_________________
Хрера, дочь Фреры Хрера, происходившая из правящей семьи Бродбимов, богатейшего рода Тельфора, была мастерицей по серебру и славилась тонкостью работы. Незадолго до восьмидесятилетия по решению своего отца и Верховного Совета Эребора Хрера вступила в брак с Трором, Королём-под-Горой и перебралась в Эребор; несмотря на юный возраст, ничуть не тяготилась разлукой с домом. Дотошная, аккуратная и безупречно воспитанная гнаминна всегда находила удовольствие в соблюдении церемониала и пеклась о сохранении традиций. Хрера никогда не боялась прямо высказать своё мнение и терпеть не могла «эти Лонгбердские кислые мины». Впрочем, терпение вообще не относилось к списку ее сильных качеств — лишь появление внуков пробудило в ней некое подобие снисходительности. Хрера обладала густыми тёмно-каштановыми волосами и пытливыми ореховыми глаза, а также весьма впечатляющей бородой, щедро украшенной бриллиантовыми бусинами, напоминавшими капли росы. Имела одного ребёнка, Траина. Была убита при нападении Смауга в 2770 ТЭ._________________
— Так вот, о чём ты тогда говорил? Вот, что за «старые тайны»? Голос Создателя был печален и мягок, из него пропала часть той сокрушительной силы, что давила на Торина при первой встрече. — Да, дитя моё. Теперь всё открылось. Торин коснулся основания наковальни почти в два его роста. Когда-то сам Дурин впервые очнулся на этой наковальне, впервые открыл растерянное глаза, ощутил свежую, совершенно чистую душу внутри. Быть может, Дурин вот так же стоял на том самом месте, где теперь стоял Торин, у ног Создателя и спрашивал: «Отчего всё так?» — Тот, кто был тебе дорог, — припомнил Торин давешние слова. — Тот, кто жестоко предал тебя. — Мой ученик, — ответил Махал, грусть повисла в воздухе душным облаком. — Когда-то у него было другое имя. — Саурон, — проговорил Торин. — Саурон был твоим учеником. — Был. — Ты знал, что его Кольцо попало к моему Бильбо? — рука Торина сжала незнакомую древесину. — Знал? Махал помедлил, а затем вздохнул: — Знал. Сердце Торина пустилось вскачь, ладони свела болезненная судорога, призывавшая схватить меч. Затем его глаза захлопнулись, гордая голова повисла. Что он мог сделать? Что мог сделать Создатель? Валар покинули Средиземье, чтобы не допустить его окончательного разрушения. Махал был связан собственной клятвой. — Ты учишься смирению, сын мой, — мягко заметил Махал. — Уже восемьдесят лет учусь, — прошипел Торин, стараясь сдержать бурлившую на языке желчь. — Я всё жду и жду шанса искупить свои ошибки. Я жду и жду своего хоббита. Я жду. Смирение оказалось тяжёлым уроком. — Твоего хоббита, — повторил Махал и вздохнул. Торин поднял взгляд. Как всегда, лицо исполинской фигуры сияло неописуемой красотой, немыслимой древностью, но оставалось каким-то неясным. Его черты не укладывались в голове и сразу забывались. — Ты думал, я не узнаю? — проговорил он низким напряжённым голосом. — Может, я и плохо разбираюсь в чувствах, но с собственным-то сердцем однажды так или иначе разобрался бы. — Так ты, наконец, всё понял, — Махал протянул руку и приподнял Торину подбородок, слегка повернул его лицо сначала в одну сторону, затем в другую. Взгляд был ласковым, отцовским и слегка оценивающим; мастер рассматривал плоды своих трудов. Торин сдержал привычную дрожь. Касание Создателя источало столько могущества и любви… его трудно было стерпеть. — Мне очень жаль, что ты не смог разобраться в себе при жизни, сын мой. Торин уставился на него, сердце забилось где-то в горле. — Ты знал. — Я сотворил твоё сердце, Торин, — огромная рука Махала, загрубевшая от работы, пригладила тёмные волосы. — Пусть ты и закопал его под слоем одержимости, жажды мести, вины и злата, я знаю, что в глубине его пылает любовь. Торину вдруг пришлось тяжело опереться рукой о постамент наковальни — Ты знал. Махал улыбнулся, и всё существо Торина отозвалось вспыхнувшим внутри теплом. — Он решил последовать за тобой — спасти тебя — тот, кто никогда ни за кем не следовал. Возможно, тебе стоит об этом поразмыслить. Торин не сдержал судорожного вдоха, но горло сжали тиски и звук вышел хриплым и рваным. — Он выбрал меня. Меня. Он мог выбрать кого угодно, мог быть любим и счастлив всю свою жизнь! Но вместо этого он хранит верность призраку, однажду проклявшему его и предавшему его преданность! — Чшш, — голос Махала пронзил каждую его клеточку, и Торин содрогнулся. Могучая рука заботливо поддержала его. — Тише, дитя. Не стоит. Чшш. Торин сделал глубокий вдох, затем ещё один. Наконец, он снова обрёл голос. — Почему? — спросил он хрипло. Возможно, Дурину когда-то тоже хотелось расплакаться. — Некоторые вещи лежат за пределами даже моего влияния, — ответил Создатель. Торин снова склонил голову. Ладонь Махала опять приподняла его подбородок. — До сих пор ты находил достойное применение своему дару. Оставайся верен своей клятве, сын мой. Даже в тёмные времена может вспыхнуть звезда, что осветить нам путь. Блёклая, слабая улыбка коснулась губ Торина. — Звезда. Как тонко. — Конечно, — рука отстранилась, и Торин взглянул на огромное, суровое лицо, полное нежности. — Присматривай за ним. Твой хоббит, так уж вышло, связан с Кольцом, а теперь и вся та компания. Наша отважная юная звезда сыграет во всём этом свою особую роль. Он — всего лишь один гном из многих, но что-то мне подсказывает, именно ему предстоит навсегда изменить весь Khazâd. Торин испустил долгий, дрожащий выдох, чувствуя пульсацию в сжатых челюстях. Затем он отвернулся. Пожалуй, стоит пойти к озеру Gimlîn-zâram и снова встретится с Бильбо. Он будет петь хоббиту, пока тот не заснёт. Он сделает так, как велела ему мать, и отбросит чувство вины. — Торин, — произнёс Махал, — вот ещё что… Он замешкался и обернулся. Великий Вала Ремёсел и Камня казался, если вообще можно так сказать, смущённым. — Прошу, уйми своего племянника. Торин улыбнулся: — Некоторые вещи лежат за пределами даже моего влияния. Он низко поклонился и ушёл.***
Удача от них отвернулась спустя две недели после выхода из Ривенделла. Ничто не предвещало беды. Боромир взялся обучить двух младших хоббитов паре движений с мечом. Вот только хихиканья выходило гораздо больше, чем упражнений, чего Торин категорически не одобрял. — Глупости какие-то, — бормотал он, сурово сверкая глазами. — Он просто дуется, потому что ставил на Пиппина, — заметил Нори. — Хотя любому олуху понятно, что Мерри куда более опасный противник. — Мне не послышалось? Ты только что назвал хоббита «опасным противником»? — недоверчиво переспросил Оин. — В данном сравнении, — поправился Нори. — Пиппину всё хихоньки-хаханьки, а ты глянь на Мерри, он что-то да мотает на ус. — Опасные хоббиты, — покачал головой Оин. — Куда катится этот мир. — Они неплохо справляются, — сказал Балин, оценивающе следя за их движениями. — Боромир — хороший учитель. В этот момент Пиппин лягнул мужчину под голень, и они всей гурьбой повалились на землю. Торин едва сдержал улыбку: — Ему и самому есть, чему поучиться. — За Шир! За Шир! — триумфально вопили Мерри и Пиппин, взгромоздившись на поверженного человека. Боромир удивленно вскрикнул, и его редкий смех покатился по долине. Приятно было глядеть на его весёлое лицо; не всё же Боромиру думать о своём долге и переживать за своих людей. Торин слишком хорошо понимал его тревоги, и знал, как опасно давать им над собой власть. Арагорн попытался вмешаться и незамедлительно за это поплатился. Фродо хохотал от невиданной картины: двое хоббитов одолели двух взрослых мужчин. Торина несказанно радовало, что состояние Фродо улучшилось. Тем не менее, он ещё бледнел временами, и рана в плече изредка побаливала. Торин едва не лопнул с досады, когда узнал, что Фродо ранили моргульским клинком. Даже племянники в тот день избегали попадаться ему на глаза. Эльф (проклятый, никчёмный, что б ему провалиться) вдруг поднялся на ноги и влез на высокий камень, вперившись глазами в горизонт. Ветер играл бледно-золотистыми волосами, пока его взор стремительно преодолевал милю за милей, быстрый и стремительный, словно пущенная из лука стрела. — Что ты видишь? — встревоженно уточнил Гэндальф, подобравшись. — Что это там? — спросил Сэм, нахмурившись. На сковородке шкворчали вмиг позабытые сосиски. Торин тоже повернулся и прищурился. Размытая тёмная тень скользила по ясному небу с востока. — Должно быть, облако, — предположил Гимли и вернулся к заточке топора. Торин уже говорил ему, что не стоит лить столько воды, но упрямый юноша словно земли в уши набил. — Оно движется слишком быстро, — проговорил Боромир, придерживая хоббитов руками, — и идёт против ветра… — Кребайн, из Дунланда! — воскликнул эльф, и Гэндальф тут же вскочил. — Прячьтесь! — взревел он. — В укрытие! — скомандовал Боромир, загоняя хоббитов под раскидистый куст. Гимли закатился в расщелину под камнем, а Арагорн с Фродо заползли под небольшой выступ скалы и затаились. — Как это он умудрился их заметить? — вслух поразился Нори, когда над опустевшим плато, где всего пару секунд назад расположились девять путников, пронеслись злобного вида птицы. — Они же были за грёбаные мили отсюда! — Эльфы неплохо видят днём, — посвятил его Ори. — Весьма, весьма, весьма неплохо. Гэндальф первым показался из своего укрытия, источая злость и мрачную решимость. — Шпионы Сарумана. Путь на юг под надзором, — он повернулся к величественному пику Багряного Рога, в лучах солнца отливавшему кровью. — Придётся идти через Карадрас! — Слишком близко к Мории, — проговорил Балин, с тревожным призывом взглянув на Торина. — Слишком близко. — Знаю, — отозвался Торин, и что-то у него внутри свернулось в тугой узел, когда мимо прошёл Гимли, закинувший топор на плечо и лучившийся предвкушением. Эльф занял место в хвосте отряда, так что Гимли пришлось обернуться. — Вовремя ты их заметил, — пробурчал он. — Ничего сложного, надо только глаза раскрыть, — отмахнулся эльф. Гимли хохотнул. Эльф повернул к нему высокомерное лицо: — Что смешного? — Попробуй провернуть это в полной темноте, господин эльф. Тогда посмотрим, как ты умеешь глаза раскрывать, — ответил Гимли, ухмыляясь.***
Вершины Баразинбара, Зиркзигиля и Бундушатура уносились к самому небу, овеваемые пронзительными ветрами, и Гимли ненадолго остановился, чтобы перевести дух и полюбоваться. Путники уже переступили границу заросшего падубом каменистого Холлина. Балин и Торин последовали его примеру, позади Фрерин негромко выругался. — Ты чего встал? — с беспокойством спросил Пиппин. — Тебе плохо? — Я б тоже от передышки не отказался б, — пропыхтел Сэм, рывком поправив рюкзак и потянув за повод Билла. — Это вам не наши холмики. — Со мной всё в порядке, господин Пиппин, — подал голос Гимли, похлопав младшего из хоббитов по плечу с ласковой улыбкой. — Просто наслаждаюсь видом. Эти горы для нас особенные — для гномов, в смысле. До сего дня мне доводилось видеть их лишь раз, почти восемьдесят лет назад. — Восемьдесят лет, — повторил Мерри и помотал головой. — Так, хорошо, раз уж на то пошло, рассказывай: что в них такого примечательного? Гимли поднял голову, тёмные глаза подернулись мечтательной дымкой. — Образ этих гор мы веками воспевали в камне и золоте. Перед тобой Баразинбар, беспощадный Карадрас, который люди прозвали Багряным Рогом. За ним Зиракзигиль и Бундушатур, по-вашему Серебряный Зубец и Облачный Венец. В их объятиях лежит долина, значения которой нам никогда не забыть: Азанулбизар, Темноводная долина, а под ними раскинулся могучий Кхазад-дум, Гномьи Копи, или Мория, как прозвали его эльфы, величайшее королевство гномов из всех, что были, есть и будут. — Ну, знаете ли, — неодобрительно проворчал Балин, — многовато Кхуздула для ушей людей и хоббитов, я уж молчу об эльфе. Чему только Глоин учил мальчика? — Наш путь лежит через долину, — сказал ему Гэндальф. — Если пройдём Багряный Рог, то сможем спуститься по ступеням Темноводья. — Там лежат тёмные воды Kheled-zâram, — задумчиво проговорил Гимли, — там покоится Корона Дурина, там мои кузены отдали свои жизни. Моё сердце дрожит при мысли, что скоро я смогу в них заглянуть! Гэндальф усмехнулся: — Да усладится твой взор, мой милый гном! Фродо замешкался, а затем обратился к Гимли: — Твои кузены? — Ага, — кивнул Гимли и затолкал прядь рыжих волос обратно под шлем. — Мои кузены, Фундин, отец Балина и Двалина, и Фрерин, приходившийся братом Торину Дубощиту и Дис, Леди Горы. Фродо уставился на него в удивлении: — Ты приходился кузеном тому самому королю? — Да он слыхал о тебе, братец, — шепнул Фрерин. — Должно быть, Бильбо рассказывал истории? — Только хорошие, будем надеяться, — фыркнул Балин. — Из плохих выбор был бы шире, — пробормотал Торин. Гимли рассмеялся: — Я прихожусь родичем по той или иной линии всем членам компании Бильбо, да. — Тогда выходит, что ты лорд! — Ох, не приписывай мне такую честь, — отмахнулся Гимли и возобновил их непростой путь. — Вот мой отец — лорд. А я простой воин. Торин одарил Гимли тяжёлым взглядом. — Ты не простой воин, nidoyel. Ты — больше, чем твой клинок, вот и говори о себе соответствующе! — Куда ни глянь, мистер Фродо, кругом одни лорды, короли и принцы! — прошептал Сэм. — Я себя глупой блохой тут чувствую, честное слово. — Не берите в голову, господин хоббит! — сказал Гимли, тепло улыбнувшись садовнику. — Я — просто гном Гимли, вот такой титул мне по душе! — Гордыня не входит в число его слабостей, вот уж точно, — задумчиво заметил Балин. — Гимли-то? Гордыня в нём есть, и порядком, — вставил Фрерин. — Да, но не гордыня, а гордость. Гордость за свой народ и свою семью, не за себя. Нет, тщеславием малец не страдает, — ответил Балин. — Слава Махалу, — буркнул Торин, ещё бросая на друга кислые взгляды. — Поторапливайтесь! — окликнул их Арагорн. — Эти места нередко засыпает снегом, надо поднажать, пока Карадрас не обрушился на нас. — Ну и весельчак этот Арагорн, — пробормотал Гимли себе под нос, прибавив шаг. Так получилось, что Гимли выпало идти следом за эльфом, так что он смотрел преимущественно себе под ноги, взбираясь на каменистые склоны Холлина. Во имя всеобщего блага, как считал Торин, они держались на расстоянии друг от друга с самой первой стоянки. — Почему ты позволяешь неугомонным хоббитам докучать своими вопросами? — спросил эльф. — Они не смолкают ни на минуту. Даже эльфийскому терпению пришёл бы конец. — Да брось, они же совсем дети, — осторожно ответил Гимли. — К тому же, они напоминают мне тех, кого я давно потерял. Эльф оступился и обернулся. — Временами я забываю о хрупкости смертных, — заметил он не менее осторожно. — Кем они были? Гимли поднял взгляд и сделал глубокий вдох. — Ты спрашиваешь, потому что правда хочешь знать, господин эльф, или просто поддержать беседу? Тут большая разница. Я бы не хотел говорить о них без нужды. Эльф промурлыкал что-то на своём текучем языке, прежде чем сказал: — И то, и другое. Ты потерял дитя? Гимли покачал головой: — У меня нет ни мужа, ни жены. Ни детей. Пока не довелось. — Значит, друзей? — Да, друзей, родных, — ответил Гимли, глубоко вздохнул и, кажется, смягчился. — Юные хоббиты напоминают мне моих кузенов Фили и Кили. Они были молоды и полны сил, но их убили, не дав дожить и до сотни. Кили был точь-в-точь как господин Пиппин — любознательный и весёлый, правда, мудрости ему временами не доставало. А Мерри напоминает Фили — более ответственный, что ли. Не ожидал, признаться, повстречать их в таком воплощении, но так уж вышло. Эльф минуту помолчал, затем проговорил: — Примите мои извинения, господин гном. — Ни слова Фили и Кили, — прошипел Торин. — Ни единого. Фрерин сник: — Но… — Нет, Фрерин. Ты не будешь дразнить их за то, что они напомнили Гимли хоббитов или наоборот. Иначе мне придётся рассказать им о том происшествии с сыром, простынями, короной и папенькиной бородой. — Зануда, — буркнул Фрерин. — Гимли! Леголас! — крикнул Арагорн. — Не отставайте! — Не создан я для такой ходьбы, — проворчал Гимли. — Ясно, отчего его кличут Бродяжником. Леголас изогнул бровь: — Если ты едва тащишься, какой от тебя тогда прок? Рост и скорость не на вашей стороне, господин гном. Что же тогда с вас взять? Гимли фыркнул на него из-под шлема. — Не очень-то вежливо. — Раз уж мы взялись отделять зёрна от плевел, я счёл уместным поинтересоваться, — ответил Леголас. — Вряд ли после этого вы станете относиться ко мне ещё хуже, чем есть. — Хмпф, — Гимли какое-то время шагал молча, в то время как Торин старательно прожигал эльфа взглядом. Да как он посмел! Гимли был достойным, верным, честным гномом и в совершенстве владел топором! Немного погодя, Гимли стянул с руки перчатку и без лишних слов продемонстрировал её эльфу. У него были большие, толстые пальцы Глоина и Траина: широкие и сильные. Покопавшись в своём поясном мешочке, он вытащил маленькую золотую бусину. Затем, зажав её между большим и указательным пальцем, он без усилий сплющил её в лепёшку. Бросив её эльфу, он принялся напевать себе под нос старый походный мотив, топая следом за гондорцем. Леголас поднёс плоский диск к глазам, затем на пробу куснул. Его глаза распахнулись, и он поражено уставился Гимли вслед, но быстро опомнился и поспешил за Братством. Бусину он сунул в сумку.***
— Столько страданий из-за такой мелочи… Торин уставился на мужчину, сердце заныло в груди: — Нет, нет, нет. Только не снова. — Такой мелочи… Торин зажмурился. Ему нестерпимо хотелось хоть как-то выпустить вскипевшую внутри ярость на безучастные серые небеса, на Валар, на судьбу, на отступающее Братство. — Он же просто хочет защитить свой народ! — прорычал он. — Зачем так испытывать нас — и почему мы всегда, всегда проигрываем!***
— Всё равно, я считаю, что Фродо похож на Торина. — А я считаю, что ты с ума сошёл, — заметил Кили, мотнув головой. — Фродо крошечный! И милый! Ты хоть раз слышал, чтобы кто-нибудь назвал Торина милым? — Всем жить хочется, — пробурчал Торин, на что племянники засмеялись. — Да нет же, всё дело в глазах, понимаешь? — настаивал Фили. — У них обоих голубые глаза. — Как и у эльфа, но он же не напоминает тебе Торина? — отозвался Кили. Торин молча поджал губы, и его несносные племянники тут же заторопились вслед за Братством, хихикая на ходу. На свежевавшем снегу не оставалось следов. Карадрас всеми силами старался изгнать непрошеных гостей. Снег шёл всю ночь, и теперь хоббиты местами утопали в нём по пояс. На каждом привале они помогали друг другу растереть замёрзшие ноги — Пиппин и Мерри, Сэм и Фродо. Торин волновался за них, но единственный возможный выход он не стал бы предлагать даже за весь мифрил Кхазад-дума. К сожалению, Гимли не нуждался в подсказках. — Мой кузен прямо под нами, — бормотал Гимли. — Он бы накормил нас и снарядил в дорогу, и не пришлось бы месить этот проклятый снег. Холод я ещё могу снести — всё же я северный гном и привык с ним бороться. Но сырость скоро сведёт меня с ума! — Будь другом, Гимли, помолчи! — рявкнул Гэндальф. Он встретился взглядом с Торином, и на мгновение между ними повисло понимание. Вести отряд за собой было тяжело даже без непрестанного недовольства. — Гэндальф, мы могли бы пройти через Копи Мории! Зачем понапрасну рисковать? — гнул своё Гимли, отчего Торин поперхнулся вздохом. — Нет, — прошептал он. — Нет, Гэндальф! Не суйтесь в Копи. Там слишком опасно! Он взмолился, чтобы его слова достигли волшебника. Похоже, на этот раз удача ему благоволила. Гэндальф ответил: — Нет, Гимли. Кольцу не место в Копях. Я пошёл бы той дорогой, лишь не будь у меня иного выбора. — Но там правит мой кузен Балин с моими друзьями и дядей Оином! — воскликнул Гимли, и сердце Торина сжалось от боли. — Я не видал их много лет; Лони, Фрара и Флои, старого ворчуна Нали и дорого Ори. Они оказали бы нам тёплый приём, Балин закатил бы пир и оказал бы любую помощь, точно говорю! — Это слово ласкает слух, — подал голос Пиппин. — Помощь? — уточнил Леголас. — Пир, — с предвкушением протянул Пиппин. — А мне вот «тёплый» понравилось, — хлюпнул носом Сэм. — Надо повернуть к Вратам Рохана и оттуда направиться на юг, в Белый Город, — с нажимом предложил Боромир. — Нам вообще не следовало идти этой дорогой. За Боромиром нужен был глаз да глаз. Торин с трудом сохранял хладнокровие и с того происшествия с кольцом пристально следил за воином. Ему была знакома одержимость золотом — слишком хорошо знакома! Он заметил, как искра этого пламени зажглась в глазах Боромира, раздуваемая отчаянным положением его народа. Это чувство ему тоже было знакомо. Слишком хорошо знакомо. — Наша дорога лежит не в Минас Тирит, а в Мордор, — ответил Гэндальф и повернулся, чтобы продолжить путь. Боромир поправил щит на спине, тревога скользнула по потемневшему лицу. Стоило им ступить в узкое ущелье, обвивавшее склон, идти стало ещё сложнее. Снег превратился в глубокие сугробы, под которыми скрывались скользкие остатки жухлой травы — весьма ненадёжная почва. Босоногие хоббиты справлялись относительно неплохо, а вот от тяжёлых гномьих ботинок с шипами проку было мало. Людям приходилось даже хуже. — Скользит как рыбья шкура! Всё бы отдал, лишь бы встать на твёрдый камень, — ворчал Гимли — Отправить бы эту гадость в Хоббитон! — пыхтел Сэм, стряхивая с лица налипший снег. — Вот там бы ему порадовались. — Смотреть сквозь толстые окна на снегопад гораздо приятнее, особенно укутавшись в пуховое одеяло, — согласился Мерри. Арагорн вытянул руку, напряжённо вслушиваясь. — Странный тут ветер… Ветер ли? Гэндальф вгляделся в круговерть белых хлопьев, затем опустил голову: — Ветер или нет, но нужно идти дальше. Это был изматывающий путь. Мужчины протаптывали снег своими сильными длинными ножищами, прокладывая тропинку трясущимся и хлюпающим носами хоббитам. Гимли тащился следом, его шлем временами был едва различим сквозь ослепительную белую пелену. Пиппин, похоже, привязался к гному и старался держаться рядом — впрочем, возможно, он просто искал тепла. По сравнению с хоббитами, эльфами и людьми гномы, как оказалось, отличались высокой температурой тела. — Должно быть, ваша кровь впитала кузнечный огонь, господин Гимли, — предположил Пиппин, громко стуча зубами, когда они разбили жалкое подобие лагеря под защитой утёса. — Впитала, не впитала — костёр от этого не разгорится, — мрачно буркнул Гимли. — Дерево насквозь отсырело. — Отойди, — скомандовал Гэндальф, и из его посоха вырвалась вспышка зеленовато-синего пламени. Дерево зашипело, заискрило и занялось. — Ну, если кто-то за нами следит, то я только что объявил «здесь Гэндальф» на языке, ясным каждому отсюда и до Ривенделла, — сказал он, стряхнув снег со шляпы и прислонившись спиной к утёсу, давшему им укрытие. — Вот, передайте по кругу. Пейте по чуть-чуть! Ещё может пригодиться. — Эльфийской настой? — с подозрением уточнил Гимли. — Хмпф. Спасибо, обойдусь. — Ооо, — предвкушающее причмокнул Пиппин и протянул к бутылке маленькие цепкие ручки. — Погоди ты, ненасытное чудище! — одёрнул его Сэм. — Мистер Фродо почти окоченел, а ты всю дорогу цеплялся за тёплого гнома как устрица за раковину. Мои извинения, мистер Гимли. Гимли с сомнением разглядывал сине-зелёное пламя. — Всё в порядке, господин Гэмджи. Маленький хоббит, подожди своей очереди. Полагаю, Арагорн и Боромир нуждаются в этой штуке побольше нас с вами. Стоя на тонком насте как ни в чём ни бывало, Леголас чуть склонил голову набок: — Вас едва не завалило снегом, господин гном. Вам не хочется согреться? — Обойдусь, — пренебрежительно отмахнулся Гимли. — Остановимся тут до рассвета, — объявил Гэндальф. — Будем надеяться, что к тому времени снег, наконец, закончится. Но к утру снежный шквал никуда не делся. Гимли хлопнул в ладоши, чтобы разбудить остальных, и от резкого звука Фродо вздрогнул. — Что, уже утро? — пробормотал он, растирая лицо. — Такое ощущение, что я только глаза закрыл. — А впереди у нас ещё один день барахтанья в мокром снегу! — добавил Гимли и усмехнулся. — На проверку приключения оказались совсем не такими, как мы представляли, да? Пожалуй, я начинаю радоваться, что пропустил предыдущее. — Можешь представить Гимли в бочке? — пробормотал Кили, и Фили зашёлся хихиканьем. — Он лбом пробил бы нам путь из темницы, — фыркнул Фили. — И успешно, прошу заметить! — согласился Кили, рассмеявшись. Торин подавил вздох. — Ты про приключение дяди Бильбо? — уточнил Фродо, в то время как Гимли забросал снегом следы костра и принялся собирать вещи. Они дали остальным возможность поспать ещё немного, вот только эльфа нигде не было видно — должно быть, ушёл встречать рассвет или заниматься ещё какими-то глупостями. — Именно так. Я умолял отца взять меня с собой, но, к сожалению, мне было всего шестьдесят два. Торин запретил брать кого-либо младше семидесяти. — Ого, — выдохнул Фродо и на миг задумался. — Это так странно. В смысле, шестьдесят — уже солидный возраст для хоббита, а для гнома — ещё молодость. Гимли улыбнулся ему. — Совсем ранняя молодость. Твой дядя повстречал меня спустя несколько лет после путешествия и, несомненно, счёл зелёным бестолковым юнцом. Что ж, я едва мог заплести себе бороду, да и то она торчала двумя клоками! Кошмар, хорошо, что никто из присутствующих этого не видел! — Это так важно? Гимли замешкался, наполовину свернув свой спальный мешок, и усмехнулся: — Давай представим, к примеру, что среди нас нашлись бы те, кто знал бы тебя маленьким хоббитёнком без единого завитка на ногах… — Всё, я понял! — рассмеялся Фродо. — Что-то мне не нравится эта беседа, — кисло промычал Кили. Он бросил на Торина страдальческий взгляд. Приоткрытые глаза Гэндальфа пару раз моргнули. Затем он резко сел: — Который час? — Нет и шести, — ответил Гимли. — И снег все ещё идёт, — Гэндальф вздохнул. — Ну, ничего не поделаешь. Нужно идти дальше. Вскоре они снова отправились в дорогу, прокапывая путь сквозь липкий снег и карабкаясь на неприветливые склоны Карадраса. Снег повалил быстрее и гуще, и вскоре трудно было разглядеть идущего впереди. — Им не выстоять! — покричал Кили сквозь тоскливые завывания ветра. — Им придётся! — крикнул в ответ Торин, глядя, как мужчины проталкиваются сквозь снежные наносы. — Они должны добраться до перевала! — Гэндальф мог бы прокладывать путь, растапливая снег своим посохом, — предложил Леголас. — А эльф мог бы взлететь и достать с небес солнце, — прорычал Гэндальф. — Я не могу сжечь снег! — Вон, за тем уступом! — прокричал Боромир. — Арагорн, видишь? Вон там, кажется, меньше снега! От него прикрывает скала! — Тогда идём туда! — ответил Арагорн, охрипший от усталости. Эльф наблюдал за ними с улыбкой на губах, и Торина до глубины души возмущала его неприкрытая радость от вида незавидной судьбы, постигшей хоббитов, людей и гнома. Пока мужчины помогали хоббитам перебраться через беспощадный горный хребет, этот недоделанный принц только улыбался! — Такая работа вам ближе всех, господин Крот, — обратился он к Гимли, увязшему в снегу по шею и ожесточённо отплевывавшемуся. — Но вот, что я вам скажу: пусть пахарь пашет, ондатра плавает, а для невесомой ходьбы по траве, листьям и снегу нет никого лучше эльфа. Торин с неприятным удивлением смотрел, как Леголас ступил на нетронутое порывало снега, и под мягкими ботинками остался лишь едва различимый след. Эльф проворно выбежал вперёд и крутанулся, почти танцуя. — Всего хорошего! — рассмеялся он. — А я пойду за солнцем! И он упорхнул словно птица. Гимли зарычал, и Торин к нему присоединился.***
— Назад! — рявкнул Гэндальф. От его крика чуть выше по склону пласт снега пришёл в движение и упал ровно на то место, где только что стоял Пиппин. Боромир успел подхватить и крепко прижать наполовину заледеневшего полурослика. Лицо Пиппина выражало бесконечное страдание. — С этим бураном что-то не так! — прокричал Боромир, чьи глаза и брови облепляли крупные снежные хлопья. — Голос! — проговорил Леголас. — Вы слышите? — Ничегошеньки не слышу, кроме воя ветра, — отозвался Гимли, хрипя от холода. Вьюга глодала горный склон, ветер визжал и стонал как обезумевшее животное. — Они должны пробиться, — бормотал Торин, стараясь усилием воли заставить их продолжить путь. Курчавая макушка Мерри уже скрылась за сугробами. — Не думаю, что они… — начал было Фили, но его прервал эльф. — Вот же! Голос в порывах ветра! — воскликнул он, и глаза Гэндальфа расширились. — Саруман! — взревел он, и по воздуху пронесся раскат грома, камни и снег посыпались на них с оглушительным грохотом. Волшебник шагнул вперёд и принялся что-то бормотать нараспев, взмахивая посохом в сторону надвигающегося шума. — Что он делает? — поинтересовался Сэм. — ДУмаю, пытается помешать Саруману, — ответил Фродо, у которого зуб на зуб не попадал. — Держись рядом, Сэм. Как твои ноги? — Не могу сказать точно, господин Фродо. Не получал от них вестей уже какое-то время, если вы меня понимаете, — Сэм выдавил кривую улыбку. Бормотание Гэндальфа переросло во властный клич и вдруг оборвалось с ударом молнии в горную вершину. Снег обрушился на них водопадом, и на глазах ужаснувшегося Торина лавина поглотила Братство. — Гимли! — выкрикнул он, не сдержавшись. — Фродо! Склоны Каракаса сияли нетронутой белизной. — Нет… — прошептал Ори, — они в порядке, я уверен, они в порядке! — Я их не вижу, — проговорил Кили, крутя головой по сторонам и во все глаза всматриваясь в безжизненную гладь со всё нарастающим беспокойством. — Я их не вижу! — Торин! — рявкнул Фили. — Зови их! Зови Гимли! — Гимли! — закричал Торин. — Гимли, сюда! Иди на мой голос, Гимли, сын Глоина, иди наверх! Иди на мой голос! Подобно удивительным пыхтящим цветам разномастные головы стали проклёвываться сквозь снег. Первым появился Сэм, за ним люди и эльф. Следом показался Гимли и стряхнул с бороды снег, излив бурный поток брани на мерзкого Белого Мага. Хоббиты едва шевелились, Мерри кашлял и плевался. Фродо выглядел так, словно его ударили под дых, а Пиппин, похоже, готов был вот-вот разреветься. Торин тяжело опёрся о плечо Фили. Он уж было подумал… — Они всё ещё в опасности, — мрачно напомнил ему племянник. — Саруман не отступит, и даже если у него снова ничего не выйдет, у Карадраса ещё много трюков в рукаве. Торин прикрыл глаза: — Можно пройти через земли Всадников. Фили повернулся и взглянул на Боромира, который в это время отряхивал одежду и волосы. — Разве? Торин бросил на воина быстрый взгляд и коротко кивнул: — И правда. — Нужно убираться прочь! Пройти через Врата Рохана и направиться в мой город по западному тракту! — прокричал Боромир, притягивая к себе младших хоббитов и укутывая их в свой плащ, насколько это было возможно. — Нельзя приносить Кольцо в Минас Тирит, — пробормотал Торин и повернулся, чтобы заглянуть в глаза Гэндальфа, тёмные и задумчивые, пытливо всматривавшиеся в гондорца. — Услышь же меня! Этот человек боится за свой город, но я боюсь за его сердце. Мне знакома эта надежда и этот страх, Гэндальф. Он падает во тьму, и падает стремительно. Нельзя испытывать таким соблазном отчаявшуюся душу, — он улыбнулся, хоть тут и не было ничего смешного. — Это будет всё равно, что войти в Эребор спустя сто семьдесят лет изгнания. Губы Гэндальфа сжались, и Торин мысленно вознёс хвалу Махалу. Он был услышан. — Врата Рохана слишком приблизят нас к Изенгарду, — проговорил Арагорн. — Ох, а я об этом совсем позабыл, — разочарованно пробормотал Фили. — Мне бы карту. — А в Чертогах вообще есть карты? — уточнил Ори. — Я бы тоже не отказался. — Кто бы сомневался, — фыркнул Кили. — Но нам нужна карта для дела, а не для восхищения. Ори одарил его холодным взглядом. — Нам не пройти через горы. Давайте пройдём под ними! — предложил Гимли. — Давайте пройдём через Морию. Торин вздрогнул, снова повернулся к Гэндальфу. — Я ходил там однажды, — медленно ответил тот, многозначительно взглянув на Торина. — Шанс у нас есть. Но дорога будет не из приятных. Впрочем, я не повёл бы вас в Копья Мории, если бы не надеялся вывести обратно. — Я тоже бывал там, — мрачно добавил Арагорн, и его тон не нуждался в пояснениях. Торин выдержал испытующий взгляд серых глаз и понадеялся, что никто не заметит мольбы в его голосе: — Неужели нет другого пути? Гэндальф едва заметно мотнул головой. — Похоже, никакого, — Фили дёрнул подбородком в сторону Оина и Ори. — Они не обрадуются. — Я и сам от этой идеи не в восторге, — прорычал Торин. — Неужели эти проклятые норы никогда не оставят нас в покое? — Мы — народ Дурина, Торин, — мягко напомнил Фили. — Ты сам когда-то меня этому учил. Кров Дурина будет вечно притягивать нас словно магнит. — И поглощать, — Торин повернулся к Гимли, своей яркой путеводной звезде. — Неужели я тогда помешал ему отдать жизнь этому месту лишь для того, чтобы отсрочить эту жертву на несколько лет? — Что-то ты совсем раскис, — неодобрительно покачал головой Фили. — Гимли заслуживает больше веры. — Здесь нельзя оставаться! — прокричал Боромир. — полурослики долго не выдержат! — Пусть решает Хранитель Кольца, — наконец, объявил Гэндальф. Фродо замешкался, огромные глаза выделялись на покрасневшем от мороза лице. Затем он выпалил: — Мы пойдём через Копи. — Что ж, да будет так, — кивнул Гэндальф. Они приступили к тяжёлому обратному пути по тропинкам, проложенным ранее с таким трудом. Гэндальф обернулся на Торина. Магу хватало наглости сохранять безучастный вид, словно он не вёл Кольцо, Фродо, Гимли, храбрых юных хоббитов и двух доблестных воинов в пропитанный кровью склеп. Торин же пылал страхом и злостью, неосознанно сжимал и разжимал кулаки. Дыхание вырывалось изо рта короткими рывками, рёбра содрогались и ныли. — Вас там не ждёт ни Балин, ни Ори, ни Оин, — процедил он. — Ни одна живая душа не ждёт вас в Копях. Вы идёте на смерть! Гэндальф застонал. — Вполне возможно, мой друг, вполне возможно. А впрочем, что есть смерть, если не одна из множества дорог? Тебе это известно лучше прочих. Торин с лязгом захлопнул челюсти, провожая глазами Братство, пробивавшее себе путь к отступлению. Затем он бросил хмурый взгляд на вершину. — Жестокий Карадрас, так тебя называют, — прорычал он. — Вот уж правда: безмерно жестокий и подлый.***
Той ночью настроение у всех было не на высоте. Торин кипел от недовольства, а Братство устало сверх всякой меры, не осталось сил ни на разговоры, ни даже на разведение костра. Хоббиты тут же залезли в спальные мешки и свернулись, дрожа от холода. Даже Пиппин без лишних слов улёгся между Гимли и Мерри, беззастенчиво пытаясь добыть всё доступное тепло. От Сэма виднелась только кучерявая макушка. Фродо безрадостно уставился на камни и молчал. — Ты уверен, Гэндальф? — пробормотал Арагорн. — Мне тоже знакома эта тёмная тропа. Я бы не стал нести Кольцо в Морию ни за какую цену. — Нас ведёт этой дорогой не цена, Арагорн, — ответил Гэндальф, старческий голос был низок и глух. — Нас гонит нужда, куда более суровая госпожа, чем жажда прибыли. К счастью, решать это не тебе. Эта ноша лежит на плечах Фродо, и потому выбор зависит от него одного. Мы лишь помогаем ему. Если всё остальное тебе по нраву, утешай себя этим. Арагорн поджал губы и отвернулся. Тёмные глаза обшарили горизонт, окаймлённый горными выступами. — Дурной ветер всё ещё дует с юга. — Саруман, несомненно, — пробормотал Гэндальф, оперевшись на посох. — Надеется вызнать, возымели ли его действия успех. Впрочем, я и сам кое-что умею, и на время укрыл нас от его глаз. Быть может, сейчас он думает, что Карадрас сокрушил нас. — Сомневаюсь, что нам так везёт, — мрачно буркнул Торин. Арагорн нахмурился. — Саруман стал Белым Магом не просто так. — Тут ты прав, — отозвался Гэндальф, и на его лице мимолётно отразилась боль. — Тем не менее, у Мории есть свои плюсы. Врата невидимы, пока закрыты, и даже Саруману с его хитростями их не найти. — Слабое утешение, учитывая, что внутри поджидают все орки Мглистых Гор, — вздохнул Арагорн. — Неужели ты надеешься отыскать кого-то из гномов в этих Копях? У Торина перехватило дух, он вдруг обрадовался, что остальные ушли чуть раньше, оставив его в одиночку нести последний дозор. — Ты что, меня не слушал? — рявкнул он. — Бестолковый фокусник, ты слышишь только то, что хочешь! Гэндальф либо искусно притворялся, либо был недостаточно сосредоточен, чтобы видеть Торина. Зная лукавство старого нарушителя спокойствия, нельзя было утверждать наверняка. — Надеюсь, ты ошибаешься, — хмуро ответил Гэндальф. — Но ты же в это не веришь, — заметил Арагорн. Гэндальф покачал головой: — Нет. — Дух Оина маячил перед тобой полдня, бестолковый ты серый проходимец! — Торин в отчаянии вскинул руки. — Ты… ой! — Вы можете потише? — неожиданно заворчал Гимли. — От вашего брюзжания голова гудит! Торин выругался и тут же прикрыл рот ладонью. Арагона гном застал врасплох: — Мои извинения, господин Гимли. — Никому я не господин, парень, — Гимли зевнул. — Просто Гимли. Хоббичья благопристойность, кажется, заразна. Губы Арагорна дрогнули: — Вполне вероятно. — Ты удивляешь меня, Гимли, — признался Гэндальф, устроившись поудобнее у кривого дерева. — Поразительно, как ты нас услышал сквозь этот ветер. Не знал, что у гномов такие чуткие уши. — Ну, вообще-то, не особо, — пробурчал он. — Работа в копях и рудниках мало кому идёт на пользу. Вот мой дядя, к примеру, глух как булыжник. Но, знаете ли, вы докричались бы и до булыжника! — Да, я припоминаю недуг твоего дядюшки, — осторожно отозвался Гэндальф. — И всё же, мы говорили не так уж громко. — Что ж, значит, это был ветер, — уступил Гимли. Торин прикусил язык. Ну когда он уже научится держать себя в руках? — И правда, что-то шторм надрывает глотку, — сонно пробормотал Сэм. — Шторм надрывает глотку! — фыркнул Пиппин из глубины одеяла. — Хорошо сказано, Сэм! Внезапно Арагорн вскочил на ноги. — Шторм надрывает глотку! Как бы не так; это волчьи глотки: варги приближаются с запада! Гимли сел прямо, где-то у него под боком с протестующим писком шлёпнулся Пиппин. — Точно, волки! Их-то мои уши прозевали! — ругнулся он. — Будем бежать? — Нет, останемся здесь, — ответил Гэндальф. — Хоббиты и шагу не смогут ступить до утра. Однако, нужно подняться на вершину холма. Оттуда легче будет обороняться. Леголас! Эльф появился из теней, ярко очерченный лунным светом. — Mithrandir! Ngaurhoth! — Нам их не обогнать. Влезем на вершину, — сказал Гэндальф. — Я только что оттуда, — ответил Леголас, наклонив голову. — Там есть кучка кривых сосен, холодный и старых, уже не помнящих тепла. Такой костёр будет видно за мили. — Благодарим за бесценные сведения, — буркнул Гимли. Леголас пропустил издёвку мимо ушей: — Нам не уйти от охотничьих стай. Лучше заманить их в ловушку. — Где бродит волк, там дремлет орк, — пробормотал Арагорн. — Орки умирают так же, как волки, — вставил Боромир. — Шевелитесь! — гаркнул Гэндальф, и Торин вздохнул с облегчением, когда они оставили разговоры и поспешили к вершине холма. Гимли на бегу доставал легкий топор из перевязи, в другой руке уже сжимая один из метательных топориков Фили. — Люди, эльфы и волшебники! — бурчал он, следуя за суетящимися хоббитами. — Вы до смерти друг друга готовы заговорить! — Лунного света тебе будет достаточно, Леголас? — уточнил Арагорн, вытягивая меч из ножен. — Когда гном запалит костёр, станет лучше, — отозвался эльф. — Если бы звёзды сегодня были ярче!.. — Погодите, я не могу делать всё разом, — заворчал Гимли. Он сгрёб в кучу переплетённые сухие ветки. На вершине холма обнаружился рваный круг из валунов, неплохо защищавших от ветра. Сэм и Мерри нашарили сухих листьев между камней, и с их помощью Гимли вскоре разжёг огонь. — Вот так-то! Ну, на что вы там хотели посмотреть? Леголас нахмурился: — Вот, что ты имел в виду про полную темноту? Гимли бросил на него косой взгляд: — А чего ты ждал от подземного жителя? Не всё же нам врезаться друг в дружку. Для начала, это усложнило бы работу в шахтах, а там и так нелегко. — Переходи к сути, Гимли, — прервал его Гэндальф. — Ты что-нибудь видишь? Гимли чуть сдвинул шлем со лба, вперившись взглядом во тьму за пределами каменного круга. — Тут никого. С севера тоже. — Скорее всего, они идут с востока, — подсказал Гэндальф. — Да, там кто-то есть, — спокойно отозвался Гимли, покачивая метательным топориком. — Крупный вожак, мне думается. Идёт по следу. — У него есть наездник? — напряжённо уточнил Боромир. — Нет, — ответил Гимли. — Он один. Гэндальф поднял посох и выступил вперёд, высоко подняв голову; ветер трепал разметавшиеся седые волосы. — Слушай меня, пёс Саурона! — прокричал он. — Здесь Гэндальф. Беги, если шкура дорога. Я иссушу тебя от хвоста до носа, если ступишь в этот круг. Волк зарычал, и в этом ужасающем звуке сквозило обещание скорой расправы. Хоббиты сбились в кучу, укрывшись за спинами гнома, эльфа и воинов. Волк вскинул голову и завыл, долго и протяжно, призывая свою стаю на бой. Леголас вынул стрелу из колчана. — Направь меня, — коротко попросил он. — Видишь остовы деревьев, которые мы проходили? — отозвался Гимли. — Он прямо за ними. — Да, теперь вижу, — ответил Леголас. — Вы были правы, господин гном. В полной темноте ваши глаза раскрыты шире моих. И он спустил стрелу, как раз когда варг прыгнул на волшебника. С мелодичным звоном стрела вошла глубоко в волчье горло. Послышались жуткие хрипы, и огромная туша тяжело упала на землю. Гэндальф стоял наготове, но было тихо. Он стал медленно отступать к каменному кругу, не опуская посоха, Гламдринг сверкал у него на пальце. — Хороший выстрел, — заметил он. — Надеюсь, у тебя ещё много таких в запасе. — Я не промахиваюсь, — слегка обиделся Леголас. — Звучит как вызов, — пробормотал Гимли себе под нос. — Будет занятно. Торин помотал головой: — Тебе не кажется, что сейчас не лучшее время? — Мда, ну, может не сейчас, — согласился Гимли со вздохом. — Но всё же приятно было бы обставить его на очко-другое! — Только не под угрозой смерти, — простонал Торин. — Гимли, тебе стоит пересмотреть приоритеты. — Что-то мне не нравится эта тишина, — проговорил Боромир. — Чего они ждут? — Полагаю, их поведёт в атаку новый вожак, — ответил Гэндальф. — Боюсь, вскоре мы будем скучать по тишине. В этот момент жуткий вой раздался со всех сторон, дикий, яростный и полный кровожадного предвкушения. Стая подкралась к ним и окружила холм. Гимли крепко сжал рукоять топора. — Пламя разгорается слишком медленно, — подал голос Леголас. — Сколько их? — Слишком много, чтобы указать на всех разом, — прорычал Гимли. — Стреляй куда хочешь — не промажешь. — Звучит не слишком обнадеживающе, — сухо заметил Леголас. — Ох, ну извини. А ты ждал утешений? — огрызнулся Гимли. — Ты не на пиру, парень! Леголас сощурил холодные глаза: — Просто направляй меня, гном. — Многого хочешь, эльф, — фыркнул Гимли. — Уступить тебе всё веселье? Не дождёшься! — Эй, вы двое, не хотите к нам присоединиться? — рявкнул Гэндальф, отбиваясь от двух варгов разом. С громким воплем «Baruk Khazâd! Khazâd ai-mênu!» Гимли выскочил за пределы каменного круга, пустив топор Фили прямо в морду напружинившему варгу. Повернувшись, он вспорол глотку другому, после чего зарядил бронированным кулаком в глаз волку, щелкнувшему зубами у самого его лица. Огромный череп треснул под его костяшками, и гном быстро обернулся, выводя топором фигурные восьмерки, непосильные человеческим и эльфийским рукам. Гимли стоял как скала, уперевшись ногами в землю, а вокруг порхал в смертельном вихре сверкающий серебром топор. Эльф ненадолго засмотрелся, и Торин невольно почувствовал самодовольство. — Гимли, сын Глоина, лучший воин топора за последние два века, — объявил он высокомерному созданию с приятным удовлетворением. — А ты, отпрыск Трандуила, смел спрашивать, какая от него польза! Леголас быстро опомнился, и тёмный лук вновь запел свою звучную песню. К разочарованию Торина, эльф бахвалился не на пустом месте: ни одна стрела не минула цели, каждая летела ровно и уверенно, в конце впиваясь в глаз, горло или макушку. Даже темнота и не спешившее разгораться пламя не были ему помехой. Тонкая рука металась от колчана к луку и обратно с невероятной быстротой, сливаясь в неразличимое пятно. В какой-то момент он спустил сразу две стрелы и одним выстрелом убил двух волков. Торин даже моргнул от удивления. Арагорн, вполне возможно, был лучшим мечником, каких Торину доводилось видеть. Он определённо обучался у эльфов, но среди плавных движений Торин углядел и резких выпад, свойственный рохирримам. Вскоре он стал замечать и другие: двойное парирование, знакомое людям Севера, и сразу южный гондорский захват. Драться по-грязному мужчина так же не гнушался. К немалому удивлению Торина, Арагорн сделал ложный выпад слева, затем вытянул кинжал из-за голенища и вонзил варгу, ринувшемуся в ту сторону, в голову, после чего сразу выдернул и бросил точно в глаз другому. — Необычно, — пробормотал сам себе Торин, изучая странный смешанный стиль. — Бесспорно, эффективно. Боромир оказался более традиционным бойцом. Меч мелькал в выпадах и парированиях, чувствовалась набитая рука, но чувствовалось прирождённо таланта как у Гимли, Арагорна и Леголаса. Его движения выдавали опыт и расчет, каждое движение было точным и выверенным, каждая позиция говорила о многих часах тренировок. Голос Гэндальфа пронёсся над шумом боя, ударяясь о камни: — Naur an edraith ammen! Naur dan i ngaurhoth! Последовал оглушительный рёв, окружавшие холм деревья вспыхнули, на сухих ветвях распустились огненные цветы. Волки завыли и бросились врассыпную, но Гэндальф выпрямился и явил полную свою силу — перед ними стоял уже не старец, но могущественный и страшный в гневе волшебник. Холм был охвачен венцом пламени, и последняя пущенная Леголасом стрела занялась пламенем, прежде чем достигла сердца огромного чёрного зверя со слюнявой пастью. Он взвыл, когда она вошла ему в грудь, но быстро затих, и тогда остатки стаи обратились в бегство. Гэндальф некоторое время провожал их глазами, прежде чем обернуться к остальным: — Все целы? — спросил он, незаметно вновь обратившись в уставшего, сгорбленного старика, опиравшегося на посох. — Целы и невредимы, — отозвался Гимли. — Мог бы и предупредить об этой вспышке. Теперь пару дней будет в глазах мелькать! Леголас выглядел так, словно ему стоило невероятных усилий не присоединиться к жалобе. Его выдал лишь блеск глаз. «Эльфы», — кисло подумал Торин. — Немедленно уходим, — скомандовал Гэндальф, и поднял ладонь в воздух. Постепенно пламя погасло, и хоббиты опасливо высунулись из-за камней. — Ну и заварушка, — протянул Мерри. — Давайте впредь избегать подобных мероприятий? Вредно для пищеварения. — Фух, — пропыхтел Сэм. — Что я вам говорил? Волкам не добраться до старика Гэндальфа, помяните моё слово. Чуть мне макушку не подпалил! — Один момент, — пробормотал Гимли и подбежал к одному из варгов, слегка подёргивавшемуся. Перевернув его, он испустил радостное «ага!». — У нас нет времени их ошкуривать, Гимли! — позвал Арагорн. — Немедленно уходим! — Да-да, сдалась мне его шкура, — отозвался Гимли. — Просто возвращаю себе свою собственность, — он потянулся и вырвал метательный топорик из черепа без единого напряжённого вздоха, негромко цокнув языком: — Вот ведь заныкал. Проклятые варжьи черепушки. Твёрдые как каменюки. — Тогда ясно, откуда у тебя такой богатый опыт, — пробормотал Леголас. Гимли буравил эльфа взглядом следующие два часа кряду. Торин оценил этот взгляд весьма высоко, хоть до Малютки Торина ему было ещё далеко.***
Sindarin Naur an edraith ammen! Naur dan i ngaurhoth! — Приди нам на помощь, пламя! Опали волчьи шкуры! Ngaurhoth — волчья стая Khuzdul Nidoyel — прекаснейший из мальчишек Akhûnîth — юноша Gimli — звезда Gimlîn-zâram — Звёздное Озеро Khazâd — народ гномов Baruk Khazâd! Khazâd ai-mênu! — Гномьи топоры! На вас идут гномы! (боевой клич) Barazinbar — (синд.: Карадрас) Багряный Рог Zirakzigil — (синд.: Келебдил) Серебряный Зубец Bundushathûr — (синд.: Фануидол) Облачный Венец Azanulbizar — Азанулбизар, Темноводная Долина Kheled-zâram — Мирромир