Чай с ароматом интейвата и звёздная пыль на камнях

      После горячего секса и не менее горячего душа приходит заслуженный отдых. Гон и течка несколько стихают, нутро какое-то время не требует интимной близости, позволяя просто наслаждаться запахами и приятной компанией.       И, конечно же, новыми ощущениями.       Моракс довольно улыбается, чувствуя где-то под рёбрами переливающуюся тонким звоном радость Итера, который остался валяться в постели. Позволив ему заслуженно отдыхать, Моракс пошёл заваривать чай и готовить перекус – до обеда ещё далеко, а вот пополнить силы как-то хочется.       Чужая радость очень-очень греет, давно уже не приходилось такого испытывать: последнюю метку Моракс поставил почти тысячу лет назад. И ни один носитель его меток не дожил до нынешних дней. Далеко не с каждым он решает делить эмоции – пусть и в одностороннем порядке, – далеко не каждого он считает достойным своей ноты. От Итера же он даже был согласен принять его запах.       Тонкий запах звёзд, теперь сопровождающий и Моракса, скоро станет привычным, перестанет выбиваться из обыденного шлейфа. Но до того Моракс сыто улыбается, вдыхая воздух и чуя звёздную пыль – его, его, его Итера запах.       Теперь точно его.       Резкий укол под рёбрами вырывает из раздумий, от неожиданности Моракс дёргается и бьётся головой об полку: чужой испуг щетинится и тут же сменяется то ли озадаченностью, то ли недовольством – Мораксу пока сложно тонко различать эмоции Итера. Однако что-то точно не так.       – Моракс! – следом раздаётся недовольный зов, но Моракс уже стремительно поднимается по лестнице.       – Что случилось, золотце? – обеспокоенно спрашивает он ещё в дверях и потирает ушибленный затылок.       – Это что такое?! – возмущённо спрашивает Итер и демонстративно поднимает руки, на которых, как и на щеках, ключицах и почти всём левом плече, виднеющемся из-под халата, блестит тонкая золотистая вязь узора из чешуек.       Моракс чувствует чужое негодование и удивление, и становится даже как-то неловко. Он ведёт плечом, словно это поможет не чувствовать чужие эмоции так ярко, а затем с некоторой озадаченностью отвечает:       – Чешуя.       Это разве не очевидно?..       – Я вижу, что чешуя, – вскидывает брови Итер, явно не удовлетворённый ответом, а затем повторяет более размеренно: – Я спрашиваю, что это такое?       – Это моя метка, – растерянно отвечает Моракс. – Вернее, это из-за неё. Разве в других мирах метки альф не имеют отображений?..       Моракс был настолько уверен, что во всех мирах есть аналогия его чешуе, что даже не додумался хоть как-то обсудить этот вопрос. Он, как и все знакомые ему альфы, вместе с меткой передаёт ещё и немного своих сил, которые каким-то образом отображаются на теле. В случае Моракса – прозрачной сеткой чешуек на коже.       – Нет? – на лице Итера отражается целая буря эмоций: растерянность, удивление и возмущение, и этот же комок ощущений ершится под рёбрами Моракса, никак не желая распутываться.       – Это всего лишь лёгкое защитное заклинание по сути своей, – виновато поясняет он и присаживается на кровать рядом.       Моракса колет стыд, и Итер тут же смягчается, явно распознав это.       – Моракс, глупая ты ящерица. О таком предупреждать надо, – с нотами расстроенности в голосе тянет Итер, снова пялясь на руки. Однако по лицу и по связи Моракс чувствует: он смягчился, пусть и всё ещё растерян. – Оно так всегда будет? Это можно контролировать?       – Извини пожалуйста, – Моракс мягко тянется по связи и берёт в руки ладонь Итера, начинает мягко мять и массировать. Чешуйки под его пальцами постепенно выцветают. – Первые пару дней будет проявляться, потом практически перестанет. Может, около укуса будет проявляться чуть дольше, но в целом будет контролироваться.       Моракс поднимает ладонь Итера и мягко целует безымянный палец: чешуйки вспыхивают, и на третьей фаланге образуется новый линейный узор, аккуратно образующий кольцо. Итер несколько секунд хлопает глазами, глядя на нововведение, а потом прыскает:       – Ну всё, всё, – посмеивается он, отнимая ладонь, рассматривает новоприобретённое «кольцо», а затем легко чмокает в щёку, – твой теперь, твой, никуда не денусь.       – Конечно не денешься, – довольно урчит Моракс и сыто улыбается, подставляя щёку.       А под рёбрами разливаются радость и нежность Итера.