не придется заезжать за мной, подвезешь меня до больницы. – А что он там забыл? Может, ты просто вызовешь себе такси… – Так сегодня же смена Сынмина. Если ты забыл, посмею напомнить, что они лучшие друзья и иногда видятся. И в отличие от тебя Сынмин хороший друг, а не игнорщик и кидала. – В отличие от тебя Чан… – Тш! – Феликс приставляет указательный палец к губам, призывая Хёнджина заткнуться. – Иди одевайся. И поспеши, не собираюсь тебя весь день ждать. – Чёрт… Через полчаса под непрекращающийся монолог Феликса, Хёнджин накидывает на себя легкую рубашку с укороченными рукавами в тон бежевым брюкам, разглаживает руками светлые пряди и, взяв бумажник и солнечные очки, недовольно указывает Ли на дверь. Теперь ему точно придется забрать Кая, а ведь он просто планировал посидеть спокойно дома и почитать под волшебные звуки тишины. Доехав до пункта назначения, они выходят вместе из автомобиля, и Хван сразу же замечает серый внедорожник Чана на парковке и машет тому рукой, подталкивая Феликса к ждущему автомобилю, а сам идет ко входу, слыша в догонку: – Тема с рестораном ещё не закрыта и не смей меня игнорировать, я тебе позвоню сегодня вечером. Спасибо, что подвез. – Да… Да… Пока, Ликс-и. Феликс поджимает губы и слишком агрессивно садится в машину, хлопая дверцей автомобиля и тут же начиная гневную тираду: – Он спал! Ты представляешь, он спал! И спал ни один, а с Ким Сынмином. – Господи… Пожалуйста, скажи, что ты не будешь вмешиваться в их отношения. – Конечно, буду. – Ликс… – Крис, не беси меня и поехали уже. У нас очень много дел. – Ты заставил меня приехать сюда отрывая от этих самых дел, потому что наврал Хвану, чтобы проследить за ним до самой больницы. И сейчас заявляешь, что у нас очень много дел, но при этом создаешь себе дополнительные. – Я переживаю за него. – Хёнджин не маленький и сам разберется. – Это не тебе решать. Я уже один раз решил не вмешиваться, в итоге Хёнджин исчез из нашей жизни. Тебе легко говорить, ведь твой лучший друг не свалил в Америку и не избегал тебя почти десять лет. Если бы Ким Сынмин… – Только не начинай обвинять Сынмина во всех смертных грехах, – пресекает попытку своего парня Чан. – Феликс, как ты выразился, у нас очень много дел, потому что через полгода мы должны сыграть чертову свадьбу, но ты слишком занят тем, что суешь свой нос в чужие проблемы. – Через четыре месяца, – закатывает глаза Феликс, – ты можешь хотя бы это запомнить? – Говорит мне тот, кто вместо того, чтобы определиться с банкетным залом, поперся в через весь Сеул, чтобы вынюхать, чем занимается Хёнджин по ночам. Ах, да… Он как все нормальные люди спал. И это не наше дело, с кем и как он это делал. – Слышь ты, нормальный! Я выброшу твою эту установку, которая занимает пол нашей квартиры нахер в окно, не зли меня. И так не спал всю ночь из-за твоих бренчаний… Чан делает музыку погромче, заглушая голос Феликса, который, окончательно обидевшись, отворачивается к окну. Оба раздражены и отказываются принимать точку зрения друг друга. *** Кай нехотя медленно собирается, его совершенно не устраивает то, что Хёнджин все же соизволил лично приехать за ним. Однако это оказывается ему на руку, он специально просит медсестру позвать доктора Кима, ему нужно увидеть их взаимодействие своими глазами. Понять для себя окончательно, что он прав и совесть его не должна мучать после сделанного. – Ты готов? – Хёнджин заглядывает в палату первым, интересуется без капли эмоций и поднимает очки на голову. – Это все твои вещи? – он смотрит на небольшую кожаную сумку в руках Кая и намеревается ее взять, но парень убирает сумку за спину. – Я же попросил не приезжать за мной. – Я купил тебе билеты, завтра ты возвращаешься в Америку. Я также купил тебе квартиру и ты сможешь жить там, первое время я буду помогать тебе деньгами, но это не будет продолжаться вечно. Это всё что я могу для тебя сделать. – Спасибо, – фальшиво улыбается Кай, нутро требует плюнуть в лицо блондина, – подождем совсем немного, мне нужно… – Кай, что-то случилось? Ты в порядке? – взволнованный голос Сынмина заставляет Хёнджина вздрогнуть, но он не спешит повернуться в его сторону. А Киму и не нужно этого, он и со спины прекрасно узнает Хвана и не хочет смотреть в его наглое лицо. – Прости, хён, мне пришлось отвлечь тебя от работы. Я просто снова хотел поблагодарить тебя. Ты очень многое для меня сделал, – он хватается за руку Хёнджина и разворачивает его лицом к Киму, повиснув на плече, – сделал для нас. Милый, если бы не твой друг Сынмин… – Мы не друзья, – чеканит Хёнджин, ему также хочется добавить, чтобы Кай не называл его так слащаво и убрал свою руку, но он решает не заострять на этом внимания и просто перетерпеть. – Ну, не важно, одноклассник или кто он там тебе? В общем, мы очень благодарны тебе, хён. Да же? – и он зачем-то заглядывает в глаза Хвана, в которых бури и океаны сталкиваются. И Каю этого достаточно, столько эмоций в этих глазах он не видел никогда, а виной тому присутствие проклятого Ким Сынмина, на которого Хёнджин смотрит неотрывно. – Не стоит благодарить, это моя работа, – смотря на одного Кая говорит Ким, выглядя совершенно спокойно, будто бы это не он провел с ним всю ночь, – всего вам хорошего, – и торопливо уходит. – И что это было? – у Хёнджина начинается нервный тик, он сжимает и разжимает ладонь. Хван не глупый и сразу понял, что эта сценка наиграна от и до. И Кай нисколько не благодарен, он преследовал иные цели. – Я просто хотел поблагодарить хёна. Пока меня не было, он смог удовлетворить все твои потребности. Верно? – Что? Какие потребности? Что-то несёшь? Мне некогда выслушивать твою очередную чушь. Пошли уже, – откровенно грубит Хёнджин, сил терпеть и видеть Кая у него нет. Парень ведет себя так, как будто Хван клялся ему в любви или обещал что-то. Они просто спали и это было заранее обговорено, но почему-то Кай решил показать свои зубы и предъявить какие-то претензии, которых не должно быть в принципе. – Пока я здесь находился между жизнью и смертью, ты там трахался с этим Кимом… – цедит сквозь зубы, его челюсть сводит от злости, и Кай делает глубокий вдох, а затем болезненно выдыхает. – Какой же ты мерзкий, Хван Хёнджин. – Закрой свой рот. Я подобрал тебя на обочине, ты был под кайфом и с синяками на теле. Я никогда тебя ни о чем не спрашивал, не лез в твое прошлое, хотя до меня дошли слухи, что ты сбежал от какого-то старика. Я никогда тебе ничего не обещал. Мы просто трахались и это была твоя инициатива. Почему сейчас я должен выслушивать… Вместо ответа блондину прилетает сильнейшая пощечина, после которой Хёнджина будто окатывают раскаленным железом. Место удара начинает сильно покалывать, адски звенит в ушах, а температура тела в разы поднимается. Он медленно закрывает глаза и выдыхает, чтобы не врезать наглецу в ответ. Никто и никогда не поднимал на него руку. Хван остается недовольным подобным опытом и одновременно с этим крайне удивленным смелостью Кая. – Ты ахуел? – Да, и я сам доберусь, – цедит сквозь зубы Кай прежде, чем уйти и оставить Хёнджина с красным следом от горящей после удара ладони. Выходя из палаты, Хван сталкивается нос к носу с Сынмином, который открывает рот, чтобы что-то сказать, но, увидев яркие следы чужих пальцев, ошарашено смыкает губы. – Я хотел передать Каю контакты моего знакомого психотерапевта, но я так понимаю он уже ушел, а ты ему ничего не передашь. – Правильно понимаешь, – разминает шею Хван и, засунув руки в карманы брюк, смотрит куда-то сквозь Кима расфокусированным взглядом. – Когда возвращаешься в Америку? – после этого вопроса Хёнджин покрывается коркой льда, а в груди начинает неприятно тянуть. – Невыносимо со мной в одном городе находиться? Мозолить тебе глаза не буду, не переживай. И держись от меня подальше, я не собираюсь терпеть твое общество, спасатель хуев. – Пошел к черту, – растерянно произносит Сынмин в спину разъяренного Хвана, – надо было для профилактики вписать ему по второй щеке. *** Проходит полтора месяца, а блондин даже не успевает толком наладить режим сна. Вопреки своим же желаниям, Хёнджин остается в Сеуле. Бессонница посещает его почти каждую ночь и шепчет гадкие мысли, не давая хотя бы немного отдохнуть. Работа над открытием нового ресторана кипит, намереваясь высосать из него все силы и время. Хван заводит себе новые деловые знакомства, обзаводится нужными связями и даже иногда видится с Феликсом. Его жизнь постепенно напоминает нормальную, только пустота в груди время от времени ноет, но Хёнджин старается не обращать на это внимания. Это всё кажется ему неважным, третьестепенным. В июньский жаркий день, Хвану хочется сильного ливня. С такими неоднозначными мыслями, он возвращается домой. Рубашка немного влажная в спине, неприятно липнет, и Хёнджин сразу ее скидывает, намереваясь принять хороший прохладный душ. Хван возносит глаза к потолку, когда слышит звонок в дверь. – В чем дело? – устало спрашивает блодин, распахивая дверь. – Хван Хёнджин? – Да. – Капитан, Ли Минхёк, – один из мужчин показывает свое удостоверение личности, а молодой офицер рядом, оценивающе проходится по голому торсу Хвана взглядом, – Вы должны пройти с нами в отделение, как подозреваемый по делу о домашнем насилии. У вас есть право отказаться от дачи показаний, а также право на адвоката.