— Лу, это правда? — растерянный брюнет, скуривший за полчаса всю пачку сигарет, уставился на изнеможенную девушку, которая только что вышла из ванной.
— Нет блин, вчера на Казанском вокзале заточила шаурму, вот целый день с толчком и обнимается, — пьяный в стельку Зуев цокнул языком.
— Лу, а ты уже думала, как назовешь ребенка? — он хотел обнять русоволосую за плечи, но не удержав равновесия, зацепился за разбросанную обувь в коридоре, и упал на паркет.
— Со мной все в порядке, — отчитался Гена, приняв сидячую позу, — если будет пацан, Валентином не называй, был у меня один такой в садике, до шести лет обсыкался, и куклам платья шил.
— И Вадиком тоже, они за копейку удавятся, — нахмурилась Анжела, вспомнив своего ухажера, который всегда в ресторане делил счет на двоих.
— Лу, ты ведь на свадьбу покупала три платья, а одела всего одно, можно я остальные заберу себе? — поинтересовалась она с улыбкой на лице, поглядывая на своего будущего мужа.
— Постеснялась бы такое спрашивать при мне, — режиссер одарил брюнетку презрительным взглядом, — Лукерья, знаете, моей четвертой жене при токсикозе помогал апельсиновый сок, она его целыми днями пила, хотите я схожу в ближайший супермаркет? — он подошел к русоволосой ближе.
— Так и иди к ней, чё здесь ошиваешься? — фыркнула Бабич.
— Мы с Геной кино будем снимать, — заявил режиссер, гордо расправив спину.
На самом деле, бывшая жена оставила его без ничего, и он уже неделю как ночевал в душном актерском вагончике.
— Какое? Тупой и еще тупее уже давно, как сняли, — хмыкнула брюнетка.
— Ты знаешь, чей это ребенок? — вдруг спросил Ваня, крепко сжав кулаки.
— Точно, она же может быть и от Антона беременная, — прошептала Анжела на ухо Андрею.
— А кто такой Антон? — негромко поинтересовался режиссер у брюнетки, внимательно наблюдая за происходящим.
— Пока еще законный муж, — почти шепотом ответила Анжела.
— Какая банальщина, — режиссер скривил лицо, и махнул рукой, — вот если бы Антон был её сводным братом или на крайний случай отчимом, хорошее бы кино получилось.
— Лукерья, чей это ребенок? — Кислов раздраженно повторил свой вопрос.
— Я пока не знаю, — сглотнув неизвестно откуда взявшийся в горле ком, пробормотала русоволосая. От её привычной уверенности в себе не осталось и следа.
— То есть, ты трахалась с нами обоими, не предохраняясь? — воскликнул Ваня, от чего Лукерья подпрыгнула на месте.
— Я принимала противозачаточные, но несколько недель назад таблетки закончились, и я не успела купить новые, — опустив глаза в пол, проговорила она.
Медленно открывая глаза, девушка надеялась, что многочисленные обитатели четырехкомнатной квартиры, число которых с каждым днем продолжало стремительно расти, разошлись по своим делам, и никто не будет её жалеть, потому что вчера один из отцов будущего ребенка ушел, громко хлопнув дверью. — Доброе утро, — тяжело вздохнула Лукерья. Запахнув длинный атласный халат, она вышла на кухню, застав Лилию, нарезающую полезные сезонные фрукты для беременной дочери, отца с букетом цветов, репетирующего поздравления, Гену с Ильей и Наташей, которые выбирали новый ковер, чтобы лишний раз не нервировать девушку, и режиссера, выжимающего апельсиновый сок. Как только обитатели квартиры увидели русоволосую, все в тот же миг бросились к ней. — Доченька, как ты себя чувствуешь? — с сияющей улыбкой на лице Лилия протянула дочери тарелку с нарезанными фруктами, — скушай клубничку. — Клубника приводит в тонус мышечные ткани, потому может вызвать гипертонус матки, который чреват выкидышем или преждевременными родами, — пробурчал режиссер, и отдал Лукерьи стакан с апельсиновым соком. — А вы кто такой? — блондинка выгнула бровь, с ног до головы изучая незнакомого мужчину. — Всю ночь репетировал, увидел мою маленькую девочку, которая сама скоро станет матерью, и все забыл, — проповедник крепко обнял дочь, незаметно смахнув подступившуюся слезу. — Ну ты даешь, систер, — Наташа заключила старшую сестру в нежных объятиях,— учти, что с племянником или племянницей будем сидеть мы с Ильей, никаких нянь. — А Илья об этом знает? — засмеялась Лукерья, поглаживая брюнетку по спине. — Нам всем, кажется, сейчас срочно нужно выйти на балкон, чтобы полить цветы, — увидев Кислова, режиссер намекнул всем прямым текстом, что молодых людей нужно оставить наедине. — Мы разве мешаем? — запротестовал Гена, когда режиссер буквально силой выталкивал его на балкон. — Зуев, ты всегда как кость в горле, — проворчала Наташа, закрывая за собой дверь. — Кис, — неуверенно начала Лукерья. Она нервно теребила в руках поясах халата. — Мне все равно, чей это будет ребенок, я буду любить его в любом случае, потому что его мать - моя любимая женщина, которую я не хочу потерять еще раз, — на одном дыхании выпалил Ваня, и одел на палец девушки обручальное кольцо. — Теперь сегодня аж целых два повода устроить гулянку, — подытожил Гена, наблюдая за друзьям, которые страстно целовались через окно.***
— Что доктор сказал? Толпа родственников и друзей, которые не захотели оставлять возлюбленных в такой важный день, почувствовала неладное, когда из кабинета вылетел Кислов, направляясь к выходу из клиники. — Я не беременная и никогда не буду, потому что аборт спровоцировал сначала воспаление, а потом бесплодие, — сквозь слезы проговорила Лукерья. — Простите, мне на работу пора, — дрожащими руками она нашла в сумке ключи от машины, и пошатываясь от эмоционального напряжения пошла прочь. — Лукерья Ковалева? — мужской голос окликнул русоволосую на парковке в бизнес-центре. Поставив открытую бутылку с вином, она обернулась, и дальше ничего не помнила, потому что удар по голове тупым предметом оглушил её.