Маска

Почти все праздничные дни мы провели порознь. После знакомства с его буйной мамой и гадалкой-бабушкой мы толком и не обсуждали произошедшее. Хотя в момент встречи я готова была верить, что теперь-то ближе Лёши мне не может быть даже Иришка. Без него было щемяще одиноко. Я начала притворяться перед самой собой, что на кафедре залежалась важная работа. А как только высунула нос из дома в сторону универа, она действительно появилась и стала отвлекать меня от скуки, а заодно от отдыха. У вторых курсов стояли экзамены девятого числа. Неужели кто-то, также, как и я, мог быть не удовлетворён каникулами?! Александр Вадимович — милашка. Крутился рядом, вынуждая проветривать кабинет после его визитов, всё любезничал. Носил мне мандарины, зазывал вскрыть одну из бутылочек в его внушительной деканской коллекции и обсудить приближающиеся дни открытых дверей. «На одно место по релейке будет приходиться десять! Нет! Пятнадцать студентов! Во!» Короче, он подготавливал почву, чтобы сообщить, что Иришка уволилась, и теперь проведение бала ляжет на одни мои перегруженные плечи. Лопух! Я и так всё знала и не собиралась отказываться. Это был чуть ли не единственный повод увидеться с моей Кудрявой Башкой. Может, хоть ради репетиций в университете он станет отлучаться от тех странных усатых и пузатых дядек с гитарами... Ида ведь имела ввиду именно это? Что Лекса до скрежета моих зубов помешан на музыке? Я начала не просто понимать, а даже проникаться его характером. Умудрялся же успевать по учёбе, в то время, как без сна сочинял и пел песни. В таких условиях его подготовка к досдаче в декабре впечатляла ещё больше. Он походил на очень занятого молодого человека, знающего, чего хочет, и кажется, это была не карьера электрика, нет. Встреча с отцом, релиз и Уварова. Слава разрядам молнии, я была в этом списке, хотя бы на третьем месте. Муратов с бабушкой сговорились перед её уездом, что он вскоре навестит табор. Ещё одна галочка. Я много читала о цыганских традициях и осталась поражена благородством кочевого народа, их строгому следованию внутренним законам, а потому то, как жаловала Ида сбежавшего внука, немного меня напрягало. Неужели цирк ради денег? Рассчитывала, что он соблазнится на пятнадцатилетнюю девчонку?! Богатые у девицы родители, наверное... кошмар! Принуждать детей жениться, да ещё и без чувств! С ума, говорит, сходит, хочет увидеть... деточка! Так не видела же его никогда! И не надо! Зачем Муратову несовершеннолетняя жена? Она младше его на целых... Мда... забавно ты, Вилка... в чужом глазу — соринку, а в своём — лесоповал... Да неважно это, неважно! Хрен с этим чёртовым возрастом! Главное, что у Лексы была какая-то «любимая», из-за которой юная бедняжка Рада зря блюла себя до этих пор. И кажется, по нелицеприятной реакции Анны Дмитриевны это действительно была я... Со стороны виднее. Из-за неосторожного заявления Лёши я норовила свихнуться. Всё время, что мы проводили врозь, я мариновала себя новой порцией мучительно счастливых фантазий и надеждами на них. Во многом и благодаря предсказанию бабушки о нашем совместном будущем. Я к гаданиям всё ещё относилась адекватно — с презрением и насмешкой, но почему-то сердце отказывалось сосуществовать со здравым смыслом. Вам с ним по судьбе вместе быть до конца, и всё тут! Пульс стучит в горле, мурашки разбегаются, и я, тупенько улыбаюсь и трясусь от умиления. Просыпаюсь с навязчивой идеей узнать, каково по утрам быть в его сильных объятиях, варить ему кофе и расчесывать копну кудряшек. От этого только ещё хуже хотелось напасть на Лексу с душераздирающим списком вопросов. Насколько серьёзно он настроен? Чего все-таки хочет от жизни? Как видит наше, прости Господи, совместное будущее?.. Мне, как и любой другой влюблённой дурочке, хотелось стабильности, гарантий. Хотя бы вымышленных. Глупеньких таких, сказочных. Честное слово, я готова была развесить уши и позволить на них нацепить любую лапшу. Например, «вместе навсегда»! Недоверие переломилось, как только порядочный Муратов с хрустом по нему прогулялся в новогоднюю ночь и в день приезда бабушки. Стоило ему запеть или заговорить со мной, я без опаски соглашалась ему верить. Насколько он мог, дарил мне уверенность хотя бы в сегодняшнем вечере — всегда звонил перед сном, интересовался, как мои дела. Пару минут мы обыденно беседовали, избегая серьёзных тем, чтобы завтра он, единственный в своём роде джентльмен, снова пропал на репетиции, а я — занялась бесконечными бумажками и приёмами экзаменов. Каждый жил свою жизнь, и вроде бы мало что изменилось. Только я разрешила себе пускать на Муратова слюни без зазрения совести. Отпустила вожжи, вляпалась, позабыв обо всём самом важном. Теперь что-либо важнее его гудящего голоса в трубке не существовало в целом необъятном мире. А его в этот знаменательный момент занимало нечто поважнее. Но это же неплохо, правда? Скучать по любимому человеку. Особенно, когда ты можешь быть уверена, что вы созданы друг для друга. Только верить цыганке я опасалась... Между экзаменами, чтобы оттянуть момент выброса из дома пожелтевшей ёлки, то есть по широте душевной, я даже устроила несколько пересдач без хвостовок. На полном серьёзе предложила Лексе исправить оценку, чтобы его мама больше на меня не бесилась, но он отшутился. Эта тройка много значила для его свободы. Поэтому повод для встречи обломился. С лёгким разочарованием я встретила начало нового семестра и принялась вести занятия. Тогда я осознала, что спешу отработать очередной день от звонка к звонку, замирая каждый вечер на две минуты от пробирающей эйфории. Всего один звонок, и я полночи ворочалась сначала в томительных приятных чувствах, затем в надуманном страхе и огорчениях. Муратов совсем меня не жалел. Оставалось только преданно ждать, когда мы снова сможем провести время вместе. Неужели так и становятся жёнами мореплавателей? Грустно. Но не настолько, если бы Лекса появлялся в университете и не находил возможности со мной пересечься. А этот проныра даже не посещал занятия по своему расписанию! Я как-то пришла с объявлением о репетиции к балу в его группу и, само собой, ни одной пытливой кудрявой башки не обнаружила... И когда я уже готова была унизительно расплакаться, попросить Лексу хотя бы о коротенькой встрече, он вдруг сам позвонил на большом перерыве, и напомнил мне про пятничную репетицию к балу. «Ты не ходила в конце декабря, не знаешь новые танцы, — ласково отчитал меня Лёша по телефону, — придётся тебя выручать‎».

***

В отличие от младших курсов у магистрантов экзамены состоялись ещё перед Новым годом. Но из-за того, что руководство натягивало меня в форме лука, желая подстрелить одновременно двести зайцев с теплотехнического факультета... то есть принять у чужого потока зачёт, я не успевала встретиться со своими крысятами. Магам я выставила пятёрки в систему без их ведома в качестве новогоднего подарка, как и обещал им декан от моего имени, наплевав на гордость и список посещения репетиций. В долгожданную мной пятницу после пар Апина с Гончаровой припёрлись на кафедру, чтобы проставить оценки в зачётки одногруппников. Две кумушки решили, что меня нет на месте и затрещали под дверью, как разомкнутые ножи разъединителя. Но я всего лишь закрылась изнутри. Была надежда, что они не дождутся и освободят мне путь на репетицию, потому что я всё ещё оставалась недовольна своим внешним видом. На рабочем столе я разложила косметику, что наскребла дома, и вперилась в зеркало, по соседству с которым стоял телефон с видео-уроком. В замысловатой позе зю я старалась изобразить на лице что-то среднее между сногсшибательным макияжем и клоунским гримом, пока магистрантки обсуждали под дверью, кто больше блевал на прошедших праздниках. — ...Я не просыхала до четвертого января. Печени Насти не позавидуешь. Я тихонечко поелозила кисточкой от туши в тубе, стараясь, чтобы она не чпонькнула громко, и разинула рот. Тэк-с... — Везёт. Мне второго уже надо было на работу. Ого. Да ваша преподша второго января только спать легла! Не могла успокоиться после ночи с Муратовым. — Же-есть. Чё, как с проектированием? Делала чё-нибудь? Апина, «чё» по-китайски «жопа». — Издеваешься? Я похожа на психа?! Честно говоря, иногда да. Она права... — Ну, иногда ты начинаешь готовиться за пару часов до экзамена... не будь такой занудой, ладно? Я у всех спрашивала. Никто ничё не делал... Хорошая команда. Гончарова портила им всю малину. — Мне кажется, после этой пересдачи Филипок напишет на нас докладную. Филипок? Это Иван Филиппович что ли?.. Если бы он услышал, у него последние три волосика приподнялись от почтения к Толстому. М-да... — Но я так устала на этих каникулах... сил нет! Хорошо, что Вилка поставила автоматы... Моё прозвище посолиднее будет. Да это успех. Вот же две кукушки! — Я просто в шоках была, когда зашла в личный кабинет! Я в тот момент уже сидела с тетрадкой, прикидывала, как эту всю блевотню буду зубрить и рыдать... Походу после праздников это единственно доступное сравнение для Апиной. — А Вилка пятерку поставила! Хотя я на последние репетиции даже не ходила, прикинь. Засранка, молчала бы побольше! — Ни фига, у нас у всех пятерки! Автоматом! Она за посещением даже не следила... а у моего знакомого со второго курса она приняла зачёт, хотя он говорил, что не готовился... а... а Митрохину с общаги, помнишь? Она наоборот рассказывала, что они с подружками всю ночь сидели, зубрили лекции, практики и лабы, а в итоге Вилка у них ничего дополнительно даже не спрашивала. Просто глянула, что в билете написано, и поставила всем нормальные оценки... а ещё-ё-ё! Лексу помнишь, как он ей нахамил? — Фе-е-е! Этот, кудрявый пидор?! Овца! Да как она выражается?.. — Э-э, ну. Мы с ним песню будем петь на балу... так Вилка разрешила! В покое его оставила! Его, прикинь?! Что это с ней происходит? Я замерла с кисточкой у глаза, разинутным ртом и проморгалась. Фу, кажется, невысохшая тушь прилипла к верхнему веку... И что это за подозрительная тишина?.. Эй! АЛЛО! Я вас слушаю... Что же со мной происходит? — А я зна-а-аю! Да у неё сто проц появился мужик!.. Добрая баба – удовл... Ах ты сыщица легавая! АПИНА!

***

Я стёрла слюной второй нарисовавшийся ряд ресниц и разогнала кудахтающих куриц у кабинета, оставив на память автографы в их зачётках. Как грубо и метко было подмечено, мой появившийся мужик, пару лет назад закончивший школу, должен был уже прийти на репетицию. К нашему счастью, сплетницы даже не догадывались, что злючка-Вилка могла запасть на кудрявого пидора. И вовсе он таким не был! Мне это лучше всех было известно! Просто девушки завидовали внешности Муратова — у самих-то слой штукатурки для маскировки лица! Можно считать, что носили второе, накладное! Вот и я, чтобы рядом с ним приукрасить, чем «наградила» мать-природа, взялась за тюбики и изобразила, как могла, художество. Надеюсь, далёкое от «Крика» Ван Гога. Мне не терпелось увидеться. Поцеловать его соблазнительно ухмыляющиеся тёплые губы, пробраться в рот и сотворить преступление над мужским железным самообладанием. Не всё же Муратову смущать меня своей откровенностью? Только была маленькая проблемка — пара сотен любопытствующих глаз, рассчитывающих увидеть на моём месте Иришку Максимовну... Устроим им сюрприз! — Добрый вечер, — я одёрнула своё удлинённое платье и поправила тугой воротничок, заходя в актовый зал. Небольшое опоздание — так свойственно прихорашивающимся перед свиданием девушкам, но только не суровой Вилке Сергеевне. Отдохнувшие после праздников студенты, уже во всю щеголяющие в вечерних нарядах, настороженно на меня обернулись. Их сегодня не встретила рыжая конопатая хохотушка, но вот пришла нелюбимая грымза. Догадываются ли они? Могут ли перемывать мои косточки за спиной также, как это делали магистрантки? Естественно. На людях хорошо бы держаться от Муратова подальше... Да где он прячется? Я сейчас начну дёргаться от нервов! — Здравствуйте! А где Ирина Максимовна?.. — громко вышагивая на каблуках в воцарившейся тишине, я попыталась улыбнуться посочувственнее, но, думаю, вышло ехидно. Я тревожно подобралась к сцене, остановилась рядом и заговорила громко без микрофона. — К-хм. Всем добрый вечер!.. Ребята. Поздравляю вас с новым учебным семестром, — у студентов медленно пооткрывались рты. Я опешила. Что, вежливость поразила бабуинов до глубины звериной души? Ну не хотелось мне злиться!.. — У нас тут небольшие изменения. Ирины Максимовны больше не будет... по семейным обстоятельствам. Теперь ответственная за бал -- я. Мероприятие запланировано на Татьянин день, двадцать пятого января, так что, у нас с вами остаётся неделя, чтобы показать перед ректоратом что-нибудь приличное... Вот это у них моськи повытягивались! Студенты стали переглядываться, перешёптываться. Мне даже стало неловко за свой злючий образ. То есть, настолько люди меня чурались? Разве это не приносило мне наслаждение ещё какой-то месяц назад? Теперь мы все уставились друг на друга в недопонимании и ждали. Чего? Ах, да! Мне же нужно было объяснять им танцы... Какие? С чего начать? Я же ничего не помнила! Может, притвориться, что у меня паралич? — Виолетта Сергеевна, вам нужна помощь с танцами? — донеслось виновато где-то в глубине зала. — Давайте мы повторим все вместе выученное в декабре. Манна небесная! Кто эта фея? Исполненная надежды я повернулась на женский голос и увидела Гончарову, которую гнала десять минут назад с кафедры чуть ли не шваброй, непредусмотрительно брошенной уборщицей. Она вышла из толпы, утягивая с собой за руку того самого виновника их с Апиной разговора. У меня замерло сердце. Отросшие кудряшки чудно подпрыгивали вслед Муратову. Он выглядел важно, слово модель с обложки иностранного журнала. В ушах болтались внушительного размера блестящие кольца, а на стройном теле плотно сидели однотонная футболка и облегающие джинсы. Мой парень выглядел, как этнический секс-символ, а его оголённую, исполосованную венами руку уверенно сжимала небольшого роста Лиза. Когда мы обменялись дежурными взглядами, у Лексы дрогнули уголки губ и заулыбались глаза. — Отлично, — только дыши поменьше в его сторону, девочка. — Поднимайтесь на сцену, а я сейчас разберусь, как тут включается музыка... Чтобы не завизжать то ли от восхищения, то ли от пробирающей ревности, я отвернулась к аппаратуре и принялась торопливо тыкать в кнопки. Первые секунды бездумно. — Давайте я, — с хрипотцой раздалось из-за плеча. Боги-и-и! Так дело не пойдёт. Я вздрогнула, стоило Муратову нарисоваться поблизости и сдержанно отодвинуть меня от пульта. В носу защекотал знакомый волнующий запах. Все ждали... За спиной загудели нудные разговорчики. — Я соскучилась, — неразборчиво пролепетала я, делая вид, что ковыряюсь в кнопках вместе с ним. Неужели мы увиделись?! Лекса знающе покрутил несколько переключателей и подвинул ползунок на пульте. Не уводя с него взгляд, склонился поближе, ускоряя моё уже неестественное сердцебиение. — Я тоже. Одним мизинцем он невзначай огладил мою напрягшуюся ладонь, а в следующее мгновение уже направился к Гончаровой. Ничего романтичнее в своей жизни я не испытывала. Следом за Лёшей с Лизой на сцену подтянулась ещё одна парочка, с которой мы пересекались на последнем экзамене. Помнится, мальчик что-то ляпнул во время нашей первой встречи с Муратовым в актовом, и я хотела отомстить его подружке... простила. Этих дурачков с трудом спасли мои наводки. Наверное, поэтому они чувствовали необходимость помочь с репетицией и даже захватили микрофон для счёта. Мне велели не переживать и командовать со стула. К музыкальному оборудованию приставили парнишку. Стушевавшаяся я позволила усадить себя на обзорное место на сцене, всё никак не понимая, откуда взялось столько уважения. Просто охренеть! Я считала, что смогу вызывать его только вместе со страхом отчисления. А теперь, когда казалась себе полнейшим бесформенным желе, натянувшим каждого прогульщика на тройку, почему-то чувствовала что моя репутация не только не пострадала, но ещё и улучшилась. Первым танцем был объявлен вальс, заиграла классическая музыка. С высоты подмостков открывалось красочное зрелище на шумных и нарядных студентов. И не лень же было приносить с собой платья с туфлями?! Честно говоря, выглядело красиво, сверху походило на движущийся калейдоскоп. Мне понравилось. Не понравилось только сохранять безразличие, глядя на Муратова в лапищах Лизы. И когда я почувствовала, что устроила на своей голове полный кавардак, было поздно унимать руки. Они с Гончаровой закружились по сцене, пока Лекса осторожно поглядывал в мою сторону. Знаю, он старался не вызывать подозрений, которых больше всего боялась я сама. Вилка была той ещё трусихой, только умело это скрывала. Хотя, если я продолжу так пялиться, думаю, меня справедливо будет уволить за одно лишь убийственное выражение лица. Я наблюдала за ним. Лёша и молоденькая девчонка. Забавно, Лиза ведь тоже была его немного старше. Но выглядела молодо и довольно... мило рядом с Лексой. Наверное, такую невестку себе хотела его мама?