Justin Bar

      А пока Дин собирал вещи, чтобы на несколько дней поехать домой, Аллен действительно был в баре. Он пришёл буквально несколько минут назад, потому волосы ещё были холодны и казалось, что они должны поблёскивать под мягким неоновым светом, но блеска не было, как и блика в матовых, чёрных глазах. Отогревалось серое пальто на вешалке, согревались чуть раскрасневшиеся сильные руки, сложенные на стойке и сцепленные в замок. Нынешний осенний вечер был холоден и груб, желая обглодать всё живое, что хочет согреться и жить дальше, потому он грыз руки, царапал лицо, заставляя щёки краснеть.       И когда на улице было холодно, когда мир недружелюбно фыркал и по-осеннему хладно вздыхал, в баре было тепло и спокойно. До открытия вновь оставалось несколько часов, но уже было прибрано: все столы и стулья оказались ровно поставлены, стаканы и бокалы — натёрты, музыка — подобрана и включена. Сам Джастин натирал последний бокал, вновь на нём была незастёгнутая джинсовая жилетка, а волосы неаккуратно подобраны и завязаны в хвост обрывком тряпки, только септум в носу висел криво, но и его старший альфа поправил движением верхней губы. Кожаная куртка, украшенная нашивками, висела возле серого пальто. Две вещи из разных миров, такие же непохожие, как и два человека у барной стойки, по разные стороны от неё. — Ну так и зачем пожаловал? — с интересом спросил Джастин, кратко перед этим здороваясь. — Хочу понять, что ты за человек. — А я думал, что ты пришёл за поцелуем, — хмыкнул старший, — а может и за чем поинтереснее. — За этим я тоже пришёл, — кратко сказал Аллен.       Джастин чуть не выронил ткань и стекло. Он с лёгким кашлем отставил стакан и отложил полотенце, глядя на младшего альфу так, будто бы это вовсе не он был, а какой-то сумасшедший, выдающий себя за Аллена. Тот даже позволил себе нахмуриться, хотя прохладного лица, будто бы он находился на переговорах или совещании, не терял, лишь дрогнули чуть-чуть густые смольные брови, сходясь к переносице. — Ты так удивляешься, будто бы это я тебя совращаю, — сказал Аллен, неодобрительно пожав плечами. — Я просто, эм... я думал, что я буду тебя полгода уговаривать на отношения, а остаток жизни на секс, — проронил Джастин. — К твоему сведению, я не хочу, чтобы эти муки выбора, уговоры и прочая мишура мешали моей работе, поэтому я всё обдумал и решил, что для начала должен узнать, подходишь ли ты на роль моего любовника, пока что совершенно нет и это меня нисколько не удручает. — Прагматично, даже эгоистично немного, а если выключить Аллена-бизнесмена и оставить парня, с которым мы недавно страстно целовались? Или ты слишком трезв? Как ты вообще решил проверять меня на качественность? Достанешь список вопросов, детектор лжи и будешь спрашивать меня, занося ответы в бланк? А как же... хотя бы, допустим, секс? Ты уже решил, в какой роли будешь? — спросил старший альфа, складывая руки на стойке. — В какой роли? — переспросил Аллен. — А разве не очевидно? — Нет, вообще нет. Гляди-ка, а твой бизнес-план на меня уже даёт осечку, — усмехнулся Джастин, с вызовом глядя в глаза младшего, добиваясь в них яркой искорки, которая так и не желала там появляться. — Интересно, чем ты руководствовался, думая, что безоговорочно получишь место актива в наших отношениях? — Тем хотя бы, что это обязательный пункт и без него не быть тебе моим любовником.       Джастин приподнял брови, глядя на младшего альфу с таким удивлением, будто бы тот вдруг, наоборот, согласился принять пассивную роль. Дыхание, подёрнутое смехом, сорвалось с губ, и старший вышел из-за стойки, встав рядом с Алленом. Тот мгновение смотрел в стойку, то ли не решаясь поднять глаз, то ли скоро формулируя какую-то изящную, напоминающую отказ мысль. Однако ничего не пришло в голову, и альфа взглянул на Джастина, даже повернулся к нему полностью, чуть-чуть хмурясь и пытаясь понять, чего ждать и что делать.       Старший альфа, недолго думая, упёрся в стойку руками по обе стороны от плеч Аллена, не оставляя ему шанса уйти. Младший подался назад, но сразу упёрся в эту самую стойку, потому ему осталось только гордо вскинуть подбородок, плотно сжав губы. — А ты уверен, что в наших отношениях ты сумеешь быть активом? Курточку мне подашь? — хриплым шёпотом спросил Джастин, наклоняясь ближе к младшему, когда тот пытался отстраниться всё больше, продолжая сурово молчать.       Взяв его лицо в ладонь, излишне надавливая на щёки, Джастин не позволил более податься назад, смотря в чёрные матовые глаза, дожидаясь ответа, который так и не следовал, так и не сходил с чуть бледных, плотно сжатых губ младшего. Аллен дёрнулся, упираясь в плечи старшего альфы, но не справляясь с ним, даже царапая по плечам и джинсовке, немного по груди. Джастин не отпускал, наоборот дёрнул на себя, сразу целуя в губы, сминая их, жёстко оттягивая, кажется, до кровоподтёка.       Аллен воспротивился, стараясь отстраниться, даже схватил Джастина за шею. Тогда тот чуть смягчился, уводя руку со щёк альфы в его волосы, сжимая их в кулаке, чтобы младший запрокинул голову, не ускользая от поцелуя. И более осторожно лаская приоткрытые от неудобного положения губы, касаясь их языком, украшенным тремя штангами, Джастин скользнул им далее в рот. И он уже испугался, что перегнул, что всё испортил, но наконец-то почувствовал ответ, немного жалкий или даже сдержанный. Не выпуская смольных, немного жёстких волос, он чуть подался назад, чтобы дать Аллену место хоть вздохнуть.       Тот проронил неяркий вздох, обнимая Джастина за шею и не замечая, что тот уже устроился между его ног. Забрав в кулак несколько лишних, чёрных прядей, старший альфа вновь захватил раскрасневшиеся, с лёгким кровоподтёком губы, горячо целуя, уделяя особенное внимание нижней и с некоторым усилием просовывая язык меж присомкнутых зубов. — Раз хочешь, то не упрямься, — зло шепнул он в кратком перерыве, пока Аллен мог только тяжело дышать.       И они снова целовались. Младший альфа сжимал джинсовку на спине Джастина, царапал его шею, случайно даже касался его губ и языка зубами, то ли прикусывая, то ли выдавая это за случайность движения, когда Джастин словно специально оставлял на его губах яркие, чуть болезненные отметины. Он отстранился лишь тогда, когда уха коснулся сдержанный стон, явно болезненный. Глядя на Аллена, совершенно помятого, с задранным воротником и растрёпанными волосами, старший альфа коснулся большим пальцем приоткрытых, покрасневших губ. — Больно? — с ещё большей хрипотцой спросил Джастин. — А ты сегодня не нежничаешь, — хмыкнул младший альфа, отталкивая руку, и сам прикоснулся к своей губе, даже чуть опухшей. — А ведь действительно больно. Тебе хоть стыдно? — Немного? — Джастин рассеяно пожал плечами.       С сожалением разглядывая испорченные, что до того, что сейчас очень красивые, пленительные губы, он вздохнул, опуская ладони на щёки Аллена, хотя тот вновь противился и старался увернуться. Однако старший альфа вновь заключил его в поцелуй, уже томный и мягкий, лишённый страстей, но полный извинений. Не заигрываясь долго, Джастин окончил прикосновение, спускаясь ниже, пока младший ещё нетрезв.       Но лишь ощутив горячие губы на шее, Аллен сразу очнулся. Взяв старшего за волосы, случайно распуская неаккуратный хвостик, он с силой заставил его отстраниться. Чуть шипя от боли, Джастин прикрыл глаза, не теряя усмешки. — Ясно, шея у тебя не самое чувствительное место, — ухмыльнулся он. — Сделай одолжение, прекрати меня исследовать. — Аллен всё же сумел оттолкнуть старшего, поднимаясь и одёргивая рубашку, когда-то бывшую глаженной. — Рубашку всю измял.       Глядя, как младший ворчит и приводит себя в порядок, расчёсывая волосы рукой, Джастин едва не проронил смешок. Всё же Аллен выглядел так строго и холодно, хотя ещё мгновение назад был поглощён страстным, пламенным поцелуем, отпечатки которого остались на губах красными лепестками и лёгкой болью. Получив чёрный, полный неодобрения взгляд, Джастин всё равно не стянул лукавой улыбки со своего лица. — В следующий раз со списком вопросов приходи, и будем решать, гожусь я тебе в любовники или нет, — засмеялся он. — Подумаю, приходить ли мне вообще. — Да куда ты денешься, — продолжает смеяться. — В место, где тебя нет.       Джастин только глаза закатил, подбирая лоскут с пола, отряхивая его и подвязывая волосы в хвостик, хотя толком их не зачесал и они торчали всё равно в разные стороны. Аллен за это время смирился, что мятая рубашка останется мятой, и прошёл к вешалке, снимая с неё пальто и накидывая на плечи, скрупулёзно повязывая на шею шарф. Он даже вздрогнул, когда Джастин тихо обнял его со спины, ловкими пальцами помогая застегнуть крупные пуговицы пальто, но в конце из объятий не выпуская.       Шипя, что сейчас двинет альфе локтем в бок, Аллен обернулся — и был схвачен старшим альфой зубами за ухо. Отрывистый стон, более походящий на вздох, мгновенно слетел с раскрасневшихся, горящих губ, хотя Аллен постарался сдержать его, молниеносно накрыв рот ладонью. Зная, что сейчас получит за все свои прегрешения и за всё хорошее, Джастин скорее отстранился, отходя на несколько метров и ехидно кусая губы. — Место первое — уши, — ухмыльнулся он. — Я тебя задушу, прямо на месте и прямо сейчас. — Аллен одёрнул пальто. — Можешь забыть про мои уши и про то, что я буду нижним.       Джастин с важным видом закивал головой и молча проводил младшего альфу до выхода из бара, хотя напоследок так и хотелось сказать что-нибудь эдакое, что бы снова вывело Аллена из себя, давая замечательную возможность жарко его поцеловать, оставив на губе ещё отметину, а в душе — очередное сомнение, кое даже не требовалось. Прощались сухо: Аллен спешил уйти, всё избегая взглядов старшего и тем более не смотря на его губы, хотя в голове ярко всплывали образы каждого их движения при определённом слове или вздохе, при самой незначительной улыбке. — Он мой, весь мой, — волнительно зашептал Джастин, смотря, как альфа садится в машину, — мой альфа! — Как же я устал, — заворчал Аллен, видя ликование старшего и отворачиваясь.       На прощание бросив мягкий, усталый взгляд на Джастина, что никак не уходил, стоя в одной лёгкой жилетке и чуть вздрагивая в промозглом осеннем холоде, младший альфа тихо вздохнул, а затем аккуратно развернул машину и переулок покинул, оставив Джастина наедине с мечтаниями о воздушном поцелуе на прощание, хотя такие мысли вызвали ехидную улыбку на губах, украшенных кольцом пирсинга.       И о пирсинге, трёх штангах в языке старшего, Аллен думал по дороге домой. Он даже в квартиру зашёл с этими мыслями, потому очень удивился, увидев Дина, который чуть ли не прыгал на чемодане, пытаясь его закрыть, так много там было вещей. — Дин, ты... всё хорошо? — Замечательно! — воскликнул тот и выпрямился, глядя на альфу и скорее прижимая руки ко рту. — Дин? — Аллен, Аллен, что я вижу: ты с кем-то целовался! — ехидно сказал омега, проходя к супругу и беря его за воротник, а глаза опуская губам, украшенным кроводтёком. — Ой-ой, да ты не просто целовался. Кто это? Кто заполучил твоё переборчивое сердечко?       Аллен холодно взглянул мужу в глаза, не отводя его рук, но и не отвечая. Он ещё помнил, как вожделел этого очень красивого, статного омегу, до того неприкосновенного, что эта отстранённость пленяла пуще всей его яркой, живой красоты; помнил, как тяжело винил себя, смиренно дожидаясь прощения, которое, казалось бы, никогда не получит; и помнил, как получил наконец-то освобождение от всего, получил возможность полюбить другого, поняв, что действительно свободен. — Не надо тебе знать о моих любовниках, ровно как и мне о твоих, — сказал Аллен, отстраняясь и снимая пальто. — Да ладно, ты явно знаешь, кто у меня любовник, а я хочу знать, кто у тебя. — Дин, куда ты собрался? — Я собрался домой, взял несколько дней отгула: отец настоял, чтобы я у него пару дней пожил, есть о чём с ним поговорить, — говорил Дин, но внезапно осёкся и фыркнул: — Чего это ты с темы слез, а? Ну вот не даёшь мне за тебя порадоваться, когда сам счастливый и зацелованный!       Аллен вздохнул, спуская пальто на локти и глядя на себя краем глаза в зеркало. В ответ ему глядел знакомый, но несколько иной человек: он слабо улыбался, взгляд его был матовый, но лишённый спокойного холода, весь этот человек сквозил немой радостью, выраженной в приподнятых уголках губ, что ещё не примерили на себя улыбки, весь образ этого незнакомца вдруг показался таким расслабленным и великодушным. Нахмурившись, пугая этого человека, Аллен снял пальто и накинул на плечики вешалки, убирая её затем в шкаф.       Покуда Дин стоял с весьма требовательным выражением, уперев руки в бока, и выжидающе фыркал, альфа даже успел разуться. Не удержав мягкой улыбки, он взглянул на супруга, мирясь с желанием потрепать его по волосам, как младшего непослушного друга, и прошёл на кухню, где смочил край полотенца холодной водой, прикладывая к горящим, не лишённым лёгкой боли губам. — Ну тебе сложно сказать что ли? Я же всё равно узнаю, — заворчал Дин, стоя рядом и скептически глядя на попытки альфы себе помочь. — Что ты вообще делаешь, это не так делается.       Закатив глаза, Дин покинул ненадолго кухню, но вскоре вернулся, держа в руках гепариновую мазь. Почитав на тюбике, как этим добром пользоваться, хотя и так прекрасно знал, омега встал перед мужем, отбирая у него полотенце и сухим краем стирая лишнюю влагу с ярких, оттого особенно притягательных губ. — Я тебе всё равно ничего не скажу, — хмыкнул альфа. — Это не то, чем я бы мог поделиться. — Ой, кажется, или я это слышал. — Дин ехидно ухмыльнулся.       Он аккуратно выдавил капельку мази на указательный палец и прикоснулся к губам альфы, внимательно нанося её на заметный уже синяк. Аллен только глаза прикрыл, сдержав в груди недовольный выдох, что дошёл до горла и остановился там чуть клокочущим рычанием. Дин не мог не улыбнуться, глядя на спокойное лицо мужа, исполненное лёгкой, упрямой неловкости. — Скажи, он красивый? — спросил Дин, окончив занимательные процедуры и остаток мази на пальцах втирая в синяк на своём плече. — Красивый, — с лёгкой грустью согласился альфа. — Хорошо целуется? — Очень. — Признаёт с ещё большей неохотой. — Да? А мне кажется, что он просто был голоден, — засмеялся Дин, — и попытался откусить от тебя кусочек. — Дин, ты в курсе, что ты противный?       Омега продолжил смеяться, закручивая тюбик и царапая залом на нём ногтем. С лукавой улыбкой он взглянул на супруга, сдерживая порывы пошутить над ним, поддеть как-нибудь, или же просто отпустить язвительную шуточку. Хотелось вывести Аллена из себя и заставить рассказать всё до последней капли, однако альфа в любом случае не сдался бы так просто, не потерял бы своего спокойного, хмурого, но уже не лишённого улыбки лица.       Дожидаясь, пока мазь хоть немного впитается, он избегал прикосновения к губам, хотя явно хотел коснуться их, ощутить остаточный жар и вкус перца, что отпечатался памятным символом от игры, в которую Джастин затягивал всё больше, понуждая принять ничью и чужие правила. — Ты предупредил своего... мальчика, что мы уедем на пару дней? — спросил альфа. — Да, я предупредил его, хотя он очень переживал, но, вроде, я его уверил, что всё хорошо будет. — Хорошенький мальчик, заботливый, — задумчиво сказал Аллен. — Это точно. — Омега с улыбкой кивнул, хотя потом чуть поморщился. — Дел только наделал.       Дин повернулся к супругу спиной, спуская халат на сгиб локтя и оголяя спинку, украшенную семью или восемью царапинками, которые чуть покраснели, ничем не обработанные. Почему-то Аллен не сдержал удивлённого смешка. Подавив желание коснуться обнажённой, особенно красивой из-за царапин спины, альфа достал раствор перекиси, в свою очередь ухаживая за своим маленьким мужем. Аккуратно касаясь ватным диском, смоченным перекисью, рубиновых царапин, Аллен даже чуть-чуть позавидовал омеге. — Ясно теперь, чем вы занимались этой ночью, — усмехнулся он, пока Дин только хмурился и изредка шипел. — Завидуешь? — М-м, не могу сказать, — задумчиво ответил Аллен и заговорил более серьёзно: — Тебе придётся тщательно прятать это от отца... и если моя губа идеально вписывается в происходящее, то вот твои царапины... — Так я один собираюсь пожить дома, — сказал омега, порядочно удивив мужа, — я должен сам. Мне нести ответственность за своего маленького... любовника, я не могу постоянно беспокоиться о том, что отец узнает и сделает что-то плохое. — Поговоришь с ним? — с непроходящим непониманием спросил тот. — Попытаюсь. — Дин накинул халат на плечи, запахивая его. — Спасибо, а теперь я буду собираться... вещи уже сложил, самому тоже надо. И почему ты не удивился, что я не хочу, чтобы ты был со мной в этот момент? — У нас обоих свои причины, — заговорил Аллен, но осёкся. — Не смотри на меня таким взглядом, у меня, помимо любовника, есть ещё и работа, тем более, что ты хочешь справиться без меня и моей поддержки. — Ладно-ладно, покраснел аж. — Смеётся.       Улыбнувшись, Дин покинул кухню, чтобы собраться. Аллен же стоял, глядя в окно на сумрачные, серные небоскрёбы, сверкающие гранями, будто остриями лезвий, в лунном свете. Время уже было позднее, пухлый месяц поднялся тяжело и пока не слишком высоко, окропляя город ясными, серебряными лучами, до того густыми, что все дома, кроме тех самых пик-небоскрёбов, казались белоснежными, отлитыми из гипса и посечёнными окнами-крапинками.       Где-то среди этих гипсовых, снежных домов, в переулке, в который попасть можно было, лишь пройдя под аркой или долго плутая по узким улочкам, где-то среди ругливого, лишённого манер мрака был бар, а в нём Джастин, принимающий клиентов, лукаво им улыбающийся, шутящий и ловко разливающий крепкие и не очень напитки; в нём Джастин, украшенный тату и пирсингом, украшенный дорожной небрежностью и ветреным загаром; в нём Джастин, готовый страстно поцеловать, даже если и показывая своё превосходство, но превращающий это в эдакое состязание. — Ты улыбаешься. — Дин пришёл на кухню, уже полностью готовый, и констатировал: — Влюбился. — Хм, думаешь? — Приятно тебя таким видеть, сразу на душе спокойно, — сказал омега, проходя ближе к мужу и заглядывая ему в глаза, в самую душу. — Боишься, что тебя испортит любовь? — Об этом нужно было раньше задумываться, а сейчас это стоит лишь взять под контроль, — ответил Аллен, не разрывая зрительного контакта. — Не думай, что сможешь вытащить из меня в скором времени лишнее слово, а тем более личность моего... потенциального любовника. — Меня терзают смутные сомнения. — Смеётся. — Пойдём. Мы и так поздно объявимся, твой отец доволен не будет. — Ой, да переживёт, куда денется.