Разрешите обратиться!

Поворочавшись в спальнике на жёстком деревянном полу клуба, Зак открыл глаза. Внимательно рассмотрев стоящего у него на груди маленького неизвестно-кого, он снова закрыл их и сильно зажмурился, мысленно считая до десяти. Однако после повторной проверки оказалось, что существо никуда не делось. Оно напоминало яблоко с маленькими чёрными глазками и конечностями, какие делают дети на уроках труда в начальных классах. К тому же яблоко слегка просвечивало на свету и, после беглого осмотра детективом пространства вокруг себя, имело большую семью таких же фруктов-мутантов. Тяжело вздохнув, мужчина сказал в пространство: — Если вы думаете, что из-за того, что я вас вижу, я вам чем-то обязан — вы очень сильно ошибаетесь, — он скосил взгляд на яблоко, всё ещё стоявшее у него на груди. — А если это просто визит вежливости от местных духов, или что вы там такое, то спешу вам сообщить, что как смотрители этого места вы справляетесь очень хреново. Закончив, он посмотрел на реакцию обступивших его существ всех цветов радуги и довольно заметил, что те, пропищав что-то невразумительное, начали таять в воздухе. — Святой Иоба, — фыркнул, поднимаясь, детектив. Всё его тело ломило после ночного обследования местности (благодаря которому выяснилось, что на севере имеются шахты, подозрительная лачуга, собранная из тента и палок, а также что из башни на западной границе города за ним кто-то пристально наблюдает). Поэтому, облачившись в костюм и предусмотрительно оставив пиджак в спальнике, он решил первым делом навестить целительную баню, о которой вчера говорил мэр. Выйдя на улицу из мрачного и пахнущего сыростью клуба, он направился по еле заметной тропинке вверх. Было самое начало дня, и маленький город ещё спал. Поэтому, когда он почти добрался до нижней части насыпи, в которой был проделан путь к железной дороге и бане, он крайне удивился, встретив там человека. Одетый в пожелтевшую от времени разодранную рубашку и нечто, отдалённо напоминавшее тогу из листьев, незнакомец замер за стоящим неподалёку толстым деревом, стараясь не привлекать к себе внимания. Однако ветер, дувший в сторону детектива, донёс до него запах разожжённого рядом костра и неописуемый аромат неопознанного индивида. «Воняет бедностью», — вот самое близкое определение запаха, которое пришло в голову полисмену. Для таких людей, правда, существовало одно очень ёмкое название, услышав которое можно было сразу догадаться об их личном, гигиеническом и жилищном состоянии — короче говоря, бомж. Правда, запах от конкретно этого бездомного (хотя наличие его шалаша не позволяло в полной мере так его называть, ведь постоянное место жительства у него имелось; по крайней мере до первого серьёзного урагана) был не таким уж и сражающим наповал. А общий внешний вид, вкупе со спокойствием и упитанностью — о том, что сильных проблем в связи со своей странной жизнью он не испытывает. Зак приветственно кивнул, давая понять, что настроен дружелюбно и по крайней мере видит человека. Тот слегка дёрнулся, в порыве пытаясь спрятаться за деревом, но затем всё же кивнул в ответ, чуть выходя из-за своего укрытия. «Надо бы опросить этого местного хоббита», — подумал детектив, приближаясь к мужчине. — Доброе утро, — приветливо начал он. — Я прибыл сюда для расследования- И тут же запнулся. Понятное дело, что люди чаще всего не от хорошей жизни решают пожить годик-другой под открытым небом в богом забытой дыре, или начинают исследовать просторы своей (и не только) родины, из открытых вагонов товарных поездов. И эти путешественники обычно очень не хотят, чтобы их нашли. Тем более, кто-то вроде такой ищейки, как Зак. — Ну, расследование вашего законного или не очень местонахождения здесь меня не сильно интересует в настоящее время, — торопливо исправился он и добавил: — Или, если местные не против, то будем считать, что вообще не интересует. Мужчина смерил его оценивающим взглядом и шагнул к нему навстречу. — Что ж, детектив, очень необычно слышать это от вас, — «от одного из вас», вот что он имел ввиду, — Однако я буду рад однажды рассказать вам мою историю, если она вас заинтересует. Мужчина с седой бородой представился Линусом, и как бы сдержанно-приветливо он не старался себя вести, в его поведении сквозила настороженность, как будто он видел в Заке не только пронырливого охранника правопорядка, но и виновника, который пожевал ночью одну из шин, заботливо уложенных у его кострища. — Кстати, а вы не в курсе, кто мог примерно неделю назад разбить стекло в местном Джоджамарте? Линус задумался, и с лёгкой улыбкой ответил: — Корпорацию многие недолюбливают, но настроены не то, чтобы воинственно. Так что я не могу сказать ничего точнее. — Но у тут есть местный магазин, а люди продолжают ходить в Джоджа, хоть и недовольны этим, — уточнил полицейский. — Не замешан ли в происшествии владелец лавки? — Единственный, кто виноват, так это деньги, — пространно ответил теоретически бездомный. — Город мог бы существовать автономно и без Джоджа, если бы ферму кто взял в умелые руки. А пока что людям приходится мириться с присутствием Джоджа из-за доступности товаров. — Но всё же? — не улавливая смысла слов собеседника снова спросил Зак. — На деле мог бы кто угодно, из молодёжи или из тех, кто по крайней мере не такой старый, как я. Но я думаю, что не стал бы. «О да, это значительно сузило круг подозреваемых». — Вы в этом уверены? — Не в полной мере, ведь я сторонюсь местных жителей. Однако прожил в этом городе достаточно лет, чтобы понимать общее настроение. И люди явно не так враждебны, как вы могли бы подумать. Поблагодарив отшельника и сделав наконец крюк к долгожданной бане, Зак было подумал, что утро проходит не так уж и плохо. По привычке обнюхивая шкафчики в раздевалке, он также пришёл к выводу, что один из обитателей мужского пола или страдает от болезни, связанной с повышенной потливостью, или относится к тем персонажам, которых вы в любое время дня и ночи можете встретить в тренажёрном зале. Также у этого человека предположительно должна быть собака. Окончив водные процедуры и недовольно оглядев в зеркале своё уставшее лицо, детектив направился к маркету.

***

— Так-так, подожди секунду, — полицейский напротив отложил документы и помассировал виски. — Предположим, про этих яблочных человечков- — Джунимо, — уточнил Зак. — …вот этих самых, да. Про них логично, почему ты не написал. Но чёрт возьми, непонятный старик, который без документов живёт на окраине города и всем начхать на это? Я не понимаю. — Не понимаешь, почему я о нем умолчал, или что? — чуть склонив голову набок, спросил детектив. — Не надо тут собачьей мимикрии пожалуйста, — искоса глядя на собеседника, покачал головой мужчина. — Я не понимаю, почему никто не удосужился проверить, не скрывается ли он от полиции. Может, это беглый преступник, или какой-нибудь убийца… Зак поднял брови и развёл руки в стороны над столом, насколько позволяла ноющая рана в плече. Весь его вид говорил «ну вот, поэтому я это тебе и рассказал». — А, понял, — наконец сообразил интервьюер и достал из нагрудного кармана форменной рубашки с коротким рукавом маленький блокнот. — Как, говоришь, его зовут? — Линус, на вид ему от пятидесяти пяти до шестидесяти пяти, — детектив следил, как его коллега делает пометку. — Буду очень признателен, если ты разузнаешь о нём что-нибудь, не вовлекая в это дело весь архив. — Конечно-конечно, — заверил его мужчина, пряча записную книжку назад. — Но он же сам предлагал рассказать о себе. Почему ты просто не спросил его? — Я бы так и сделал, если бы всё последующее время он не шарахался от меня, как от чумного. — Кого-то спустили с поводка? — Очень смешно.

***

— Вы здесь всю ночь караулили, что ли? — вместо приветствия сказал Моррис, приближаясь к дверям Джоджамарта. Собственно, у него могло сложиться такое впечатление из-за того, что сам менеджер приезжал в город на первом автобусе, а уезжал — на последнем. А вид этого полицейского, в такой час отирающегося у главного входа в магазин, заставлял задуматься, где тот находился последние часов восемь. — Хотел проверить всё ещё раз, прежде чем пойду опрашивать жителей, — сидя на корточках у стекла, ответил Зак. Моррис ничего не сказал и загремел ключами, отпирая вход. — Доброго утра работникам торговой сферы, — вдруг приветливо сказал детектив. Менеджер замер, так и не провернув ключ, и уставился на мужчину. Тот приветственно поднял одну руку, пытаясь придать своему лицу выражение, хоть отдалённо доброжелательное. — Здравствуйте, детектив, — раздался голос из-за спины у Морриса. Он резко обернулся и увидел Клэр, молчаливую кассиршу, которая, как ему казалось, за последние три года вообще не заговаривала с людьми. Девушка мило улыбалась, и менеджер еле узнал её без форменного зелёного фартука и выражения презрения ко всему миру на лице. — Здравствуйте, Клэр, — подключился Моррис, наконец провернув ключ и пропустив работницу внутрь. Девушка поздоровалась с ним (менее дружелюбно) и скрылась в магазине, оставив после себя лёгкий аромат духов, стойкости которого позавидовал бы любой зверь, использующий запах в качестве отпугивающего средства. Проводив кассиршу взглядом и позволив двери захлопнуться, менеджер напустился на Зака: — Вы же вчера уже всё посмотрели. Зачем возвращаться сейчас и разводить этот цирк, рисуясь перед моими работниками. Вы тут ничего не найдёте, и будете только мешать рабочему процессу, — смотря на мужчину, полисмен подумал о закипающем чайнике и ему тут же нестерпимо захотелось выпить кофе. К тому же, что он уже нашёл то, что искал. — Доброе утро, как Таннелерс? — стараясь говорить приветливо, очень невпопад выдал Зак. Моррис беззвучно открыл и закрыл рот, начиная сомневаться в адекватности сидящего перед ним человека. — Э-э, нормально вчера сыграли. Как сам? — слегка заторможенно раздалось у него из-за спины уже дважды за утро, но в этот раз менеджер по крайней мере сразу узнал вечно уставший голос Шейна. — Хорошо. Но будет лучше, когда выпью чего-нибудь. — Понимаю, — со вздохом ответил тот, проходя мимо двух мужчин в магазин. — На чем мы остановились? — обращаясь теперь конкретно к менеджеру с неприкрытой издёвкой, поинтересовался Зак. — Ах да, о том, что я ничего не найду и буду мешать рабочему процессу. Но я уже закончил и сейчас даже готов сделать скромный вклад в дневную выручку, если ваш магазин продаёт что-то вроде кофе или энергетиков. — Есть только энергетики, — машинально ответил Моррис, пытаясь разглядеть что-то в выражении лица детектива. — Но вам придётся зайти внутрь. Через дверь! Последнюю фразу он торопливо добавил, заметив, как мужчина приложил ладони к стеклу и надавил. Окно стоически стерпело такое неподобающее поведение и даже не скрипнуло. Тогда детектив постучал по нему, быстро и в разных местах. Стекло опять не отреагировало, в отличие от менеджера: — Да что вы делаете, новое стекло- — А рама старая? — встрял полицейский. — Рама? Конечно, рабочие заменили только стекло, ведь это не окно полностью вынесли, а- — И рабочие явно открывали раму ключом, — указывая на паз сбоку, констатировал Зак. — Да, — пытаясь отвязаться от надоедливых расспросов, ответил Моррис. — Вот этим, видите? Он нашарил в связке маленький ключик и на протянутой руке продемонстрировал полицейскому. — Какая удача. Вы свободны сегодня вечером? Эта фраза выбила из Морриса остатки сомнений в адекватности детектива. «Псих чёртов, понятно, почему такого отослали», — пронеслось у него в голове. И раскрыв было рот, чтобы ответить наиболее противным тоном из возможных, он услышал за спиной шаги. — Я снова буду в салуне, красавчик, — Пам, часами гипнотизирующая стеллажи в спиртном отделе, кокетливо ответила раздражающему полицейскому. Она деловито прошаркала рядом, поднимая облачка пыли своими видавшими виды туфлями. — Чудно, хорошего дня, — снова с приветливым выражением лица нашёлся Зак. Моррис, уже севший на коня и готовый скакать, не без восхищения успел отметить железную выдержку полицейского. Он придержал дверь Пам, зажмуриваясь и натягивая дежурную улыбку. Поэтому, когда управляющий открыл глаза в следующий раз, его улыбка превратилась в оскал, так как во всё ещё открытую дверь проходил и Зак. — Так что на счёт вас? — безмятежно спросил он, на мгновение остановившись напротив. — Буду занят по работе, — сквозь зубы процедил менеджер. Глядя в спину удаляющемуся мужчине, он с раздражением подумал, что жалеет о том дне, когда научился писать, чтобы в последствии привлечь на свою голову этого цепного пса.