Justin Bar

      Последующие три-четыре часа, пока гостили родители, пока альфы обсуждали что-то для себя важное и вновь связанное с работой, Дин всё равно провёл в волнении. Он больше не отходил от Аллена и больше не пил, хотя очень хотелось. Желанное алкогольное отрезвление, избавление от мыслей, вбитых себе в голову своими же руками, манило, но взгляд Алистара, не оставляющий омегу наедине с собой, не позволял подобной роскоши. Полные бессильной злобы карие глаза настораживали и пробуждали старые воспоминания, раз за разом посещающие и тяжело покусывающие.       Дин прокручивал прошлые разговоры с отцом, пока провожал его вместе с Алленом, пока стоял на кухне с графином в руках, где остался последний глоток, пока делал этот глоток, пока переодевался у себя в комнате, пока долго стоял один, полностью обнажённый, словно бы прохладный воздух мог забрать старые отпечатки на теле и новый синяк. Мысли не отпускали. Разговаривать с Алленом не хотелось, но и желания побыть одному, посидеть в углу комнаты, смотря в свои колени, тоже не было. Лишив альфу слов благодарности, не предупредив о том, что уходит, Дин быстро собрался и покинул квартиру. Он вышел в осеннюю холодную тоску в одном сером свитере, словно сам был олицетворением этой бесстрастной тишины. И, кажется, внезапно, стало вдруг очень страшно.       Омега вспомнил, что забыл сумку у Нейтана, где был телефон, ключи от дома, бумажник и всё остальное, вспомнил, что даже очки в золотой оправе он где-то потерял, в каком-то такси. Улыбаясь, Дин взглянул на пасмурное, хмурое небо. Оно нависло над землёй так сильно, будто хотело укрыть город и согреть, но от него веяло лишь недобрым холодком и мелкими слезами дождя. Это были старые слёзы, немного озлобленные и усталые. Будто бы были слёзы омеги.       Дину предстоял долгий путь до бара, предстояло идти пешком по пустым улицам, где в рабочий день после обеда не было ни души, предстояло идти и думать о том, что происходит, что нужно делать, предстояло идти и вспомнить, что уже сделано и чего изменить нельзя. Предстояло идти и торопиться, мучиться, не зная, как там сейчас Нейтан, что с ним происходит, больно ему или же он просто сходит с ума. Дин сам чуть с ума не сошёл, в чувство пришёл лишь оказавшись под аркой.       Вид открывался на сонный, мерцающий жёлтым, почти перегоревший фонарь. Подле него вновь стоял мотоцикл, на его изящном боку была глубокая царапина, нет, это даже треснул пластик. Дину вдруг стало так страшно идти в бар, стоило увидеть это повреждение. Джастин явно будет сейчас зол или очень расстроен, особенно учитывая, что происходило утром. Но и уйти Дин не мог. Он должен был узнать, что с Нейтаном, должен был сделать хоть что-то. Выдохнув, сказав себе, что может, что должен быть крепче, лучше, Дин прошёл дальше в переулок. Смутно всплыли отрывки пьяных воспоминаний, где Джастин и Аллен говорили под этим фонарём. Два одиноких по-своему человека. Они были красивы, как очень странные, слишком человеческие статуи. Собственная память будоражила.       Дин прошёл к лестнице, спускающейся на цокольный этаж. В окнах, наполовину уходящих в землю, горел свет, хотя бар был закрыт, и Дин, лишённый ключей, не мог туда попасть. Он будто лишился с потерянными ключами всех ключей, от каждой двери своей жизни: от двери к Нейтану, от двери к прощению, от двери к принятию, от двери к примирению. Вставая перед тяжёлой створкой, на которой был лист с расписанием работы бара, Дин долго вчитывался, когда заведение открыто, вчитывался и не решался постучать, словно бы эта дверь вела к самому себе.       Дверь открылась без стука. На пороге стоял Джастин. Омега сглотнул, смотря на альфу, но не в силах вымолвить и слова. Он смотрел на его пирсинг, на тату, особенно на тату в виде половинки сердечка, и молчал. Он смотрел и чувствовал, как подрагивают собственные губы, чувствовал, как заметно, что его взгляд мечется и тоже немного подрагивает. Кратко прикрыв глаза, даже случайно издав какой-то жалкий, похожий на детский всхлип звук, Дин продолжил смотреть на альфу. Слов не было. Был только Джастин, который ужасно походил на своего племянника, пусть волосы были каштановые, а не пшеничные, пусть завязаны они были в хвост каким-то обрывком ткани, пусть лицо было изукрашено пирсингом, пусть глаза были не голубые, а карие, но!.. Ах, нет, Дин не мог уверить себя в обратном, не мог заставить себя понять, что Джастин и Нейтан похожи лишь общими абстрактными чертами, а не чем-то сразу бросающимся в глаза. — Тебя наконец-то отпустили, — сказал альфа, вырывая Дина из этого самообмана.       Дин кивнул, не отводя взгляда от друга. Пахло перцем, мозг путался и немного хотелось чихать. — Как он? — на выдохе спросил Дин. — Я хочу, ужасно хочу его видеть. — Он сейчас не хочет тебя видеть.       Омега опешил, испугался и отступил назад, оскальзываясь о ступеньку. Наверное, он бы даже упал, если бы Джастин не поймал его за плечо. Рука альфы оказалась сильная и тёплая, но вместе с тем слегка грубая, такая, как обычно. Встав на ноги, Дин медленно отстранился, отводя ладонью руку друга в сторону. Почему-то немного тошнило, словно бы слова Джастина спустились в живот и пытались вырваться обратно, но плотно въелись в органы. — Он... не хочет меня видеть? — переспросил Дин. — Почему? Нет-нет-нет, что происходит? Да как ты мог его оставить?! Ты его бросил! — Нет, его бросил ты, а мне он велел уйти, чтобы побыть одному и подумать, — строго сказал альфа. — Я... я не мог!       Джастин молча взглянул на омегу, разглядывая черты его лица. Личико было красивое, тонкое, с лёгкой жёсткостью, но более всего сейчас с отчаяньем и улыбкой. Дин улыбнулся, опустив вдруг голову и прижав к лицу ладонь, впиваясь пальцами в лоб и в щёки. Хотелось засмеяться, чтобы боль стала смехом, но она желала превратиться в слёзы. Дин ненавидел плакать, когда трезв. — Пойдём, выпьем, — вздохнул Джастин.       Он взял омегу за плечо, заводя в бар, хотя того уже трясло и ноги просто не несли. С трудом забираясь на высокий стул у стойки, Дин быстро отёр щеки ребром ладони, хотя они были совершенно лишены слёз и полностью сухи. Трясло, хотелось сорваться с места и просто убежать, но что-то лишало сил, нет, лишало самих ног! Нейтан хотел побыть один. И Дин не знал, имеет ли право игнорировать это желание. — Я правда не мог иначе, — оправдался омега. — Что вы пили? — Виски, — прошептал он, глядя, как Джастин берёт широкие низкие стаканы и заполняет их льдом.       Альфа молча поставил перед Дином стакан, украшенный льдом и заполненный виски. Казалось, что спиртного там до краёв, но это было совершенно не так. Это был обман, такой же, как эта маленькая жизнь. Но виски был хорошего качества, в отличии от всего того, что наполняло стакан жизни Дина, чем была полна его собственная голова, чем было заполнено сердце, не умеющее любить, но так страстно этого желающее. Оно просто хотело говорить. — Я... я снова вспоминал всё это. Разговор с отцом, посуду... битую, потом мужа, — тихо сказал Дин, стараясь освободиться хоть от этой ноши, — потом брачную ночь и... почему я не исправился? Почему я такой? Почему всё только хуже? Почему всё начинает умирать? Оно... больше не хочет жить. — Дин, не мне отвечать на эти вопросы. Нам стоит остаться друзьями, чтобы не умер ты.       Омега сглотнул, делая маленький аккуратный глоток. Лицо его всё время менялось, искажалось от каждой, пусть самой мимолётной мысли. Казалось, что Дин сейчас заплачет, но он был ещё не слишком пьян, чтобы позволить себе это. Он смотрел на Джастина, разглядывал его тату, пирсинг. Хотелось просто плюнуть на всё, избавиться от всех воспоминаний, которые хоть как-то бы напоминали о Нейтане, чтобы жизнь вернулась к тому витку, когда Дин был слеп. Он снова хотел лишиться зрения, когда сердце, кажется, хотело любить. — Я так виноват, — внезапно сказал омега, — перед Алленом, перед Нейтаном... перед тобой. Я такой маленький, такой ничтожный человек. — Маленькие люди совершают ошибки. — А готовы ли маленькие люди становиться лучше? — Ответь на этот вопрос сам, — велел альфа.       Дин весь внутренне вздрогнул. Его всего сдавило, будто он проглотил мышьяк и сейчас медленно умирает, но это было совсем не так. Он плотно сжал губы, тяжело дыша и далее залпом выпивая виски, по носу и щеке даже ударили кубики льда, а один вовсе упал на пол. Он разбился на две половинки, одна из которых улетела под стол, а вторая осталась подле стула. Никто не стал убирать эти ненужные, испорченные кусочки льда, хотя Дину так хотелось встать, поднять их, будто это были остатки его собственной, маленькой души. — Всё... так ужасно складывается, — сказал омега. — Я словно получаю наказание, которое долго откладывалось. — За наказанием всегда следует поощрение. — Кажется, что не в моём случае, — вздохнул Дин. — Я даже не знаю у кого мне просить второй шанс. Я подвёл отца, я мучаю Аллена, я попытался полюбить и меня полюбили в ответ, но я... я самая худшая вторая половинка на свете. И я не знаю, что с собой сделать, чтобы стать лучше.       Джастин улыбнулся, глядя на омегу. Это была очень добрая, даже со смешком улыбка. Открыв бутылку виски и вновь наливая полный стакан со льдом, альфа пододвинул его омеге, а вместе с тем указательным пальцем прикоснулся к кончику аккуратного носа. Дин ошарашенно взглянул альфе в глаза, стараясь рассмотреть в светло-карих оттенках что-то, что бы объяснило эту добрую, немного даже обидную улыбку. — Ты хотя бы об этом заговорил, — мягко сказал альфа. — Я тебя не понимаю. — Дин с ещё большим отчаяньем опустил глаза.       Вздохнув, альфа опустил тяжёлую, тёплую руку на голову друга, потрепав по рыжим, шикарным волосам, но не успел сказать и слова поддержки, как звук открывающейся входной двери наполнил пустой, усталый зал. Осознав, что забыл после прихода Дина закрыть дверь, альфа смачно хлопнул себя по лбу ладонью. Дин, испуганный, и без того, вздрогнул, а после скорее перемахнул через стойку, встав перед этим на стул. Джастину даже пришлось его под руки ловить и ставить аккуратно на ноги, но там Дин уже присел на пол.       Он и сам бы сказать не смог, зачем спрятался от случайного посетителя, который зашёл в нерабочее время, который мог быть кем угодно,.. но оказался Алленом. Альфа вошёл тихо и решительно, держа руки за спиной. Лицо его было сосредоточенно и спокойно, только чуть сдвинутые брови выдавали его переживания, а плотно сжатые губы — напряжение. Он взглянул на Джастина с лёгким недоверием, будто бы увидел впервые, принюхался затем к воздуху, ощущая знакомые тона, которые, кажется, узнает из тысячи, и прошёл медленно к стойке, опуская на неё сильные, лишённые мозолей руки. — Здравствуй. — Джастин улыбнулся. — Дин приходил? — сразу спросил альфа. — Да, но уже ушёл. — Я правильно понимаю, что... — Да, именно туда, куда обычно.       Аллен не задумываясь развернулся, идя к выходу из бара. Кажется, никогда до этого он не был настроен столь решительно и взведён так сильно, чтобы делать глупости. Права на глупости не было, не было права пойти за Дином и насильно привести его домой, прикрикнуть и запереть, чтобы он перестал жить такой жизнью, которую сделал для себя сейчас. И оставалось только пойти домой самому, остаться там, всего себя отдав работе, как всегда поступал Аллен. У него не было выбора.       Наверное, он бы сейчас действительно ушёл, но Джастин поймал альфу за руку, успев догнать его у входа. Оба они остановились, смотря друг на друга. В лёгкий ступор вгонял холодный, бесстрастный взгляд Аллена, будто ничего, кроме снисходительного презрения, он не испытывал к собеседнику. Но Джастин прекрасно знал, что это не так, что то лишь кажется и выражают чёрные матовые глаза нечто совершенно иное. Он улыбнулся, слегка наклоняя голову вбок и тут же слетел лоскут, сдерживающий его волосы, позволяя им рассыпаться. — У Вас упало... что-то, — сказал Аллен. — Не хочешь остаться и выпить? — спросил альфа, не ведясь на провокацию и не выпуская крепкого запястья. — Избавьте меня от Вашего общества. — Тебя никто не ждёт дома, не лучше ли остаться и поговорить хоть с кем-нибудь, подождать Дина? — вновь спросил Джастин. — Разве у Вас нет работы? — Разве тебе не нужен отдых?       Аллен строго взглянул на альфу, упрекая его одним только взглядом, но тот не поддавался, упрямо стоя на своём и улыбаясь. И, невероятно, он выиграл! Аллен высвободил руку, но только затем, чтобы снять серое пальто со своих плеч и водрузить его на вешалку возле самого входа, где Джастин закрыл дверь на ключ. Это могло бы напугать, но Аллен не позволил тревожности взять над собой верх, оставаясь при спокойном лице и совершенно других мыслях.       Держа руки за спиной, он прошёл к стойке, присаживаясь ровно на тот стул, где ещё недавно сидел Дин. От половинки льда под ним осталась только крохотная крупинка и влажное пятнышко, а от стакана, из которого омега пил виски, — ничего. Складывалось ощущение, что Джастин здесь один предавался алкоголизму, потому что стояло только его недопитое спиртное. Аллен смерил его за то ещё более неодобрительным взглядом, но Джастин едко улыбнулся ему в ответ, не позволив себя упрекнуть. — Виски? — предложил он. — Хорошо.       Джастин взял новый бокал, всыпал в него новый лёд и залил следом текучим янтарём, перемешав длинной барной ложечкой. Аллен до того всё смотрел на это, молчал, лишь изредка медленно шевеля губами, но ничего не говоря. Взяв в руку охладевающий, тонкий стакан, он взглянул на эти кубики льда, предаваясь тем же мыслям, коим недавно отдался Дин. Аллен тоже понимал, что его стакан жизни на самом деле тоже практически пуст. — Дин приходил? — переспросил он, но ответа не дождался, задав новый вопрос: — Что он говорил? — Мы толком не поговорили, он разнервничался и убежал. Думаю, что вернётся уже спокойным, — сказал Джастин, подливая в свой стакан виски. — Как прошла ваша встреча с родителями? — Откуда знаете? Впрочем, ладно, всё равно всё сложилось как обычно не очень. Дин... — Может не будем о нём говорить? — О ком тогда? — Аллен сделал аккуратный глоток виски, держа стакан за самые его края. — Неужели, не хочешь поделиться с кем-нибудь своими переживаниями?       Аллен промолчал, смотря в глаза альфы и держа стакан у своей щеки. Казалось, что его совсем не тронули эти слова, но в чёрных глазах отразилось что-то задумчивое и далёкое. Казалось, что, несмотря на осознанный взгляд, Аллен находится где-то далеко и с этим миром его связывает лишь запах перца, бензина и спиртного, а всё остальное — домыслы усталого разума. — Согласись, что рядом с тобой столько людей, с которыми ты говоришь только по работе, Дин в их числе, — продолжил говорить Джастин, наблюдая, как альфа медленно прикладывается к бокалу. — Думаю, что и семья тоже. — Предлагаете поговорить о душевных терзаниях с малознакомым барменом из кого-то злачного переулка?       Джастин засмеялся, смотря на Аллена, который с каждой минутой хмурился всё сильнее и всё чаще прикладывался к стакану, но не уходил. Даже пришлось наполнять стакан вновь. — А мне ведь не стоит столько пить, особенно вне дома, — запоздало сказал Аллен, смотря в стакан. — Боишься, что я тебя украду? — Смейся больше, скорее разговоришь меня, — хмыкнул альфа, уже слегка забываясь. — А разве не за этим ты тут остался? — Правда хочешь услышать, что я ужасно устал от этой затянувшейся ссоры с Дином, что я не могу жить с постоянным чувством вины перед ним, что я устал быть один? Я так хочу, чтобы в моей жизни появилось хоть что-нибудь, кроме работы, ради которой всё это, но... ничего нет. И не альфе об этом говорить и на это жаловаться, — сказал Аллен и вздохнул.       Джастин улыбнулся, внимательно слушая каждое слово. Он даже сложил руки на стойку, подпирая щёку кулаком. И стоило Аллену закончить говорить, альфа протянул руку к его лицу, приподнимая раскосую чёлку, потому что волосы были без укладки, и приоткрывая лоб, там под волосами пряталась аккуратная родинка, очень маленькая, чем-то напоминающая половину сердечка. Аллен слегка нахмурился, подался назад, пока не отстранился и сам не поправил волосы. — Ты настолько стереотипен? — спросил Джастин, не опуская руки. — Достаточно.       Глядя на Аллена, альфа усмехнулся и взял его за воротник наглаженной рубашки, для того только, чтобы притянуть к себе. Он ждал, что Аллен вновь на опережение схватит его за горло, не давая приблизиться, но тот ничего не сделал, не отводя даже взгляда от мягких карих глаз. Казалось, что Аллен вовсе не верил в происходящее, думал, что это всё глупая шутка. — У тебя очень красивые, пустые глаза, — сказал Джастин. — Тебе больно?       Аллен не ответил, аккуратно разгибая пальцы альфы, чтобы тот выпустил его воротник. И тот отпустил, позволил встать, заплатить за виски, проводил до двери, где Аллен взял пальто, накидывая на плечи. Оба они молчали, но стоило Аллену попробовать открыть дверь, которая оказалась заперта, как Джастин рассмеялся. Он улыбнулся, беря альфу за плечо и тут же прижимая к этой самой двери, ожидая замешательства, но и тут Аллен одарил его прохладным спокойствием. — Это совершенно не смешно, — сказал он. — Прости, я не удержался. Тем более, как бы ещё я получил шанс припереть тебя к стенке, — вздохнул Джастин, опуская вторую руку на другое плечо альфы и вовсе не позволяя уклониться.       Они были почти одного роста, может Аллен чуть ниже, но смотрел он в глаза Джастина с холодным осуждением сейчас. Суховатый, крепкий Джастин ухмыльнулся, слегка наклоняясь к альфе, заставляя его дёрнуться в сторону, но уходить было некуда. — Чего ты хочешь? Весь этот бессмысленный разговор был для чего? — спросил Аллен, отворачивая голову и наконец-то смотря в сторону.       Джастин не сдержал улыбки, смотря на его длинные, чуть подрагивающие ресницы, чёрные, хотя их кончики слегка выгорали на солнце и были светлыми. Ресницы стоило бы подвести тушью, но за такое предложение Джастин рисковал точно получить по лицу. Он и так рискнул, пальцем повернул альфу за подбородок к себе, слегка даже приподнимая его голову. — Будь я чуть более трезв и ты таким строгим взглядом заставил бы меня встать на колени, — ухмыльнулся Джастин. — Хотя... может я и не против. — Это мерзко. — Да ты что?       Аллен не успел ответить, как Джастин выпустил его подбородок, возвращая руку на плечо. И тут же младший альфа, а Аллен был младше, понял, зачем это было сделано. Джастин, не дав ему ответить, быстро поцеловал альфу в губы, до того настойчиво и страстно, что на мгновение ошарашил и завлёк. Забывшись, не задумавшись, Аллен закрыл глаза, предаваясь жаркому поцелую. Он так давно не целовался, что едва мог успевать за движениями старшего альфы, за его жёсткими, обветренными губами. Их лёгкая грубость сбивала с толку, кажется, что почти убивала.       Только задыхаясь, Аллен вдруг очнулся, понял, где он и что происходит. Это ошарашило. Он дёрнулся, но Джастин крепко держал за плечи, заранее зная, что так будет и младший альфа попытается ему врезать. Вовремя отстранившись, разорвав поцелуй и роняя тяжёлые, будто лепестки перечной розы, вздохи, он с улыбкой посмотрел на Аллена. Тот был сбит с толку, рассержен, но эта злость быстро проходила. Тогда только Джастин выпустил его, отходя на шаг и в предвкушении закусывая губу. — Я бы набил тебе рожу, если бы не Дин, — кратко сказал Аллен, — а теперь открой дверь — и я уйду.       Джастин не стал сопротивляться. Он кивнул, снимая ключи со связки и кидая их альфе. Аллен едва сумел заставить себя поймать их. Казалось, что его лицо сейчас изменится, исказится, что-то внутри него обретёт свободу, вырвется, и альфа сорвётся, позволит себе ударить Джастина, но Аллен молчал. Его немного трясло. Он отпер дверь, глянул на ключ в своих руках, но не вернул его, а вышел из бара, быстро поднимаясь по ступенькам.       Старший альфа, Джастин, остался стоять, но не смог, не удержался, скорее выходя вслед за Алленом. Нет, даже выбегая. Они вновь встали под потухшим фонарём; его целовало ласковое, нежное солнце, выглянувшее вдруг из-за туч, словно бы устало прятаться и ждало, когда же его найдут. А они, кажется, искали друг друга. Джастин крепко держал альфу за плечо, не позволяя ему уйти, но и не зная, как заставить его остаться. — Ты не один, — выпалил он, — не один, Аллен! И если он тебя не любит, это не значит, что не может полюбить кто-то другой! Умерь свою стереотипность, почему ты принял Дина таким, какой он есть, но себя принимать не желаешь? Или что тебя во мне не устраивает? Не такого альфу ты бы хотел? — Я нормальный в отличии от вас! — зло прикрикнул Аллен, вырвав руку.       Он отвернулся, складывая руки в карманы, сжимая ключ от бара, который так и остался у него, но быстро уходя из переулка. Дыхание альфы было совершенно поверхностное, он шёл и задыхался, но и останавливаться не хотел, не хотел вызывать такси, ничего этого не хотел, не хотел даже очутиться в теле другого человека, потому что всё равно останется тем, кем является.       А Джастин стоял в переулке, под фонарём, который сейчас мрачно дремал, поддерживая мотоцикл, у которого лопнул пластик. С отчаяньем выругавшись, пнув этот ужасный, старый фонарь, Джастин присел подле него и закрыл лицо руками. Нога болела, но дела до той боли не было. На губах ещё горел привкус тимьяна. Самый приятный вкус, который приходилось чувствовать в жизни, хотя от горечи немного щипало в носу и на кончике языка, но было всё равно. — И стоило оно того? — спросил альфа, но ответа найти так и не смог.       Он не смог заставить себя посмотреть в небо, подняться тоже не смог, а просто долго сидел подле мотоцикла, словно бы дожидаясь ответ, но никто не говорил его, никто не советовал, никто не шептал слов поддержки, ведь альфа должен был решить всё сам. И он сидел, думал, но в голову ничего не лезло. Он просто хотел быть нормальным, просто хотел любить.       И любил ведь.