Justin Bar

      В доме началась весна, хотя улицы укрывала усталая, хмурая осень. Дин, кажется, впервые для себя, даже к своему лёгкому ужасу, перестал избегать мужа. И проще стало собираться на работу к пакостникам-студентам, проще стало возвращаться домой, проще стало просто существовать в их большой, обычно тёмной и мрачной квартире, в которой почему-то никак не хотела появляться бабочка. Дин ждал её, каждое утро и каждый вечер смотря на мужа, ожидая от него внезапной, такой робкой, но такой загадочной, мягкой улыбки, но её не было. Аллен оставался молчалив, кажется, даже сам стал избегать Дина, чувствуя его взгляд, преисполненный надежд, чувствуя, что тот знает причину этих молчаливых, трепетных терзаний.       Однако Дин не лез, не позволял себе навредить, тем более, что Нейтан так и продолжал занимать его голову. Пришлось долго ждать пятницы, собираться с мыслями, чтобы пригласить младшего омегу на их первое свидание, чтобы навести первую ступеньку в становлении их влюблённости любовью. Но в пятницу, знаменательную, пасмурную пятницу, когда тучи висли над землёй так низко, будто бы готовились оцеловать её первыми слезами, а затем броситься ливнем и окутать плотным одеялом тумана после дождя, Дин ни разу не пересёкся с Нейтаном, чтобы поговорить. И вот, выйдя из института, старший омега встал на верхней ступеньке, плотно запахивая пальто, чтобы прохладный ветер не сорвал шёлковый шарф с шеи, и вытаскивая из кармана телефон. — Так, я освободился, — прошептал Дин и зло добавил: — На два часа позже, чем хотелось!       Он взглянул на грубые, отёртые тёмным синим цветом тучи, налитые водою до того, что не оставалось в них сил держаться на этом небе. Очень скоро пойдёт дождь, разгоняя людей, вышедших вечером на улицы, и останутся только фонари, которые вот-вот зажгутся, разгоняя сумрак собирающегося ливня. Набрав номер Нейтана и прижимая телефон к уху плечом, Дин продолжил смотреть вдаль, на краткие посадки ясеня, на тротуар, на кованый забор вдалеке, на дома ещё дальше, на небоскрёбы, пиками вырывающиеся из сумрака и врезающиеся в густые тучи, прорывающие их туманную плоть, будто вовсе выходящие насквозь. Есть ли за тучами бабочка?       Гудки в телефоне не прекращались, а потом оборвались. Дин набрал ещё раз, задумываясь, почему Нейтан не берёт трубку, даже не скидывает. После нескольких безрезультатных звонков, старший омега сдался и набрал номер такси. Ничего лучше он не придумал, чем просто отправиться к Нейтану домой. Собственно, добравшись до кошмарного, неблагополучного района, где и жил этот маленький, но очень храбрый омега, Дин вышел из машины, попросив пока остаться и подождать. Водитель недовольно вздохнул, уведомил о поминутной оплате ожидания, но Дин его толком и не услышал, идя по тротуару, а там к подъезду и сразу набирая номер нужной квартиры.       Ответа тоже не было. Дин несколько раз помучил несчастный домофон, но Нейта, очевидно, дома не было. Недовольно фыркая, Дин отвернулся, собираясь вернуться к машине, но со ступенек сойти не успел. Ему на встречу уже шли четверо ну совсем недоброго вида гопников. Дин готов был сквозь землю провалиться. Конечно, додумался умник, весь из себя красивый и ухоженный, в дорогой одежде и украшениях, прийти в такое место. И как на зло, чтобы добраться до машины, нужно было пройти мимо них.       То ли опираясь на волю случая, то ли поддаваясь неожиданной глупости, Дин бездумно пошёл им навстречу, не молясь, не надеясь, что его просто так отпустят, ведь все четыре пары глаз смотрели ровно на него. И правда, только они поравнялись, как Дина сразу же взял один из незнакомцев за плечо, не позволяя пройти мимо. — Вам что-то нужно? — Дин едва смыслил, что говорил, потому нёс всё, что пришло в голову: — Ах, ладно, мне даже спросить не у кого, спрошу у Вас. Тут, во втором подъезде, в девяносто третьей квартире живёт Нейтан, ну, в квартире Джастина, он не дома? Мы собирались на свидание с ним, но немного разминулись. И...       Неизвестный вдруг выпустил Дина, даже одёрнул рукав его светлого пальто, где чудом не осталось грязи. Ни жив, ни мёртв, старший омега взглянул, как гопники оставляют его, плюясь, фыркая и, как ни странно, желая хорошего свидания. — Понаберут себе богатеньких, заебали, — последнее, что Дин услышал, а более и не вслушивался.       Приподняв очки, оставляя их в волосах, он протёр трясущимися руками лицо, но потом улыбнулся и даже тихо засмеялся, идя в такси. Почему-то теперь, когда опасность миновала, эта ситуация только позабавила. — Я, наверное, выглядел и впрямь как богатый идиот, — прошептал омега, идя по тротуару и возвращаясь к машине.       Он сел на переднее сиденье, сказал водителю адрес бара, а сам стал глядеть в окно, думая только о том, что снова Джастин, так или иначе, помог ему. Случалось уже несколько таких инцидентов, пусть и в других районах, когда Джастину приходилось заступаться за Дина. И каждый раз после этого Дин задумывался, почему же есть люди малодушные, а есть такие, как Джастин. Задумываться было не о чем, старший омега знал ответ. Люди просто хотят жить. Люди слабые, люди дорожат тем малым, что у них есть, и не стоит спасение незнакомца потери этих крупинок, не напоминающих даже сахар.       Дин вышел из машины, думая об этом. Он тепло поблагодарил водителя, оставив ему чаевые, даже рукой помахал, хотя не смог бы сказать, почему это сделал. С некоторой лёгкостью на сердце, Дин ступил под арку, глядя на одинокий фонарь, который так и не загорелся, так и не испугался дождливого сумрака. Надежда, что Нейтан будет в баре, с Джастином, где ему ещё быть, кроме как в доме, институте, или баре дяди, показалась смешной. Нейтан мог быть где угодно, но Дин отчаянно хотел, чтобы сейчас младший омега был в баре. — Допустим, что он в баре и допустим, что согласится пойти на свидание, — вслух подумал Дин.       Он спустился к двери в бар. Время открытия ещё не наступило, потому отпирать пришлось своими ключами. А внутри играла музыка, пахло перцем, отчего на краткое мгновение захотелось сильно-сильно чихнуть, но горечь вскоре сменилась остротою, будто не давая забыться и расслабиться. Улыбаясь, Дин мысленно посмеялся над собой. Странно, что даже в запахе Джастина угадывались нотки какао, которых там быть ну просто не могло.       Проходя ближе к стойке, снимая пальто и оставляя вместе с сумкой на вешалке, Дин взглянул на альфу. В руках друга звонко похрустывали бокалы, поскрипывало белое полотенце, которым он протирал стекло. Альфа и омега кратко поздоровались. Дин забрался на стул, с интересом наблюдая, как Джастин аккуратно обходится со стаканами, вскоре их убирая и оставляя только полотенце, которое закинул на плечо, поверх жилетки, распахнутой, с новой нашивкой. — Потерял моего племяшу? — усмехнулся Джастин. — Да. — Омега кивнул. — Домой к нему пришёл, а его дома нет. — Он обещал прийти через минут двадцать. — Подожду его тогда, — с успокоением выдохнул Дин и улыбнулся.       Джастин даже проронил лёгкий смешок, смотря на это спокойное-спокойное, очень доброе выражение лица, которое к Дину приходило лишь при полном его опьянении, или того веселее — накуренности, а курить вместе им приходилось, пусть и очень давно. Протянув руку, альфа вытащил из волос омеги его золотые очки, заставляя слегка очнуться. — Может ты хочешь выпить? Лицо у тебя плоское, — посмеялся Джастин. — Мне нельзя пить. Я хочу пригласить Нейтана на свидание. Он явно не одобрит, если я буду пьян, — с лёгким непониманием пробурчал омега, смотря, как друг протирает очки полотенцем.       Чуть-чуть вытянув шею и приподнимая подбородок, Дин позволил альфе водрузить очки на его переносицу и продолжил улыбаться. Тепло так на сердце было, тепло и спокойно до того, что хотелось поделиться этим с кем-нибудь. Нет, не просто с кем-нибудь, а с каким-нибудь близким, родным человеком, с Джастином или Нейтаном... с Алленом. — Знаешь, я с мужем помирился, наверное, — сказал Дин.       Джастин выронил полотенце. — Ты не шутишь? Не стебёшь меня? Не издеваешься? Это не сарказм?! — воскликнул он и даже ударил по столу ладонью. — Чёрт возьми, да! Да! Он задумался! — Ладно тебе, не радуйся, тут уже... я устал злиться, сложно сказать, что при этом думал сам Аллен, — осадил Дин. — А я всё равно уверен в своей причастности, — сказал альфа и засмеялся: — Я у тебя мужа увёл, подавай на развод. — Про развод уже не смешно. У Аллена почти всё сложилось, ещё немного и компанию ему передадут... тогда уже, думаю, он сам о разводе заговорит, но, честно, мне страшно, что отец скажет. — Старший омега повёл плечом, даже дёрнул им и отвернулся. — Я так боюсь, но так хочу наконец-то жить нормально. — Дин, я тебя не узнаю прямо. — Вот только не начинай свои воспитательные беседы, последнего раза хватило, так изощрённо меня ещё не называли мудаком.       Джастин засмеялся. — Ну смейся-смейся, вот сложится у меня с твоим племянником — не до смеха будет. Я и разведусь ради этого, и чего я только не сделаю... даже пить перестану.       Джастин просто согнулся, продолжая смеяться, но вскоре выпрямился, глядя на красное от обиды личико Дина. Он улыбнулся, кладя на рыжую макушку руку и быстро лишая волосы нормальной укладки. Обречённое, обиженное выражение лица Дина вновь вызвало приступ смеха. Он оттолкнул руку и постарался привести волосы в порядок, но былой укладки им всё равно не вернуть. — Я теперь ужасно выгляжу, вот придёт Нейтан, что скажет? Что я тут пью? Он и так подумал, что мы с тобой спим, какой кошмар, — хмыкнул Дин. — Он знает, что это не так. — Альфа пожал плечами и улыбнулся. — Вообще, у него, конечно, обо мне сложилось такое себе мнение... Алкоголик, изменщик, да ещё и сплю со всеми подряд. Удивительно, что он проникся ко мне какими-то чувствами... — Именно. — Джастин взял вдруг лицо омеги в ладонь, кратко говоря: — Я повторю, что если ты разобьёшь ему сердце, то сильно пожалеешь об этом.       Дин медленно сглотнул, смотря в глаза альфы. Это были очень глубокие, красивые глаза, сейчас настолько серьёзные, что цвет их казался более тёмным, чем обычно, и стали они не светло-карими, а почти чёрными из-за теней. Дину вдруг стало даже страшно. Он сейчас смотрел в глаза человека, который действительно готов причинить боль, много боли, чтобы защитить своего маленького племянника. Однако старший омега отстранился, заставляя Джастина убрать руку. — Я готов измениться ради твоего племяшки, разве это не любовь? — усмехнулся Дин. — Это...       Джастин не успел договорить. В двери щёлкнул ключ. Дин посмотрел на альфу, ведь только два человека могли прийти сейчас в бар, только ещё два человека имели ключи. И по взгляду Джастина Дин мгновенно понял, что пришёл не Нейтан. Пришёл Аллен! Нет, не сейчас, не сейчас, Дин так не хотел встречаться со своим мужем, а того больше не хотел своим присутствием мешать отношениям Джастина и своего супруга.       Метнувшись со стула к своим вещам на вешалке, Дин сгрёб их в охапку и с ногами вскочил на стул, а там легко перемахнул через стойку. И, о чудо! За стойкой там оказался Нейтан, на которого старший омега чуть не приземлился. Младший сидел, обнимая одной рукой свою куртку, а второй закрывая рот, хотя по сверкающим голубым глазам было видно, что он улыбается. Дин чуть не засмеялся, тихо присаживаясь рядом с ним и складывая пальто. Так стыдно стало за все свои слова, которые Дин сказал, не зная, что мальчик слышит это. И прилила неловкость к ушам мягкой краской, а к сердцу — теплом.       Они поняли друг друга без слов. Нейтан откинул куртку, оттолкнул вещи старшего омеги и упал в его объятия. Дин бережно обнял его в ответ, оглаживая складки мятой рубашки, нежно прикасаясь к шее и волосам. Мягкая, бархатная щека младшего омеги у собственной шеи показалась такой тёплой, а его голос, тихий неразборчивый шёпот у самого уха, — родным, дыхание, касающееся кожи, — поцелуем. Ах, от Нейтана так приятно пахло. Дин не сдержался, прильнув носом к волосам младшего омеги медленно вдыхая запах шампуня и лёгкую, сладкую горечь какао.       Младший вдруг отстранился, позволяя поднять ладони на его щёки, позволяя огладить мягкую, податливую кожу большими пальцами, ощущая каждый мелкий, красивейший изъян. Дин медленно сглотнул, вглядываясь в такие сейчас радостные, в такие сверкающие глаза, сверкающие так сильно, будто бы Нейтан был зол, но это просто собирались на его тонких, длинных ресницах бисеринки слёз. Тяжело дыша, приоткрывая рот, чтобы что-то сказать, но не решаясь, младший омега вдруг подался к Дину, но и вдруг сдался, остановился, не в силах побороть себя.       Старший омега не позволил Нейтану мучиться. Он опустил руку на его шею, притягивая к себе и страстно целуя бархатные губы, с наслаждением лаская их. Нет, не было ещё в жизни Дина такого, когда бы он отдал всего себя поцелую, когда бы упивался мягкостью жарких губ, когда бы с радостью отставал от их движения, чтобы ощутить на себе неумелую инициативу, до того приятную, что тело бы било дрожью. Мурашками пробивало грудь, к которой отчаянно прижимался мальчик, сжимая рыжие волосы в руках, оглаживая их, оглаживая шею Дина.       И то Нейтан подастся назад, испугается, но тут же потянется снова, требуя от Дина ласки, требуя, чтобы распустил старший омега его тугой неаккуратный хвостик, требуя, чтобы впутался длинными пальцами в златые податливые волосы, требуя от Дина всего его, требуя и забываясь, требуя и не слыша ничего, ни музыки, ни разговоров.       А с другой стороны стойки стоял Аллен. Он тяжело дышал, слегка приоткрыв рот, и чуть бледные губы его слегка подрагивали, будто он собирался что-то сказать, но сил в себе так и не мог найти. Младший альфа, кажется, так поддался неожиданному порыву, так поторопился, что не сменил даже домашнюю футболку на рубашку, переодев только брюки, а туфли вовсе надел на босу ногу. И всё равно комичный его вид завораживал, матовые, чуть поблёскивающие глаза пленяли, а чёрные, густые волосы, лишённые укладки, требовали прикосновения.       И Джастин любовался. Он забыл об омегах, сложив руки на стойке, и, почти не моргая, смотрел на Аллена, любуясь им, заглядываясь и медленно поправляя пирсинг языка о зубы, все три штанги по очереди. Не сдержавшись, он даже прикусил губу и на краткое мгновение отвёл глаза, поддаваясь неодобрению, которое Аллен вкладывал в свой взгляд. — Ну что, желаешь выпить? — мягко спросил Джастин, поднимая лукавые глаза к младшему альфе. — Нет. И только попробуй подойти ко мне, — пригрозил альфа.       Но Джастин наоборот вышел из-за стойки, заставляя младшего даже сделать шаг назад, хотя сам не двинулся в его сторону. Старший альфа прошёл к вешалке, накидывая чёрную, кожаную куртку на плечи поверх джинсовой жилетки. Куртка была украшена и плотно забита нашивками мотоклуба и сразу притягивала взгляд, не отпуская внимание до тех пор, пока каждая нашивка не будет детально рассмотрена. А Джастин же проверил, есть ли в кармане зажигалка и сигареты, его гордость нашивками всегда присутствовала на краешке сознания. — Пойдём на улицу, — позвал он, глянув на Аллена. — Ты ещё и куришь, какой кошмар... — Из-за тебя, между прочим, — усмехнулся старший альфа, — так я почти не курю.       Он кивнул головой в сторону выхода и покинул бар первым, выходя в дождливый сумрак и собирающийся влажный туман. Фонарь так и не горел, но казалось, что он зажжётся вот-вот, в любой момент, в каждое мгновение, зажжётся и с вызовом взглянет на тёмно-синее небо, забитое тучами так плотно, что кажется, будто и нет вовсе голубого небосвода, а только иссиня-чёрная тьма. Аллен, поднявшись следом по ступенькам, холодно дёрнул плечом, складывая руки за спиной, хотя холод грыз открытые плечи, лёгким сырым ветерком забирался под футболку.       Встав под фонарём, рядом со своим мотоциклом, Джастин взглянул на младшего альфу, взял губами сигарету, но после слегка сжал фильтр зубами, ища кнопку, которой не было. Но взгляд светло-карих, почти янтарных глаз был направлен только на Аллена. Джастин смотрел на его суровое, чуть расстроенное лицо, дожидаясь, когда же проявится в этой сдержанности что-то мягкое, что-то, что и заставило Аллена прийти сюда, что ударило его в спину, заставило всё бросить, сорваться — и прийти сюда. — Может присядешь? — предложил Джастин, кивнув на свой мотоцикл.       Сам он прислонился к фонарному столбу спиной, сквозь куртку не чувствуя его холодность и промозглую сырость. — Мне считать это честью, сесть на твой мотоцикл? — спросил Аллен.       Меж тем он посмотрел на отвратительно припаркованную собственную машину. Нет, даже не припаркованную, а брошенную. С некоторым даже стыдом глянув на Джастина, младший альфа прошёл к нему ближе, приблизился даже с опаской, боком присаживаясь на мотоцикл. Сиденье отдалось прохладой и жёсткостью, заставив чуть поёрзать. Густые мурашки прошлись по коже диким табуном, прошибая позвоночник и заставляя вздрогнуть. Осенний вечер был прохладен и жесток, напоминая, что вот-вот и грянет ливень. — Однажды я сломал человеку руку за прикосновение к моему мотоциклу, но это долгая история, — хмыкнул Джастин, никак не поджигая сигарету. — Значит честь, — вздохнул Аллен, — или, когда я поднимусь, ты сломаешь мне тоже что-нибудь? Думаешь, сумеешь? — Ты пришёл именно за этим? — Старший альфа приподнял брови, даже наклонил голову вбок саркастично сильно.       И слетел тогда с его волос лоскут, заменяющий резинку. Излишне, возможно, длинные волосы мгновенно рассыпались по голове Джастина, заставляя его повести подбородком и даже дёрнуться, оправляя волосы кивком головы, хотя прядь всё равно зацепилась за крупную серьгу в брови. Аллен, глядя на то, с некоторым неодобрением сдвинул густые брови к переносице. Нет, никогда бы себе он не позволил пирсинг, а тем более такое количество тату, коим был украшен Джастин. И эти тату привлекали, заставляли рассматривать подтянутое, чуть сухое тело, так неприлично прикрытое жилеткой и курткой. Вновь это вызвало мурашки. Нет, может и прохлада.       Джастин, видя, что младший альфа вновь дёрнул плечом, испещрённым гусиной кожей, снял тогда куртку и предложил Аллену, с интересом глядя на него, будто проводя эксперимент, будто пытаясь узнать, насколько далеко ему можно сейчас зайти. — Ты издеваешься? — фыркнул Аллен. — Я тебе похож, не знаю, на омегу? — Я же знаю, что ты хочешь, никто всё равно не видит.       Аллен нахмурился, приподнимая голову и кратко оглядываясь. Они были совсем одни, как в этом крохотном сумрачном переулке, так и в большом, но не менее сумрачном мире. Это одиночество пугало, пугало и заставляло любить, когда любовь уже позволяла найти счастье. Значило ли, что страх приводил к искреннему наслаждению этой странной, порой пустой жизнью? Аллен об этом не думал. — Ладно! — зло воскликнул Аллен. — Только потому что тут никого нет.       Он выхватил куртку из рук Джастина, накидывая себе на плечи и вместо того, чтобы отвести взгляд, наоборот, с вызовом взглянул в глаза старшего альфы, будто пытаясь напугать его. Не пугаясь суровости Аллена, старший улыбнулся, беря сигарету пальцами и смотря на неё, она так и не тлела, как не горел одинокий фонарь, под которым находились такие же одинокие люди. — Я вообще, кхм... Я вообще пришёл, чтобы узнать, зачем это всё, — глухо сказал Аллен, более не вздрагивая, только придерживая куртку одной рукой, дабы не скатилась с плеч. — Зачем было меня целовать? Это же не нормально, у меня есть муж, а если он меня не любит, то должен быть любовник-омега. Что это такое? — Серьёзно, ты — взрослый мужик, спрашиваешь меня, зачем люди друг друга целуют? — Зачем ты, альфа, поцеловал меня? Альфу?       Джастин поднёс руку ко рту и слегка кашлянул, будто сдерживал смех, хотя более он просто собирался с мыслями. Взгляд его на краткое мгновение стал до того задумчивым, что его можно было даже спутать со взглядом горячо влюблённого человека. А надо ли было их отличать? Аллен уже с некоторым отчаяньем посмотрел на старшего альфу, не замечая, как меняется обычно суровое, собственное лицо, прокралась к губам растерянная, мягкая улыбка, образовалась на лбу мимическая морщинка, но мурашек не было. — Люди друг друга целуют, потому что любят, разве нет? А какая разница, кто они? — с улыбкой спросил Джастин. — Ты осуждаешь Дина за то, что он полюбил омегу? — Тут дело не в Дине, — заговорил младший, но запнулся.       Слова застряли в горле, да так и не вырвались, словно бы их вдруг лишили крыльев, лишили сил. Аллен несколько осел на мотоцикле, плотнее запахиваясь в куртку. Спокойно было, тепло, хотя младший настойчиво пытался вызвать в себе что-то злое и хладное, но оно не приходило, отчаянно упиралось. Не давая сосредоточиться, запах перца мягко завораживал, хотя, казалось бы, должен был вызывать желание чихать, но приятная острота лишь медленно обволакивала и оглаживала плечи, как эта жёсткая, пропахшая пылью дорог куртка. — Это какой-то бред! — воскликнул Аллен. — Это... извращение! Омерзительно! — Тогда... зачем ты сюда пришёл? Ты ведь выше того, чтобы доказывать глупым людишкам, что они глупые.       Аллен не отвечал, плотно сжав губы, будто боясь проронить хоть слово. — Аллен, зачем ты пришёл? — вновь спросил Джастин.       Но вместо ответа младший альфа согнулся, закрывая лицо ладонями, даже впиваясь подушечками пальцев в аккуратный лоб, натягивая кожу, будто стараясь её сорвать. Содрогнулись притом сильные плечи, прикрытые кожаной чёрной курткой. Теперь от неё пахло тимьяном, перцем и пылью. Убрав сигарету в пачку, а пачку — в карман, Джастин тихо протянул руку к волосам младшего альфы, прикасаясь сначала мягко, но почти сразу с упоением соскальзывая в самую гущу, медленно перебирая крупные мягкие пряди, что слабенько навивались на грубые пальцы.       Кажется, Аллен дёрнул рукой, чтобы оттолкнуть Джастина, но всё равно не смог, замерев в неудобной, слабой позе, делая вид, будто не замечает его прикосновения, хотя медленно собирались в начале позвоночника мурашки, готовясь расползтись по коже. Так хотелось вздрогнуть от странного удовольствия, и загорелся над головою старый фонарь, заливая переулок жёлтым, мягким светом. Летом бы к нему ринулись бабочки, но сейчас стояла промозглая осень и единственная бабочка спряталась под чёрной кожаной курткой, под сердцем одного младшего альфы. — Это ненормально, но успокаивает, — вздохнул Аллен. — Кошмар, Дин никогда тебе внимания не уделял. — Хах, с чего бы ему. — Снова вздыхает. — Я даже немного зол на него, — посмеялся Джастин.       Младший альфа тогда опустил руки от лица, просто складывая их на коленях и смотря на влажный от сырости асфальт. Прикосновения к волосам, мягкие поглаживания по голове слегка туманили, хотелось закрыть глаза, улыбнуться и медленно растаять. Но чуть пугая, заставляя вздрогнуть, упали за шиворот первые капли дождя. Аллен зябко повёл плечами и поднял голову, заставляя Джастина убрать руку. — Дождь начинается. — Да.       Аллен поднялся, придерживая куртку рукой, и первый прошёл к козырьку, что вис над входом на цокольный этаж, в бар. Джастин тоже долго себя ждать не заставил, вставая рядом с альфой и складывая руки в карманы. Молча, вторя молчанию между альфами, хлынул густой, гулкий дождь, мерцая падающими брильянтами в жёлтом свете фонаря. — Красиво, — с лёгкой улыбкой сказал Джастин, глядя краем глаза на младшего альфу.       Тот стоял молча, смотрел на дождь, но казалось, что его совсем не видит. Старший альфа с недовольством закусил губу, сам взглянул на крупные капли дождя, разбивающиеся об асфальт. Оба они сейчас были трезвы. Хотелось достать сигарету, наконец-то закурить, но Джастин только оправил жилетку, игнорируя, что по коже уже идут мурашки от прохлады и сырости. Хотелось раздумывать поменьше, а поскорее делать, но Джастин запрещал себе. — Знаешь, есть у меня догадки, зачем ты пришёл, — всё равно сказал он. — И слышать не хочу.       Джастин приподнял брови и, кратко ухмыльнувшись, взял младшего за плечо через куртку, быстро притягивая к себе и обнимая за талию. Аллен, будто того и ждал, сразу упёрся предплечьем в шею старшего альфы, не давая ему излишне приблизиться. — И тем более не хочу, чтобы ты на мне свои догадки показывал! — Какой же ты упрямый, — сдавленно сказал Джастин, невольно отводя голову назад. — Сам же пришёл, сам теперь упираешься! — Это было глупо с моей стороны, сам я не знаю, на кой чёрт сюда припёрся, да ещё позволил тебе всякое! — эмоционально прошептал альфа. — А теперь отпусти. — А хренушки, — усмехнулся Джастин. — Ну и чего ты хочешь, поцеловать меня? Чего тебе надо от меня? Пусти, ненормальный. — М-м, поцелую и отпущу.       Аллен сжал от негодования губы. Казалось, что его снежное, красивое лицо сейчас треснет, так он был раздражён, так зол на Джастина, но младший альфа лишь смотрел в карие, лукавые глаза, продолжая сжимать губы. Кажется, что сейчас Аллена вовсе немного затрясло: Джастин явно ощутил, как содрогнулось всё тело младшего альфы, будто бы ему было ужасно холодно, хотя его руки были теплы. И ожидал Джастин всего, чего угодно: удара, оскорбления, попытки вырваться, тихих слов ненависти — но не дождался.       Выдохнув, Аллен опустил руку, сжимая ворот жилетки Джастина, словно бы собрался вытрясти из него всю душу, но вместе с тем же резко притянул к себе. Он сам поцеловал старшего альфу в губы, почти царапая по джинсовке ногтями и подушечками пальцев. Ощущая горячие, оцелованные ветром дорог губы старшего, сухие трещины, дающие лёгкую боль, Аллен хотел бы закончить и отстраниться. Было поздно.       Джастин обнял только крепче, сжал чёрные, чуть влажные волосы в кулаке, заставляя чуть запрокинуть голову. Он целовал истосковавшиеся по ласке, жёсткие, грубые губы, добиваясь настойчивого ответа, попытки взять инициативу. С жарким дыханием, выплёскивающимся в мгновение передышки, остался вкус тимьяна на языке. Нет, мало! Джастин не устоял, выпуская волосы младшего альфы и большим пальцем заставляя его приоткрыть рот.       Тот даже не успел испугаться и воспротивиться, как старший альфа поцеловал его снова, проникая в рот языком. Ощутив сначала первую штангу в языке, а потом вторую и третью, Аллен сдался и закрыл глаза, отвечая настойчивым поцелуям. Джастин более не боялся быть укушенным, страстно целуя младшего альфу, оглаживая его щёку и ухо, вновь забираясь в волосы, слушая каждый горячий выдох, как только отстранялись для вдоха.       Поцелуй закончился. Аллен невольно проронил неудовлетворённый выдох, ещё помня ощущение стальных штанг в языке старшего альфы. — Всё, я тебя поцеловал и теперь я уйду, и.. и!.. — Аллен не смог договорить, смотря в глаза старшего, смотря на его раскрасневшиеся губы, вспоминая эти несчастные три штанги в его языке.       Младший альфа вновь подался к Джастину, добиваясь страстного поцелуя. Они целовались долго, даже дождь стал мельче, укрывая переулок густым туманом и оставляя альф наедине, чтобы никто более не помешал им. И с окончанием поцелуя долго они смотрели друг на друга. Аллен молчал, разглядывая кровоподтёк на губе старшего альфы. Собственные губы горели, будто бы их немного ожгло вкусом перца. — Ну, скажи же это, — подначил Джастин. — Что мне понравилось с тобой целоваться? — Да, говори, я сказал, — хмыкнул альфа, так и обнимая младшего за талию. — Не дождёшься, а теперь пусти, мне домой надо, работать.       Аллен постарался отстраниться, но старший держал его крепко, смотря в матовые чёрные глаза с очевидным намёком. Третьему поцелую дано было случиться.