Чай с ароматом интейвата и звёздная пыль на камнях

      Можно подумать, что они встречаются исключительно в целях удовлетворения сексуальных потребностей. Пусть в период гона и течки это весьма близко к правде – потому что потребности сексуальные в буквальном смысле становятся потребностями физическими, – в целом это не совсем верно. Они очень много разговаривают, читают вместе тейватские книги, выполняют поручения, просто гуляют. Моракс рассказывает про Тейват, Итер – про другие миры. Мораксу нравится компания Итера, и он надеется, что это взаимно.       Горячая вода, кажется, только больше распаляет. Но меньше всего сейчас хотелось бы окатывать себя ледяным душем. Наверное, с другим партнёром Моракс контролировал бы себя лучше, внимательнее бы следил за тем, что и как делает, но он старается быть с Итером насколько возможно искренним, рассчитывая получать такую же искренность в ответ. Сейчас не хочется искать способов обрести трезвый рассудок, напротив: хочется позволить смеси запахов вскружить голову. Во время течки и гона они даже используют мыло и шампуни без отдушек, лишь бы ничего не перебивало их смесь.       И от факта, что, возможно, они оба вскоре будут каждый по своему источать именно смесь запахов Лиюэ и звёзд, внутри всё очень-очень довольно теплеет.       Моракс не спеша принимает душ, приводит себя в порядок, сушит волосы, давая Итеру время спокойно поесть. Конечно, на периферии сознания таится хищная мысль окружить Итера своим запахом, найти поцелуями то самое место, куда больше всего хочется укусить – в ненавистный рубец на левом плече, из-за которого в запах звёзд просачивается апельсин, – провести по светлой коже языком, пробуя Итера на вкус, а затем впиться зубами, крепко прижав к себе, ведь даже несмотря на течку это всё-таки будет больно. Поставить метку, вплести в чужой запах свою ноту, а затем зализать след, ласково убаюкивая и закрепляя связь.       Моракс коротко облизывается, смаргивая столь заманчивые мысли.       Мысли, уже больше недели не дающие покоя. Заставляющие сердце биться чуть быстрее и взволнованнее. Заставляющие чувствовать ответственность за оказанное доверие.       Моракс дёргает уголком губ, отсутствующе смотря в зеркало.       Как бы ему ни хотелось претворить задумку с метками в жизнь, если Итер скажет нет – так и будет.       Потому что комфорт и спокойствие Итера для Моракса важнее любых меток.       Завязав пояс халата – свежего, ведь предыдущий кощунственно стащил Итер, – Моракс выходит в комнату. Улыбается Итеру, который уже валяется с книгой на кровати. Тот её тут же прикрывает, приглашающе качая головой.       – Поел? – интересуется Моракс, не спеша пристраивается рядом – Итер откладывает книгу и переворачивается на бок, укладывая голову на предложенное плечо.       – Поел, – Итер устраивается поудобнее, закидывает ногу Мораксу на бёдра, а руку пристраивает на груди. Он утыкается носом в плечо и вдыхает, но тут же морщится и недовольно заглядывает в лицо.       – Что? – усмехается Моракс, мягко перебирая светлые пряди на затылке. – Не нравится, что мной не пахнет?       – Не нравится, – ворчит Итер, раскатывает рукав своего халата и закрывает нос: там ещё теплятся остатки запаха. От такого забавного вида Моракс прыскает, а потом слегка выпускает фоновую ноту, пока что не с целью возбудить, а только чтобы выместить свежесть мыла и шампуня.       Итер прикрывает глаза и мягко, медленно гладит по груди и боку, и на его лице – абсолютная безмятежность. Он протяжно дышит, наверняка наслаждаясь тишиной и спокойствием, иногда устало притирается щекой – сумерские приключения прошедшей недели действительно вымотали Итера, вчера он вообще почти из кровати не вылезал и, ожидаемо, не хотел выпускать Моракса.       Итер легко-легко выпускает фоновую ноту: тоже лишь спешит продемонстрировать, что всё в порядке. Мягкий цветочный аромат едва-едва разбавляется пряными нотками, и это значит, что время интимной близости пока ещё не пришло. Учитывая их планы, оно и к лучшему. Скорее всего, Итер захочет ещё раз обсудить метки, но он должен начать сам, и потому Моракс спокойно ожидает. Ему вовсе незачем торопить события и заставлять Итера нервничать.       Моракс прикрывает глаза и прислушивается к запаху Итера. Свежий, приятный запах его базовой ноты очень лёгкий – он из тех, которые в принципе не могут приесться. Встречаются люди с довольно резкими или сильными запахами, даже нахождение рядом с такими порой становится испытанием, но вот Итер был полной противоположностью: его запах не бил в нос, но привлекал внимание своей необычностью.       Так и случилось на Церемонии Сошествия: если бы Итер не прошёл тогда буквально в паре метров от Моракса, он бы и не почуял подозрительного иноземца. Естественно, запах, который не был известен нюху Моракса, мгновенно насторожил. Чего только он не успел за жизнь повидать, но такого запаха точно ему в Тейвате не встречалось. Моракс решил одним глазком присмотреть за Итером, а потом выяснилось, что он путешественник и хочет помочь: Тарталья услужливо привёл его.       Постепенно, слово за слово, история за историей, они зацепились. Итер явно подозревал, что Моракс – Архонт, в момент признания в банке на его лице не было и тени удивления. Наверное, это даже стало в какой-то степени началом их более тесного общения: нашлось больше точек соприкосновения, тем для разговоров. Исчезла стена полуправды и увиливаний.       И запах звёзд стал чуточку ярче.              При этом фоновая и активная ноты Итера – тоже загадки. Все его запахи Моракс классифицирует скорее через ассоциации, собирательные образы. Базовая – метеоритная пыль, свежесть летней ночи после жаркого дня, лёгкий белый чай. Активная – фиалковые дыни, что-то приторное и кислое одновременно, но вновь лёгкое. А вот фоновая… самая загадочная.       Сперва Итер выпускал её по чуть-чуть: при лёгких заигрываниях или когда заливисто смеялся после каких-нибудь забавных историй. В такие моменты нота отдалённо напоминает мондштадтские сесилии: горные цветы со слабым ароматом. Довольно красивые, их ещё постоянно носит на берете Барбатос. Может, поэтому Моракс ассоциирует с этим запахом – за столько лет дружбы он уже знает его наизусть.       Затем вдруг у фоновой ноты обнаружилась новая грань. Они сидели на вершине горы, смотрели на Каменный Лес Гуюнь и вспоминали прошлое. И прошлое было не самое радужное: Итер рассказывал про падения миров, про сотни и тысячи войн, которые ему довелось повидать. В тот день он был в очень подавленном настроении, и, скорее всего, даже не совсем намеренно выпустил фоновую ноту. В золотых глазах читалась вселенская тоска и бремя прожитых тысячелетий, а запах стал чем-то напоминать облачную траву.       Однако и сесилии, и облачная трава – близко, похоже, но не то. Запах кажется призрачно знакомым, он напоминает что-то абсолютно конкретное, почти тейватское, но Моракс, к своему огромному удивлению, никак не может понять, что. Причём вот уже несколько месяцев.       Забавно, что очень похожий аромат есть и в запахе его сестры – Моракс отметил это, когда Итер дал понюхать хрустальный шарик с её запечатанным запахом. И тогда он сказал, что фоновая нота – мята, значит неизвестный запах, общий для них, у неё был базовой нотой. Интересное совпадение. Мораксу встречались близнецы и двойняшки, но они всегда обладали абсолютно уникальными запахами.       Однако что же это всё-таки за запах?       Он очень похож на цветочный. Лёгкий, не приторный, свежий. Моракс уже абсолютно точно слышал что-то очень-очень похожее, вот только что? И где?       У Итера абсолютно точно двусложная фоновая нота: цветочный запах, который немного разнится в тоне в зависимости от настроения, и пряные нотки, которые вплетаются в аромат, когда он возбуждён или взбудоражен. Что-то близкое к… наверное, кардамону. Это две слишком разных грани, чтобы тоже быть частью чего-то одного. А цветочная часть всегда либо ближе к сесилиям, либо к облачной траве.       Хотя однажды от Итера пахло одновременно и так, и так. Это несколько озадачило Моракса: он был уверен в том, что цветочная часть – единая. Уверен он в этом и сейчас. Скорее всего, Итер принёс похожий запах на себе, и это не было частью его фоновой ноты. Он тогда вернулся из Разлома: приключение само по себе оказалось довольно тяжёлым, но ещё и выяснилась не самая понятная информация о его сестре. Итер несколько дней ходил сам не свой, был молчаливее обычного, чаще принюхивался к сфере с запечатанным запахом сестры.       Был ли принесённый запах – её?       Итер те дни провёл у Моракса, пусть и всё равно старался уединяться то на террасе, то просто в комнате. Много думал, задумчиво глядя в потолок, листал свои дневники, делая какие-то пометки на старых страницах. То и дело залипал на принесённые из Разлома окаменевшие…       Цветы.       Моракс вдруг открывает глаза и тихо вдыхает. Озадаченно моргает, глядя перед собой, сравнивает запах Итера с давними-давними воспоминаниями.       Конечно, сами цветы уже не несли в себе запаха: они давно окаменели и утеряли эту способность. Но вот что это были за цветы, Моракс осознал только сейчас. До того как-то не было нужды: Итер явно не хотел распространяться на этот счёт, Моракс и заметил-то их абсолютно случайно, когда вынес Итеру на террасу чай.       – Я понял, на что похожа твоя фоновая нота, – с лёгким удивлением в голосе говорит Моракс.       – Ты же говорил сесилии и облачная трава? – мычит Итер, не спеша подниматься или менять положения.       – Да, немного напоминает, но не то. Есть запах намного ближе.       Итер приподнимается на локтях и заглядывает в лицо. В глазах блестит любопытство. Моракс не раз сетовал, что никак не может вспомнить запах, поэтому Итеру наверняка интересно узнать вердикт.       – Она похожа на интейват. Цветы, которые росли в Каэнри’ах. Пятилистники, четыре лепестка белые, один – голубой. Если их сорвать – со временем окаменеют.       С каждым новым словом Моракса на лице Итера проступает всё большее удивление.       Моракс немного медлит с продолжением, внимательно всматриваясь в золотистые глаза. В них – настороженность и растерянность. В них – тоска и одиночество. Итер уже явно знает, что Моракс сейчас скажет.       – Ты принёс такой из Разлома, извини, если ты не хотел демонстрировать, я случайно заметил, – виновато хмурится Моракс. Он не особо любит без предупреждения врываться в личные границы, а уж тем более личные границы Итера. – И… хрустальный шар, в котором запечатан запах Люмин. Там тот же очень похожий запах. Интейват.       Итер коротко хмыкает, глядя куда-то сквозь Моракса, и его фоновая нота наполняется грустным оттенком.       В золотистых глазах – тоска прожитых лет, горечь разлуки. Одиночество, которое Моракс не сумеет разбавить никакими стараниями. Люмин в самом деле очень дорога Итеру, и он очень тяжело переживает то, что им не удаётся встретиться, поговорить.       – Забавно… – тихо отвечает Итер, кивает и фокусируется на Мораксе. – А я думал, что не могу распознать запах цветов в её волосах, потому что они очень давно сорваны. Оказывается, всё немного прозаичнее…       Когда Итер вернулся из Разлома, он источал одновременно два оттенка интейвата: грустный и… не радостный, скорее, другой уровень грустного тона. Это тогда очень запутало Моракса, пытавшегося читать настроение и состояние молчаливого Итера по запаху. Однако теперь всё встало на свои места: в Разломе Итер обнаружил воспоминание Люмин, и окаменевшие цветы, видимо, ещё сохраняли её запах, когда он вернулся.       – Прошу меня простить, если задел за живое, – тихо добавляет Моракс, поддерживающе поглаживая по плечу, но Итер тут же мотает головой.       – Нет-нет, всё в порядке, – он улыбается, и грустный тон из его запаха тут же испаряется. Скорее всего, он намеренно разогнал его, чтобы не демонстрировать чувства, но улыбка выглядит вполне искренне. – Я признателен, что ты поделился.       Итер на несколько секунд отворачивается, озадаченно смотрит в окно. Слегка хмурится, размышляя. Едва заметно морщит нос и тут же прищуривается – Моракс знает, в светлой голове сейчас выстраиваются новые и новые цепочки, факты складываются в последовательности. Итер наверняка уже успел сделать несколько выводов, посмотреть на все свои взаимодействия с сестрой с новой стороны. В конце концов он вздыхает, легко встряхивает головой и снова заглядывает в глаза.       – Ладно, потом как-нибудь об этом подумаю, – качает он головой и подпирает подбородок ладонью. Мягко улыбается. – Ты всё так же пахнешь чаем.       – Приятно слышать, – Моракс гладит Итера по спине, ведёт с лёгким нажимом, прослеживая линию позвоночника, прощупывая рельеф мышц.       Он едва-едва добавляет в воздух фоновой ноты, и Итер улыбается. Сейчас главное не переборщить, потому что чрезмерное воздействие запахами в гон и течку практически неизменно приводит к возбуждению, а пока что они… просто разговаривают и наслаждаются компанией друг друга.       – А мне когда-нибудь доведётся узнать, как пахнет твоя активная нота? – Итер заламывает бровь, склоняя голову к плечу, и Моракс загадочно улыбается.       – Лучше тебе не знать, – поучительно тянет он, и Итер притворно супится.       Моракс в принципе старается все свои запахи держать при себе, а для того, чтобы выпускать активную ноту, он просто-напросто слишком спокойный. Итеру та же черта, в общем-то, тоже свойственна: после стресса тогда, когда он узнал пол Моракса, больше чуять фиалковых дынь и не доводилось. Опыт и тренировки позволяют контролировать свои эмоции, сохранять трезвый рассудок – в этом они похожи.       Поразительная уравновешенность Итера, не коррелирующая на первый взгляд с молодым на вид телом, – одна из черт, которая привлекает Моракса. Они похожи. Долгожители, пережили много войн, бед, радостей, потерь и обретений. Моракс уже понял, что пелена любопытства в золотых глазах – напускная. Что дружелюбие и отзывчивость – привычка и удобная линия поведения. До этого можно и банально догадаться, но иногда это прослеживается во вздохах при принятии поручений, в пресном взгляде от очередной глупой просьбы, в полуравнодушном кивке после очередной довольно типичной истории:       Итеру чертовски скучно.       Он наблюдатель. Путешественник. И он уже в буквальном смысле видел всё.       И поэтому Мораксу чрезвычайно льстит, что Итер возвращается к нему вновь и вновь: значит, он стал тем, кто пробил скорлупу скуки.       – Моракс, – мягкая улыбка вдруг растворяется, уступая безразличию и даже какой-то тоске. Моракс хмурится, заглядывая в золотые глаза, продолжая доверительно гладить. Итер внимательно смотрит в глаза, тихо вдыхает и продолжает: – Пообещай мне, что если мы окажемся по разные стороны баррикад, ты хотя бы сделаешь вид, что тебе жаль. И то же сделаю я.       Ладонь замирает на чужой лопатке: не то чтобы тема была совсем неожиданной, просто… это то, о чём Моракс не всегда вспоминает. Они похожи, они нравятся друг другу, у них выстраиваются какие-то отношения, но история может принять неожиданный оборот, в самом деле раскидав их в разные лагеря.       И они оба это прекрасно понимают.       – Мы оба будем понимать, что это ложь, – безразлично вскидывает брови Итер, и в его глазах тлеют угли тысяч прожитых лет, – но социальная норма будет выполнена, моральный долг будет наглядно ликвидирован. Не останется сожалений.       Он тихо фыркает, поджимая губы, и качает головой.       – Обещаю, – серьёзно и честно отвечает Моракс. Такую просьбу он может пообещать выполнить. Но не больше.       И они оба это, Селестия дери, прекрасно понимают.       Итер в ответ кивает и подаётся вперёд: пристраивает ладонь на шее и запечатлевает поцелуй. Лёгкий, безобидный, немного горький – их маленький контракт.       Отстранившись, Итер печально улыбается, а затем складывает руки в замок, укладывает на груди Моракса и устраивает на них подбородок. Грусть постепенно улетучивается из взгляда, Моракс продолжает ненавязчивые ласки: гладит, легонько-легонько посылает кончиками пальцев гео импульсы – они ощущаются почти как массаж.       – А можно спросить, – в конце концов решается он и слегка прищуривается, – почему ты решился на метку? Не станет ли она к моменту, когда сводить уже будет поздно, тяготящей обузой? Если ты, конечно, не передумал.       Итер усмехается, прикрывая глаза. Моракса действительно волнует этот вопрос. Итер – в первую очередь, путешественник. Нужны ли ему эти якоря в других мирах? Неизвестно, как скоро он может покинуть Тейват, а время на сведение метки достаточно коротко.       Мораксу правда не хочется, чтобы Итер потом жалел о принятом решении. Даже если впоследствии они окажутся врагами.       Тем более, если окажутся.       – Я много думал об этом, прежде чем предложить. Возможно, я и впрямь поступаю немного опрометчиво. И, наверное, в этом виноваты скука и одиночество, – признаёт Итер, пожимая плечом. – Я обычно стараюсь из особо ярких и запоминающихся миров оставлять себе какие-нибудь диковинки, что-нибудь памятное. Где-то это просто цветы, где-то – предмет с запечатанным запахом. Где-то местная безделушка.       Итер заглядывает в глаза и выдерживает интригующую паузу.       – Нарекаю тебя тейватской диковинкой, – улыбается Итер, игриво приподнимая бровь, и интейват едва заметно разбавляется пряностью.       – В таком случае, почту за честь, – согласно прикрывает глаза Моракс. Пожалуй, этот ответ его более чем устраивает.       – А ты? – вдруг оценивающе прищуривается Итер, вновь приподнимаясь на локтях. – Больше шести тысяч лет, не меченный, а тут вдруг познакомился с каким-то путешественником и уже через несколько месяцев отношений плечо подставляешь?       В его голосе сквозит притворный укор, и Моракс беззлобно смеётся. Да, пожалуй, он тоже в этой ситуации выглядит забавно. Однако ответ на самом деле до боли прозаичен: Моракс просто понимает, какое доверие оказывает ему Итер, разрешая укусить.       – Ты прав, выглядит подозрительно. И, возможно, когда-нибудь я тоже подумаю, что это было опрометчиво, – он вдруг перекатывается вместе с Итером: тот оказывается на спине, а Моракс рядом – на боку. Он поудобнее подпирает голову рукой, начиная обводить пальцами второй выглядывающую из-под халата звезду на груди Итера, и продолжает: – Я понимаю, что тебе решение с метками далось нелегко. И я вижу, что это важно, даже если потенциально может навсегда обернуться не самыми удачными воспоминаниями. Однако я хочу показать, что ты мне не безразличен, что я ценю твоё мнение и твои жертвы. Что я могу не только принимать, но и давать. Ты ведь сразу сказал, что хочешь меня укусить, не дожидался, пока я предложу. Значит это важно. Я не имею права пренебрегать.       Итер придвигается ближе, притираясь к боку, елозит, раздвигая полы халата на груди и давая Мораксу больше пространства для ласк. Устроившись, он несколько секунд смотрит в глаза, а потом кивает:       – Вот поэтому я и хочу обменяться метками. Тебе как минимум не всё равно.       Он прикрывает глаза и едва заметно хмурит брови. Моракс чувствует: Итер расслабляется, но явно медленнее, чем ему самому хотелось бы. Зная историю Итера, понимая его положение, можно предположить, что он нервничает, даже если сотню раз всё обдумал. А он точно обдумал – уж в этом Моракс не сомневается. Такие важные решения он не станет принимать сгоряча.       – Переживаешь? – тихо спрашивает Моракс, забираясь ладонью под полу халата и пристраивая её под грудью.       Итер через халат накрывает чужую ладонь своей, а потом заглядывает в глаза. Во взгляде читается лёгкая растерянность, он немного медлит, но в конце концов отвечает:       – Немного, – признаётся он и на несколько секунд отводит взгляд. Однако сердцебиение под ладонью не сбивается с ритма. Возможно, Итера пугает неизвестность: это ведь первый раз, когда он не сведёт метку, а оставит её, будет чувствовать все её последствия. Итер на мгновение закусывает губу, а потом спрашивает: – Скольких ты уже кусал?       – Я… – тянет Моракс, задумчиво поднимая взгляд. – За всю жизнь поставил… Хм-м… – он прищуривается, быстро вспоминая все связи и какие из них закончились меткой, а потом снова заглядывает в лицо: – Двенадцать меток.       – И ни одной взаимной? Или сведённой? – осторожно уточняет Итер.       – Ни одной взаимной или сведённой, – подтверждает Моракс.       – Выходит, я буду тринадцатым, – хмыкает Итер, неопределённо дёргая носом, и это немного озадачивает Моракса:       – А что в этом такого?       – В некоторых мирах тринадцать – несчастливое число, – отвечает Итер и качает головой, мол, неважно. – Я не суеверный, просто забавное совпадение.       – В Лиюэ несчастливым числом считается четыре, – рокочет Моракс, мысленно воюя с внезапным желанием поцеловать.       Итер как-то криво усмехается, но затем вдруг грустно улыбается: реакция кажется Мораксу странной. Связано ли это с тем, что желание поцеловать отразилось на лице? Или, может, с тем, что у Итера уже было три метки? Моракс тоже не особо суеверный, однако он уже тоже не раз успел подумать, что уж больно это неприятное совпадение. Однако в улыбке Итера начинает скользить практически вина.       – Ты не четвёртый, кто будет меня кусать, – грустно то ли фыркает, то ли усмехается Итер, затем мягко вытаскивает ладонь Моракса и пристраивает её там же, но поверх халата, и переплетает пальцы.       Не четвёртый.       Не четвёртый.       Но Моракс знает только о трёх метках Итера.              Под рёбрами не очень приятно щемит, и дело даже не в ревности или чём-то подобном. Моракс почти уверен: едва ли хоть одна из этих меток была поставлена с согласия Итера или по его просьбе. Иначе сводил бы он их? Моракс абсолютно по-человечески сочувствует Итеру: это наверняка отвратительно – иметь такую непозволительную слабость против воли.       Просто потому что он таким родился.       – Могу ли я спросить?.. – осторожно уточняет Моракс, поглаживая ребро ладони Итера большим пальцем.       Итер кивает, прикрыв глаза, а затем ровно отвечает:       – Ты семнадцатый.       Моракс смотрит в светлые глаза по очереди, пытаясь разглядеть, как к этому относится сам Итер.       Шестнадцать – это много или мало? Учитывая возраст Итера, наверное, мало. А учитывая то, что все метки были нежелательными – много. Моракс бы даже сказал, очень много.       – Меня ни разу не кусали по моей просьбе, – негромко продолжает Итер, и Моракс не может оторвать взгляд от его равнодушного лица. – Меня ни разу не спрашивали, перед тем, как укусить. Меня ни разу не кусал тот, чью метку я хотел бы носить. До сегодняшнего дня.       Итер спокоен и держит все запахи при себе. Весь его вид источает равнодушие, но на дне глаз виднеется горечь, смешанная с благодарностью. За свою безумно долгую жизнь Итер явно сумел смириться со своим положением, вторичным полом, проблемами, и Моракса греет мысль, что в нём Итер смог найти желанную отдушину, искомую безопасность.       – Я хочу поставить эту метку. И хочу, чтобы ты поставил свою, – Итер касается щеки, нежно поглаживает, и Моракс льнёт к ладони в ответ, целует основание большого пальца, не отводя взгляд от золотистых глаз. – Я предлагаю тебе обмен. Если ты, конечно, согласен. Потому что твою метку я буду рад пронести через миры.       – Я согласен на обмен, – рокочет Моракс, Итер мягко притягивает за шею и запечатлевает новый поцелуй.       Новый маленький контракт.       – Может, если я буду пахнуть альфой, в других мирах тоже будет меньше проблем, – хитро улыбается Итер, когда Моракс отстраняется.       – О, я надеюсь на это. Ты и так уже достаточно настрадался, – выдыхает Моракс и вновь находит чужие губы.       Носа касается практически незаметный до этого телесный запах смазки, и по плечам прокатываются мурашки предвкушения. Моракс растягивает удовольствие: целует медленно и легко-легко, едва касаясь, и тем же отвечает Итер, точно так же не торопясь.       Итер мягко упирается ладонью в плечо, и Моракс следует: переворачивается на спину, поудобнее устраивается в подушках. Не разрывая поцелуя, Итер садится на бёдра Моракса, обхватывает его лицо ладонями. Запах интейвата становится чуточку чётче, спорит с появившимися нотками кардамона – запах явно всё ещё под контролем, но долго ли осталось этому контролю сохраняться?       Итер медленно-медленно отстраняется, садится, выпрямляя спину. Он устраивает руки на груди, а потом скользит до плеч, мягко мнёт. Он оценивающе хмурится, прощупывая плечи, явно ищет место помягче, и Моракс уже догадывается, какой вскоре последует вопрос.       – А я не сломаю зубы об твою чешую? – скалится в улыбке Итер, и Моракс невольно засматривается на его зубы: светлые, здоровые, крепкие. Зубы, которые скоро сомкнутся на мягкой коже плеча. Ему явно придётся постараться, чтобы прокусить на достаточную глубину, у него-то нет острых драконьих клыков.       – Не сломаешь. Я уберу всю защиту, – Моракс пристраивает ладони на чужих бёдрах, скользит вверх-вниз по шёлку халата, – расслаблю мышцы, чтобы тебе было легче.       Кадык на шее Итера медленно перекатывается, язык скользит меж губ – он явно представляет процесс. Его дыхание чуть замедляется, он ещё несколько секунд рассматривает плечи, а затем заглядывает в глаза.       – В какое плечо ты хочешь, чтобы я тебя укусил? – интересуется он, приподнимая брови.       – Любое, какое тебе больше понравится, – Моракс плавно скользит ладонями вдоль бёдер, медленно-медленно, и слегка добавляет фоновой ноты. Ему нужно предварительно расслабить Итера, сделать так, чтобы он не нервничал. Возможно, проговорить вместе все этапы. – В какое мне тебя кусать?       – Я знаю, что ты уже выбрал место, – Итер игриво улыбается и склоняет голову к правому плечу, демонстрируя левое, с плохо удалённой меткой.       И он прав – Моракс усмехается и кивает.       Скользнув руками на бока, Моракс подаётся вперёд и вновь приникает к губам. Он мнёт бока и прощупывает мышцы спины, не углубляя поцелуй – ему безумно нравится ощущать под ладонями силу Итера. Уж он-то точно знает, как легко обмануться средним ростом и оголённым животом: за образом спокойного и приятного глазу юноши кроется чудовищная мощь.       И Мораксу, если честно, не очень хотелось бы оказаться врагом Итера, когда тот вернёт себе силы.       – Ты больно кусаешь? – отстранившись, тихо спрашивает Итер, внимательно заглядывая в глаза. По взгляду понятно, что он уже точно не отступится от своей идеи, но, видимо, ему будет спокойнее, если он будет понимать, что его ждёт.       – Да, драконьи зубы острые, – честно отвечает Моракс, прикрывая глаза, а затем вновь смотрит в золото радужек, успокаивающе поглаживая спину, лопатки, бока. – Но я сделаю так, что будет не очень больно.       – Что ты сделаешь? – интересуется Итер и мягко зачёсывает с виска чёлку Моракса, перебирает пальцами пряди на затылке. – Расскажи мне, хочу быть готов. Не хочу неожиданностей.       Моракс лукаво улыбается. Он не раз представлял то, что может сделать, как именно хотел бы укусить. Какие-то идеи более приемлемые, какие-то нет, и теперь пришло время выбрать. Потому что то, что он скажет сейчас, окажется финальным вариантом.       Легко приобняв за поясницу, Моракс скользит правой рукой выше и осторожным, медленным-медленным движением отводит воротник с плеча Итера – оно тут же покрывается мурашками, а сам Итер тихо вздыхает, вновь слегка отклоняя голову в сторону.       – Я укушу в момент твоего оргазма, – рокочет Моракс и чувствует, как тяжелеет дыхание от того, что интейват в воздухе стал ещё чуточку насыщеннее. – Его яркая вспышка перекроет большую часть болевых ощущений. А затем тело расслабится, позволяя мне прокусить чуть дальше, на достаточную глубину уже практически безболезненно: оргазм – естественное обезболивающее. Возможно, немного поможет эффект от лекарства Байчжу.       Моракс вдыхает полной грудью ноту кардамона, уже практически чётко различимую. Итер кладёт правую руку на плечи Моракса, а пальцами левой принимается медленно-медленно скользить вниз от яремной ямки по его груди, виднеющейся из-за пол довольно легко запахнутого халата. В животе снова скапливается тепло – на этот раз оно не вызывает раздражения, потому что Итер рядом, его запах можно вдохнуть полной грудью, его самого можно ласкать и целовать, нежить, как самое дорогое сокровище.       – Ты сильный, мне придётся тебя довольно крепко держать, чтобы ты не дёрнулся и не травмировался больше требуемого, – продолжает Моракс и невесомо ведёт пальцами по рубцу, который и собирается перекрыть своей меткой. И не будет в запахе Итера больше никакого апельсина. Будут камни, обласканные солнцем, песок, облюбованный ветром, тепло Лиюэ, взлелеянного Мораксом.       Моракс горячо целует плечо, а ухом ощущается столь же горячий рваный выдох Итера. Когда Моракс аккуратно спускает с плеч ворот, Итер податливо отводит руки, позволяет снять верхнюю часть халата, но затем тут же одной рукой забирается в волосы, а второй с нажимом скользит вдоль пресса ниже. Словно в след за его ладонью к низу живота подступает жар, и вместе с тем нос щекочет запах смазки – Моракс утробно клекочет, спускаясь поцелуями на ключицы.       – А когда метка сформируется… – Моракс проскальзывает одной рукой под полу халата на бедре Итера и медленно-медленно ведёт ладонь к ягодице. – Я осторожно залижу укус. В гон драконья слюна слегка меняется в составе… – Итер крупно вздрагивает и издаёт короткий стон, когда Моракс быстро мажет языком вдоль вены, а потом дует холодом на разгорячённую кожу. – Это как раз нужно для того, чтобы укус быстрее зажил.       Терпение медленно, но верно подходит к концу – запах Итера начинает практически дурманить. Смесь интейвата, кардамона, смазки и чая будоражит, заставляет кровь вскипать – конечно, уже далеко не так, как в первый гон, но эффект ощутим. И Моракс хочет провалиться в этот омут, окунуться без остатка, опьянеть от запахов, да так, чтобы даже кружилась голова.       Потому что с Итером он может себе это позволить.       Ведь заглядывая сейчас в золотистые глаза, за поволокой желания Моракс видит те же мысли.       – Хорошо, – выдыхает Итер и кладёт ладонь на щёку, мягко проводит большим пальцем по скуле – Моракс знает наверняка: там проступили чешуйки, а Итеру нравится их текстура.       Моракс приглашающе мажет раздвоенным кончиком языка по верхней губе Итера, слегка её поддевая, и игриво щурится. Он сжимает ягодицу, чувствуя, как Итер минует ладонью пояс, а затем вновь забирается под халат. Моракс надавливает свободной ладонью на поясницу – Итер податливо прогибается – и тут же вводит два пальца, следом ощущая, как под головкой члена уверенно смыкается ладонь.       Они сплетаются языками, одновременно сгущая фоновые ноты.       Пальцы мгновенно пачкаются в смазке – её много, она пошло хлюпает даже от простой ласки. Возбуждение Итера чувствуется во всём: в обилии смазки, в уверенной пряной ноте, оттеняющей интейват, в жадности поцелуя. Он покусывает и посасывает губы, мягко оглаживает язык и неспешно трёт большим пальцем уздечку, размазывая предэякулят и уверенно доводя полувставший член до возбуждения.       – А ты меня и правда заждался, – урчит Моракс и задевает пальцами простату: Итер толкается тазом, нетерпеливо ёрзает, отводя мешающиеся полы халата, и обхватывает ладонью уже оба члена, размазывает по ним свою выделяющуюся вместо предэякулята смазку, начинает вести по всей длине.       – Как ты мог так надолго оставить своего омегу? – бормочет он, потираясь кончиком носа о нос.       От того, как под ладонями податливо расслабляются мышцы Итера, хочется очень довольно урчать. Каждый момент, когда Итер даёт себе волю – на вес золота. Он всегда собран, всегда в отличной форме, чутко и внимательно следит за происходящим вокруг. Каждое его движение выверено, каждое действие продумано, он излучает спокойствие и силу.       Итер не забывает о своей цели, всегда стремится к ней, прогрызая дорогу, прорубая её мечом.       Но приходил бы он к Мораксу, если бы не хотел обрести хоть какого-то спокойствия и иногда позволить себе слабость?       – В этот раз я составил график лекций, помня про циклы, – рокочет Моракс, несильно массируя уже хорошо ощущающуюся простату.       Итер снова приникает в поцелуе, начинает чуть быстрее скользить ладонью по членам, вплетая свой запах в окружающий воздух. Свободной рукой он спускает с плеч Моракса халат, избавляет от рукава незанятую руку, переплетает пальцы.       – Хочу тебя, – с явным усилием оторвавшись, почти рычит Итер в губы.       – Хочешь меня взять, – игриво вскидывает брови Моракс и щурится. – Или хочешь меня в себе?       – По очереди, – проникновенно выдыхает Итер, и его радужки опасно блестят из-под полуприкрытых век.       Они оба знают, что кульминационным событием станет укус Моракса, и, без сомнений, на члене в этот момент будет именно Итер. Но это ведь вовсе не значит, что до того они не могут разгуляться, как хотят. И, конечно же, то, что Моракс – альфа, не значит, что ему не нравится чувство заполненности и удовольствие, которое на удивление чутко может доставлять Итер, будучи в верхней позиции.       – Дай ещё… – шепчет Итер, легко-легко касаясь губами губ, и прикрывает глаза. Моракс сразу понимает, что ему нужно, и весьма уверенно выпускает фоновую ноту, обволакивает ей Итера, невесомо отвечая на поцелуй.       Итер несколько раз шумно вдыхает, крылья его носа трепещут, а на переносице появляется складка: несмотря на всю уверенность, он нервничает, и Моракс это тоже понимает. Шаг, на который Итер решил пойти – неожиданный, важный, довольно ответственный и… очень личный. Само слово «метка» вряд ли до сегодняшнего дня значило для Итера что-то хоть сколько-то хорошее, и на Моракса в очередной раз ложится довольно ощутимая ответственность: приласкать, дать укусить, укусить самому, а затем оправдать ожидания.       Зачем ему это?       Хороший вопрос.       Наверное, у них на него общий, весьма прозаичный и, может, даже немного меркантильный ответ:       Скука.       Вместе с протяжным выдохом Итера в воздух ввивается запах интейвата, сплетается с чаем Моракса. Все игры фоновыми нотами до этого момента были лишь заигрываниями, лёгкими воздействиями, теперь же настало время расслабиться и позволить слегка вскружить голову.       Итер мажет короткими поцелуями по губам, подбородку, челюсти, ведёт кончиком носа по скуле, блаженно вдыхая. Он больше не выпадает от смеси запахов, контролирует свой разум, но слегка отпускает себя, позволяя возбуждению вести, и от осознания этого под рёбрами всё бурлит и плавится.       Все свои животные порывы Моракс уже тоже успел обуздать за время встреч: да, безумно хочется взять Итера, любить долго и нежно, доставить всё возможное удовольствие, зацеловать, заласкать, зализать. Однако позволить и самому Итеру ласкать, целовать и любить – куда ценнее. Отношения – работа обеих сторон. И Моракс точно не собирается в одностороннем порядке присваивать Итера, как многие-многие альфы, по рассказам Итера, присваивают омег в других мирах.       В их паре метка будет символом взаимоуважения и доверия, а не собственничества.       Ну, может, совсем немного собственничества…       – Наконец-то… дурацкий запах мыла… ушёл… – бормочет Итер между поцелуями.       Он не открывает глаз: целует по наитию, скользя бархатными губами по щекам и скулам, проводя языком по проступившим чешуйкам. Он отнимает ладонь от членов, расцепляет пальцы и плавно отводит руку Моракса – приходится вынуть пальцы из желанного горячего нутра. Моракс коротко урчит, но тут же расслабляется, плавно ведёт плечом, помогая снять второй рукав халата: сейчас не время давать, сейчас время принимать.       Итер плавно наваливается, опрокидывая, и Моракс поддаётся: падает в подушки, полностью расслабляясь. С губ срываются тихие стоны, Моракс прикрывает глаза, невольно выгибая спину, подставляется под ласки: дорожка поцелуев спускается на шею, ключицы, грудь. Итер широко ведёт языком по груди, плавно потирается пахом о бедро, скользит ладонями по бокам, пересчитывая рёбра, и вдруг поднимается, выпрямляет спину.       Хитро глядя из-под пушистых ресниц, он медленно-медленно развязывает пояс своего халата, плавно ведёт тазом, вытаскивая длинные полы. Ему безумно идёт коричневый, а золотые узоры превосходно перекликаются с цветом глаз – Моракс до сих пор считает довольно забавным совпадением их предпочтения в цветовой гамме. Коричневый, белый и золотой – общая их страсть.       Шёлк халата небрежно стекает с края кровати на пол, но это абсолютно не волнует Моракса, в отличие от представшей перед ним картины. Сидящий на его бёдрах Итер с прищуром осматривает Моракса, словно решает, куда хочет напасть с поцелуем. В конце концов он подаётся вперёд и мягко ведёт подушечками пальцев от ладоней на запястья, к локтям, выше на плечи. Догадаться, чего он хочет, не сложно: вслед за его пальцами кожа на руках Моракса сменяется на чёрную с оранжевыми узорами чешую.       Он прекрасно знает, что она Итеру нравится.       – Нельзя, – бросает Итер, когда Моракс тянется к его бёдрам. Что ж, таковы правила игры: приходится послушно убрать руки.       Моракс ещё успеет взять своё.       Итер довольно улыбается и принимается так же предательски медленно развязывать пояс халата Моракса, но в подарок сгущает ноту интейвата: смешиваясь с запахами звёзд, камней и чая, она очень приятно щекочет нос – хочется дышать, дышать, дышать…       Итер пересаживается, разводя ноги Моракса и устраиваясь между ними – в руке появляется бутылёк со смазкой, он тут же обильно выдавливает её на пальцы, разогревает. Он берёт в ладонь член, начиная плавно вести: не надрачивает, распаляет. Играется, балансируя на границе терпения Моракса и очень умело не заходя за неё, потому что в тот момент, когда уже хочется податься вперёд за поцелуем или толкнуться бёдрами, он вдруг надавливает на колечко мышц, вводя сразу три пальца.       Поясницу прошивает сладкая дрожь, Моракс расслабляется: нежная ласка Итера только начинается, и он из раза в раз умудряется доставить колоссальное удовольствие казалось бы самыми простыми средствами. Вот он склоняется и целует тазобедренную косточку, чуть сильнее надавливая на простату, а вот мажет обжигающим языком по головке члена, слизывая стекающий предэякулят…              Моракс несдержанно закидывает ноги на чужие плечи, слегка прижимая к себе, когда Итер заглатывает член, беря сразу на всю длину и приникая носом к лобку. Чужое горло горячо и плотно сжимает головку, а каждое движение пальцев по простате отдаётся эхом по всему телу и разливается самым настоящим пожаром в низу живота. От смеси запахов, от гона слегка повышается чувствительность, Моракс шумно вдыхает, когда Итер начинает методично скользить губами и языком по члену, в такт массируя колечко мышц и простату.       Хочется больше. Хочется ближе. Хочется всего и сразу.       И в то же время хочется растянуть удовольствие настолько, насколько это вообще возможно.       Всё-таки любовь к ласкам и прелюдиям – то, на чём они сошлись оба.       Итер с очень неприличным звуком выпускает член изо рта, а затем вынимает пальцы и снова выдавливает на них смазку. Моракс тем временем опускает ноги и расслабляется, скользя взглядом по поджарому телу Итера.       Его Итера.       – Готов? – шепчет Итер и укутывает Моракса в пряную ноту интейвата: мышцы сами собой податливо расслабляются, с губ слетает тихий вздох. В такие моменты начинает казаться, что Итер и не омега вовсе, ещё ни один запах так сильно не действовал на Моракса.       Так сильно, так желанно и приятно.       – Да, – рокочет Моракс, и Итер плавно входит.       Какой же он красивый: Моракс может любоваться вечно. Светлая кожа с лишь парой едва заметных шрамов, оставшихся от сильных магических воздействий, так и просит, чтобы её зацеловали и вылизали. Такую кожу даже не хочется порочить метками – кроме, разве что, одной, самой важной, – потому что ничто не должно мешать Мораксу наслаждаться её ровным тоном.       Итер плавно двигается, берёт неспешный темп и безошибочно находит идеальный угол: проезжающийся по простате член с каждым новым толчком словно по искре добавляет огня в пожар возбуждения самого Моракса. Итер то и дело тянется за поцелуем, очень собственнически обволакивает Моракса запахом – да уж, они стоят друг друга, – мягко давит под коленями, раскрывая сильнее.       И Моракс прикрывает глаза, отдавая всего себя, мягко переплетает пальцы, когда Итер находит его ладонь, и откровенно стонет, однозначно давая понять, что всё происходящее – правильно.       Моракс горячо выдыхает, вновь заглядывая в золотистые глаза: их радужки плавятся, блестят возбуждением, но в выражении лица скользят озадаченность и задумчивость. Итер вдруг склоняется за очередным поцелуем, словно опомнившись, целует протяжно, долго, явно вновь проваливаясь в раздумья о правильности принятого решения.       Оторвавшись от губ, Итер вдруг выходит, усаживается на бедро и снова целует, целует, целует, и с каждым новым поцелуем, с каждым рваным вздохом, Моракс понимает: нужно…       – Итер, – тихо говорит Моракс, вплетает пальцы в чужие волосы и доверительно прижимается лбом ко лбу.       Итер хмурится, в глазах блестят сомнения, словно он сделал или вот-вот сделает что-то не то. И Моракс его понимает. Это ответственное и сложное решение, и Итеру, судя по всему, нужен крошечный толчок, чтобы его принять.       Моракс дожидается, пока Итер абсолютно осознанно заглянет ему в глаза, и тихо говорит:       – Кусай.       Итер тихо выдыхает. Распознав в его глазах ясность, Моракс отпускает его и садится, подаваясь навстречу, Итер коротко, едва заметно приникает губами к правому плечу и тут же впивается в мыщцу.       Моракс сцеживает стон: он убрал чешую, снял всю защиту, обнажился настолько, насколько вообще мог.       Оттого плечо сейчас горит и жжёт. Болит, как от настоящего ранения, только чтобы дать понять:       Мораксу правда важно показать, что он ценит оказанное доверие.       Итер плотнее сжимает зубы, и Моракс жмурится: плечо на несколько секунд немеет, принимая метку, а потом от укуса по всему телу разливается тепло, практически жар. Плотно прижимая к себе, не позволяя отдалиться даже на миллиметр, Итер расцепляет зубы и принимается зализывать укус заботливыми широкими мазками. Моракс податливо отклоняет голову, впитывая бегущие волны мурашек, они всё не прекращаются и не прекращаются. Плечо покалывает, укус саднит, но стараниями Итера боль притупляется: видимо, в его слюне тоже в течку появляется какой-то заживляющий компонент.       Внутри что-то меняется, под рёбрами чуть теплеет, нос вдруг острее выделяет в окружении запах звёзд – Мораксу всё это в новинку, он ещё никогда не позволял себя кусать. Он наслаждается новыми ощущениями; возбуждение, ослабленное стрессом от укуса, возвращается словно с новой силой.       Слышится рваный вздох, и Итер медленно отстраняется, неверяще пялясь на плечо. Он сбито дышит, бегает глазами, пытаясь совладать с новыми ощущениями. Крылья носа трепещут: он принюхивается, оценивая новую ноту в запахе Моракса. Его, Итера, звёзды.       На лице Итера отражается целая буря эмоций. Он растерян и взбудоражен одновременно, встряхивает головой и тут же проводит по губам тыльной стороной ладони, стирая капли крови Моракса. Затем мягко кладёт ладонь на грудь, всё ещё неверяще хлопая глазами.       Моракс улыбается.       А Итер рвано вздыхает и заглядывает в глаза. Нежно. Растерянно. Прося совета. Удивлённо.       – Чувствуешь? – тихо спрашивает Моракс, и внутри всё теплеет от довольства и нежности.       Итер коротко выдыхает и прикрывает рот ладонью – он смотрит то в глаза по очереди, то на губы, то вдруг на секунду отводит взгляд, чтобы затем снова взглянуть в лицо. В золотистых глазах начинают блестеть тепло, нежность и довольство. Довольство Моракса. В конце концов Итер кивает, выдыхая:       – Да.       Моракс мягко гладит по плечам, давая время свыкнуться с новыми ощущениями. Метка не только вплетает в запах помеченного ноту пометившего. Она также создаёт связь. И связь куда более личную, чем обычные человеческие отношения: укусивший даже чувствует эмоции партнёра. На близком расстоянии переживает его горести и радости, почти как собственные. А сейчас они очень, очень близко.       Итер вдруг обхватывает руками лицо и приникает в поцелуе. Он снова льнёт ближе, вдруг отрывает от щеки одну ладонь и берёт член Моракса, начиная плавно надрачивать. От Итера исходит настоящий любовный жар, и Моракс плавится, поддаётся, всё внутри бурлит и требует, наконец, взять своё.       Закрепить связь.       Сделать её обоюдной, крепкой, очень-очень-очень личной.       А Итер только подначивает.       С утробным клёкотом Моракс перекатывается и вновь оказывается сверху, вновь спускается поцелуями на шею, собирает губами капли пота со светлой кожи, пробует смесь звёзд и интейвата на вкус. И, конечно же, представляет, как палитра Итера заиграет новыми красками от камней Лиюэ, облюбованных ветрами и солнцем.       Моракс встаёт на колени и плавно тянет Итера за плечо – тот намёк понимает и, озорно улыбаясь, перекатывается на живот, принимает коленно-локтевую позу, сразу подкладывая под грудь подушку. О, он уже знает наверняка: дрожь в руках и ногах будет такая сладкая, что он не устоит. А ещё, когда он ложится плечами на подушку, Мораксу намного проще взять Итера под наиболее приятным углом, доставить максимальное удовольствие.       И, конечно же, в таком случае на Итера открывается просто восхитительный вид.       Итер протяжно выдыхает и прогибается в пояснице, когда Моракс раздвигает ягодицы, открывая взору покрасневшее от ласк и сочащееся смазкой колечко мышц. Все предыдущие планы сперва как следует распробовать Итера, а лишь затем приступить к делу, растворяются: терпение медленно, но верно подходит к концу. Особенно теперь, когда на плече заживает свежая метка. Вся натура альфы не позволяет сильно оттягивать момент постановки своей метки.       – Ты всё ещё уверен насчёт защиты? – урчит Моракс, вдруг склоняясь над Итером и приникая грудью к спине, а затем мягко целует плечо. Конечно же, левое.       – Да, уверен, – выдыхает Итер и притирается ягодицами к паху. Ответ Моракса более чем устраивает; он ещё раз целует, но уже в основание шеи, и выпрямляется.       Момент вдвойне волнителен: Моракс собирает пальцами смазку и размазывает по собственному члену, не прерываясь на презерватив, ведь сегодня у них впервые секс без защиты. С момента последнего обсуждения Моракс продолжал исправно принимать контрацептивы, однако всё равно понимал возможность отказа.       Но его не последовало.       Моракс плавно скользит головкой члена вдоль ложбинки, глядя как выделяется и блестит на свету смазка. Её много, совсем скоро она будет очень пошло хлюпать, вторя движениям Моракса, позволяя входить в Итера без дискомфорта снова, и снова, и снова.       Вслед за очередным движением ладони по члену на стволе появляется череда небольших пупырышек – маленькая драконья особенность, которая очень нравится Итеру, пусть он и не хочет признавать этого вслух. Однако Моракс прекрасно распознаёт всё его отношение по срывающимся стонам, дрожи в бёдрах, жадным поцелуям – Итер чрезвычайно искреннен в моменты близости.       С наслаждением облизнувшись, Моракс приставляет головку ко входу и в одно слитное движение входит – Итер вновь прогибается в пояснице и чуть ведёт тазом, поправляя положение. Моракс начинает с размеренного темпа, крепко держит за бока, сам направляет Итера, потому что за время близости уже успел распознать, как именно ему нравится.       Итер горяч. Его стоны ласкают слух, горячие стеночки его входа приятно обволакивают член, каждый раз вызывая приятный укол глубоко внутри живота. Моракс утробно клекочет, сжимает бока чуть сильнее, чем стоило бы – однако кровоподтёков не останется, он знает лимиты Итера и уважает его просьбы не оставлять синяков и засосов. Светлая кожа блестит от пота, запах распалённого тела примешивается к интейвату, чаю и звёздам, создавая поистине любовную смесь.       С высоким урчащим стоном Итер падает на подушку и закусывает её угол, когда Моракс обхватывает его член и начинает надрачивать в такт. Даже не требуется дополнительная смазка: у Итера от возбуждения её так много, что излишки стекают по бёдрам и яичкам, так и призывая использовать их для большего удовольствия. Дрожь под пальцами усиливается, следует за выверенными толчками Моракса, а пряная нота начинает практически перебивать интейват: Итер близится к разрядке, и как бы сейчас ни хотелось отдаться гону и просто вколотить его в постель, нужно взять себя в руки и очень точно подгадать момент для укуса.       Итер коротко и высоко стонет, почти хнычет, тут же замирая и податливо расслабляясь – Моракс подхватывает его свободной рукой под грудь, резко поднимает и вгрызается в плечо, одновременно доводя до разрядки. Итера пробивает дрожь, он вскрикивает и рефлекторно пытается вырваться, но Моракс крепко обхватывает поперёк груди, не позволяя двигаться. Он продолжает надрачивать, пусть это уже и сверхстимуляция, но это поможет отвлечь от болевых ощущений, недолго можно. Итер протяжно стонет, вцепляясь в удерживающую его ладонь, наверняка жмурится и скалится, но нужно ещё немного времени, чтобы прокусить дальше и поставить метку.       Достигнув зубами нужной глубины, Моракс замирает и кончает от того, что Итер в очередной раз сжался на члене. От этого накрывает практически эйфорией, потому что метка начинает действовать, и все ощущения вторятся, множатся, прокатываются ошарашивающей волной по телу. Итер в руках податливо расслабляется, продолжая часто-часто дышать и шипеть, но больше не дёргается, даже ослабляет хватку. Крайне осторожно, расцепив зубы, Моракс начинает нежно зализывать укус, прислушиваясь к новым ощущениям, расцветающим под рёбрами. Он бережно обводит языком каждую оставленную лунку, каждую рваную бороздку, убеждается, что нет непредвиденных травм и кровь нормально сворачивается, что под кожей медленно выцветает золотисто-жёлтая метка Гео, а затем нежно целует.       Итер протяжно выдыхает и откидывает голову на плечо, начиная мягко поглаживать предплечье. Ему совсем-совсем не хочется отстраняться, как и Мораксу – отпускать.       – Ты очень больно кусаешь, – стонет Итер и поворачивает голову, чтобы притереться носом к скуле. Он шумно дышит, наслаждаясь плотной завесой их запахов, заполнившей комнату, и то же делает Моракс: ведь к горячо любимому запаху звёзд теперь добавились камни и песок.       Они сидят так ещё несколько секунд, а потом Итер нехотя отстраняется, слезает с члена и плюхается в подушки, тут же утягивая за собой. Моракс податливо устраивается рядом, сгребает Итера в охапку, прижимает к себе и привычно зарывается носом в волосы. Наверное, надо бы открыть окно и проверить комнату, ведь даже полюбившиеся запахи после такого насыщения ими начинают казаться слегка приторными, но перед этим вполне можно позволить себе понежиться.       – Мне нравится, как ты теперь пахнешь, – бормочет Итер и закидывает ногу на бедро, прижимаясь теснее.       – Абсолютно солидарен, – рокочет Моракс в светлую макушку, мягко оглаживая спину и бока.       Льстит ли ему, что Итер позволил себя укусить и укусил сам?       Пожалуй, да.