🎵Люся Лай! - Кровь с молоком
Девочка кровь с молоком ночью одна не ходи ночью одна не ходи ночью одна не ходи
— Так, Фифи, а теперь ещё раз и помедленнее. На том конце трубки женский голос разразился короткими ругательствами. — Серкан, ты не понимаешь? Времени нет! Я поехала бы сама, но я на другом конце города, могу опоздать! — Успокойся, я уже иду в машину. Рассказывай, пока я еду. Что это за тип? — Да не знаем мы его, просто какой-то мимокродкодил. Зашёл однажды в лавку, начал делать Эде комплименты. Это ещё весной было. Потом через день опять пришёл и начал подкатывать откровенно. Она послала. Серкан бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил, что брови сошлись на переносице. — Дальше что? — Дальше он караулил её несколько раз, но я отправляла кого-то из своих парней забирать её, или мы с девочками создавали массовку. Он вроде как отвял. Ты едешь?? — Еду, нарушаю. Скоро буду. И что сегодня случилось? — Сегодня вечером тётя Айфер получила какой-то поздний заказ, с незнакомого номера, но с припиской «постоянный клиент». Мне на почту все заказы из приложения дублируются. И пусть в меня ударит молния, если это не он! Знает прекрасно, что по вечерам только Эда работать приходит! А я, как назло, ни до кого из девочек дозвониться не могу, а сама чёрт знает где застряла. — Почему ты не сказала Эде, чтобы не шла туда так поздно? — Руки сжали руль, а слова с трудом протискивались сквозь сжатые зубы. — Прости, что? Ты серьёзно? Да плевать она хотела, говорит, это не он и вообще всё безопасно, что он ей сделает, даже если так. Я угрожала тебя прислать. — А она? — Сказала, что это имеет обратный эффект. — Я уже скоро буду там. Сообщу. — Скинув звонок, он тихо выругался. Какого чёрта его «невесте» не сидится дома поздно вечером? Маленький, но ощутимый холодок пробежал внутри. Потянуло же идиотку на приключения в ночи. Серкан подъехал как раз вовремя, чтобы заметить возню у припаркованного внедорожника. Пожалуй, ещё минута, и было бы поздно. Он не раздумывая вылез из своего авто и двигался в сторону возни, которую не видел за машиной. Обогнув её, он подумал, что получил сердечный приступ. Прямо посреди пустой улицы какой-то мужик пытался затолкать Эду на заднее сиденье, пока она вырывалась и силилась прокричать хоть что-то ртом, который был зажат его ладонью. — Ах ты тварь! — Серкан подбежал к борющимся фигурам, пытаясь выдернуть Эду из рук урода, который оказался не готов к разговору с оппонентом в своей весовой категории. Отшвырнув девушку, Серкан нанёс два чётких удара в лицо и один — в печень, уклонился от встречного удара и добавил ногой в живот. Пока он отвлёкся на Эду, говнюк прыгнул в машину и дал по газам. Серкан быстро достал телефон и сделал несколько фотографий с удаляющимся авто, где были хорошо различимы номера. Он взял Эду за плечи. Она не выглядела напуганной, скорее злой и разъярённой. — Ты вообще что тут делаешь? — Серьёзно? Вместо «спасибо, Серкан, что спас меня»? — Я и сама прекрасно справлялась. Серкан просто выпал в осадок от этого ослиного упрямства. — Ты понимаешь вообще, что произошло? Если бы я опоздал, где тебя искали бы потом? По пакетам на свалке? Она скинула его руки со своих плеч и посмотрела на свои пальцы. Как минимум трёх ногтей не хватало, они были содраны с мясом, пока Эда сопротивлялась уроду. Серкан перехватил её руку и осмотрел раны. Выглядело довольно неприятно. Подтянув её ближе к фонарю, он увидел разбитую губу и ссадину над бровью. Внутри закипало негодование. — Садись в машину. — Это ещё зачем? Я на своей и прекрасно доберусь домой. — Эда. — Он шумно вдохнул. — Нельзя тебе домой в таком виде. Что ты тёте скажешь? Он был абсолютно прав. — Сейчас съездим в участок и подадим заявление. Потом поедем ко мне. Предупреди Айфер. Она надулась, но смиренно проследовала в машину. Серкан крутил руль, сжимая его в руках и не замечая, что челюсти тоже сжимаются. Почему эта придурошная так вела себя, хотя избежала изнасилования и, возможно, смерти, только благодаря ему — вот какой вопрос волновал его. А второй вопрос — какой непроходимой тупицей надо быть, чтобы бросаться в опасность на ровном месте. Погружённый в эти размышления, он не сразу обратил внимание на то, что происходило с ней. Повернувшись наконец на Эду на светофоре, он увидел, как по её лицу тихо катятся слёзы. Ему стало безумно стыдно за каждую мысль, в которой он обвинял её. Она как раз-таки не сделала абсолютно ничего плохого, а в том, что девушке небезопасно ходить по ночному городу, нет ни капли её ответственности. Серкан остановился на ближайшей парковке за перекрёстком и вышел из машины. Открывая её дверь, он сам отстегнул ремень и подал ей руку. — Иди сюда. Подышим воздухом. Она схватилась за его ладонь, и он всё понял. Её защитная реакция в виде агрессии помогла сопротивляться и дождаться помощи, а теперь адреналин схлынул, и её настиг очень сильный испуг. Она стояла, стараясь продышаться и успокоиться, а он не знал, можно ли прикасаться к ней после такого, или это усугубит её состояние. На всякий случай он топтался рядом. — Как ты? Она сдержанно кивнула, вытирая слёзы. На руке выше запястья красовались отметины от пальцев, и он осторожно прикоснулся. — Не больно? Она помотала головой, глотая новый поток слёз. Серкан не знал, что делать, и подошёл вплотную, осторожно привлекая её к себе за плечи, опасаясь надавить на какой-нибудь синяк или ссадину. Эда вжалась в его крепкую грудь и перестала себя как-либо сдерживать, сотрясаясь от рыданий. Он аккуратно гладил её по голове, приговаривая, что всё позади, он никогда не позволит ничему плохому случиться с ней, а мудак будет наказан. Над этим он собирался особенно поработать, и кулаки невольно сжались. Терпеливо ожидая, пока она выплачется и сбросит ужас этого вечера, он осторожно вытирал лицо от слёз, чтобы они не жгли рану на губе. Как только Эда немного успокоилась, он посадил её в машину и отвёз в участок, где лично знал начальника. Написание заявления и медицинское освидетельствование заняло бы 20 минут, если бы Серкан не потребовал у врача трижды перепроверить отсутствие у Эды сотрясения и ещё каких-либо угрожающих жизни состояний. Эда отказалась от всех остальных предложенных услуг, даже от обработки ссадин, и они поехали домой. Там отказаться ей уже не удалось. Серкан придерживал её за подбородок одной рукой, а второй пытался прикоснуться смоченной в спирте ватой к разбитой нижней губе, но Эда ойкала, отшатывалась и всячески дёргалась. Обхитрив её и сделав вид, что убирает лекарства, он всё-таки настиг рану под её громкие возмущения. — Да что ты вырываешься, тебе пять лет? Потерпи ты две секунды, ради Аллаха! Он приблизился и подул на губу, чтобы ранка не горела так сильно. Заметив, что находится непозволительно близко к её лицу, Серкан почувствовал, как его окатила горячая волна. Он отшатнулся, и Эда, кажется, что-то заметила. — Скажи мне лучше, как я завтра буду это всё замазывать? — Её щеки тоже слегка покраснели. — Никак. Если хочешь, поработай из дома, пока не заживёт, или вообще отправим тебя в отпуск. Отдохнёшь и восстановишь нервную систему. Как он представлял себе её отсутствие, если их цель была постоянно светиться вдвоём перед Селин, Эда не очень понимала. Серкан закончил обрабатывать ссадину на лбу над бровью и заклеил её пластырем, аккуратно разглаживая пальцами. Она прятала взгляд, а он не спешил убирать руки от её лица, и рука скользнула к волосам, заправляя прядь за ухо. Оставались ещё ногти. Взяв её руку в свою, он внимательно изучил ситуацию и вздохнул. — Придётся потерпеть. Прикасаясь ватой к запёкшимся ранам, он дул изо всех сил, пока Эда пищала и хныкала. Его ласковые руки аккуратно обернули каждый палец пластырем. Закончив экзекуцию, Серкан не выпустил её руку из своей. — Эда. Я прекрасно понимаю, что твоя жизнь научила тебя быть сильной. Но я очень хорошо знаю, что сильными становятся тогда, когда не на кого опереться. Она молчала. — Тебе больше не надо быть сильной. У тебя есть я. — Серкан, не надо. Через месяц наш договор закончится, к чему это всё. — Договор закончится. Но ты всегда можешь на меня рассчитывать. Слышишь? Это не изменится. Серкан отпустил её ладонь, сложил аптечку и унёс в ванную. Эда вздохнула и повернулась к журнальному столику, пытаясь отвлечься от этого двусмысленного разговора. Взгляд упал на томик Шекспира. Раскрыв его там, где была оставлена закладка, она прочитала: «Мои глаза в тебя не влюблены, — Они твои пороки видят ясно. А сердце ни одной твоей вины Не видит и с глазами не согласно.» Серкан появился из ванной. — Шекспир? Серьёзно? — Решил перечитать «Ромео и Джульетту» и не смог остановиться. Эда многозначительно кивнула. — «Две равно уважаемых семьи…». Точно. И как она сама не догадалась, что это о них с Селин. Только и родители, и сама судьба спят и видят, чтобы они наконец сошлись. — И какое место твоё любимое? — Любимое было бы то, где все выжили, а не занимались глупостями, убивая себя направо и налево, — пробубнил он с недовольным лицом. Спустя секунду, решив, что ответ получился грубоватым, Серкан тихо добавил: — А так, то, где Ромео не хочет жить, думая, что её больше нет. Взгляд задержался на её лице чуть дольше, чем того требовало обсуждение литературы. — Вообще, пойдем-ка спать, Эда Йылдыз. Напугала сегодня всех. С охраной будешь у меня передвигаться.