Justin Bar

      Когда возвращались домой, начался ливень. Дождливая темнота оказалась столь густой, что казалось, будто на улице сейчас ночь. Никого не было, даже машины навстречу проезжали не очень часто, хотя город был большой и должен был бурлить в выходной день, в субботу. Только раскатистые порывы ветра упирались в левый бок машины, наваливались на него, но сделать ничего не могли. Дин смотрел в окно, на скатывающуюся по стеклу воду. Почему-то не было сил взглянуть в сторону Нейтана. Тот сидел подальше от старшего, смотрел в другое окно, обнимая рюкзак руками. На рюкзаке у него висело пёрышко сороки, маленькое, покрытое лаком, потому напоминало брелок. Дин почему-то не мог взглянуть на Нейтана, потому смотрел только на это пёрышко, не разглядывая самого младшего омегу.       Из такси вышли молча. Нейтан оказался столь задумчив, что не сразу осознал, где он оказался, что не сразу отреагировал на дождь, который мгновенно вымочил его насквозь, что не сразу почувствовал порывы ветра. Дин, прижав ребро ладони ко лбу, чтобы вода не заливала глаза, взял омегу за руку и быстро увёл под козырёк подъезда. Зонт открывать было бесполезно, столь сильным оказался ветер. Потому в лифте оба омеги стояли ужасно мокрые, а Нейтан к тому же медленно осознал, что без собственного согласия идёт к Дину домой. — Стоп, а почему мы идём к тебе домой? — медленно спросил он. — Разве ты хочешь остаться один сейчас? — в свою очередь спросил Дин. — Нет, вовсе нет, — тихо ответил мальчик, но задал ещё вопрос: — А твой... твой муж? — Аллен будет в офисе, думаю, что это надолго.       Нейтан нахмурился. Лифт внезапно остановился, даже заставив младшего омегу ойкнуть. Он неохотно вышел на лестничную площадку, глядя на Дина, как он отряхивает рукава пальто, пытаясь согнать лишнюю воду. С них обоих ужасно текло. Оба они ужасно продрогли. Нейтан молчал, но его всего трясло, а с волос, с куртки стекали крупные капли, разбивались о плитку. Дин был такой же мокрый, а пальто на нём было тяжелое от воды, почти неподъёмное. — Может всё же ко мне пойдем, раз вы... ты так хочешь? — тихо спросил Нейтан, но сам оправдал старшего: — Нет, как же... мы оба мокрые, в такси не пустят.       Он сглотнул, осознавая, что ищет повода остаться с Дином, не просто остаться, но забраться в его обособленный мир, о котором ничего неизвестно, о котором даже Джастин ничего не знает, хотя он собутыльник старшего омеги. Нейтан хотел было с осуждением покачать головой, но сдержался, стараясь не выдать ревностного отношения к тайнам своей жизни. Он, поделившийся своим самым сокровенным, хотел того же самого от Дина, хотел заглянуть ему за душу, ища, на чём же она там держится, на что опирается и чем живёт. Однако Дин перед ним стоял совершенно недоступный, рылся в сумке, ища ключи от квартиры, и молчал. — Замёрз? — спросил он, наконец-то вытащив ключи и идя по коридору к нужной квартире. — Пока что нет, хотя и промок насквозь, — ответил младший.       Пальто и куртка были сняты в общем коридоре, а в доме Дин сразу их отнёс в ванную, там оставив стекать, хотя более всего воды, конечно, напитало его светлое пальто. Нейтан, закрывший входную дверь на щеколду, остался стоять в коридоре, с некоторым даже испугом оглядывая большую, богатую квартиру. По сравнению с квартирой, которую отдал Джастин, это место показалось мальчику просто дворцом, где он боялся прикоснуться к мебели, боялся сделать лишний шаг и как-то неаккуратно вздохнуть. Если сравнить с тем, где Нейтан жил до квартиры Джастина, то слов благоговения вовсе не оставалось.       Дин вернулся в прихожую дрожащий и немного жалкий. Мокрая водолазка плотно облепила его тело, подчёркивая плечи и талию. На рыжих мокрых волосах лежало белое, пушистое полотенце, такое же омега держал в руках и протянул мальчику. Младший с неуверенностью взял его, попытался стянуть резинку с мокрых, златых волос, но не смог, только сделал себе больно и слабо зашипел. — Давай помогу. — Дин зашел младшему омеге за спину, бережно, пусть и не без труда снимая резинку.       Нейтан тогда промокнул волосы полотенцем, особенно много внимания уделяя кончикам. — Самим бы полностью переодеться, — сказал Дин, беря мальчика за руку и ведя в свою комнату.       Оставались за ногами мокрые следы. Нейтан не мог обратить на них внимания, он осматривал всё вокруг, удивлялся, приоткрывал рот, даже ахал изредка. Оказавшись в комнате Дина, младший омега вовсе оторопело замер. Нет, квартира Джастина была хороша, но не входила ни в какое сравнение с этим. — Это... твоя с мужем комната? — тихо спросил Нейтан. — Нет, у Аллена своя есть. М, не ходи, кстати, в его кабинет. — Дин прошёл к шкафу-купе, отодвигая дверь в сторону. — В ваше доме и кабинет есть, — удивлённо прошептал мальчик. — Вообще это квартира Аллена. — Старший глянул на Нейтана и велел: — Ты раздевайся пока, я дам тебе во что переодеться.       Нейтан весь мгновенно покраснел, быстро хлопая пушистыми ресницами, а глаза притом у него стали большие-большие. Дин вновь опустил взгляд на этого маленького, очень сейчас строгого, но такого покрасневшего и милого младшего омегу, что не смог сдержать улыбки. Держа в руках атласный халат голубенького, пастельного цвета, Дин расправил его, решая, пойдёт ли младшему такой цвет. Сам для себя решив, что халат подойдёт, тем более, что самому старшему он был по колено, Дин кинул его на обширную, застеленную кровать.       Выбрав для себя тоже халат, но бежевый и почти в пол, Дин отвернулся к шкафу, тяжело стягивая мокрую водолазку, которая мерзко липла к телу. Ощутив, что на его обнажённую спину так и смотрит одна пара голубых, полных смущения глаз, старший усмехнулся, раздеваясь далее. Однако, услышав неловкую ругань и писк, Дин не смог сдержать смеха. Накинув на плечи халат, он обернулся, глядя на младшего омегу.       Тот стоял спиной, отложив полотенце и спешно расстегивая пуговицы, но дрожащие пальцы его плохо слушались. Разглядывая покрасневшие, нежные ушки, Дин улыбнулся. Тихо он прошёл к мальчику, приобнимая его и помогая расстегнуть рубашку, медленно стягивая её и оглаживая тонкую податливую кожу. Нейтан ойкнул и отвёл глаза, но мешать не стал. — Ты так волнуешься, у нас ведь уже был секс, притом не один, — прошептал Дин. — Я на нервах и се... и близость ещё не отменяет того, что мне будет неловко, — с неодобрением ответил младший, — и вообще это всё неправильно, а вы ко мне пристаёте. — Я? Пристаю? Только не после похода на кладбище.       Нейтан вздохнул и не стал отвечать. Щёки его, до того нежные, оцелованные неловким румянцем, чуть-чуть побледнели, и пришедшая было весёлость сменилась на холодное молчание. С помощью старшего омеги избавившись от рубашки, Нейтан далее разделся сам и закутался в нежный, лёгкий халат. Почему-то было неуютно и прохладно, хотя в доме оказалось очень тепло, когда ливень за окном продолжал неистовствовать.       Дин присел на кровать, а затем забрался на неё с ногами, откидываясь скорее на подушки. Однако пролежал он недолго, ведь нужно было отнести вещи сушиться. Оставив Нейтана в комнате одного, старший омега ненадолго ушёл, но того хватило, чтобы мальчик осмелел. Он прошёлся по комнате, обнимая себя руками и задумчиво разглядывая книги, ища фотографии, но их не было. Сам Нейтан не смог бы сказать, зачем ищет сейчас всё то, будто бы фото могли ему рассказать о прошлом Дина, которое представлялось всё более туманным, стоило только сделать в него шаг. — Принести что-нибудь с кухни? — спросил Дин, встав в дверном проёме.       Нейтан отрицательно покачал головой, остановившись у окна, в которое отчаянно бился дождь. На улице было так темно и пусто, особенно здесь, на высоте. Сложив руки за спиной, младший омега с тоской взглянул на горизонт, постепенно опуская взгляд на далекие леса, на первые дома и так натыкаясь глазом на институт, в котором учился. Не без удивления взглянув на него, Нейтан вновь вздохнул. Мысли плотно сидели в голове. Их было столь много, что они даже не могли пошевелиться. — Вид завораживающий, но тоскливый, — сказал Дин, встав рядом. — Из-за дождя почти ничего не видно, — прошептал младший и тяжело взглянул на кровать. — Можно мне присесть? — Конечно.       Дин первый оказался на постели. Вновь он откинулся на подушки, смотря в потолок. Нейтан тихо присел рядом, не решаясь пока закинуть ноги на белые простыни. В доме было тихо-тихо, лежащие на тумбочке телефоны молчали, только дыхание омег выдавало, что в этой пустой квартире всё же есть жизнь, что здесь суждено появиться бабочке и что здесь началась весна. — Я хочу подробнее узнать о твоём папе, — вдруг сказал Нейтан.       Подняв голову, Дин взглянул на него, посмотрел в голубые, прохладные глаза, будто ища там причину подобных слов, но вместо ответа глаза лишь завораживали. С мягкой улыбкой Дин вновь взглянул в потолок. Почему-то ему не было больно и слёзы не подступали к глазам, хотя очень хотелось ощутить всё то, что чувствует Нейтан, вспоминая о своём отце-омеге. — Я не знал своего папу, так что мне сложно тебе что-то сказать о нём, — вздохнул старший омега. — Мы с отцом каждый год ходили на его могилу вместе. Отец всегда говорил, что у меня его глаза и часть характера. Думаю, что это так. — Вы больше не навещаете его? — Мы с отцом в ссоре из-за моего замужества. Я всего этого не хотел, но он меня заставил, вот. Думаю, что папа бы этого всего не одобрил, — сказал Дин. — Поэтому, наверное, я не хочу показываться на глаза к папе. Он расстроится, увидев, что мы с отцом в ссоре. — И ты совсем не пробовал найти общий язык с мужем? Джастин бы не выбрал плохого человека, — прошептал младший омега. — Мой муж, наверное, самый достойный альфа, которого я когда-либо встречал, но ему не повезло со мной. Наверное, если бы я не был по омегам, то давным бы давно в него влюбился, но я — это я. — Это как болезнь, всё портит. — Нельзя человека заставить любить, нельзя его перевоспитать, вылечить, потому что это часть человека, а вовсе не болезнь. Мой отец пытался меня исправить, наверное, одним из самых зверских способов, но у него не получилось ничего. Он, конечно, думает иначе, а я не собираюсь ему раскрывать правду. Пусть спит спокойно.       Нейтан вздохнул и остался с приоткрытым ртом, явно собираясь заговорить, но слова так и не сорвались с его губ. Зазвонил телефон. Это был телефон Дина. Старшему омеге пришлось подняться и ответить на звонок. Это был Аллен. — Задержишься в офисе? — переспросил Дин, прижимая телефон плечом к уху, а себя обнимая руками. — А потом к родителям?.. Ясно. Нет, я не пойду сегодня в бар, не переживай.       На том Дин быстро попрощался и отнял телефон от уха. Нельзя не сказать, что это был один из самых спокойных и приятных разговоров с мужем. Никто из них более не чувствовал своей вины. Они перестали быть наказанием друг для друга. Когда-нибудь они перестанут быть и супругами. Нет, не когда-нибудь, а в ближайшем будущем, нужно лишь только идти. Опустив телефон на тумбочку, Дин вновь забрался на постель, ложась на бок и с интересом смотря на Нейтана.       Лицо младшего омеги было полностью задумчивое и спокойное. Он словно бы не поверил Дину и сейчас старался найти какую-нибудь оплошность в его словах, чтобы их как-нибудь опровергнуть, но оснований не верить не было. Как бы Нейтан не хотел, но ему приходилось понимать, что на самом деле старший омега свободен и может весь достаться ему. И довольствуясь рассказом Дина, мальчик сам прилёг на кровать, задумываясь о чём-то своём, отчего прошла по тонкому красивому личику трещина искажения, лёгкой гримасы боли.       Он собрался заговорить, но их вновь отвлекли. Теперь это был звонок в дверь. Дин не на шутку перепугался. Вскочив, он мгновение не мог сообразить, что же делать, но, быстро похлопав себя по щекам, пришёл в чувство. Велев Нейтану сидеть тихо, он вышел из комнаты, прикрыв дверь. Обувь, что осталась в коридоре от младшего омеги, была спрятана в обувницу. Прихорошившись у зеркала, оправляя ещё влажные волосы, Дин посмотрел в глазок, кто бы это мог быть.       По ту сторону двери стоял Алистар. Дин отступил назад, едва справляясь с резкой одышкой, сжавшей его горло. Казалось, что омега просто забыл, как дышать. Ну как же глупо сейчас всё складывалось! Аллена нет, Нейтан есть, когда должно быть совершенно наоборот! Дин на мгновение подумал, что может просто не открывать, притвориться, что никого дома нет. Идея, изначально показавшаяся хорошей, вскоре была отметена. Алистар определённо знал, что его сын сейчас дома, иначе бы не пришёл.       Быстро оглаживая свои руки, сбивая толпы мурашек, Дин оправил халат, запахивая его поплотнее, и открыл. Кажется, лицо его притом всё побледнело, хотя и осталось спокойным, даже снисходительно-учтивым. Смотря в глаза отца, омега невольно приподнял подбородок, будто старался быть выше, хотя разницы в росте у них не было. — Здравствуй, ты что-то хотел? Аллена сейчас нет дома, — сказал Дин после приветствия отца. — Я пришёл к тебе, даже хорошо, что твоего супруга сейчас нет. — Это навевает дурные мысли, — хмыкнул омега. — Ты приходишь к замужнему омеге в дом и радуешься, что его мужа нет. — Свою язвенность оставь Аллену, я могу войти? — почти утверждая, спросил Алистар.       Дин нахмурился, но не позволил себе даже зарычать, просто отступая назад и ища в волосах очки, хотя волосы были, разумеется, ещё немного влажными и очков в них, конечно же, не было. Они остались в ванной. Омегу внезапно настигло осознание, что он оставил куртку Нейтана сушиться в ванной. Только по счастливому стечению обстоятельств Алистар почему-то не пошёл туда, а решил вымыть руки на кухне, где и остался.       Оставляя чайник кипятиться, Дин ни жив, ни мёртв смотрел в столешницу несколько мгновений, но быстро очнулся, возвращая взгляд к отцу. Тот стоял у окна, глядя на ливень. Рыжие, медные волосы тоже были ещё влажные, хотя альфа явно промок не так сильно. — Почему не предложишь выпить? — спросил Алистар, чувствуя на себе взгляд сына. — Я стараюсь не злоупотреблять выпивкой, тебе советую того же. — Хм, молодец, — снисходительно сказал альфа. — Так, и почему ты решил прийти, особенно, когда Аллена нет дома?       Дин опёрся спиной о столешницу, подкладывая ладони под поясницу и смотря на отца. Его жёсткие, украшенные лёгкими морщинами черты лица, строгая, ни с кем несхожая мимика заставляли невольно напрячься, с особенным старанием пытаясь понять, о чём думает этот человек, но понять то было почти невозможно. Увидев лёгкую полуулыбку на жёстких, тонких губах, Дин невольно поддался мурашкам, чувствуя, как они толпой бегают по его коже, как царапают своими маленькими коготочками. — Интересно было взглянуть на сына, которым хочется гордиться. — Тогда ты ошибся квартирой, или у тебя помутнение. С чего это, впервые за пять лет, ты решил мной гордиться? — быстро спросил Дин. — М, наконец-то мне нравится, как у тебя с мужем складываются отношения. Таким ты меня устраиваешь куда больше. — Ясно, решил прийти, напомнить, что я отношусь к твоему имуществу, и уйти, верно? Ну, напомнил, ещё что-нибудь?       Альфа нахмурился, с лёгкой злобой взглянув на сына. Дин весь внутренне сжался, вспоминая, что сейчас в квартире нет супруга, который защитил бы в такой момент, но и извиняться омега не стал, будто с вызовом глядя в глаза отца. Тишина повисла столь пугающая, что её испугался даже чайник. Он вскипел, щёлкнул и затих, натружено булькая и выдыхая клубы пара. Дин сразу повернулся к нему, наливая часть кипятка в заварник и игнорируя взгляд отца. — Если думаешь, что я приехал ради тебя, то это не так. — Я не удивлён. — Дин пожал плечами. — Не могу только никак понять цель твоего визита. — Как же ты стремишься меня выгнать, — усмехнулся альфа. — Ты прекрасно знаешь ответ, Алистар, — с особенным акцентом на имя, сказал Дин.       Наверное, это могли быть последние слова омеги в ближайшее время, если вовсе не предсмертные, потому что для альфы это было последней каплей. Оставив окно, он прошёл к сыну, но тот вовремя развернулся, занимая руки отца чашкой с блюдцем и смотря ему в глаза. Взгляд зелёных глаз был лукавый, но не лишённый испуга. Дин смотрел на отца, так и не отпуская чашку, будто бы боялся, что Алистар может её уронить, потому что руки его изредка вздрагивали от гнева. — Когда-нибудь ты поймёшь, что это было для твоего же блага, — тихо прорычал альфа. — Когда-нибудь ты поймёшь, что это была ошибка.       Дин отпустил чашку и отвернулся, наливая чай себе. Игнорируя озлобленный, раздражённый взгляд, он, кажется, пожалел только о том, что сейчас не подсыпал в чашку отца яд. Однако, как бы Дин о таком не думал, сам омега понимал, что, к своему сожалению, никогда не поступит так. Беря свою чашку и своё блюдце, Дин прошел к столу, присаживаясь во главе его и закидывая ногу на ногу. Раз Аллена в доме не было, то хозяином становился Дин, как бы это не нравилось Алистару. — Ну так? — спросил омега, наблюдая, как отец присаживается слева от него. — И всё же ведёшь ты себя отвратительно, особенно для замужнего омеги. — Моего мужа всё устраивает. — Дин чуть-чуть вскинул подбородок. — Допустим, ладно. Теперь же к тебе есть некоторое предложение. Как ты помнишь, скоро годовщина смерти твоего отца-омеги, а мы уже очень давно его не навещали. — Пять лет не ходили, с чего бы в этот раз идти? — Это значит "нет"? — с угрожающей мягкостью спросил альфа.       Дин сжал зубы, опустив взгляд в чашку. Чая там уже было меньше половины, хотя омега не мог сказать, когда это произошло и наливал ли он полную чашку вообще. Кажется, он даже забыл о Нейтане, который остался сейчас в комнате, затаился, боясь даже вздохнуть лишнего. — Я хочу пойти, — словно бы сдался Дин.       Он так и продолжил смотреть в чашку, слушая, как отец предлагает, хотя более казалось, что просто ставит сына перед фактом, пожить пару дней в родном доме, чтобы сходить на кладбище отдохнувшим, а не после семи-восьми часов езды. Дин и забыл, когда последний раз бывал в доме своего отца, который покинул за несколько дней перед свадьбой, переехав в квартиру Аллену. — Интересно будет взглянуть на наш... на твой дом спустя несколько лет, — с лёгкой оговоркой сказал Дин. — Там почти ничего не изменилось. — Рад слышать, хорошее место.       Дин улыбнулся и поднялся, относя пустую чашку на кухонный стол, оставляя её и глядя на отца, который тоже поднимался. Да, он был тут лишь проездом и основной его целью явно было не предложение сыну сходить на кладбище. Понимая, что сейчас Алистар поедет на какую-нибудь важную встречу, Дин позволил себе краткий смешок. Как, должно быть, отец будет зол, узнав, что сын не пошёл по его стопам, да к тому же никак не исправился.       Провожая Алистара в прихожую, молча наблюдая, как тот собирается, оправляя медные волосы перед зеркалом, Дин в очередной раз подумал, что никак не может понять, что же от него хочет эта жизнь. Хочет, чтобы он остался с Алленом? Хочет, чтобы он непреклонно добивался Нейтана? Хочет, чтобы остался один? Хочет, чтобы умер? Дин не знал ответа. Он попрощался с отцом, закрыл за ним дверь на щеколду и прижался к дверному полотну лбом, медленно кусая губы.       Только оставшись наедине с собой, он понял, как этот неполный час, нет, даже полчаса, вымотали его, как выжали все соки, добиваясь полнейшего опустошения и усталости. Поправляя пояс халата, Дин прошёл в свою комнату, ища взглядом Нейтана. Его не было. — Ты от меня прячешься что ли? — с лёгким смешком спросил Дин. — Не от вас, ой... не от тебя. — Дверца шкафа вдруг сдвинулась и между рубашек показался маленький, худенький Нейтан в голубеньком халате.       Напуганный, он тихонечко ступил на ковёр, выбираясь из своего укрытия, и прикрыл дверцу. Личико у него было совсем бледное, будто осунувшееся. Быстро моргая, омега прижал руки к себе, вслушиваясь в тишину дома. — Кто это пришёл? Твой муж? — приглушённо спросил Нейтан. — Ушёл уже. Это был мой отец. Не знаю, почему он решил прийти именно сегодня, но я... — Дин встряхнул руками. — Я испугался, мягко говоря, ещё Аллена дома не было. Кошмар.       Растерев щёки ладонями, старший омега пытался привести себя в чувство, но сердце билось так быстро, будто бы минуту назад Дина убивали, а не призывали к разговору. Взглянув на дрожащего, как последний листочек осинки, Нейтана, омега прошёл к нему, бережно обнимая и опуская его голову к себе на плечо. Прижимаясь к старшему, мальчик просто закрыл глаза. Он отдыхал, а сердечко его билось так же быстро, как и сердце Дина. Оба они были сильно напуганы. — А я ведь чувствовал, что что-то случится, — вздохнул Нейтан и проворчал. — Как тяжело быть чьим-то любовником, прямо кошмар... — Да кто ж знал, что он придёт. — Мне, наверное, домой лучше уйти, — предложил младший. — Ладно тебе, думаю, что больше никто не придёт. Уж отец точно, — успокоил Дин. — А как же твой муж? — А ему не до нас. Он по твоему дяде сохнет и сохнет, можно даже не переживать. — Смеётся.       Нейтану было не до смеха. Он отстранился, возвращаясь на кровать и присаживаясь на край, но вскоре забираясь на постель с ногами. Дин долго ждать себя не заставил. Уже через пару мгновений он растянулся на простынях, смотря на младшего и, словно предчувствуя, дожидаясь его слов. Однако Нейтан никак не мог заговорить. Он сидел подле Дина, ковыряя складку простыни, но молчал. Вновь накрывая ручку мальчика своей, старший омега аккуратно огладил его пальцы, сплетая со своими и чуть-чуть сжимая. — Не знаю, какие у вас с отцом отношения, но мне то напомнило, как мой отец застал меня с другим омегой, — тихо сказал Нейтан, разглядывая сплетение своих пальцев и пальцев Дина. — Так, я... не сказать, что удивлён, но я охренел сейчас. — Это не моя вина, не я виноват! Он сам ко мне полез, а отец зашёл, и... вот, вот так получилось. Если бы не папа, думаю, он бы меня просто убил, — вздохнул Нейтан. — И сейчас я понимаю, что твой отец мог просто зайти, застать нас вместе и... и всё! — Во-первых, он бы не зашёл, — мягко сказал Дин, глядя на омегу. — Я не хочу, чтобы меня снова мучили. Нет никакой сложности в том, чтобы сделать человеку больно, очень больно, и ещё легче человека сломать. Если бы не я, может быть всё сложилось бы иначе, может быть и папа был бы жив. Ты понимаешь? Дин? — спрашивал омега, будто не понимал, что старший не знает всей правды, не знает так же, как и сам младший. — Ты же понимаешь, что не виноват в этом. — Но если это так? Джастин меня возненавидит, когда узнает? — вновь спросил Нейтан. — Думаю, что он знает.       Младший омега сглотнул, глядя на белые простыни. Губы его задрожали, хотя он плотно их сжал, стараясь не выдать того, что сейчас чувствует. Но ощущения упорно лезли наружу, выступая красными пятнами на шее, а на глаза — мелкими слезами. Однако в одно мгновение личико мальчика вдруг разгладилось, будто он что-то понял или что-то решил.       Наблюдая за ним, Дин сел, прикасаясь свободной рукой к его щеке, мягко оглаживая, а затем притягивая к себе и обнимая, ласково оглаживая по спине. Младший в его руках не плакал, просто тихо сидел и думал о чём-то. От него пахло какао и немного кондиционером для белья, с которым постирали голубенький атласный халат. Запах был приятный, но более всего нравился тон самого мальчика. Наклонившись к его влажным, златым волосам, Дин уткнулся в них носом, закрывая глаза. Он хотел бы спросить, хотел бы узнать подробности, что связывали этот случай и трагедию, но молчал.       В молчании прошло не менее двадцати минут. И всё то время старший омега обнимал Нейтана и гладил его по спине, успокаивал. — Дин, может ужин приготовим? — наконец-то спросил тот, не желая возвращаться к теме. — Я готовить не умею, — неохотно сказал Дин. — Ну, думаю, что твоя помощь мне всё равно не помешает. — Как скажешь...