Justin Bar

      Просыпаясь, Дин ощутил себя так плохо, как никогда, и на краткое мгновение, пока не выпил минералку и таблетку, возненавидел Джастина. Альфе явно было так же плохо, а может и хуже, чем Дину, ведь он остался в баре. Дин думал об этом, лёжа лицом в подушку и постепенно восстанавливая последовательность событий прошедшей ночи: поход в бордель и шикарного незнакомца, разговоры с Джастином и непростительно крепкие коктейли, а в конце концов и Аллена. А сквозь неплотно задвинутые шторы прокрался в комнату лучик света, упавший на торчащую из-под одеяла пятку. Он приятно согревал, хотя и без того в комнате было достаточно тепло.       Пахло тимьяном и немного розами, а из приоткрытого окна несло сквозняком, играющим с занавесками, и запахами собирающейся грозы, душной и ещё солнечной. Но вот-вот потемнеет и ливень бросится на землю, желая разбиться. Редкое совпадение преследовало и всплывало странными, немного горькими воспоминаниями. И от них также пахло тимьяном. Дин лёг на спину, смотря в потолок и вспоминая, вспоминая, вспоминая, как точно так же лежал утром после брачной ночи, стараясь восстановить порядок событий, потому что и в такой важный момент был пьян. Не хватало только альфы, того самого человека, который так отчаянно любил, но которого Дин полюбить не смог и которому достался просто по контракту.       Поправляя длинную, просторную футболку, Дин продолжил смотреть в потолок. Слегка мутило, но все мысли были только о белом брючном костюме, который позволили надеть вместо свадебного платья. Долго омега мечтал, что именно в таком костюме, с кружевной просвечивающей спиной и лёгкими воздушными рукавами, как маленький дух воздуха, выйдет замуж… за омегу. Однако всё сложилось иначе: Дин стал частью контракта, затем частью чужой семьи и в конце частью чужого имущества, ведь иначе он себя не мог чувствовать, оказавшись в руках альфы, которого не любил. — Я должен благодарить судьбу, что живу так, а не с каким-нибудь идиотом, что всё-таки свободен, — сказал омега.       Каждое подобное утро он заученно повторял эту фразу, делал задержку и тяжело говорил следующую: — Просто не думай, насколько это жестоко. Он ещё полюбит, заведёт себе любовника, и мы будем счастливы, как и другие в браке по расчёту.       Однако это никак не происходило. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, пять лет, и вот уже Дин закончил университет, ему двадцать шесть, а альфа всё ещё влюблён. Эти мысли взывали к совести, но изменить ничего не могли. Дин медленно сел, задумываясь, не пойти ли снова в бар к Джастину, но ничего толком решить не успел. Тихо приоткрыв дверь, в комнату заглянул Аллен, уже в домашних штанах и футболке. Легкое беспокойство, проложившее морщинку на его лбу, сменилось мимолётной радостью, словно альфа на секунду забылся, но быстро приняло привычное выражение, наполненное задумчивостью. Дин видел в матовых карих глазах альфы те же самые мысли, что роились в голове самого омеги.       Аллен также вспоминал их первую встречу за несколько дней до помолвки, вспоминал строптивого рыжего омегу, его потёкшую подводку, которой Дин пользовался на втором-третьем курсе, и его крики, разумеется, яростного протеста. Он помнил слова ненависти, сказанные Дином в сердцах, а потом и отстранённые извинения, помнил жёсткое, холодное выражение лица омеги, когда вместе читали контрактные обязательства, помнил злость Дина и его ссоры с отцом-альфой. Казалось, что совсем ничего не изменилось.       Перед Алленом на кровати сидел всё тот же омега, повзрослевший, но всё ещё норовистый и упрямый. Он не злился на альфу, как несколько лет назад, потому смотрели туманные зелёные глаза с некоторым сожалением и теплом. Этот взгляд мог напугать и навеять тоску, ничего более. Зная это, Дин отвёл глаза, поднимаясь с кровати и идя к шкафу. Мебель была выполнена вся в светлых тонах, с покатыми углами, но в полумраке смотрелась туманно, будто иллюзия. — Не беспокойся, я хорошо себя чувствую, — предупредительно сказал омега.       Он чувствовал, как Аллен с надеждой смотрит на него, потому не хотел поднимать к нему глаза. Не без удовольствия надевая новый бежевый халат, сменяя им футболку, омега вытащил из уха серьгу, убрал в шкатулку. Совесть грызла, а альфа всё не уходил. — Я просил не дарить мне подарки, — вздохнул Дин. — Это всего лишь вещь. — Как и я?       Зная, что это предшествует частому, заученному разговору, омега вздохнул. Он не хотел играть в эту игру, не хотел давать надежд, но и способа вызывать к себе ненависть не смог найти. Аккуратно подвязав поясом нежный бежевый халат, Дин прошёл к альфе. Роста они были почти одного, а вблизи Аллен показался ещё более неосязаемым. К тонкому сладкому запаху тимьяна примешивался тон дорогого шампуня. Матовые карие глаза смотрели с туманным теплом, аккуратно ложащимся на плечи, скатывающимся с них, не имея возможности зацепиться и укрыть.       Дин никак не мог привыкнуть к этому взгляду. От него было больно. Не разрывая зрительного контакта, омега всё равно чувствовал, как подрагивает рука альфы, ища прикосновения, хотя бы кончиком пальца. Это фанатизм? Быть может, Дин боялся полюбить так сильно, что боль будет отупляться кратким прикосновением, ощущением запаха, взгляда. — Я приду на кухню после ванной. — Разреши помочь тебе, — попросил Аллен.       Отрицательно покачав головой, Дин аккуратно проскользнул между альфой и дверным косяком, оставив после себя только запах сладкого миндаля. Мгновенно комната опустела, словно бы в ней никого не осталось, а Аллен был просто фантомом. Не проводив омегу взглядом, он смотрел на незастеленную кровать, атласные белые простыни, которые Дин так любил, на его не менее любимую белую водолазку, лежащую несвёрнутой на тумбочке, на любимые книги, стоящие на полке, устроившейся на стене напротив; приоткрытое окно прятали тяжёлые бархатные шторы цвета пыльной розы. Это всё выбрал сам Дин.       И сейчас он стоял в коридоре, так и не дойдя до ванной, слушал, как медленно и задумчиво вздыхает Аллен, который всё не уходил из комнаты. Это длилось чуть меньше пяти минут, а с первыми шагами альфы вперёд пошёл и сам Дин. Он не стал включать свет в коридоре, просто прошёлся по туманной угольной квартире и зашёл в ванную. Пахло розами, а нашарив рукой на стене выключатель, омега включил мягкий жёлтый свет. Его ждали букет роз и несколько ароматических свечей с запахом мяты и шоколада на полке у раковины. — Ну вот что ты делаешь, — с отчаяньем сказал Дин.       Розы были густо-бордовые, с обрезанными шипами, ещё совсем свежие. Беря их в руки, словно с нежностью обнимая букет, омега опустил на цветы щёку. Лепестки оказались такими нежными и бархатными. Это расслабляло и немного туманило, а пахло от них так сильно, что запах казался горьковатым, а не сладким.       Закусив губу, Дин вернул букет роз обратно на полку. Борьба с собой оказалась ожидаемо короткой, сдавшись, омега открыл кран, чтобы налить себе ванну, а сам поправил все баночки на вертикальных полках по обе стороны от зеркала над раковиной. И снова их поправил, а потом и ещё раз, и ещё, и переставил местами, пока наконец не взглянул на своё отражение. К персиковой коже шёл бежевый атлас и рыжие, густо-игрение волосы, сейчас не расчёсанные и совсем не уложенные. Но и так черты собственного лица, немного островатые, обточенные и лишённые всяких веснушек, нравились. Проведя по щеке пальцами, омега взял лицо в ладонь, слегка надавливая пальцами на щёки, делая губы уточкой.       Это насмешило. Улыбнувшись, Дин отнял руку от лица и ненадолго покинул ванную, вернувшись в комнату за телефоном. В доме пахло тимьяном и кофе, хотя по времени явно был обед. Думая, что к кофе не хватает булочки с корицей, омега вернулся в ванную. Сосредоточенно он распаковал свечи, оставляя их на бортике ванны у стены и зажигая. Запах шоколада и мяты тонко-тонко скользнул по краешку обоняния, присел на бортике, болтая ножками, и детским взглядом голубых глаз взглянул на Дина. Омега сам того не замечая, вспомнил о незнакомце, хотя запахи были едва-едва схожи. Это немного пугало, никогда до этого омеги ему не запоминались.       Дин восхищался ими не более одного вечера, когда приходил в бар к Джастину, а на утро уже толком и вспомнить не мог, как они выглядели, какой у них был запах, были ли они вообще. Это заставляло задуматься, но омега упорно отгонял мысли о потерянном поцелуе, о мальчике и прошедшей с ним ночи. Потому с некоторым остервенением он оборвал лепестки роз в воду, скинул халат и набрал Джастину, прежде, чем залез в ванну.       Вода была слегка горячевата, но омега решил её не разбавлять. Вслушиваясь в гудки по громкой связи, Дин ждал, пока альфа поднимет трубку, и смотрел на приоткрытую дверь, которую пришлось так оставить из-за свечей. — Дин, я спал, — хрипло ответил альфа, — пошёл в задницу. Ещё раз мне позвонишь в такое время, я тебя задушу. — Потом будешь желать мне смерти, а то тебя мой муж задушит, если услышит, — усмехнулся Дин. — Ты дома ещё? — В смысле ещё? Вряд ли я сегодня выйду из дома. Завтра же рабочий день. — Завтра воскресенье, — со смехом сказал Джастин.       Омега замолчал, глупо смотря, как на коленку прилип лепесток розы, а затем неожиданно рассмеялся. — Да-да, пить надо меньше. — Альфа продолжал смеяться. — Меньше надо спаивать маленьких мальчиков, — сказал Дин, — и уводить у них мужей. Клеился к нему вчера, как липучка для мух. Хотя, я бы посмотрел, как ты ему отсасываешь.       Джастин зарычал, но вскоре притих, словно что-то почувствовал, а может и вовсе услышал приближающиеся шаги. Дин немного приподнялся, сел в ванне, а лепестки роз украсили его плечи и грудь, шею, будто отпечатки страстных поцелуев, а капельки воды стали на его коже брильянтами при мягком верхнем свете и свечах.       И вошедший альфа залюбовался им, сжимая воздух в пальцах, растирая его в сладкую пыль со вкусом миндаля. На его обычно спокойном лице отразилось настойчивое желание раздеться и оказаться рядом с Дином, прикоснуться к его коже, размягчённой более обычного тёплой водой, хотя бы пальцами, не надеясь даже на поцелуй.       Приподнимая брови, омега взглянул на Аллена, аккуратно снимая с плеча розовые лепестки и опуская их в воду. Это краткое действие так увлекло альфу, что несколько мгновений он просто наблюдал за тонкими пальцами Дина. Пахло миндалём и шоколадом. — Ты буквально обгладываешь меня взглядом, — сказал омега, — нравится? — Да, — прямо ответил Аллен. — Ты же понимаешь… — Что иначе не будет, — согласился альфа, недолго помолчал и спросил: — Тебе принести завтрак сюда?       Дин отказался. Он отвернулся, складывая руки на бортике ванны и кладя на них голову. Свечи горели, огонёк их немного подрагивал, а Джастин так и слушал натруженное молчание между супругами. Если бы только у них был шанс. — Джастин, не спаивайте его больше, — сказал Аллен. — Ручаться не могу, — ответил альфа. — Вас наедине оставить, или что? — Понял-понял, отваливаю.       Джастин завершил звонок, но и Аллен тоже ушёл, оставив омегу наедине с собой. Тот просто сидел, слушая тишину, редкий-редкий шум с улицы и квартиры сверху. Хотелось закрыть глаза, заснуть, а проснуться самым обычным омегой, а не мужем наследника компании. Сон не шёл. Через некоторое время вода остыла, и пришлось покинуть ванну, убрать выцветшие лепестки. Омега обтёрся пушистым полотенцем, вновь накинул халат и наконец-то причесался, хотя волосы всё равно выглядели не слишком уложено. Пришлось идти на кухню.       Там было светло из-за панорамных окон, и из-за них же кухонный гарнитур был чёрным, глянцевым, потому сохранял на себе все отпечатки и оттенял малейшую пыль. И без того презентабельный, после генеральной уборки он выглядел особенно хорошо. Идти босиком после ванны по кафелю оказалось несколько некомфортно, даже прохладно. Потому придя на кухню Дин сразу же присел на небольшой диванчик перед обеденным столом и подобрал к себе ноги.       Аллен тоже был на кухне, потому вскоре поставил перед омегой завтрак и кофе со сливками. Они пересеклись взглядами, продолжая красноречиво молчать, словно один из них был гостем, или просто по чистой случайности попал в квартиру. — Завтра должна быть встреча с нашими родителями, — напомнил Аллен. — Я помню, — кратко ответил омега, — да, помню. И мой отец тоже там будет? — Как обычно.       Вздохнув, омега взял чашку, поднося её к губам и отворачиваясь. Он смотрел в окно, на небо, закрашенное толстым слоем ватных туч, пропитавшихся дождём. Они медленно покачивались, пока солнце расцеловывало их перед грозой, как перед самой важной миссией. Дин очень любил грозу. Он даже оставил кофе и поднялся, проходя к окну и не отводя глаз от густой водянистой ваты, укрывшей небеса от его взора. Некоторым необъяснимым чутьём омега ощущал, как на него самого смотрит альфа, смотрит сочувствующе, но с привычным спокойствием.       Молча Аллен поднялся и прошёл к омеге, вставая с ним рядом. Дин слегка повёл бровью, почувствовав прикосновение к руке, такое краткое, что не показалось случайным. Ускользнув от него, омега обнял себя за плечи, всё смотря на небо. На горизонте уже стемнело, словно бы мрак поглотил солнце и теперь медленно обгладывал весь этот маленький уставший мир. В самую кромку земли били молнии, тонкие-тонкие, белые-белые. — Я сказал им, что работаю в эти выходные, — выдохнул альфа, — а в следующие наше контрактное свидание, снова, потому… потому всё отменилось. — Ты хотел с ними встретиться, да?       Альфа кивнул, также смотря на небо, но больше на отражение их самих в толстом стекле. — Спасибо. — Дин наконец отвёл глаза от мрачнеющего неба.       Он взглянул на альфу, но тот так и смотрел на такие обманчивые, такие далёкие раскаты собирающейся грозы. И не сдержавшись, стараясь выразить свою благодарность, Дин быстро поцеловал супруга в щёку. На мгновение показалось, что Аллен никак не отреагировал, лицо его оставалось совершенно спокойным и расслабленным, но неожиданно он опустил голову и улыбнулся. Это напугало.       И не успел Дин опомниться, как альфа бережно обнял его. Кажется, что в этих объятиях отразилось всё, что наполняло и составляло атмосферу, царившую в квартире, весь это мрак, когда не включали свет, молчание, когда долго не разговаривали, тишина… и любовь. Она оказалась бабочкой. Кусая губы, Дин обнял альфу в ответ. Хотелось прикинуться глупым, совсем-совсем глупеньким мальчиком, который не заметит чужой любви и чужих чувств.       Оба они просто молчали. — Прости. — Дин отстранился.       Он вернулся за стол, где стояла чашка с кофе. Дин сел перед ним, подобрал к себе ноги, запахивая халат и откидывая голову назад. Как бы он хотел, чтобы Аллен наконец-то полюбил кого-нибудь другого, но это никак не происходило. Дин вздрогнул, когда альфа сел рядом. Вновь молчание и вновь повторяющийся разговор: — Всё было бы проще, если бы мы просто встретились на улице и могли просто поговорить, — сказал Дин, — а не когда мы женаты и обязаны исполнять контрактные обязательства.       Но не успел Аллен ответить, как омега неожиданно спросил то, чего не спрашивал никогда: — Есть ли кто-то, кто любит тебя? — Не знаю.       Альфа смотрел на Дина совершенно матовым, сосредоточенным взглядом и казалось, что в его глазах нет ни одного блика, такие это были уставшие глаза. Иногда омега даже сомневался, что так может смотреть влюблённый человек, но что он мог знать, никогда до того не любивший, будто совсем не имел сердца. — Мне нужно уйти. — Дин поднялся, почувствовав себя более разбито и разрозненно, чем обычно. — Мне забирать тебя? — Не надо, я вернусь сам, и не очень поздно. Завтра всё равно выходной, — сказал омега. — Всё равно выходной…       Он ушёл с кухни, не стал есть, желая просто поскорее покинуть дом, чтобы отвлечься хоть на что-нибудь, на любую мелочь, которая избавит от вины за то, в чём омега виноват не был. Дин переоделся, взял первую попавшуюся книгу с полки, пальто на сгиб локтя и, едва натянув обувь, ушёл. Он только взглянул на Аллена, что провожал его. Чувствовалось, что ему хочется взять Дина за руку, остановить, оставить, удержать, но и так сделать альфа не мог.       Дин вышел из подъезда, кратко взглянул на далёкий-далёкий этаж, где была их квартира и отвернулся, уходя вниз по улице, оставляя серую, мраморную высотку, окруженную грузными-грузными облаками. Воздух стоял тяжёлый, запахи в нём замирали и застывали, а на сумрачных улицах уже никого толком и не виднелось, хотя было чуть заполдень. Дин шёл совсем один, накинув на плечи пальто и придерживая его рукой. Все мысли занимал муж и незнакомый омега.       Придя в любимое кафе, присев там у окна, заказав кофе и открыв книгу, Дин посмотрел в окно. Не прошло и секунды, как хлынул отчаянный дождь, подёрнутый сильным ветром и раскатами грома. Захотелось выйти и долго стоять под дождём, но омега сидел и слушал его шум. Кафе было почти пустое, персонал чем-то занимался у стойки, официанты-омежки поглядывали на Дина и тихо шептались, стараясь понять, альфа он, или омега.       А Дин сидел и думал, что случится, если он просто уйдёт, просто подаст на развод. Что тогда случится с компанией, которую когда-нибудь должны отдать Аллену? Её начнут делить между семьями, и она развалится? Что случится с самим Дином, который останется один, без поддержки альфы? И что с Дином сделает его отец-альфа, по инициативе которого и случился этот брак? Улыбнувшись, омега сделал глоток кофе. От улыбки сводило лицо, казалось, что вот-вот и мышцы треснут. — Надо отвлечься от этого, — пробубнил омега.       Однако отвлечься было нечем. Идти в бар и напиваться с Джастином сейчас не хотелось и не стоило, ведь забирать омегу домой снова бы пришлось Аллену. Этого Дин не хотел. И поздно вечером, после дождя, вернувшись домой, омега просто ушёл в свою комнату, долго он переписывался с Джастином, который сидел у своего парня и не мог заснуть, а выпить было нечего, и изредка с Андреасом, у которого особенно интересных новостей не было. Так Дин провёл выходные, а затем и несколько вечеров после дополнительных курсов по повышению квалификации, только дождя больше не было, а успокоение к Дину так и не приходило. Он не забывал о муже и не забывал о незнакомце.       Быть может, кончилось бы это очередным посещением бара, только оказался бы Дин куда более пьяным, но его спас Андреас. Омега уже собирался пойти домой, проведя весь вечер в кафе, но получил весьма интересное сообщение: «Дин, а ты делаешь людей зависимыми.» «К чему это ты?» — неохотно ответил омега.       Бета выдержал некоторую паузу, не отвечая на сообщение Дина. Тот даже сел ровнее на стуле, двумя руками взял телефон, будто бы от этого сообщения зависело что-то важное, а не просто удовлетворённое любопытство. Даже официанты, которые давно привыкли к обществу Дина, с интересом взглянули на него, переглянулись сами и кратко перекинулись словами, словно бы кто-то из них мог знать, что же такого интересного происходит у омеги. «Да так» — ответил Андреас, — «ничего особенного, просто у тебя тут клиент на ночь» «Да, ничего особенного, просто я тебя просил предупреждать за день» — написал Дин. «И ты не сделаешь исключение?» «Единственное, что я сделаю: задушу тебя» — Омега даже хмыкнул. «Да ладно, кто же тогда организует тебе встречу с тем-самым-распрекрасным-омежкой?»       Дин просто осел на стуле, глупо смотря в телефон. Странная-странная, но непростительно довольная улыбка наползла на его лицо, и с радостью отвечая, что придёт в бордель как обычно, Дин стал собираться домой. Его снова ждала безумная, невероятно запоминающаяся ночь.