Justin Bar

      Планы на такое маленькое, такое неожиданное свидание оказались такими большими! Нет, будь у них чуть больше времени, то Дин добавил бы ещё несколько пунктов, но нужно было успеть вернуть Нейтана домой, в его неблагополучный район. Сделать это хотелось точно до полуночи, чтобы не встретиться вдруг со стадом гопников, потому с маршрутом пришлось не усердствовать. Дин подумал и о Нейтане, который явно бы устал и замучился, следуя за неугомонным старшим омегой, потому выкинул он из головы какие-то банальные места, вроде парка или простой прогулки по городу. Хотелось сделать мальчику какой-то подарок, хотелось показать ему то, что Нейтан мог видеть только на картинках.       И первым местом, куда Дин привёл младшего омегу, оказался большой ювелирный магазин. Давно ещё старший омега заметил, что у Нейтана проколоты уши, да ещё и в трёх местах, два прокола в левом и один — в правом, однако серьгу мальчик носил только одну, да и то редко, будто бы берёг и боялся надеть лишний раз. Ювелирный находился в обширном торговом центре между небоскрёбами, в котором Нейтан не был ни разу. Потому он даже предположить не мог, куда же его ведут, а увидев вывеску ювелирного, дорогие изделия, лежащие на витринах, мальчик вовсе обомлел, пряча руки за спину, словно за прикосновение к стеклу его лишили бы тех самых, красивых рук. — Дин, не надо, пожалуйста, — зашептал он, упираясь и не желая заходить в магазин. — Это очень дорого. — Ладно тебе, пойдём, не буду я тебе покупать серьги с бриллиантами, — пообещал старший омега, взглядом показывая на вход. — Идём-идём, ты сам провинился, теперь терпи. — Точно не будете? — переспросил Нейтан. — Точно. — Дин кивнул, заходя в магазин.       Улыбка не сходила с его лица. Встав у витрины с другой стороны относительно младшего омеги, он лукаво подмигнул и показал мальчику язык, стараясь его развеселить. Нейтан не улыбнулся, строго смотря в хитрые, полные игривости зелёные глаза, хотя улыбка так и просилась на лицо, требовала и даже немного скребла, царапала мускулы. Не сдержавшись, мальчик улыбнулся и тоже вошёл в магазин.       Дин прошёл к обширной витрине с серьгами. Вся она была подсвечена белым цветом, выгодно поставленным так, чтобы камни в украшениях блистали особенно красиво. Были там и серьги с бриллиантами, причудливой, даже изысканной формы, были тяжелые, громоздкие серьги с рубинами, при виде которых у обоих омег заболели ушки. Дин, взглянув на хрупенького, маленького мальчика подле себя, решил, что действительно нужно обойтись без крупных камней, коих размер только внешне дешевил. Потому Дин переключил своё внимание на поиск более тонких серёжек.       А Нейтан стоял над витриной, глаза у него разбегались. Он даже пошевелиться не мог, лишь поглядывал на старшего, да царапал курточку у себя на спине, не вынося из-за неё рук, хотя более всего взгляд голубых глаз лежал на витрине. Нейтан разглядывал украшения, ужасался ценникам, кусал губы, а потом вновь и вновь поднимал глаза к Дину, разглядывал его тёплую улыбку, разглядывал его предвкушение, что вот-вот и он сделает своего мальчика чуточку счастливее. — Дин, ты же знаешь, что в магазине наценка… огромная, — шепнул мальчик, коснувшись запястья старшего, но тут же руку отдёрнув. — И что? Им же надо на что-то жить, — сказал Дин. — Это глупо, поймите, ну пожалуйста, давайте… как-нибудь иначе, — продолжал младший, хотя на него уже косились консультанты. — Ладно тебе, успокойся, я же обещал, что мы не купим бриллианты, — улыбнулся старший омега. — Дин… Ну, ну что ты… вы делаете?       Вместо ответа старший легонько толкнул Нейтана в бок локтем, заставив тихонечко ойкнуть. Прикусив губу, мальчик сжал края рукавов в кулачках, глядя вновь на витрину. Он постарался не глядеть на ценники, постарался вообще подумать, что тут, как в детстве, всё будет игрой и вместо настоящих денег придётся платить листочками лопуха и осины. Улыбнувшись, Нейтан невольно предался детским воспоминаниям, как во дворе играли с соседскими ребятами, как Джастин приходил и звал домой, но воспоминания вскоре сошли, оставляя мальчика наедине с витриной.       Он несколько минут бесстрастно смотрел на украшения, некоторые совершенно безвкусные, но вскоре задержал взгляд на тонких серьгах-колечках с инкрустированными в них совсем крохотными изумрудами, такими маленькими, что они казались блёстками. Мальчик не мог бы сказать, из какого золота серьги сделаны, сколько карат в изумрудах, но они вдруг показались ему такими красивыми. Он смотрел на них и смотрел, не в силах отвести взгляд, хотя это уже нервировало и вгоняло в краску. Это было даже заметно. Старший омега кратко глянул на Нейтана, стараясь понять, куда же он смотрит. — Вот эти? — переспросил Дин, указывая на серьги. — Ну?       Нейтан отвернул голову, пряча руки за спину и кусая губы. Язык не поворачивался сказать ни единого слова согласия, он даже тихо пробубнил что-то, напоминающее отказ и желание покинуть магазин. Дин усмехнулся, слушая это строгое, детское ворчание. И по желанию Дина консультант вытащил серьги из-под стекла, позволяя их взять, хотя охрана у двери тут же насторожилась, но самого Дина это не волновало. Он хотел было взять серьги и вдеть в уши младшего, но тот отстранился, с волнением беря первую серьгу и надевая её. Конечно, ему ужасно шло, пусть глаза Нейтана и были голубые, а крохотные камни — зелёные.       Глядя, как мальчик водружает вторую серьгу, Дин улыбнулся; невольно он прикусил губу, рассматривая, какой лёгкий шарм приобрело тонкое, нежное личико младшего, и без того утончённое, а теперь и вовсе чуть-чуть сияющее. Так хотелось прикоснуться к аккуратным щекам, огладить их, спустить пальцы к ушкам и серьгам, которые были бы чуть-чуть холодными. Хотелось выразить в комплименте всё то сияние и красоту, которую Дин увидел, но он просто сказал: — Тебе идёт. — Мне стыдно, — пробубнил Нейтан, скорее снимая серёжки и опуская на белую, бархатную подушечку. — А мне нет. — Дин пожал плечами и сказал консультанту, что серьги они заберут.       У кассы Нейтан стоял весь красный, кажется, его даже чуть-чуть трясло, хотя он упорно старался сдержать себя, уговорить, что нужно стоять ровно и улыбаться, что нужно не подавать виду. Ещё на выходе из магазина Дин попытался отдать младшему коробочку с серьгами, предлагая ему надеть, но Нейтан глядел на украшения и не спешил принимать их. Он кусал губы, личико его, чуть-чуть отчаянное, почти не менялось. — Кошмар, они точно подумали, что мы парочка, — тихо всхлипнул он — Даже если подумали, ну так и что? Они нам ничего не сказали, им вообще не до нас, — сказал Дин, пожимая плечами. — Мы можем делать, что хотим, как хотим, потому что люди просто заняты собой. — Дин, людям есть до нас дело: они косятся, они смотрят, но они молчат из вежливости! — эмоционально сказал мальчик. — Вот и пусть смотрят, пусть косятся и пусть молчат! Пусть засунут себе своё мнение в задницу! — фыркнул Дин.       Нейтан, слабенько задрожал, прикасаясь к своим ушкам, сейчас лишённым серёжек. Пальцы его даже царапнули по тонким, аккуратным мочкам, а потом он опустил руки, сжимая кулаки, до того сильно, что побелели аккуратные пальчики. Так ему было стыдно, так противно от себя собственного! Он сам, он сам был виноват в этом, сам дал шанс Дину сотворить такое. И понимая, что старший омега вовсе не хотел сделать что-то плохое, а лишь наоборот, Нейтан тяжело сглотнул. На него давили чужие взгляды, давил гул разговоров, в который он не мог вслушаться, не мог понять: говорят ли о них, обсуждают ли, презирают ли, ненавидят ли? Быть может, что ненавидят.       Шепча себе что-то одними губами, Нейтан медленно выдохнул, смотря на Дина. Тот глядел на него в ответ обеспокоенно, боясь взять за руку и боясь прикоснуться, будто это прикосновение вовсе свело бы мальчика с ума. Однако он вскоре оттаял, будто додумался до чего-то или собрался с силами. — Пойдём, нам должно быть дело только до нас двоих, — сказал он, приподнимая коробочку с серьгами, но не протягивая, взглядом только предлагая взять.       Жалкий немного, побледневший, Нейтан мгновение не решался, а смотрел только в глаза старшего омеги. Он не мог бы сказать, что видел в глубоких изумрудах, лишённых лукавого блеска, а накалённых теплом, словно бы сейчас камни начнут оплавляться, сверкая в последний раз. Поддаваясь этим глазам, омега протянул руки, взял серьги, вытащил их — и вдел в аккуратные ушки. — Тебе так идёт, — вновь сказал Дин.       Но Нейтан молчал, продолжая смотреть, продолжая искать на красивом лице без веснушек что-то, что бы дало мальчику объяснение, почему Дин так поступает, однако ответов не было. Был только собственный испуганный стыд, вызванный нахождением людей вокруг. — Куда… куда мы должны пойти дальше? — прошептал омега. — Куда-нибудь, где будет меньше людей.       Так они покинули торговый центр, выходя вновь на улицу, но вечером и там было много людей. Нейтан, теряясь и едва справляясь с ошарашенной одышкой, гордо вскинул подбородок, будто пытаясь всех напугать, даже отпугнуть от себя и Дина. Людям же не было дела, они втекали и вытекали из торгового центра, переговариваясь и счастливо гогоча, особенно выделялся среди того детский смех.       Дин поймал растерявшегося омегу за рукав, уводя в сторонку на почти пустой тротуар, огибающий торговый центр. Там они недолго постояли, просто глядя друг на друга и не решаясь заговорить. Нейтан был чуть бледен, отчего к его лицу только больше подходили тонкие серьги с зелёным блеском. Засматриваясь, улыбаясь, Дин не мог отвести взгляда от снежных щёк, к которым постепенно возвращался румянец. Живо он представил, как касается горячей кожи пальцами, мягко сводит к ушку, где оглаживает серьгу и далее проникает пальцами в волосы, распустив хвостик. — Боишься большого количества людей? — мягко спросил Дин. — В компании с вами… с тобой, да, — отрезал мальчик и сорвался в эмоциональный шёпот: — Думаете, что никто ничего не понимает? — Думаю, что они завидуют. — Чему завидовать, двум больным омегам? — Но счастливым. — Не знаю, можем ли мы быть счастливы! — с ещё большей эмоциональностью и задором сказал Нейтан. — А ты попробуй.       Старший омега улыбнулся, видя, что мальчику нечего ответить. Он мягко вздохнул и взял Нейтана за рукав, увлекая за собой, — и Нейтан пошёл. Лицо у него было совершенно растерянное, но руки он не отводил, не прижимал к себе, не стремился разорвать тонюсенький контакт, ниточкой которого был рукав его голубенькой тонкой курточки. В ней было жарко. Этот осенний вечер почему-то оказался тёплым, будто бы собиралась летняя гроза, хотя небо было столь ясное, что казалось вот-вот и станет зеркалом, отразив город, сверкающий горящим янтарём, сверкающий сапфировыми холодными фонарями, сверкающий конвульсиями собственного сердцебиения.       Омеги шли молча, изредка только переглядывались. Нейтан то пугался, всё же порываясь вырваться, то убеждал себя, что вокруг не слишком много людей, чтобы поддаваться своему стыду и увечной совести. — А много у тебя свиданий было в жизни? — тихо спросил младший омега. — Знаешь, на самом деле немного. Очень немного, до замужества может несколько, а потом я не искал свиданий, — сказал Дин. — Как так, вы же… ты же, ты же такой… такой, м, красивый? Думаю, многие бы хотели сходить с тобой на свидание, — говорил Нейтан, игнорируя прикосновение пальцев к руке. — О, это ты прав. Альфы, с которыми я учился в гимназии, очень хотели заполучить моё внимание, особенно в выпускном классе, — ответил старший омега, — но кто бы им дал знать, что у них нет и шанса. — Никто не знал, что ты… такой? — Я не стремился рассказывать об этом кому-либо, чувствовал, что отец будет не слишком рад, что я такой получился, — посмеялся Дин. — Ты рад, что ты такой? — Нейтан вновь задал вопрос и внезапно вздрогнул, ощутив, как уютно устроилась собственная ручка в большой ладони старшего омеги. — В-вы, вы что?! Ты что? Дин, отпустите… отпусти. — Мы уже минуту точно так идём, а ты только заметил. — Дин, ты меня заболтал, — то ли наигранно, то ли всерьёз всхлипнул Нейтан. — Бусинка, ну что ты плачешь? Не плачь, мой хороший. — Не плачу! — воскликнул тот, тут же осознав, что ему вновь заговорили зубы. — Дин, да как ты можешь?!       Дин засмеялся, остановившись перед стеклянными дверьми в свой любимый ресторан, с террасой на втором этаже, у коей была стеклянная крыша и с коей сейчас, когда небо было столь ясно, что само напоминало стекло, можно было созерцать звёзды. Нейтан, испугано косясь на множество пустых столиков, хотя кое-где изредка виднелись люди, подался назад. — Испугался? — спросил Дин, взглянув него. — Немного… там люди есть, — прошептал тот. — Их там будет немного, идём, только не бойся, маленький. — Не боюсь я! — воскликнул Нейтан, игнорируя собственное противоречие.       Не стряхнув руки Дина, он позволил завести себя в кафе, где сразу их встретил хостес. Нейтан, волей случая оказавшийся за старшим омегой, предпочёл там и остаться, спрятавшись за ним и стараясь только высвободить руку, хотя Дин, то ли случайно, то ли специально держал достаточно крепко, что-то говоря хостесу. Омега, а был он омегой, нежно улыбался, что-то отвечал, с интересом разглядывая Дина: его тонкое, чётко вычерченное лицо, оттенённое рыжими, яркими волосами и подчёркнутое украшениями на шее и серьгами в ушах.       Дин, обаятельно улыбаясь, явно выпрашивал что-то, что не должно было ему достаться просто так. И, конечно, хостес быстро сдался, неловко краснея и смущаясь, хотя Дин с ним почти и не флиртовал. Он подмигнул мальчику напоследок и повёл Нейтана меж столиков к лестнице на второй этаж, а там вывел на террасу. Выход притом был оформлен красною занавесью с выбитыми на бархате золотыми буквами. — Это… это что? VIP? — спросил Нейтан, разглядывая буквы, хотя на то было лишь мгновение. — А как же запись, бронь… или как это работает? — Не важно, оно уже сработало, — усмехнулся Дин.       Вместе они вышли на террасу. Нейтан приоткрыл рот, глядя на стеклёные стены и потолок, слушая музыку, что играла у входа, рассматривая дорогую мебель: стеклянные столы, бархатные бежевые диваны, украшенные массой подушек различных пастельных цветов, редкие кресла, поставленные у столиков для двоих. Рассматривал Нейтан и редких людей, что сидели подальше друг от друга, тихо переговариваясь меж собой, занимаясь друг другом и ни на что более внимания не обращая.       Сглотнув, Нейтан сжал руку старшего омеги, глядя на него жалким, добрым взглядом, а слёзы притом у него в мягком жёлтом свете нежно сверкали, будто сейчас осыплются жемчугом. Дин улыбнулся, шепча что-то, успокаивая мальчика, хотя тот с волнением сжал губы, не отводя глаз. — Дин, тут люди, — прошептал он. — А мы найдём место, где нас будет не видно, — с улыбкой сказал Дин. — Правда? — с какой-то детской надеждой спросил Нейтан.       Дин кивнул, ведя мальчика меж столами, выбирая тот самый, где бы их никто не заметил, где бы им никто не помешал, где бы они остались совершенно одни, но не одинокие, а просто лишённые глупого мира, который не хотел их понимать, может и никогда не поймёт. Собственно, таким стал столик у стеклянной стены, выходящей на небоскрёбы, величественные пики, устремлённые в зеркало неба. Дин сел поближе к стеклу, удобно располагаясь на бежевом, мягком диване.       Не решаясь, присесть рядом с Дином или же напротив, Нейтан краткие мгновения стоял возле стола. Он не присел рядом с ним только потому, что явился официант, изрядно напугавший омегу. Потому мальчик устроился напротив Дина, смотря в стол и не зная, что ему делать. Лишь когда официант ушёл, оставив меню и показав, что можно вызвать его по нажатию кнопки, Нейтан взглянул на старшего омегу, как тот мирно себе листает меню, переворачивая листочки одним пальцем и сдвинув очки в волосы, чтобы не мешали ему смотреть. — Дин, Дин, — мягко позвал мальчик, тихонько толкнув его ногу под столом. — А что… что делать? — Брать меню и выбирать, — сказал Дин.       Нейтан приоткрыл рот, но послушно кивнул, беря меню, но не открывая. Внимание его вновь привлекло окружение. Со своего места он не видел ни одного занятого столика, ни одного человека, хотя прекрасно слышал лёгкий шумок голосов, пробирающийся из-под ненавязчивой мягкой музыки. Невольно огладив запястьем бархатный подлокотник, Нейтан всё же соизволил приоткрыть меню, но вновь его взгляд не достиг блюд и цен на них.       Мальчик ощутил на себе проникновенный, томный взгляд Дина. Тот глядел на Нейтана, медленно моргая, будто стараясь понять: видение перед ним или же настоящий омега, такой красивый, такой нежный, такой… его? Нет, пока что нет. Медленно облизнув губы, Дин наклонил голову вбок, загибая невольно листочек меню. — В-вы, вы почему так смотрите? — сипло произнёс Нейтан. — А? — Дин очнулся. — Я? Смотрю?       Он улыбнулся, более осознанным, тёплым взглядом глядя на младшего, так и продолжая заламывать листочек меню, хотя потом опустил его, чтобы не испортить. — Да, смотрю, — согласился он. — Почему? — Ну и глупые ты вопросы задаёшь. Ты мне нравишься, значит для меня ты самый красивый, как я могу не смотреть на самого красивого омегу? — с лукавой улыбкой спросил Дин. — Вы льстец. — Нейтан отмахнулся.       Стремясь спрятаться за меню, он открыл его, углубляясь взглядом в первую же страницу, но через мгновение шока ошарашено меню захлопнул и положил на стол, прижав к нему руками, будто бы меню могло вырваться. — В-вы… вы это тоже видели? — с дрожью спросил мальчик. — Это нормально? — А что такого? — Т-там ноль лишний! И… и за столик вы… ты сколько заплатил? — Почему тебя это напрягает? Просто получай удовольствие, что такого?       Нейтан приоткрыл рот, коснулся пальцами ушка, украшенного золотой серьгой, но вскоре губы сомкнул, опуская глаза и оглаживая большим пальцем меню. Оно было в кожаной белой обложке, искусно украшенной выбитым на коже рисунком. Дин, наоборот, без особенного интереса взглянул на меню, которое видел не в первый и не пятый раз точно. Случалось ему приходить в этот ресторан, особенно хорошо тут было зимой и поздней весной, переодевающейся в лето.       Предаваясь воспоминаниям об одиноких часах, проведённых у стекла, проведённых в наблюдении за дивной цветастой природой, Дин тоже взглянул на стекло, но теперь привлекли внимание не суровые, свинцовые небоскрёбы, а отражение маленького омеги напротив. Смотря, как Нейтан разглядывает меню, старший омега улыбнулся. Не мог он не любоваться тонкой, задумчивой морщинкой на лбу младшего, не мог игнорировать сосредоточенные золотые бровки и плотно сжатые губы.       Так хотелось сказать Нейтану, что он непростительно красив и хорош собой даже в простенькой курточке, что достоин, даже более, чем достоин, Дина. Он улыбнулся, протягивая ногу под столом и касаясь щиколотки мальчика. Нейтан холодно вздрогнул, с удивлением глядя на старшего. — Да? Что такое? — тихо спросил он. — Ты такой красивый. — Дин не отказал себе в комплименте. — Кажется, или вы… Ох, Дин, ты это уже говорил. — И что? — воскликнул старший омега. — Ну… как что, Дин… ладно, простите. — Нейтан уткнулся в меню, поскорее нажав кнопку вызова официанта.       Так, заставив Дина углубиться в меню, мальчик и сам стал его листать, хотя мысли все были о старшем омеге. Собственно, и у Дина было всё в точности так же. Он бессмысленно смотрел на лист с закусками, которые не собирался брать, а думал о Нейтане, думал и пытался понять, как же достучаться до него, как достать до сердечка, которое так тянется, но и так боится.       Подошёл официант, с интересом глядя преимущественно на Дина, но тот пожал плечами, кивком головы отводя его внимание к Нейтану. Тот, несколько обиженный даже, озвучил свои пожелания, хотя по ярко сверкающим глазам было понятно, что младший омега крайне недоволен тем, что его особу посчитали менее важной, чем Дина. Самому Дину притом стало ужасно неловко, да настолько, что он невольно сболтнул: — И вина, — сказал он, но осёкся: — Ах, нет, не стоит, нет! — Ты ведь хотел. выпить, — сипло сказал Нейтан, когда официант ушёл. — Я от привычки, — вздохнул Дин, но и тут понял, что сказал: — Нейт, это не то, что ты подумал, я не алкоголик… Ну Нейтан!       Мальчик отвернулся, глядя через стекло на тяжёлые, стройные небоскрёбы, колья, вогнанные в землю неизвестным великаном, что не разбил окон свинцовых пик. Личико Нейтана притом чуть побледнело, слегка осунулось, будто весь он силился стать меньше, и от столь настойчивого желания мальчик начал терять вес и иссушаться прямо на глазах.       Волнуясь, Дин поднялся, присев теперь уже на диванчик к младшему. Мягко он опустил руки на плечи омеги, нежно оглаживая и с движением стягивая курточку, которую Нейтан по рассеянности не снял. Чувствуя, что лишился верхней одежды, мальчик обернулся, глядя на Дина, на его спокойное, доброе лицо. Кажется, или раньше не бывало такого выражения на гордом лице своенравного старшего омеги? — Болезненная эта тема, да? — спросил Дин.       Он смотрел в голубые, сейчас очень спокойные, даже тихие глаза, лишённые привычного упрямого блеска. — У нас свидание, не хочу об думать… не хочу портить свидание, — прошептал Нейтан, неслышно уточнив: — Твоё свидание.       Он повернулся к старшему, опуская руки на его грудь, оглаживая редкие складки водолазки, выгодно подчеркнувшей красивое тело. Нейтан помнил, как оно горячо и как красиво, но сейчас почему-то эти мысли удручали. Сглотнув, младший омега закрыл глаза и прильнул к Дину, касаясь его шеи носом. Пахло миндалём, немного горьковато, но сладость всё равно касалась волос снежинками сахара, таяла на пшеничных прядях, впиваясь в них и более не отпуская, надолго оставаясь с Нейтаном.       Несколько минут мальчик просто отдыхал. Дин гладил его по спине, по шее, почти неосязаемо касаясь её. Казалось, что младший в руках просто спит, так он был сейчас тих и спокоен: мерно и мягко билось его сердце, а сам он ровно дышал. — Глянь, какие звёзды красивые, — ласково шепнул Дин на ушко омеги, почти касаясь его губами.       Нейтан вздохнул и поднял голову, устремляя взгляд к звёздам. Они светились пылинками на небесном стекле, готовились сорваться, превращаясь в падающие, готовились исполнять маленькие, искренние желания, которые действительно были достойны осуществления. С детской наивностью младший омега ждал, что специально для него с небес сорвётся хоть одна маленькая звёздочка, однако звёзды были недвижимы. Это вызвало слабенькую улыбку. — Я очень люблю смотреть на звёзды, — тихо прошептал он и прикрыл ненадолго глаза, продолжая: — Джастин изредка приезжал, покупал мне марципаны, а потом брал на прогулку вместе с папой… в парк. Мы смотрели на звёзды. — Это очень красиво. — Да, хорошие воспоминания. — Нейтан кивнул, опираясь на плечо старшего и откидывая голову, не отрывая взгляда от неба. — В городе только звёзды очень тусклые, не такие… как где-нибудь в поле. — Хочешь в следующий раз поедем за город, а? — предложил Дин. — В следующий раз? Ты думаешь, что я ещё раз… ещё раз вот так вот глупо поступлю? — А мне понравилось, как ты со мной заигрывал, негодник, — шепнул Дин на ушко младшего.       Тот фыркнул, собираясь отстраниться, но старший омега не ослабил объятий, не позволяя Нейтану вырваться. Тот, несколько мгновений упираясь и стараясь выскользнуть, обиженно надул щёки и отвернулся. Ему пришлось понять, что никто мальчика отпускать так просто не будет, да и ему особенно не хотелось покидать тёплых объятий. Руки старшего омеги оказались на удивление сильными, хотя лишёнными грубости. От них пахло миндалём и немного кремом, нанесённым ещё в институте.       Предаваясь запаху миндаля, Нейтан вновь откинул голову на плечо омеги, глядя на звёзды. Они поблёскивали, переглядывались и подмигивали друг другу, такие холодные и неживые, что так и хотелось как-нибудь одушевить их, говоря: — Звёзды тоже смотрят на нас. — Да? — удивился Дин. — Серьёзно? — Тц, ты совсем не романтик. — Я? А вот это уже обидно было.       Нейтан тихо посмеялся, складывая ручки на руках старшего омеги и продолжая смотреть в небо, продолжая нести какой-то немного детский, нелепый бред, а может и не бред. Звёзды действительно смотрели на них: они щурились, прикрывая глаза, чтобы не слепили их яркие конвульсии города, чтобы не слепил свет, изливаемый фонарями. Звёзды смотрели на них: они видели двух очень красивых, молодых людей, две их очень красивые оболочки, но в душу заглянуть не могли. Их души были открыты лишь друг другу и не предназначались никому более, даже звёздам.       Никто из них об этом не думал. Тем более Нейтан. Он всё же отстранился, когда официант принёс комплимент от ресторана, а затем и лимонад с малиной и миндалём. Нейтан смотрел на стеклянный графин с подозрением и лёгким сомнением, казалось, что не может такое сочетание оказаться хорошим. Нет, оказалось! Но более того оба омеги ждали, когда принесут первое блюдо. Не удивительно, но оба они были голодны. — Ты может жевать будешь? — спросил Дин, глядя, как младший набил полный рот и сидит себе счастливый-счастливый.       Тот хмуро глянул на старшего и отрицательно помотал головой. Чуть-чуть посмеявшись, Дин опустил взгляд в свою тарелку, пусть и ненадолго. Не хватило его выдержки и на несколько минут спокойной трапезы: он вновь поднял глаза к мальчику, наблюдая за ним и даже заглядываясь. Забавно было наблюдать, как, утолив первый порыв, Нейтан смущённо приводит себя в порядок, отирая губы салфеткой, как садится более ровно, вспоминая о существовании манер и оставаясь при своей немного детской, напускной строгости.       Дин едва сдержал тихий смех, ковыряясь в тарелке. — Знаешь, мы могли бы поесть вкуснее и за меньшие деньги в каком-нибудь другом месте, — заворчал младший. — Тут мы платим как минимум за звёзды, на которые можем посмотреть осенним вечером.       Хмурясь, Нейтан отвернулся, вновь глядя на стеклянную стену, но не разглядывая небоскрёбы, а всё своё внимание уделяя старшему омеге, его подчёркнуто выученным манерам, которые он из себя выпячивал, думая, что так выглядит более выгодно. Мальчик хотел бы это упомянуть, но не стал разрушать надежды Дина, спросив самое первое, что пришло в голову: — Ты любишь читать? — Время стандартных для свидания вопросов пришло? — Дин!       Старший засмеялся, но вскоре ответил на вопрос, притом с неимоверными подробностями, то задумываясь, то внезапно спешно говоря о любимых романах. Наверное, не встречал ещё Нейтан человека, с кем бы его вкус к книгам совпал так сильно. Мальчик глядел на Дина, подперев кулаком щёку, с упоением его слушал, не замечая, как улыбается.       Весь вечер он улыбался, напрочь забыв, где находится, кто вокруг и что может подумать. Было совершенно не до этого. Стандартные вопросы, которые задают на свидании, смешили иногда, но ответы на них завораживали. Уж не мог Нейтан не удивиться, что Дин ужасно тактилен и своё предпочтение отдаёт атласным бархатным вещам. Это был даже не столько удивительный, сколько забавный факт. О себе же Нейтан старался не открывать каких-то нелепых или неловких подробностей, хотя не всегда успешно. И любая мелочь, да то хотя бы, что не терпел Нейтан яблочную кожуру, вызывала у старшего омеги смешливую, добрую улыбку. — Мне даже стыдно, что я какой-то странный на фоне других омег, — бубнил Нейтан, когда уже вышли из ресторана. — Это на моём что ли? Не смеши, — сказал старший. — Я врагу не пожелаю омегу, который будет ему целыми днями мозги промывать цветочками и другим мусором. — А вы… ты, ты меня удивил, на самом деле. — Чем это? — Ну, хотя бы тем, что читаешь, — неловко сказал Нейтан. — Я сейчас обижусь.       Вместо ответа мальчик лишь рассмеялся и устало опустился на скамейку, разглядывая дорогу, по которой изредка сновали редкие машины. Время уже было позднее, почти заполночь, сил на задуманную во время еды прогулку не было. Дин присел рядом, кончиками пальцев оправляя складку голубенькой курточки на плече младшего. — Я устал, — пожаловал Нейтан и с удовольствием услышал, что старший вызовет им такси. — Ты не жалеешь о нашем свидании? — спросил Дин, когда смог добиться машины. — Ну, немного если. Люди… косились, вы… ты потратил много денег на меня, а мне совсем нечего дать взамен.       Дин с лёгким смешком улыбнулся. Мягко он толкнул мальчика плечом в плечо, сказав этим: «Ладно тебе, не парься» — А Джастин меня предупреждал, что ты можешь попытаться меня купить, — задумчиво сказал Нейтан. — Ох уж этот Джастин, всё-то он знает!       Не сдержавшись, Нейтан тихо засмеялся, глядя на раскрасневшегося, порядком обиженного Дина. Он даже поугрожал дорогому другу и собутыльнику, хотя его рядом не было. Нейтан мог только головой покачать, слушая мягкий, не лишённый низких нот голос Дина, сейчас оттенённый нотками сердитости. Вокруг отлёживался в тенях густой мрак, сверкали сапфирами и янтарями уличные фонари, блистали неоновым вывески, сползала от первых домов незамысловатая, красивая мелодия, кажется, что и там был ресторан.       Глядя, что мальчик постепенно задумывается, задрёмывает, устав за день, Дин обнял его одной рукой, позволяя уложить голову к себе на плечо. Ворча, что не надо так поступать на улице, Нейтан не стал отстраняться, хотя стыд и навязчивый сон не отпускали его. Однако такси пришлось ждать недолго, и поездка в нём тоже оказалась недолгой. — Можете не ждать нас, — строго сказал Нейтан, когда выходил из такси, следом за Дином.       Таксисту много чести не надо было. Он получил оплату за свои услуги и уехал, оставив Дина, порядком удивлённого, наедине с Нейтаном. С некоторым непониманием смотря на мальчика, оправляющего курточку и хмуро зевающего, Дин краем слуха проводил гул мотора удаляющегося такси. — Ну и зачем? — спросил он. — Ты сегодня у меня остаёшься, — сказал Нейтан.       Он взял старшего омегу за запястье и более не выпустил, пока не завёл в дом. Там, не успели они раздеться, Нейтан внезапно прижал старшего к стене. Да, он думал об этом всё оставшееся их свидание. Нет, даже не думал, а страстно вожделел. Потому сейчас он впился в мягкие, будто припудренные губы Дина, почти не отдавая себе отчёта, царапая его шею, шёлковый шарф, случайно задевая зубами язык и чаще всего нижнюю губу. На ней уже остался кровоподтёк, как итог страстного поцелуя, хотя до финала было ещё так далеко.       Мгновение не соображая, Дин даже поддался младшему омеге, но вскоре уже Нейтан был прижат к стене. Старший скинул с тонких плеч курточку, отрывистыми движениями оглаживая грудь, шею, расстёгивая пуговички на мятой рубашке. Это давалось ужасно легко, хотя казалось, будто поцелуй отнимает все силы и всё внимание. Целуя аккуратные губки, Дин не заметил, как пальто покинуло его плечи и остался только аккуратный шарф, который чуточку душил.       Пришлось отстраниться, чтобы самому его скинуть. Пришлось отстраниться, оставляя Нейтана одного у стены. Он едва стоял, а колени его подгибались и дрожали. Мальчик, тяжело дыша, поражённый поцелуем, цеплялся пальцами и ладонями за стену, сверкающими глазами смотря на Дина. Сейчас старший омега даже немного пугал, напоминая разгорячённого демона, чем-то даже напоминая альфу.       Нейтан не успел сформировать окончательную мысль: Дин вновь прижал его к стене, напористо целуя. Рассыпался хвостик пушистых, златых волос, — и старший омега впутался в них пальцами, сжимая мягкие пряди и заставляя мальчика запрокинуть голову, заставляя проронить стон меж раскрасневшихся губ. — В комнату, Дин, — сипло выдохнул Нейтан.       Не было сил взглянуть в блестящие дьявольским огоньком глаза старшего, но и не было сил отвернуться. Даже ощутив, что сильная рука более не держит за волосы, Нейтан не мог отвести глаз. Он даже толком не понял, как Дин подхватил его под бёдра, лишь обнял старшего за шею, прижимаясь всем телом к пылающей груди, где дикий ритм отбивало сильное сердце. — Кто б знал, что наше свидание закончится так. — Дин бросил младшего на кровать. — А что я ещё могу тебе предложить, — неосознанно ответил тот. — В смысле? — Остановился. — Мне хочется дать тебе что-нибудь взамен, — честно сказал Нейтан, но медленно сглотнул, вдруг осознав сказанное. — Ты нормальный? То есть… вот это, это только потому что я... тебя купил?       Нейтан резко сел, приоткрывая рот, но слов так и не находя, лишь восклицая: — Н-нет, не так! — И что мне теперь с тобой делать? — Дин осел на кровати, чуть морщась и расстёгивая ширинку. — То же самое, что ты собирался до этих слов!       Нейтан даже разозлился от подобной наглости. Он перекинул ногу через колени старшего, упираясь в его плечи руками и силясь уложить на постели. — Какой же ты иногда противный! — воскликнул он, понимая, что не может справится. — Я противный? А кто тут решил телом расплатиться за свидание? — То есть я не хочу по-твоему заняться… заняться… э, заняться, — осёкся младший омега и сильно покраснел. — Дин! Ты противный! Я уже вот, решил, что наконец-то мы это… как я утром тогда хотел, а ты, а вы… ты просто!..       Дин перебил младшего, вновь целуя его раскрасневшиеся, чуть дрожащие губы. Их умопомрачительный вкус пьянил лучше всякого вина. — Всё ещё злишься? — спросил старший омега, кратко отстранившись. — Потом скажу! — Нейтан снова упёрся в плечи Дина. — Ложись давай! Ну же! Ты противный!       Недобро усмехнувшись, старший повалил мальчика на кровать, заводя аккуратные руки за спину и стягивая их всё той же мятой рубашкой. Придерживая за сведённые горизонтально предплечья, Дин прижался пахом к замечательной попке, обтянутой джинсами. — Помнится, я обещал в первую встречу костюм котика и бирюзовый бондаж, — напомнил он, свободной рукой оглаживая покрытую мурашками гибкую спину. — Моя рубашка не бирюзовая! — Нейтан уткнулся в постель, оставляя на обозрение лишь свои раскрасневшиеся уши, шею и розоватые плечи. — Когда ты злишься или смущаешься, то становишься невыносимо привлекательным.       Слушая, как Нейтан тихо рычит в простыни, старший омега спустил руку к его ширинке, расстёгивая сначала ремень, а затем и пуговицу с молнией. Стоило только лишить младшего штанов, оставив одни белые трусики, как тот окончательно присмирел и притих, лишь сжимая ручки в кулачки. Это даже напомнило игру, в которой Дину нужно было быть очень хорошим ведущим.       Не выпуская его предплечий, старший омега наклонился к раскрасневшемуся, горячему ушку, касаясь первый раз носом, а второй — губами, медленно сводя языком по ушной раковине. Нейтан под ним сдавленно ахнул, прикусывая простыни и прогибаясь. — Как мне с тобой поступить? Сделать это мягко? Или помучить? — горячо зашептал Дин, медленно заводя пальцы под резинку белых трусиков и сразу спускаясь между ягодиц.       Стыдливо заскулив, но приподнимая попку, Нейтан отвернулся, ничего не ответив. Тогда старший омега прильнул к другому его ушку, слабо прикусывая мочку, украшенную серьгой. Мальчик вновь ахнул, не сразу замечая, что его лишили теперь и трусиков, спустив их ближе к коленям. — Ну так, ты мне совсем ничего не ответишь? — вкрадчиво спросил Дин.       Не дожидаясь ответа, которого и не последовало, старший омега приподнялся, облизнул пальцы и вновь скользнул ими между упругих, податливых ягодиц, медленно проникая внутрь сначала указательным, а затем и средним. Мальчик под руками окончательно сник, дрожа и стеная в простынь. Тихие его стенания отдавались в ушах едва ли не громче собственного дыхания. Чувствуя, как гул от них сходится внизу живота бабочками, упирается эрекцией в расстёгнутую ширинку, Дин и сам тихо зашипел. Нетерпение гложило его, а игра никак не прекращалась.       Едва сдерживаясь, чтобы просто не накинуться на тело, и без того полностью принадлежащее сейчас Дину, старший омега проник пальцами глубже, добиваясь больших стенаний. Он огладил горячие, сжимающиеся стеночки, ища то самое, чувствительное местечко. Резкий стон младшего даже испугал, когда Дин нашёл то, что искал. Мальчик чуть не заплакал, поскуливая в такт каждому движению пальцев, скользящих внутри. — Дин! — всхлипнул и сдавленно застонал: — Не мучай… — И что мне тогда сделать? — медленно спросил тот, продолжая игру пальцев. — П-пожалуйста, — тяжело вытянул младший. — Почему нельзя было так сразу?       Дин усмехнулся, с хлюпаньем вытаскивая пальцы. Быстро он лишил себя оставшейся одежды, наконец-то избавившись от дискомфорта, и вновь прильнул к приподнятой, невероятно соблазнительной заднице. Разводя пальцами в стороны податливые ягодицы, потираясь меж ними налитым кровью, вставшим членом и слушая, как скулит от нетерпения Нейтан, Дин не смог более мучить ни себя, ни его. Одним ровным толчком он вошёл в содрогающуюся, раскалённую тесноту. И не в силах сдержать стенаний, Дин согнулся над дрожащим телом, прижимаясь лбом к спине мальчика меж лопаток. Кожа вся его была уже укрыта горячей испариной. Пахло какао. — Не больно? — спросил Дин.       Нейтан заскулил тихо, сжимая кулачки, но рубашка держала крепко. — Я тебя убью! — сдавленно выдохнул он. — Не в этот раз, — хмыкнул старший, подаваясь назад и вновь полностью погружаясь в разгорячённое нутро.       И так снова и снова, то сбавляя темп, то набирая, Дин добился от Нейтана ритмичного поскуливания. Он целовал шею младшего, наконец-то справившись с игрой и приступая к прелюдиям, слившимся вовсе с близостью; он кусал его плечи, оставляя отпечатки расцветающие лепестками; он обводил горячими, сухими ладонями содрогающееся, беззащитное тело; он полностью игнорировал пах, который так и требовал внимания: член младшего набух и так сочился смазкой, что от постели к головке протянулась тонкая прозрачная ниточка.       Дин только раз коснулся его, обхватил рукой, огладил головку — и Нейтан внезапно кончил, окончательно сникнув на кровати и дрожа, пока старшему было мало этих игр. И несколько минут он ещё добивался собственного оргазма, слушая хриплое, тяжёлое дыхание младшего. А кончив в сторону, Дин весь согнулся, упираясь руками в кровать и едва держась, чтобы не упасть. Тело била дрожь. Пальцы не слушались, освобождая тонкие руки младшего от рубашки.       Тот, зло сверкая голубыми глазами, сел и сумел-таки опрокинуть Дина на кровати, садясь к нему на бёдра. — Я тебя замучаю! — воскликнул. — Ну попробуй.