_________________
Фрис, дочь Аис Фрис была дочерью зажиточного мастера над гильдиями, Фолгара, и его жены Аис, посвятившей себя музыке. Она не могла похвастаться внушительной статью великих семей Лонгбердов, будучи всего 4'4 ростом (~137 см), но её отличали пшенично-золотистого оттенка волосы и пронзительно-голубые глаза. Она была наделена исключительным интеллектом, а также проницательностью и сообразительностью, и вместе с тем состраданием и склонностью к мечтательности. Своё призвание она нашла в работе с проволокой, помимо этого она изготавливала струны и нити для музыкальных инструментов. Фрис довольно рано вышла замуж за Траина, сына Трора, и вскоре родила троих детей. Её большой страстью была арфа, эта страсть передалась её сыну Торину и дочери Дис (средний ребёнок, Фрерин, предпочёл скрипку). Фрис погибла при нападении дракона на Эребор в 2770 ТЭ._________________
Торин был мёртв вот уже как тридцать восемь лет. Приготовления к сотым именинам Гимли были грандиозными. Глоин не поскупился ради своей ненаглядной звезды, и среди подарков можно было найти всё, о чем только мог мечтать юный воин. Торин ни за что не пропустил бы это праздник. Фили и Кили большую часть времени таращились на Гимрис, а Фрерин только и делал, что возмущался, почему он не может попробовать непревзойдённую выпивку, которую Бильбо прислал из Шира специально по этому случаю. Бифур развлекался, проходя насквозь попадавшихся на пути гномов. Зрелище было не из приятных. Балин приподнёс имениннику прекрасную бригандину, украшенную по плечам рядами золотых звеньев и расшитую по краю старинными узорами рода Дурина и линии Лонгбердов. Глаза Гимли заблестели от восторга при виде славного доспеха, и он без промедления его надел. Двалин подарил ему подходящий шлем с внушительными нащечникам и золотой вязью символов. От Даина он получил стальную кольчугу и громко вскрикнул, разглядев её поближе. Очевидно, работа была выполнена мастерами древности и происходила из сокровищницы Трора. Ненароком заметив метку создателя, он так и сел. Кольчугу выковал никто иной, как Наин II, его великий предок. К слову, подарок передала ему Дис, поскольку Даин смог покинуть приёмный зал лишь много позже. — Я не могу это принять, — пролепетал он. — Это чересчур! — Можешь и примешь, маленькая звезда, — ответила Дис, ласково покачав головой. — Ты же не настолько глуп, чтобы отказаться! А теперь, прими и мой дар вместе с благословением Махала в день твоих именин. — Благодарю, тётя Дис, — выдавил он, ещё не до конца оправившись. Откинув холщовую ткань, он обнаружил знакомые метательные топорики. Он поднял на принцессу растерянные глаза. Она улыбнулась в ответ: — Не сомневаюсь, Фили был бы рад, что они попали в твои руки. Стоявший у неё за спиной Фили расправил плечи. — Да, он найдёт им достойное применение, — пробормотал он сам себе. — Думаю, они ему пригодятся. Гимли опустил взгляд на топорики, затем аккуратно заткнул их за голенища ботинок и выпрямился. — Благодарю вас! — выдохнул Гимли, с трудом сглотнув. — Не стоит долго с ними бегать, — предупредил Фили. — Всю кожу сотрёшь! Братья Ри объединились и сделали ему очаровательную шерстяную накидку и брюки к ней. Швы по подолу были крепкими, а тёплый кирпично-коричневый оттенок прекрасно оттенял рыжину его бороды. — Спасибо! — поблагодарил Гимли и расправил подарок, чтобы полюбоваться на золотые стёжки по краям. — Итак, — сказал Бомбур, — а вот это от нас. Его жена Алрис была мастерицей по коже, так что она смастерила для него практичную перевязь с перекрёстными ремнями для его новых метательных топориков. Гимли беззвучно разинул рот от восторга и тут же застегнул его поверх своей новой бригандины. — Вы все сговорились, как я погляжу! Теперь я экипирован с головы до пят! — Пока нет, сын мой, — заметил Глоин, светясь обожанием. — Держи. Гимли просиял от радости и любви, когда отец с благословением перед ему свои топоры. — Это правда мне? — прошептал парнишка — хотя, его уже ни по каким меркам нельзя было назвать парнишкой. — Найди им хорошее применение, сын мой, — ответил Глоин, и наклонился, чтобы коснуться его косматой головой. — Горжусь тобой, nidoy. — Спасибо, 'adadel. Гимрис, достигшая девяносто двух и сверкавшая словно полуденное солнце, издала странный горловой звук. — Ну, в общем, на, — смущенно пробормотало она, протянув ему свёрток. — Я сама сделала. Гимли взял свёрток и осторожно развернул. Внутри оказался стеклянный кубок невероятно искусной работы с выгравированным рунами именем Гимли по основанию и рисунком из звезд вокруг ободка, инкрустированным бриллиантами размером с кончик иголки. — Гимрис, — пробормотал он в недоумении. — Ты сделала это сама? Она фыркнула носом: — Хочешь сказать, что я лгунья? — Нет, нет! — засмеялся он и притянул её ближе, обнимая. — Он просто великолепен, это настоящее произведение искусства! Ты могла бы получить за него звание мастера, но решила отдать мне? — Ну, — пробормотала она, чувствуя себя слегка неловко в его объятиях. — Полагаю, ты не так уж плох. Он закатил глаза, затем наклонился ближе и чмокнул её в щеку: — Namadith. Оказывается, ты не всегда вредина. — Полагаю, это наивысшая ступень их отношений, — вздохнула Мизим, промокнув глаза. Гимли с гордостью вытянул перед собой кубок. — Видели, что сделала моя сестра? Это же просто загляденье! — Ничего себе, вот это красота, — пробасил Бомбур. — Алрис, пойди погляди! Смотри, что тут у Гимли! — Минутку, дорогой, Альбур забрался в запечённого кабана и пытается довести себя до тошноты, слопав его целиком, — весело отозвалась Алрис, спеша к виновнику переполоха. — АЛЬБУР, СЫН БОМБУРА, НЕМЕДЛЕННО ВЫЛЕЗИ ОТТУДА! — Прекрасная работа, мисс Гимрис, — похвалил Бомбур с неловким полупоклоном. Травма и возраст начинали брать своё. Со временем, с содроганием думал Торин, пухлый добродушный гном окажется прикован к креслу. — Мальчик мой! — воодушевленно проревел Оин, схватив Гимли за плечи. Пылающее лицо подсказывало, что он слишком налегал на эль. Его слегка покачивало на нетвёрдых ногах. — Nidoyel, пусть твоя борода растёт длиннее и гуще, мой племяник, khuzd belkul, наш маленький ворчливый Гимли! Сотня лет, подумать только! Ах, Глоин, Мизим, помните тот день, когда этот малый явился в этот мир? Я сразу понял, что перед нами настоящий боец — а уж какой голосистый! От этих воплей даже у меня в ушах звенело! — Ага, так ты поэтому его уронил? — изогнул бровь Глоин. Мизим скрестила руки на груди, опасно поблескивая глазами. Оин отдёрнул руки от Гимли словно от раскалённых углей. — Эм, э… — Оин уронил ребёнка? — недоверчиво переспросил Бомбур. — Ага, прямо на его милую маленькую головку. Повезло, что он все-таки гном, иначе это могло бы весьма плохо закончится! — Повезло, что он приземлился на голову, ты хотел сказать, — поправила его Гимрис. — Дай угадаю, в мраморе осталась вмятина? Гимли бросил на неё хмурый взгляд. — Просто он всё время извивался! — пробормотал Оин. — Я раньше никогда не держал детей. Это было впервые — я перенервничал! Мизим издала угрожающий гортанный звук, её брови слились с линией волос: — Ты перенервничал?! — Все эти рыжие волосы, прям как у нашей матушки, — ударился в воспоминания Оин, расплывшись в умилении. — Он был не в восторге от этого мира и ясно дал мне это понять. Что за легкие! — Так, прекрасно, на этом можно и закончить, — проворчал Гимли. — От вас двоих не было никакого толку, — покачала головой Мизим и рассмеялась. — Ты ещё со мной не закончил, а уже умудрился выронить ребёнка! Гимли возвёл глаза к потолку, после чего закрыл лицо руками с громким стоном. — Бедный маленький пузатик упал прямо на голову — Мизим ругается на чём свет стоит, Глоин вот-вот лишится чувств от переживаний о своём новом статусе папочки, — заливался соловьём Оин, потрепав сгоравшего от стыда Гимли по щеке. — А ему хоть бы что! Поорал ещё немного, и стоило мне его поднять — в отместку обдул меня с ног до головы. Кили и Фрерин взглянули друг на друга и взорвались завывающим хохотом. — Прошу, — очень чётко пробормотал Гимли. — Хватит. Гимрис безуспешно пыталась унять рвущееся наружу хихиканье, прикусывая ладонь. Гимли покосился на неё: — Погоди, и до тебя очередь дойдёт. Восемь лет, сестрёнка. Берегись. — Да-да, совсем скоро и ты достигнешь столетия, маленькая красавица, — улыбнулся Глоин. Она вскинула голову: — Вздумаете рассказывать обо мне подобные истории — я вам рвотной травы в еду подсыплю! — О ком тут раскатывают истории? — поинтересовался Бофур, присоединившись к собравшимся. — Я что-то пропустил? — Мы тут обсуждаем вот эту прелестную красавицу, — ответил Оин. — Мою племянницу Гимрис. — Ах да, совсем забыл, что у тебя есть… — Бофур перевёл взгляд на Гимрис и его глаза расширились. — Племянница. Гимрис уставилась на Бофура в ответ, её нижняя губа слегка опустилась и обычно саркастичное выражение лица вдруг стало непривычно юным и ранимым. Глоин и Мизим разом шагнули назад, сощурившись. Бомбур в удивленно раскрыл рот, а эти двое все продолжали глядеть друг на друга. Кили покрутил головой и неожиданно заскулил: — О, нет! Оин, ничего не замечая, продолжал: — О, да! Она стеклодув, знаешь ли, а ещё помогала мне в лекарской школе. Из неё вышла прекрасная помощница! А теперь я ещё и могу покупать линзы и баночки по куда более приятным ценам, что тоже немаловажно! Медяк, как известно, бережёт… ну, бережёт, и это приятно, правда? — Твоя племянника, — едва слышно выдавил Бофур. — Гимрис, ага, — Оин бросил на Бофура короткий взгляд. — Мне казалось, вы встречались. Гимрис кивнула. — Да, встречались, — подтвердила она, закусив нижнюю губу. — Я тогда была ещё ребёнком. Бофур тихо засмеялся: — Ты разгромила меня в каштаны. Она тоже засмеялась, слегка порозовев: — Ты изменился. — Да и ты не в походной одежде, — ответил он и улыбнулся. — Ты выросла. Она опустила свои чарующие глаза: — Мне девяносто два. — И я первый её заметил! — рявкнул Фили. — Торин, скажи ему, чтобы держал свои загребущие руки подальше! Торин покачал головой: — Ни за что на свете. — Только попробуй, — добавил Бифур, светившийся от радости, — и я выбью тебе все зубы до последнего. Бофур поперхнулся, а затем выдавил безрадостное подобие улыбки: — Что ж, не смею дольше лишать тебя возможности наслаждаться праздненством. Полагаю, у тебя есть более интересные дела, чем болтать со всякими стариками. — Ты не старый, — поспешно — слишком поспешно — ответила она. — Сто шестьдесят один, — пробормотал Бофур, разглядывая Гимрис. — Вполне почтенный возраст. — Но не старый, — повторила она, мягко улыбнувшись, отчего её нежное лицо стало ещё прекраснее. — Khuzd tada bijebî âysîthi mud oshmâkhî dhi zurkur ughvashâhu, ох, вот уж не думал, что доживу до этого дня, — пропел до неприличия счастливый Бифур. — Ты и не дожил, — кисло напомнил Фили. — Чш, угомонитесь, — повернулся Торин к своим разворчавшимся племянникам и сглотнул вставший поперёк горла ком. — Бофур нашёл свою любовь, свершилась его заветная мечта, и у них впереди ещё полно времени. Нам всем стоит за него порадоваться. Фили взглянул на Торина, и в голубых глазах блеснуло понимание. — Во имя Дурина, что?.. — буркнул Гимли, сморщив нос. Тут он встал как вкопанный и резко обернулся к сестре, преисполнившись ужаса. — Не вмешивайся, — твёрдо велел ему Торин. — Бофур это заслужил. Пусть он будет счастлив. Гимли что-то едва слышно булькнул в растерянности, покачал головой и отправился на поиски друзей. — Хочешь эля? — выпалил Бофур и натянул себе шапку на глаза. — Храни нас Махал, что я несу. Стыд-то какой. Не слушай меня. Она снова звонко рассмеялась и взяла его под руку, обвившись вокруг его локтя. — Не стоит так смущаться. Ты забавный. Он застонал. Красавица игриво ущипнула его за плечо: — И мне это нравится. Бофур крякнул, словно его придавило камнем, и Торин усмехнулся. Гимрис тоже хихикнула, пусть и немного нервно. Она склонила огненную голову набок; на щеках ещё виднелись розовые пятна, глаза блестели. — Бофур, знаешь… Я… Эль — это хорошая мысль. Бофур выглянул из-под своей шапки и озадаченно уставился на изящную ладонь, лежавшую на его руке, а затем расплылся в такой ослепительной улыбке, что у Торина кольнуло в сердце. Бофур с Гимрис двинулись в сторону бочек, и он вздохнул. — Что ж, хоть у одного из нас всё сложилось как надо, дружище, — пробормотал он. — Пусть вся удача этого мира будет с тобой. — Старая ты развалина, — хмыкнул Фрерин, ткнув его в бок. Торин проигнорировал его со всем возможным достоинством — коим он обладал в избытке. Глоин отвёл Мизим в сторону: — Это было то, что я думаю? — Ты же не слепой, — буркнула она в ответ. — Да, влюбленность рухнула нашей дочери на голову словно молот на наковальню, и ты, старый медведь, будешь уважать её желания, и оставишь Бофура в покое, понял меня? — Не собираюсь я его трогать! — возмутился он. — Он же часть Отряда! Я просто… просто чуток его припугну. — Ты не станешь позорить нашу дочь, — зашипела она. — Она вольна распоряжаться своей жизнью так, как считает верным. А мы её поддержим. Бофур — хороший гном. Да во имя Махала, Глоин, ты же знаешь его уже сорок лет! — Он старше неё на семьдесят, — буркнул он. — Это ничто. Алрис на сорок лет старше Бомбура! Светлые небеса, король Даин гораздо старше королевы Тиры! — Всё равно, мне это не по душе, — проворчал Глоин, сверкнув глазами в сторону Бофура. — Что ты чувствуешь по этому поводу — совершенно не важно, — проговорила она, осторожно повернув его лицо к себе. — Важно, что чувствует Гимрис. Я знаю, ты ревнивый старый медведь, Глоин, но однажды тебе придётся её отпустить. Гном нахмурился, но потом сник: — Ты права. Просто я не думал, что это случиться так скоро. — Она уже двадцать два года как взрослая, милый ты дуралей, — мягко напомнила Мизим. — Пойдём. Сегодня день Гимли. Судьбу нашей дочери мы обсудим в другой раз. Глоин взял её ладонь и поцеловал, прежде чем приложить к груди. — Хорошо, — тяжело вздохнул он. — Хорошо, моя драгоценная. Немного погодя, он добавил: — Лучше уж Бофур, чем некоторые. — Вот и умница, — улыбнулась Мизим и нежно его поцеловала. Торин проводил их взглядом, но тут его внимание привлекло сборище гномов, оживлённо перешептывавшихся возбужденными голосами, сдвинув головы. Гимли был среди них, распивая эль из своего нового кубка. Рядом виднелись его старый учитель Нали и лучший друг Лони, стоявший бок о бок со своим новонаречённым супругом Фраром. К удивлению Торина, в толпе также отыскался Ори. Летописец редко мог выкроить свободную минутку между поручениями Даина и ведением своих записей. Должно быть, Даин отпустил его в честь праздненства. — … Флои говорит, их теперь гораздо меньше, — донеслось до Торина, когда тот подошёл ближе. — Мы могли бы отбить её! Только представьте! Гимли нахмурился: — Битва была всего сорок лет назад. Но от него отмахнулись. — Даин не позволит нам пойти по доброй воле, — проговорил кто-то. — Но, как я слышал, лорд Балин хочет основать там новую династию и готов взять всех желающих! Кровь застыла у Торина в жилах. — Орки не могли снова расплодиться в Мглистых горах за такой короткий срок, — послышался негромкий низкий голос Фрара. — Нельзя упускать шанс вернуть то, что наше по праву. — И многие идут? — поинтересовался Гимли. — Гномов шестьдесят — шестьдесят пять, — ответил Нали, его старый седовласый учитель. — Слишком много, — прошептал Торин. — Даже одного гнома было бы слишком много, не то что шестидесяти пяти! Гимли посмурнел. — С нами лорд Балин! — заявил Лони с превосходством. — За ним многие пойдут. Все знают, насколько он мудр и умён. — Пока его глупая любовь к древностям не застилает ему глаза! — рявкнул Торин, распаляясь. — Так вы все вызвались? — спросил Гимли, отхлебнув из кубка. — Ага, — отозвался Нали. Брови Гимли взлетели вверх: — Ори? — Я тоже иду, — спокойно ответил тот. Внешне он мало отличался от юного гнома, что смущался и заикался у Бильбо в гостиной много лет назад, но его поведение изменилось до неузнаваемости. Этого Ори уже было не назвать робким, от него веяло уверенностью. Как бы Торин желал, чтобы ценой появления этого сильного гнома не стала жизнь того, прежнего. — Ни один летописец не упустит такой возможности. — И вправду, увидеть чудеса Кхазад-дума чего-то да стоит, — задумчиво пробормотал Гимли. — Нет, кузен! — взревел Торин. — Ты не пойдёшь в эти проклятые копи! — И мы их увидим, — с предвкушением выдохнул Лони, — пройдём своими ногами путём Дурина. Бесконечную лестницу, Семь Ярусов и Семь Глубин, Залы Пиршеств и Ремёсел… — Балрога, — сплюнул Торин. Плечи Гимли напряглись: — А что насчёт Проклятья Дурина? Многие взбледнули, но кое-кто громко фыркнул. — Древнее чудище давно рассыпалось прахом! Мы не боимся старых сказок! — Мы отбили Эребор у дракона, — проговорил Ори, уголки его губ дрогнули. — Тринадцать гномов и хоббит. Чтобы добиться своей цели, нужно лишь набраться смелости бороться за неё. — Ори, — беспомощно обронил Торин и спрятал лицо в ладонях. — Нет, только не Ори. Младший из нас, малыш Ори в своих вязаных перчатках… Ори, тебе же всего сто одиннадцать! Так нельзя… Ори, Мория!. подумай о своих братьях… — Фрар? — спросил Нали, вызывающе выдвинув седой подбородок. — Куда Лони — туда и я, — просто ответил тот. — Ну что, Гимли, пойдёшь с нами? — просил Лони, сжав руку друга; его глаза сияли от возбуждения. — Только представь — мы отвоюем нашу древнюю родину, ты да я! — Услышь меня, — взмолился Торин. — Прошу тебя, Гимли. Прошу. Тебе едва минул первый век. И я сделаю всё, чтобы ты справил свои следующие именины — сделаю всё, чтобы ты дожил до глубокой старости и обрёл счастье и покой, которых я сам не познал. Гимли, сын Глоина, ты — звезда своего отца! Представь, как мать и сестра будут скорбеть о тебе. Дис будет опустошена. Гимли, ikhuzh! Прошу, не делай этого! Прошу! Гордость — глупейшая причина, чтобы умереть! Гимли опустил голову, сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух через нос. — Я не боюсь тьмы, — ответил он. — Глубины Мории меня не страшат. Я бы хотел взглянуть своими газами на Бесконечную Лестницу, и увидеть Залы Пиршеств и Ремёсел, и заглянуть в Бездну с моста Кхазад-дума. — Так идём же! — воскликнул Лони. — Мы с Фраром пойдём, и Ори с нами. Флои пойдёт, и Нали! Говорят, Балин даже уговаривает остальных членов Отряда присоединиться. Не хватает только тебя, Гимли — твой топор и острый язык нам бы пригодились! Гимли пригубил эль, сердце глухо застучало у Торина у ушах. — Кузен — проговорил он снова, — кузен, я не позволю тебе сложить свою юную яркую голову в этих безжизненных залах. Только не снова. Я не позволю. Ты дорог мне, azaghîth, маленький воин. Я не вынесу твоей гибели. Понимание обрушилось на него ведром ледяной воды. Он привязался к Гимли, и страх потерять его молотом крошил рёбра. Сначала парнишка просто казался забавным; нахальный, громкий, шумный малый, слышавший Торина лучше прочих — только и всего. Затем Торин нашёл в нем утешение, лекарство от смертной тоски, свет во мраке вновь обретённого Эребора. Молодой гном подкупал своим жизнелюбием, и Торин стал с нетерпением ждать его новых проделок и весёлого смеха. И где-то среди этих тридцати восьми лет случился день, когда Торин полюбил мальчишку. На его глазах тот вырос из порывистого буйного подростка в поэтичного, вдумчивого, остроумного, честного и стойкого гнома. Гимли был ему дорог. Достижениям юного гнома Торин радовался словно собственным. — Гимли, — позвал его Торин низким, умоляющим голосом. — Inùdoy. Гимли сделал ещё один глоток и облизнул усы. Затем он опустил кубок на стол и повернулся к Лони. — Я останусь здесь, — объявил он, наконец. — Возможно, однажды я навещу вас. Но моё сердце принадлежит семье и Горе. К тому же, она моя, забыл? Моё имя написано на вершине; нельзя же мне бросать её беззащитной! Лони выглядел разочарованным. — Мне не удастся тебя переубедить? Твой дядя, по-моему, в раздумьях и… — Ох, слушай, все раздумья моего дяди сейчас плещутся на дне его чаши, — насмеялся Гимли и хлопнул Лони по спине. — Спроси его, когда протрезвеет!***
Немногим после именин Гимли, Двалин был совершенно ошарашен предложением руки и сердца от своей помощницы, суровой Орлы. Он был так удивлен, что не задумываясь согласился. Торин никак не мог свыкнуться с этой вестью. Старый друг и кузен никогда не казался ему завидной партией для кого-либо, и он давно решил, что Двалин целиком посвятил себя войне и службе. На первый взгляд Орла была точно такой же. Со смуглого лица не сходило выражение мрачной решимости, его не касалась и тень улыбки; грубые руки воительницы были привычны к топору и копью; копна тёмных волос Блэклоков была всегда собрана в тугой узел, а пронзительный взгляд мог пробить сталь. К изумлению Торина оказалось, что они как нельзя лучше подходят друг другу. Оба были скупы на эмоции, не любили разбрасываться словами и целиком отдавались воинскому делу. Но оставшись вдвоём, они снимали каменные маски и становились тихой, нежной парой. Какой-то дурак из отрядов Двалина имел неосторожность как-то неудачно пошутить об их отношениях. Больше таких глупцов не находилось. Холодной ночью три года спустя со дня столетия Гимли, почти через сорок один год после гибели Смауга, Торин отправился в Обитель Gimlîn-zâram, чтобы сесть рядом со своим другом. Он не мог успокаивающе положить руку Двалину на плечо, но надеялся, что его слова донесутся до него. — Держись, Двалин, — проговорил он. — Моя правая рука, ты никогда не знал недостатка в храбрости. Всё будет хорошо, вот увидишь. Двалин обрушил покрытый рисунками кулак себе на колено и немигающе уставился в огонь. Наконец, Оин толчком плеча отворил дверь, глаза поблескивали за стеклами очков. — Всё, можешь больше не трястись. Вот, из-за кого весь сыр-бор, — проговорил он, улыбаясь. Двалин перенял вопящий свёрток, могучие руки онемели и подрагивали, белое лицо застыло. Оин похлопал его по плечу. — Здоровенький мальчуган, — просто сказал он. Единственный глаз Двалина подернулся слезами, лицо сморщилось, когда он впервые взглянул сыну в лицо. — Поздравляю, друг мой, — сказал Торин. — Красивый мальчишка. Слава провидению, на тебя совсе не похож. Двалин поднял взгляд: — Орла? — С ней всё в порядке. Отдыхает, — заверил его Оин, и Двалин снова посмотрел на сына. сильные пальцы неудержимо дрожали, пока он осторожно поглаживал маленькие ручки, покрытый пушком подбородок, нос-кнопку и красное личико с мягкими пухлыми щечками. На голове малыша торчали ёршиком тёмно-коричневые волосы, совсем как тот ирокез, который когда-то носил Двалин. — Здравствуй, мой мальчик, — мягко проговорил он. — Здравствуй, Торин, сын Двалина. — Ох, как ты мог, — поморщился Торин.***
Спустя пять лет со дня рождения малютки-Торина (как его все звали), умер Нори. Всё случилось совершенно неожиданно. Игра в таверне пошла скверно, и обрубленная нога не позволила ему вовремя отскочить. Гном из Айронфистов вонзил нож Нори прямо в горло, и тот умер почти мгновенно, на лице застыли удивление и раздражение. — Ты — непроходимо тупой напыщенный олух, — были его первые слова, обращенные к Торину, и тот опустил голову, негромко смеясь. — Виновен по всем пунктам. Но меня хотя бы не зарезали за дурацкую игру в каштаны. — Не упоминай эту игру, — рявкнул Нори и слепо вытянул руку, схватив ладонь Торина. Торин ответил крепким пожатием и сгрёб пройдоху в объятия. — Добро пожаловать, Нори, сын Жори. — Tashf! — скомандовал Бифур, налетевший на Нори. Бедный гном охнул, когда из него разом выдавили весь воздух. — Махал тебя побери, какого… — прокашлял он. — Бифур, погоди ты треклятую секунду, дай этому несчастному телу сделать хоть вдох… — Он слегка взволнован вашей встречей, — сухо заметил Фили. — Да ты что? — выдавил Нори. — Как думаешь, он всех членов отряда так встречать будет? — поинтересовался Кили. — Разумеется, — решительно заявил Бифур. — Ещё как буду, и хватит говорить обо мне так, словно меня тут нет. — Погодите, он болтает на всеобщем.! — Теперь — да, — ответил Кили. — Сложность в том, чтобы его остановить. Привет, Нори! — Привет, ребятки, голоса у вас бодрые. Полагаю, вы не знаете, где гному отыскать таверну в загробном мире? Смерть выворачивает наизнанку, и я намерен завернуться обратно. Улавливаете? — Здесь есть всё, что душе угодно, — важно произнёс Фили, хлопнув Нори по спине. Нори уже было напрягся, но потом вспомнил, что теперь у него снова две ноги, и расслабился. — За исключением очевидного, — добавил Кили. — Ну, моей душе угодно вернуться к своим милым денежкам. Дорогие мои, только представьте, я неожиданно оказался в весьма незавидном финансовом положении. Вы же не поскупитесь на кружечку для старика Нори, правда? Торин потер виски, впервые всем сердцем прочувствовав страдания Дори. Нори прощупывал карманы Бируфа прямо в процессе разговора. Даже смерть его не исправила. Он мог умереть, да. Но отойти от дел? Никогда.***
На следующий день, когда Торин отправился нанести Бильбо обычный утренний визит, его ожидал сюрприз. — Во имя Махала, это ещё кто?! — буркнул он, столкнувшись с незнакомым парнишкой. Тот был совсем юн, вряд ли достиг совершеннолетия; тёмные кудри ярко выделялись на фоне бледной кожи. Большие голубые глаза глядели на мир с какой-то затаенной печалью. За спиной у него висели два тяжелых мешка. — Фродо? — окликнул Бильбо, первым пересекая порог Бэг Энда с дорожной сумкой в руках. — Фродо, мальчик мой, входи. Хочешь первым делом выбрать себе комнату? Молодой хоббит молча кивнул и пошёл следом за Бильбо в глубь норы. Торин двинулся за ними, пылая негодованием. — Можно мне сюда? — спросил мальчик, приоткрыв дверь одной из спален и заглянув внутрь. Бильбо мигнул, и вокруг глаз собрались морщинки. Торин хотел бы провести по ним пальцами, поцеловать и чувствовать их губами, пока Бильбо смеётся. А ещё он хотел бы знать, что за мелкий щенок хвостом ходил за Бильбо по его норе! — Можешь выбрать любую, мой милый мальчик, — ответил Бильбо. — Но это прекрасная комната, могу тебя заверить. Когда-то она была моей, если хочешь знать, и там есть одна невероятно полезная шаткая половица под кроватью. Годится под многое, уж поверь мне. Мальчик выглядел смущённым, словно не привык слышать от взрослых что-то подобное. — Ты… ты не будешь ругаться, что я что-то прячу? — Пресветлые небеса, нет, Фродо, конечно же нет. У меня самого столько тайн, что они вот-вот польются у меня из ушей; с чего бы мне мешать тебе иметь собственные секреты? Пойдём, положишь сумки и попьём чаю, что скажешь? Фродо с опаской положил свои вещи на кровать. Торин прожигал его негодующим взглядом. Бильбо, подумав, бросил дорожную сумку туда же и по-дружески приобнял Фродо за плечи. — Ну, возможно, тебе покажется здесь слегка пустовато после Бренди Холла. Тут только я, а я тот ещё странный старый гусь со своими устоявшимися привычками. Но, думаю, мы отлично поладим. Фродо с озадаченным восторгом глядел на карты и рисунки, развешенные на стенах, пока Бильбо вёл его по коридорам. Торин топал следом, клокоча от гнева словно грозовая туча. — Что это? — спросил Фродо, раскрыв рот, когда, повернув за угол, они оказались прямо перед изображением Ривенделла. — А? О, это долина Имладрис, мой мальчик. Я навещал её время от времени; учился Синадрину, ну и прочее. Хотя, готов поспорить, Элладан в прошлый раз потешался над моим акцентом. — Ривенделл! — Фродо шагнул вперёд из-под руки Бильбо, вытаращив огромные голубые глаза. — Как думаешь, я увижу его когда-нибудь? Торин скрестил руки на груди, буравя взглядом затылок юнца. Бильбо рассмеялся, потянув Фродо дальше. — Как знать, как знать! Но прямо сейчас я больше всего хочу увидеть закипающий чайник! Торин наблюдал, как Бильбо суетится на кухне, пока мальчик продолжал рассматривать картину. Сорок восемь лет прошло с Битвы Пяти Воинств, но Бильбо почти не изменился. Волосы стали мягче и подернулись сединой, но были такими же густыми и вьющимися как раньше, а на лице пролегла сеть морщинок, но время не истончило нежную кожу, не покрыло пятнами и складками. В нём всё ещё было вдоволь прыти, особенно для хоббита, приближавшегося к столетию. — Там в кладовой есть кексы, Фродо! — окликнул Бильбо стоявшего в коридоре паренька, и мальчишка моргнул, сбрасывая чары (глупого, отвратительного) эльфийского чертога. — Да, дядя Бильбо! — отозвался Фродо, бросив последний тоскливый взгляд на Ривенделл, и помчался по коридору. Губы Торина разомкнулись, впуская резкий вдох. Он мысленно отругал себя за непрошибаемую глупость. — Дядя? — он повернулся к Бильбо. — Не знал, что у тебя есть братья и сёстры. Почему ты молчал? Он был слегка раздосадован. Торин хотел знать о Бильбо всё. Всё. Иначе ему не удастся выполнить своё обещание. Бильбо напевал что-то себе под нос, накрывая на стол, доставая молоко и сахар из холодной кладовой, снимая с полки банку с печеньем. Затем он облокотился на кухонный стол. Напускное оживление как рукой сняло, и Торин разглядел, как устал его хоббит. — Так будет правильно, — сказал Бильбо сам себе, мягко проведя пальцем по второму комплекту приборов, и задумчивая улыбка тронула его губы. — Бедняга, он совсем затерялся среди этих суматошных Брендибаков. Он любопытный и сообразительный молодой хоббит, и заслуживает лучшей доли, чем выживать в толпе. Мои кузены хотели бы, чтобы я о нём позаботился, да и кому потом оставить дом, если не ему? — Так, значит, кузен, — пробормотал Торин и ухмыльнулся. — И плевок в лицо Саквилль-Бэггинсам. Улыбка Бильбо стала шире, он опустил голову и усмехнулся. — Ха! Лобелия отхлестает меня своим зонтиком, когда до неё дойдут эти новости! — Кексы с голубикой, дядя Бильбо? — донёсся крик из коридора. — Они самые! — Бильбо встряхнул головой, отгоняя мечтательность. — И, будь так добр, захвати там сыр и, может, немного малинового варенья. У меня припасён вкуснейший хлеб из Микель Дельвинга, можем отпраздновать твоё новоселье! Как считаешь? Фродо вернулся с полными руками, и как раз к тому моменту, как хоббиты вместе разложили угощения, призывно засвистел чайник. Торин наблюдал у Бильбо из-за плеча, пока маленький нож резал огурцы и томаты с умелой лёгкостью. Он давно уже привык к сноровке хоббита на кухне, но рот его неизменно кривился. Вот чем один клинок отличался от другого? Возможно, стоило надоумить хоббита шинковать врагов соломкой. — Вот так! — Бильбо поставил на стол томаты и огурцы, а вместе с ними мисочку соуса и сыр. — Целый пир! Ну что, приступим? Фродо тщательно обернул руку кухонной прихваткой и принёс чайник, Бильбо приподнял крышку заварного чайничка. Затем они уселись за стол, и Торин приготовился терпеливо ждать. Ничто не могло оторвать хоббита от еды. Спустя какое-то время Бильбо отодвинул от себя тарелку и с удовлетворением вздохнул. Торин с радостью отметил, что на этот раз он съел больше, чем обычно. Бильбо был странно худоват для хоббита, аппетит так к нему и не вернулся после «приключения». — Итак, Фродо, — произнёс он, взяв чашку с чаем. — Я не собираюсь устанавливать какие-то правила и заниматься прочей ерундой. Тебе уже двадцать один, и ты достаточно взрослый, чтобы самому решать, как тебе жить, к тому же, ты весьма разумен. Как я уже говорил, сам я уже стар, порядком странноват и обжился своими привычками. Давай разбираться со всем понемногу в своё время, что скажешь? Фродо поднял на него голубые глаза, рот его был набит до отказа. С трудом сглотнув, он торопливо ответил: — Хорошо, дядя Бильбо. — Вот умница! Уверен, тут каждому найдется вдоволь места. У меня есть пара просьб, если ты не возражаешь? — Эм. Конечно? — Фродо глядел на него слегка потерянно, и Торин догадался, что раньше с мнением мальчика никто не считался. Он с одобрением сложил перед собой руки. Общение с Бильбо пойдёт ему на пользу. — Ешь, как только проголодаешься, не нужно спрашивать моего разрешения! Все комнаты в норе тебе открыты, и вы с друзьями можете ходить где вздумается. Только, если я в кабинете, постарайся снизить голос до негромких воплей, ладно? И не нужно перемешивать бумаги у меня на столе! Знаю, они выглядят как полнейший беспорядок, но на самом деле там есть очень сложная система. Я знаю, что где лежит, и всё лежит там, где я кладу. Хм. Ах, да! Советую пошуршать по сундукам и ящикам, я притащил множество всяких диковинок из своих путешествий, тебе понравится. С большинством из них связаны какие-нибудь истории, и я ничуть не против их рассказать, так что спрашивай, не стесняйся. Ещё должен признаться, что у меня имеет лёгкий переизбыток всяких безделушек, так что, если что-то сломаешь — знай, ты делаешь мне одолжение. Захочешь что-нибудь почитать — вперёд! Все книги к твоим услугам. Среди них встречаются и весьма занимательные, знаешь ли. — Я заметил, — пробормотал Фродо, перебирая угол скатерти, — что большинство из них на эльфийском. Бильбо моргнул, не донеся чашку до рта. Затем он со звоном опустил её обратно на блюдце. — Вот же дырявая моя голова, конечно! Ты не умеешь читать на эльфийском, так ведь? Хм, может, ты хотел бы научиться? Глаза Фродо распахнулись до невероятных размеров, и он энергично закивал: — Да, пожалуйста! Торин издал носом негромкий раздраженный звук. — Пф, khuthûzh! — прорычал он, стиснув зубы. Бильбо повел бровью: — Ох, Фродо, хотел бы я обучить тебя не только синдарину, но, боюсь, мой квенья слабоват, а на кхуздуле я и всего-то знаю пару слов. И те ругательные, к сожалению. — Что такое… кхуз…? — Фродо растеряно хлопал глазами. — Кхуздул, — подсказал Бильбо. — Это тайный язык гномов. Только не говори им, что я про него знаю! Фродо рассмеялся: — Дядя Бильбо! Да с чего бы мне встретить гнома? Я всего лишь обычный хоббит! Бильбо мгновенно посерьезнел и накрыл ладонь Фродо своей. — Фродо Бэггинс, — проговорил он со всей серьёзностью. — Не бывает всего лишь обычных хоббитов. — Ну, знаешь, — замялся Фродо, стушевавшись под неожиданно пронзительно взглядом. — Я хотел сказать, что я — просто Фродо. Не кто-то особенный. Бильбо сжал его ладонь. — Милый мой мальчик, — торжественно произнёс он, — я — просто Бильбо Бэггинс, а Бильбо Бэггинс — всего лишь обычный хоббит. И, скажу тебе по секрету, милый мой Фродо, в хоббитах кроется гораздо больше, чем многие думают. Торин улыбнулся про себя: — Особенно упрямые, слепые, заносчивые гномы. — Даже идиоты с огромными головами, плотно пришитыми к задницам, — добавил Бильбо, лукаво ухмыльнувшись. Торин удивленно вздрогнул и покачал головой, мягко рассмеявшись. — Невыносимое ты создание, — пробормотал он едва слышно. Как бы он хотел… ох, он хотел. Руки сводило от желания прижать к себе несносного маленького Взломщика. Он стремился коснуться кудрявых волос, почувствовать эти маленькие проворные руки на своей шее. Мечтал поцеловать эти живые губы, прикусить скрывавшийся за ними острый язык. — Невыносимый, бестолковый, нелепый хоббит, — прошептал Торин. — Готов спорить, многие попытаются убедить тебя в обратном, — продолжал тем временем Бильбо. — Не обращай на них внимания. Ты повстречаешь волшебников и эльфов, людей и даже гномов, если пожелаешь, и плевать, что скажут на это глупцы! Мир огромен и полон удивительных вещей, Фродо, а мы очень малы. Но даже мельчайшие детали могут нести за собой большие перемены, как я выяснил. Так что держи голову высоко! Ты хороший хоббит, а это уже чего-то да стоит, — Бильбо ещё раз похлопал Фродо по руке и вернулся к своей чашке. — Ох, чтоб его, остыл. Что ж, вот и мне урок — не философствовать за чаем; в другой раз сначала допью. Фродо с Торином разом засмеялись, и Бильбо улыбнулся мальчику, радуясь, что сумел его развеселить. — Забудешь ведь, — с нежностью сказал ему Торин. — Хотя, пожалуй, к вечеру уже об этом позабуду, — уступил Бильбо. — Я уже стар. Память не та, знаешь ли. — Ты же не настолько стар, дядя, — с сомнением протянул Фродо. — Достаточно стар, и буду благодарен, если ты не станешь мне лишний раз об этом припоминать!***
— … если тебя не затруднит, Великий Создатель, я был бы очень благодарен, если бы ты предоставил одному определённому хоббиту возможность прийти сюда, в Чертоги. Он милый, не пахнет и умеет себя вести. Помнишь, я рассказывал тебе о нём в прошлый раз? О, и в позапрошлый. И в поза-позапрошлый. И до этого пару раз. Ах, и когда… — Помню. — Ему не нужно много места, у него красивые волосы, а борода даже меньше, чем у меня. Честно говоря, нам тут не помешала бы пара-тройка безбородых ребят, чтобы я не чувствовал себя таким одиноким. Почему же ты дал мне так мало волос на лице? Это так постыдно! — Если я дам тебе бороду, ты оставишь меня в покое?! — Ох! Ох… какой трудный выбор. Нет, нет — дядя Торин важнее. Я верный гном, а он заслуживает счастья. Надо будет убедиться, что он знает, чем я ради него пожертвовал…_________________
Khuzd tada bijebî âysîthi mud oshmâkhî dhi zurkur ughvashâhu — Выбрав себе пару, гном должен впредь хранить её как зеницу ока Khuthûzh — эльфы Azaghîth — маленький воин 'ikhuzh — остановись Namadith — младшая сестра Nidoy — мальчик Nidoyel — величайший из мальчишек Inùdoy — сын 'adadel — величайший из отцов Gimli — звезда Gimlîn-zâram — Звёздне озеро khudz belkul — могучий гном Tashf — С дороги!