***
Рука живого была тёплой. Боги, какой же он тёплый. Просто с ног до головы. — Хм... значит этот странный феномен с тем, чтобы дотронуться до призрака скорее всего был вызван желанием физического контакта с моей и твоей стороны после большого эмоционального бума. И теперь... – Хизаши посмотрел на сплетённые руки. – Мы имеем это. В любом случае, ты можешь касаться только меня и никаких окружающих более объектов? — Да. Кажется, я могу поднять тебя, если захочу. Прикол в том, что только тебя. — Представляю, как это будет выглядеть со стороны... — Ты по жизни настолько странный, что, думаю, никто и не удивится. — Э-эй! — Ямада. Ты. Сегодня. Сиганул со второго этажа. — Абсолютно без сожалений! Ну не суть. Значит, если я, допустим, буду сидеть в шкафу и ты захочешь меня тронуть, то у тебя это получится, при этом пройдя сквозь шкаф, как подобает любому другому призраку? — Вроде как. — Шота, пф, ты даже призраком по-нормальному быть не можешь. Дорога домой шла спокойно. Шота чувствовал себя уставшим и ловил отходняки. Ему было лень реагировать на шуточки Хизаши. — Эй, Шо. — М? — Я знаю, ты устал, так что это ничего, не отвечай мне сейчас, если хочешь. Но позволь сказать. — Мгм. — Я… Правда рад, что встретил тебя. Не знаю… Я даже не знаю почему ты, ну… Здесь. И всё же, ты даже представить не можешь, как я рад шансу подбодрить тебя, пока у меня имеется такая возможность. Прости, что не заметил твоей ситуации раньше. Прости, что не смог- — Заши. Нет. Мы говорили об этом, – вздох, – сам без понятия как и почему я остаюсь здесь. Без понятия почему теперь ещё и касаться тебя могу. У меня много вопросов на которые нет ответов, но одно я знаю точно. Ты правда помог мне. Помог мне больше, чем кто-либо. И ты делал это всегда. Просто я – упёртый баран. Если это даст тебе чувство спокойствия, то только твоя рука, – Шота поднял переплетённые ладони на уровень глаз, чтобы было нагляднее, – раз за разом оттаскивала меня с края девятиэтажки. В последний день мне пришлось насильно отключить все мысли. А в них было только одно лицо. — Одиночество заставляет идти на такое… — Мои родители пили. Избивали меня каждый раз, когда я позволял себе хоть как-то реагировать на это. Да и плевать им было на всё. Вот и рос я, считай, один. Ещё и… – Шота посмотрел в взволнованные, зелёные глаза и тут же отвернулся, густо краснея. – Ещё и педик. Хизаши улыбнулся мягко. В нём не было ни капли насмешки. — Я просто рад, что успел тебе помочь. — Кстати, почему именно сегодня? — М? — Ты говорил, что хочешь разобраться с этим именно сегодня. — А… Я это сказал, дабы нагнать драмы! Хизаши прыснул и расхохотался. Звучало правда так, будто он пытался отшутиться. Шота заметил, как взгляд зелёных глаз помутнел, а реакция на вопросы стала заторможённой после разговора на крыше. Но они оба измотаны. Этим всё сказано. Пока Хизаши смеётся – ситуация будет под контролем. Двое шли домой. Вечерело. Молчание уже не было гнетущим. Приятное спокойствие захватило полностью. Эмоциональный откат после подобного – пожалуй лучшее, что с ним случалось. Почти дойдя до нужного поворота, Шота внезапно услышал… Мяуканье? — Заши, – они остановились, прислушиваясь, – ты слышал это? — Слышал мяу. Звук разнёсся снова из ближайших кустов. Пройдя туда, Шота увидел то, что и ожидал. Небольшая коробка, с бумажкой, гласившей «в добрые руки» и пищащими существами внутри. Хизаши подошёл ближе и присел на корточки. Куртка оказалось на грязной земле. Кажется, его это не очень волновало. Его, видимо, вообще ничего не волновало, кроме гитары. Вот она-то как раз была аккуратно отложена в сторонку. — Кто-то оставил котят. — О, правда что ли, Заши? И как ты только до этого догадался? Три пары больших глаз испуганно уставились на незнакомцев. Хизаши выглядел задумчиво. — Я сегодня ночью, когда пойду на тренировку, куплю в магазине корм. Как раз по пути. А пока… О! Он потянулся в сумку, достав и распустив зонт, кладя его поверх коробки так, чтобы образовалась своеобразная крыша. — Теперь снег не сможет до них добраться! И ещё… В этот раз на решение понадобилось немного больше времени. Хизаши подумал несколько секунд и снова залез в портфель, вытягивая свою тёплую, физкультурную толстовку. — Ты дурак, что творишь!.. Абсолютный игнор со стороны, Шоту даже возмущал. У Хизаши, видимо, были дела поважнее. Аккуратно кладя мяукающие комочки себе на колени, он постелил кофту на дно коробки. Затем котята так же бережно были доставлены обратно. Хизаши встал. Весь грязный, в следах от лап, ещё и в ссадинах, потёртостях, частично в снегу... Одежда помнила утреннюю выходку непутёвого хозяина. И лишь довольная лыба давала понять – всё пустяки. — Я в любом случае хотел выбросить... А зонт, скажу, что потерял. Не первый уже. Да и не важно будет скор… – Хизаши прервался. – Кхм. Неважно, – он посмотрел обнадёживающе, не снимая с лица улыбки. – Всё будет хорошо! Шота был поникшим. Его расстраивали выброшенные на улицу зверьки. Он всегда старался подкармливать бездомных котов, когда был жив. — Шо… Он поднял глаза, откликаясь на имя. — Вместо того чтобы анализировать жестокость людей и сожалеть о ней, почему бы не сосредоточиться на том, какие усилия можно приложить для её уменьшения? Что мы имеем в противопоставление. Как сделать ситуацию немного лучше. Думаю, будем приходить сюда каждый день и наблюдать за ростом котят! Построим им нормальный домик и на карманные деньги я закуплю корм, он же не дорогой! Всё будет хорошо, потому что мы построим своё «хорошо». И как этот человек всегда находил что сказать? — Знаешь, Заши… Ты снова прав. Да. Пойдём домой. Мы ведь ещё вернёмся сюда. — Обязательно вернёмся! Двое шли, болтая о чём-то и остаток пути пролетел незаметно. Поворот ключа, скрип двери. Шота знал, что родителей Хизаши дома нет. — Шо, помнишь, как я тебя звал в гости, когда никого дома не было? Шота помнил. — Мы пили чай на твоей кухне в абсолютной тишине, иногда болтая о чём-то глупом... Я тогда правда удивился, что мир кого-то, кто кричит громче всех может быть настолько тихим. Хизаши снял куртку, доставая телефон из кармана. Разулся. Бережно поставил гитару на подставку, что стояла прямо в прихожей. — Я приму это за комплимент. Слушай. Ты сегодня устал, я вижу, как засыпаешь. Мне нужно записать пару новых строк песни, которые я придумал по дороге... — Заши, тебе не обязательно вертеться. По крайней мере не при мне, – Шота ухмыльнулся. – Если хочешь от меня отделаться, то можно просто сказать прямо. Действительно, кому как ни ему знать лицо человека, который хочет побыть наедине с собой. Хизаши резко затух, опуская взгляд. — Эй? Всё хорошо? — Да, Шо… Извини… Извини меня. Я… Просто отдохни, договорились? Улыбка Хизаши была вымученной, сожалеющей и заботливой. Но вскоре исчезла за тихим смехом. — Мне жаль, извини, у тебя такое серьёзное лицо! Всё хорошо, Шо, обещаю. Я просто переживал. — У меня всё отлично. Не переживай. А вот в порядке ли ты? — Абсолютно! А теперь вали спать. Я поем, допишу песню и присоединюсь. Потом, вечером пойдём на тренировку… Через окно. — Уроки. Не? — Сам знаешь ответ. Да, учусь я не очень хорошо, зато хорошо вру, импровизирую и подделываю. — Твои пятёрки по естественным предметам только на этом вывозятся… – Шота бросил недовольно. Успеваемость этого идиота была просто возмутительной... — Их существование уже подтверждает мои доводы! — Ладно-ладно. Хорошо. Потом покажешь, что написал. — Обязательно! – Вздох. – Сладких снов… 17:05 Шота засыпал мирным сном, мыча себе под нос придуманную Хизаши мелодию. Наконец он чувствовал умиротворение. Наконец, не было страшно от осознания собственной смерти. Наконец было по-настоящему спокойно.***
18:45 Шота проснулся резко. Очень резко. И он не сразу понял почему. Что-то было не так. Темно и… Слишком тихо. Подорвавшись, он рывком направился в кухню. Логика говорила, что ничего плохого не случилось, это нерационально, и что идиот Хизаши просто пишет песню, попивая десятую кружку кофе. Инстинкты же орали другое. Шота ворвался внутрь порывом. Свет горел. И… Хизаши преспокойно лежал на столе. В куче бумажек, разбросанных вокруг. Адреналин резко отступил. Инстинкты стали тише, однако не исчезли полностью. Хизаши спал. Всего лишь спал. Всё хорошо. «Дурак…» Всё хорошо. «Потом будет ныть, что не высыпается». Всё хорошо… — Эй, Заши. Скоро твои родители придут, поднимайся. Шота подлетел ближе, дабы растормошить горе-писателя. — Ямада. Ямада вст- В глаза что-то бросилось. И в этот раз сущность пробил не страх. Это был ледяной ужас. Как будто не было в этом ничего противоестественного, небольшая кучка пустых блистеров из-под таблеток и недопитый стакан воды стояли на столе наравне с остальным мусором. Пустых. Где… Где таблетки?.. Шота осторожно перевёл взгляд на лежащую рядом тетрадку с песней. Конец текста заканчивался большими, выведенными буквами.«Я буду здесь я буду с вами»! И не стихают голоса Они продолжат выть волками На танец грустного шута
«Мне жаль, но только для тебя».