Не нарывайся, Марико!

У Нобу Ямадзаки было два несчастья: Во-первых, он на какой-то черт в прошлом году выдвинулся на пост президента театрального клуба, и с тех пор никак не мог отделаться от этой клятой должности, которую, учитывая репутацию актеров, больше никто занимать не спешил. Во-вторых, его по жизни тянуло к мудакам. Взять хотя бы его последнего бывшего — отъявленного, к слову, гопника, с отменным музыкальным слухом, который спустя неделю после их расставания влез к Ямадзаки на балкон (на пятый, мать его, этаж!) во втором часу ночи и принялся лабать на гитаре кавер на «Oh! You pretty things» Боуи, за что и заработал впоследствие кличку в микрорайоне. (— Oh, you pretty things! Don't you know you're driving your mamas and papas insa-a-ane… — Пошел нахер отсюда! — Вы время видели?! — Но Ямадзаки, я же без тебя не могу! — Я звоню в полицию! — Let me make it plain, you gotta make way for the homo superior… гы-гы, homo superior, смекаешь? — Эй, а «Starman» сбацаешь? Песня моей молодости! — Фукудзава-сан, ну вы-то куда?! — Да не вопрос! Аккорды есть? — Нобу, да впусти ты его уже, спать хочется! — Господи, избавь меня…) Более того, в его жизни, помимо того бардака, с которым ему ежедневно приходилось иметь дело в школьных стенах, каким-то образом умещались подработка в кафе, курсы рисования и бабулин огород, до которого приходилось не менее раза в неделю добираться на электричке. Бабуля Нобу была женщиной хоть и пожилой, но деятельной, и свою старенькую Арисаку в руках держала уверенно. Так что не было ничего удивительного в том, что Ямадзаки курил. Поэтому, когда, выходя за ворота школы, он увидел Марико с зажигалкой в руках, что-то внутри него радостно воспело. — Я вами горжусь, Ватанабэ-сан. Три часа общения с клубом — и вы все еще не седая. — Не припоминаю, чтобы директор Кобаяши прошел стадию седины перед тем, как облысеть, — ответила Марико, очень по-джентельменски подпаливая чужую сигарету. — Как думаешь, мне пойдет лысина? Ямадзаки окинул ее шевелюру оценивающим взглядом и как-то обреченно вздохнул. — Уже придумали сценарий нового спектакля? — Уже придумала, как свалить из страны. Я в процессе. Нобу сочувственно покачал головой. — Они не такие плохие, как может показаться на первый взгляд. — Они гораздо хуже? — Ой, ну бросьте, Ватанабэ-сан, не все же так плохо, — Нобу попытался ободряюще улыбнуться. — Ну а даже если плохо — ступайте домой, поплачьтесь молодому человеку в жилетку. Мне помогало. — Молодой человек? — Марико удивленно моргнула, а потом без единой эмоции на лице затушила сигарету о край мусорного ведра. — Не располагаю таковым. Одолжишь на пару вечерков? Верну в целости. — Шутите? — Боженька лишил меня отношений, а не чувства юмора. Ямадзаки отсмеялся, в две затяжки прикончил сигарету и подмигнул Марико: — Уели. Как только — так сразу.

***

Чат «я звезда как тяжело быть звездой»

19:05

Такаяма Кацухиро: это просто _кошмар_ Асэми Кояма: прошлый постановщик мне нравился больше. Такаяма Кацухиро: это тот который продержался четыре дня а на пятый запил? Асэми Кояма: ну не разбирался он в артхаусе ну и что. Асэми Кояма: зато у него хватало мозгов не менять концепцию спектакля за три недели до фестиваля. Мисеюки Сайто: это потому что тогда до фестиваля оставалось пять недель. Асэми Кояма: резонно. Такаяма Кацухиро: я вообще не выкупил ее прикол с «нездоровой историей любви» Такаяма Кацухиро: что ей не нравится? Нобу Ямадзаки: что я пропустил? Асэми Кояма: обсуждаем Ватанабэ-сан. Нобу Ямадзаки: и как оно Мисеюки Сайто: я поговорил с директором Кобаяши, а он сказал, что ее профессиональные руки это лучшее, что могло с нами случиться Асэми Кояма: треш. Асэми Кояма: руки руками но она злющая как не знаю, кто. Нобу Ямадзаки: прекратите, не такая уж она и злая, просто профессионал своего дела Нобу Ямадзаки: к тому же, она просто одинокая Такаяма Кацухиро: ааа ну понятно Такаяма Кацухиро: она злая, потому что ее никто не… Нобу Ямадзаки: КАЦУХИРО Такаяма Кацухиро: а ты такой добрый как раз потому, что тебя… Асэми Кояма: хихих Мисеюки Сайто: Такаяма, ты ужасен Такаяма Кацухиро: смеюсь Асэми Кояма: вообще-то… Асэми Кояма: Кацухиро, ты иногда бываешь гениальным Такаяма Кацухиро: чего-чего? Нобу Ямадзаки: я вот тоже не допер. каким он бывает? Асэми Кояма: при встрече объясню Мисеюки Сайто: боже только давайте без фокусов, у нас постановка через три недели вообще-то… Такаяма Кацухиро: >: (

***

Цукино Миюра откусила знатный кусок рисовой булочки и грустно посмотрела на листы сценария у себя в руках. — Ни одной любовной линии, — она обреченно покачала головой и потянулась за добавкой: нужно было как-то справляться со стрессом. — А Ромео и Джульетта — вовше враги. Какой-то кошмар. Эта новая поштановшиша не жнает границ. Причины недолюбливать Марико у Цукино нашлись свои: трепетный поцелуй Ромео и Джульетты, на который Миюра так рассчитывала, был нагло вычеркнут из сценария и заменен на какой-то абсолютно бездарный, по ее мнению, сюжетец о самодостаточности. Ну кто, ради всего святого, променяет поцелуй Сайто на самодостаточность? В самом-то деле… Напротив нее с не менее обреченным видом сидел Такаяма. Он, еще вчера бывший бессловесным гонцом, оказался чуть ли не в главной роли, и теперь мрачно скользил взглядом по своим, суммарно, четырем страницам текста. Ватанабэ-сан, какого, спрашивается… В Такаяме в геометрической прогрессии росло желание набить кому-нибудь лицо. Исключительно в терапевтических целях. Но никто из присутствующих на роль потенциальной груши для битья не подходил хотя бы потому, что их лицам еще предстояло сверкать в свете софитов. Ямадзаки обреченно опустился на соседний от него стул, поставил на стол картонный лоточек с пятью большими стаканами с кофе и широко зевнул. Несмотря на то, что это кафе работало круглосуточно, девушка за кассой смотрела волком: шутка ли, они заседали тут уже третий час, на улице стремительно темнело, а уходить незадачливые актеры, судя по всему, не собирались. — Давайте еще раз, — подал голос Мисеюки, делая глоток кофе. Клевать носом ему мешали очки: как только он наклонял голову, они ползли с его носа вниз, и Сайто, уже повалявшему их в десерте, приходилось ловить их на лету. — Я правильно понял: первый акт остается без изменений… почти. А вот после появления гонца… — он одарил Такаяму многозначительным взглядом. — Начинается какая-то откровенная дичь. — Так. Не «дичь» а креативный сценарный ход. — Ага. С внезапным побегом из Вероны и выведением вражды между Монтекки и Капулетти на уровень войны мафиозных кланов. Балдеж. — Может быть, в ней просто есть творческая жилка, — едва сдерживая слезы, поделился догадкой Кацухиро. — Гениально. Сам догадался? — Как я все это на сцене поставлю-ю-ю?! — взвыла Асэми. — У нас нет столько картона! Цукино жевала пятую по счету булочку, запивая ее кофе. Нобу театрально бился лбом о стол. — Нет, в таких условиях работать нельзя, — Сайто громко шлепнул листами бумаги о столешницу, залпом допил свой кофе и вскочил на ноги. — С этим надо что-то делать. — Да! — воодушевленно подхватила Миюра. — Давайте ее подкупим, и она оставит все, как было! Она посмотрела на Мисеюки так, будто от него исходило божественное свечение. — Мы в тисках нищеты, — Такаяма развел руками. — Нужно что-то другое. Кояма глотнула кофе с не предвещающим ничего хорошего выражением лица. — У меня есть план, — заговорчески прошептала она, подзывая всех наклониться ближе, будто бы единственному, кроме них, посетителю кафе за столиком в дальнем углу было дело до их коварного замысла. — В общем, она над нами издевается, потому что злая. А злая она, потому что секса нет. — Чего?! Асэми, совсем спятила? — Тихо! — она пихнула разоравшегося Сайто локтем в бок. — Надо ее задобрить. На свиданки поводить, то, се, пятое, десятое. Цветы, шоколад. Она и раздобреет, и мы ее уболтаем. — И что, ты хочешь сказать, что кому-нибудь придется с ней… ну… того… — Ну, — Кояма пожала плечами. — До «того» может и не дойти. А постановку спасать надо. Так что прямо здесь и прямо сейчас надо решить, кто это будет. Кацухиро сделал вдох. — Только не ты. Ты все испортишь и она только сильнее нас затюкает. Кацухиро сделал выдох. Все посмотрели на Ямадзаки. — Ась? Вы чего? — Слушай, Нобу… — на лице Асэми засверкала острая, как нож, улыбка. — Ты же президент… ну… возьми ответственность, а? — Не-не-не, — он в панике замахал руками. — Вы что, случай с Боуи не помните? Я не это… не тот, кто ей нужен, короче. Кояма обиженно засопела. Только думала, что нашла идеальный вариант, как этот пидор оказался пидором в самом прямом смысле этого слова. Все посмотрели на Сайто. Сайто посмотрел на всех. Искра. Буря. — Подождите! — запротестовала Цукино. Направление взгляда и мысли присутствующих ей совсем не нравились. Ладно просто отобрать у нее Мисеюки, но отдать его этой злобной Ватанабэ-сан? — А с чего вы вообще взяли, что ей одиноко? Может она, ну… может, у нее какая-то аллергия! — Так ведь это, — вписался Такаяма. — Ямадзаки с ней курил, а она и проболталась. «Ну пиздец приплыли, — подумал Ямадзаки. — И теперь меня до смерти забьют паровыми булочками». — А ты говорил, бросать собираешься! — Кояма ободряюще похлопала президента по плечу, после чего вновь перевела взгляд на Мисеюки. — Короче, решено. Сайто, ты парень толковый и ответственный. Во имя клуба, школы и отечества, ты должен соблазнить эту выскочку Ватанабэ. И так, под аккомпанимент писка Цукино и храпа успевшего задремать Кацухиро, был постановлен новый план. Оставалось только надеяться, что школа такое переживет.