Поймай меня над пропастью

      — Мать, а ты точно уверена, что после аборта на позднем сроке можешь быть беременной? — словно в назначай поинтересовалась Бабич, рассматривая вещи подруги, которые были аккуратно развешаны на вешалках в гардеробной.       — После аборта я несколько месяцев наблюдалась у специалиста, и он не заметил отклонений в функционировании моего организма, — с сияющей улыбкой на лице ответила Лукерья, подбирая к длинной джинсовой юбке с разрезом на бедре подходящие шпильки.       — Малышки мои, на ближайшее девять месяцев мне прийдется с вами попрощаться, — она провела рукой по длинной полке, где стояли многочисленные туфли различных цветов, материалов и брендов.       — А нам познакомиться, — Анжела бесцеремонно схватила любимые черные туфли русоволосой с золотым фигурным каблуком.       — Ну не пропадать же добру, — брюнетка цокнула языком, поймав на себе озадаченный взгляд подруги.       — Как тебе? Можно так ехать в Канны на кинофестиваль? — всунув ноги в туфли, которые ей были малы, Бабич стала дефилировать по спальне.       — А на Каннский кинофестиваль разве приглашают актрис, которые сыграли в двух фильмах второстепенные роли? — хмыкнула девушка, накинув поверх белой майки кожаную курточку, потому что в этом году лето радовало москвичей холодом и проливными дождями.       — Уже сочувствую будущим учителям вашего с Кисой ребенка, с такими дерзкими на язык родителям, он точно не станет тихоней, — улыбнулась Бабич.       Анжела никогда не обижалась на язвительные и резкие слова Лукерьи, наоборот любила подругу за такую черту характера, потому что она говорила правду, не пуская пыль в глаза.       — Хочется в это верить, — русоволосая изменилась в лице, когда подруга невольно затронула болезную для неё тему.       Она села на пуф, закрыв лицо ладонями.       — Тук- тук, будущая мамочка, можно? — режиссер со стаканом апельсинового сока появился в дверном проеме.       — Конечно, — натянув улыбку, дабы не показывать того, что творилось внутри, проговорила русоволосая.       — Свежоприготовленные соки очень полезны для беременных, — режиссер поставил стакан на трюмо, поглядывая на девушку, не решаясь поделиться задуманным.       — Спасибо за заботу, — сделав глоток сока, Лукерья облизала губы.       — А со мной ты не был таким заботливым, — фыркнула брюнетка.       — Что ты, усатый жук, хочешь от Лукерьи? — она выгнула бровь, зная, что мужчина становился таким любезным лишь в одном случае — когда ему что-то нужно было.       — Говорите, — девушка тяжело вздохнула, — обещаю, что стакан не прилетит вам в голову, — доброжелательно добавила она.

Спустя десять минут

      — Папуль, привет, да, все хорошо, я замуж выхожу, — набрав отца, с которым не общалась больше двух лет, вдохновенно проговорила Анжела.       — А ты не хочешь прикоснутся к миру прекрасного, тем самым продекламировавший свой курорт? — спросила она, накручивая черную прядь на палец.       — Ты пообещала дочку называть Анжелой, а режиссеру присутствовать на родах? — Кислов обнял возлюбленную за плечи, которая сидела на кровати, подкрашивая тушью ресницы.       — Никогда в жизни, — отложив косметичку в сторону, она положила голову на колени брюнета.       — Тогда почему Анжелка репетирует перед зеркалом речь, а режиссер с утра по раньше открыл шампанское? — Киса ласково гладил голову девушку, прислонив к себе, словно фарфоровую.       — Он хотел, чтобы я спонсировала его новый фильм, который они вместе с Гендосом придумали вчера на кухне, а я предложила на эту роль Бабича, — пробормотала Лукерья, растворившись в приятных ощущениях.       — А что за фильм то хоть? — Ваня зарылся пальцами в русые волосы, и стал перебирать волнистые локоны возлюбленной.       — Зная режиссера, который снимает абстрактные фильмы, где главная героиня может полтора часа поедает банан, раздумывая о жизни и смерти, и Гену, любящего только эротику, то это будет что-то, — засмеялась Лукерья.       — Бабич будет спонсировать фильм, где его голая дочь поедает банан на протяжении двух часов? — с притворным удивлением спросил парень.       — Главное, что там будет реклама его гостиницы, — взглянув на наручные часы, русоволосая поднялась с кровати, — пора выезжать, — она перестала улыбаться, понимая, что может вернутся одна домой одна.       — Малышка Лу, забыла, что я тебе говорил? В наших отношениях ничего не изменится, обещаю, — Кислов аккуратно приподнял за подбородок накрашенное лицо, поцеловал в красные губы.

***

      По дороге в клинику, Киса и Лу, умирали от смеха, ознакамливаясь со списком «адекватных» имен, написанный Геной, который, к радости, отвлек их от дурных мыслей.       Ваня не показывал того, как нервничал, ведь одно дело сказать, что ты не против чужого ребенка, а другое воспитывать, каждый раз представляя, как любимая девушка, изгибалась от поцелуев его отца.       — Ну, — как только озадаченная Лукерья вышла из кабинета врача-гинеколога, к ней бросился не менее беспокойный брюнет.       — Я даже не знаю, как сказать, — сглотнув подступивший комок к горлу, произнесла русоволосая, присев на мягкий диван.       — Отец Антон? — Киса до боли стиснул зубы, и осторожно втягивал воздух, так как его ярость всё возрастала.       — Ты, — на глазах девушки навернулись радостные слёзы, — только у нас будет не один, а двое.       Минуту Кислов стоял как громом пораженный, а потом стал кружить в воздухе возлюбленную.