Зачем Вы строите эти стены, юный принц?

Призраки прошлого часто пляшут по ночам. От них не спрятаться, они повсюду, туманом покрывая разум, исчезая утром с первыми лучами солнца. Лишь свет страшен тьме – да только Антона окутывал один только мрак, червями ползая в груди и поедая каждую крупицу надежды. Надежды на что? Он всегда смотрел на мир через окно, как голодный зверь ловил все моменты, прижигая их к холсту. Он так привык. Большего ему не позволено, так откуда это желание свободы? Откуда это противное желание, заставляющее засыпать с мокрыми от слез глазами? Арсений был другим. Своенравным. Свободным. Не теряющим свои манеры даже в самой неблагополучной ситуации. От Арсения веяло решимостью и осознанием. Рядом с ним было спокойно, слишком спокойно. И Антона это пугало, ведь через три дня бал закончится и граф уедет, оставив его с этим обжигающим чувством полной обреченности. Антон этого не выдержит. – Ваше предложение очень заманчиво, monsieur, – в тот миг улыбнулся принц, а зеленые глаза тонули в безысходности. Шаг назад и взмах рукой, с которой посыпались блеклые искры. Антон был заточен в клетке с детства, но для Арсения он был неуловим. Будто ветер, постоянно меняющий свое направление. Держа на лице свою улыбку, от которой графа начинало подташнивать, шатен поднял взгляд на небо, будто в последний раз пытаясь запомнить силуэт облаков, и из его уст послышался еле уловимый шёпот. – Но у человека только одна душа, а мою… Мою уже давно продали. Арсению хотелось возразить, объяснить этому ребенку, что невозможно чувствовать такой обжигающий холод без души, невозможно смотреть с такой печалью, если в тебе ничего нет. Но он молчит, потому что Антон больше не смотрит на него. В такой же тишине они вернулись на бал. Плечи принца все еще были накрыты черным пальто графа и только оказавшись в том же коридоре Антон остановился, медленно стягивая с себя чужую одежду и протягивая ее хозяину с улыбкой на лице. Больше никакой слабости – эта ночь станет его последней ошибкой. – Благодарю за вечер, monsieur. Хорошего Вам времяпровождения на балу, – произнес шатен, и, держа спину ровно, побрел в сторону зала, откуда играла музыка и слышался смех гостей. Арсений же так и остался на месте, смотря младшему в след, в руке держа свое пальто, от которого чувствовалась совсем иная магия – не его – но такая родная. Многие говорят, что для детей Солнца холод смертелен. Ложь. Они не любят мороз, что губит их растения, что скрывает все цвета лета белым снегом, но жители Солнца всегда были свободными, игривыми. В их сердцах не таился мрак и холод, их магию не заморозить, ведь она была своевольной, не подвластной своей простотой. Зима не губит их души, просто в их солнечных краях никогда не бывает холода – он им чужд. Магия Антона веяла горечью и одиночеством. Солнцу хотелось отогреть его, обнять и спрятать от всех, пока этот холод не уничтожил хозяина. – И как же мне вытащить тебя отсюда, – выдохнул граф в пустоту, вытаскивая из кармана маленький медальон, на котором был вырезан герб королевства Нью-Ривс. Открыв его одним пальцем, Арсений уставился на маленькую зимнюю бабочку во льду, жизнь которой прервалась в его ладонях еще много лет назад. Он тогда впервые заплакал, видя смерть столь прекрасного существа. Он пытался подарить ей свою магию, заставив голубые крылья вновь взлететь. Он хотел подарить ей жизнь, но сколько он не пытался, его магии было недостаточно – бабочка навсегда угасла в его руках. – Ты ей нравился, – послышался голос рядом. Такой тихий и спокойный. Детский. И, подняв свои полные слез глаза, Арсений уставился на ребенка с солнечными волосами, на вид которому было лет пять. Легкий ветер играл с его прядями, а в ярко зеленых глазах читалось осознание. Слишком тяжелый взгляд для ребенка. – Она хотела бы остаться в твоей памяти. Тонкие пальцы рук коснулись чужой ладони, еле дотрагиваясь до крыльев мертвого существа, и Арсений с удивлением смотрел, как бабочка покрывалась льдом, что укутывал ее в бесцветный кокон. Его цепкий взгляд уже был направлен на ребенка, никак не похожего на аристократа Мосэ, но магия говорила сама за себя. – Как… Как ты узнал, чего она хотела бы? – единственное, о чем он смог спросить, пытаясь проглотить ком горечи. Ребенок выпрямился, сжав губы в тонкую линию, будто размышляя, стоит ли отвечать что-то этому незнакомому человеку. Но старший, в отличии от него, выглядел как истинный житель Мосэ, и шатен чуть расслабился, тихо пояснив: – Иначе бы она не решила подарить тебе свой последний миг. Зимние бабочки волшебные существа – кто-то даже верит, что они посланники Судьбы… Странно, что ты этого не знаешь. Всем людям холода об этом известно. Тогда Арсений промолчал, решив не говорить, что он ребенок Солнца, приехавший сюда с отцом из-за деловой встречи. Он хотел задать еще несколько вопросов, но мальчик быстро исчез, оставив его одного с зимней бабочкой, которая стала его личной судьбой.

***

– Ты где шлялся? – прошипела женщина, ногтями вцепившись в тонкое плечо сына, вид которого отображал полную отрешенность. – Я вышел подышать воздухом, матушка. Мне нужно было подумать насчёт кандидаток для женитьбы, – ровным тоном ответил Антон, не чувствуя никакой боли от жесткой хватки матери. Гости вокруг танцевали, полностью погрузившись в праздничную атмосферу. Никому не было дела до бесед семьи короля. – Подумать? Ты сделаешь так, как мы с отцом тебе скажем. У нас уже есть кандидатка для тебя. Тебе не о чем думать, так что сиди и не рыпайся, бастард. И только посмей нас опозорить, понял? – голос женщины был пропитан ядом самой опасной змеи, но спустя столько лет Антону он больше не приносил никакой боли. Смотря на мать пустым взглядом, принц еле заметно кивнул, проговорив: – Да, матушка. И пока отец общался с почтенными гостями, Антон направился в сторону балкона, решив, что это лучшее место спрятаться – он не будет попадаться на глаза лишний раз, но, как принц, все еще будет присутствовать на балу. Первая ночь должна была скоро закончиться. – Прекрасная ночь, не так ли? – послышался женский голос со стороны. Погрузившись в собственные мысли, Антон чуть вздрогнул, устремив свой взор на девушку с светло каштановыми волосами. Ее зеленое платье было покрыто теплым шелком, а руки скрыты длинными перчатками. Она дружелюбно улыбалась, не пряча искорки веселья в глазах. – Да и красивое место спрятаться. Антон, продолжая рассматривать девушку, спустя время поинтересовался: – Молу ли спросить, как Вас зовут, мисс? – Можно просто Оксана. Не нравится мне вся эта аристократичная манера, – Антон на это только ухмыльнулся, немного поражаясь такой откровенности. – Приятно с Вами познакомиться, Оксана. Антон. – Сложно избавиться от этих манерных привычек, не так ли? – посмеивалась девушка, отвернувшись от собеседника и уставившись на луну, что ярко освещала эту ночь. – Знаешь, Антон, я даже рада, что мой отец пытается продать меня тебе. Ты неплохой парень. Мрачный немного, но не плохой. От слов девушки шатен вздрогнул, совсем по иному взглянув на такой хрупкий силуэт. Плечи Оксаны были опущены, а в карих глазах была замечена горечь. – Неужели мы оба стали рабами собственного наследия, – прошептал Антон, чувствуя, как что-то внутри противно забирается под ребра, вызывая жар в груди. – У меня есть любимый человек и мы помолвлены. Были… До момента, пока король Мосэ не решил сообщить о женитьбе и поиске кандидаток, – объяснила Оксана. Несмотря на то, что в ее словах не было обвинений или упрека, Антон ощущал себя виновным. Не родись он, этого всего не было… – И… Что теперь? – спросил Антон единственное, что мог. Зеленые глаза встретились с карими. Оба осознавали, что выбора у них нет – пойти против воли отца то же самое, что смертный приговор. А, может, смерть и не так плоха? – Если бы я знала, Антон, я бы не стояла тут, – грустно улыбнулась девушка, и Антон понял – она любит. Любит так сильно, что никогда не полюбит его. Этот брак обречен на несчастье. – Нам просто не повезло.

***

Оставшуюся ночь Антон не спал, до раннего утра сидя в мастерской и безжизненно пялясь на белый холст. Весь город спал, отдыхая после первой ночи бала. Никакого шума и суеты. Одна только тишина, молчание которой давило на разум. Шатен не мог выбраться из собственных мыслей, погруженный в них так глубоко, что не услышал стука в мастерскую, даже когда он повторился в третий раз. Казалось, Антон стал ледяной статуей, произведением искусства, за которые люди готовы платить огромные деньги. Он бы так и продолжил сидеть на полу, покрытом льдом, если бы не горячая ладонь, оказавшаяся в его непослушных волосах. Антон узнал этот жар – за столь короткий срок он стал родным. Хотелось потянуться к нему, получить больше тепла, но страх сковывал, заставив вздрогнуть, отодвинувшись в сторону, и поднять недоуменный взгляд на графа, вальяжно стоявшего посередине мастерской принца, будто это он был хозяином данного места. – Что Вы тут делаете? – с усталостью произнес Антон, поднимаясь на дрожащих ногах. Он никому не позволял врываться сюда. Он делал все, что от него требовалось, лишь бы семья не трогала единственное место, которое дарило хоть какие-то чувства. Арсений же чуть нахмурился, отмечая бледность принца и черные мешки под глазами. Вчера он выглядел паршиво, но сегодня… Сегодня было что-то иное. Горечь смирения? Апатия? Глаза… Они блекли. Жизнь в них исчезала. – Я хотел прогуляться по городу и решил поинтересоваться у прислуги, когда юный принц проснется. Они мне сказали, что Вы всю ночь просиживали тут. Вот я и решил зайти, взглянуть, пригласить на прогулку, – сдержанная, но искренняя улыбка накрыла губы графа, пряча проблеск переживаний. Антон с непониманием уставился на гостя, не в силах понять, что творилось у того в голове. – Зачем Вам это? – ровным тоном спросил шатен, расправляя плечи и надменно глядя на аристократа. Только сейчас Арсений заметил легкую белую одежду, что еле прятала тело принца от холода. Босые ноги, подрагивающие пальцы рук. Так одеваются в солнечных краях, но никак не тут. И брюнет в очередной раз убедился в правильности своего решения. Надменность его не пугала – раненный зверь всегда защищает свою гордость до конца, и, видя состояние Антона, Арсений решил не обращать внимания на дерзость младшего. Пусть кусает, царапает, рвет когтями. Плевать, если пустота хоть на миг исчезнет из чужого взгляда. – Ну как зачем. Вчера мы с Вами взглянули на ночной город, а сегодня мне хотелось бы пройтись по улицам в светлое время суток. Учитывая Вашу женитьбу, когда еще мне удастся пройтись с Вами по королевству Мосэ, юный принц? – когда Вы еще сможете позволить себе выйти на свободу? Антон чувствовал, что его поймали в капкан. Играют на его желаниях, самых ярких и больных эмоциях, вытягивая струны по одной как из сломанной арфы. Тяжелый вздох и холодный взгляд, от которого по спине графа пробежали мурашки, но он совладал с дрожью, стоя ровно в ожидании ответа. Только голубые глаза бегали по углам мастерской, останавливаясь на красках и некоторых картинах. Мастерская больше напоминала кладовку художника. У окна стоял холст с картиной зимних бабочек, и Арсений невольно засмотрелся на их голубые крылья, что кристаллами мерцали в помещении. Такие родные, знакомые. – Зачем Вам я, monsieur? – его думы прервал резкий голос принца, заставляя вновь взглянуть на собеседника, который все так же надменно стоял напротив, сохраняя до скрипа зубов противную фальшь спокойствия, но брюнет только разочаровано выдохнул: – Я же говорил, что Вам это не идет, юный принц. Антон продолжал испепеляюще смотреть на Арсения, никак не понимая, почему этот житель солнца так прицепился к нему. Граф, поняв, что вновь упирается в стену, сделал шаг к принцу, тем самым заставив того отступить к окну. – Разве я не могу просто пригласить Вас на прогулку? – от Арсения веяло чем-то непонятным. Не осуждением, нет. Скорее опасностью, предчувствием, которое так и кричало убираться подальше, пока этот человек не начал крушить стены, что строились годами. – Или… Вы боитесь показать себя настоящего? Антон дернулся, и Арсений уловил страх в его глазах. Бледное лицо стало призрачным, а губы плотно сжаты. Еле заметный шаг назад, заставляющий графа недобро прищуриться, напоминая хищника, готового к прыжку. – Ваши стены не неразрушимы, юный принц. Так зачем Вы так отчаянно держитесь за них? Принц опустил взгляд на босые ноги, рвано выдыхая, подавляя в себе панику, что была готова вырваться в любой момент. Сколько над ним будут продолжать издеваться? Антон ощутил запах леса, что сковывал его на месте, не позволяя двинуться. Он прикрыл глаза, надеясь, что это просто мираж. Сон. Очередной кошмар, но бархатный голос послышался прямо у его уха, мурашками пройдясь по оголённой коже шеи: – Я не намерен смотреть на твою гибель. Надежда? – Почему? – тихий всхлип, заставляющий Арсения притянуть шатена к себе, обнимая за такую хрупкую талию и сжимая ладони у лопаток. Их магия ледяными искрами падала на пол, выжигая его мелкими каплями. – Потому что дал обещание твоему настоящему отцу, что присмотрю за тобой, – Антон впал в еще больший ступор, не улавливая смысла слов. Туман пожирал разум, закрывая все дороги, и лишь какой-то отголосок сознания заставлял его слушать. Голос Арсения вводил его в транс, выводя из этого тумана. И Антон цеплялся за него, как никогда раньше. – Позвольте мне представиться, юный принц, – Антон поднял взгляд на серьезное лицо аристократа, в голубых как яркое небо глазах которого читалась преданность и гордость. – Граф Арсений Попов, королевское должностное лицо главной семьи Нью-Ривс, а так же доверенное лицо короля. Я тут, чтобы вернуть Вас туда, где Ваше истинное место, юный принц. Надежда, что дает свободу.