Justin Bar

      Номер в отеле нужно было сдать до двенадцати часов дня, потому и встать нужно было рано. Однако Аллен проснулся до будильника. Дышать было достаточно тяжело из-за Джастина, который почти половиной тела завалился на младшего, закинул на него ногу, обнял, притиснув к себе. Хмурясь и с трудом выбираясь из-под альфы, Аллен сел. Поясница до сих пор ныла, возможно, даже больше, чем вчера, и обида, кажется, стала лишь больше. Глянув на Джастина, на монетку, которую так и оставили на тумбочке подле стакана, на треть заполненного виски, младший альфа тяжело вспомнил события вчерашнего вчера: разговор, предложение, бросок злополучной двухорловой монетки и последовавший за этим секс.       Вновь вернулось к горлу, чуть охрипшему, ощущение тошноты и нехватки "чего-то", что вчера Аллен не получил от старшего альфы. Взглянув на него, он покачал головой, коснулся собственных губ, но спустил руку на шею, где потемнел выразительный синяк, прикрывающий собой множественные засосы на загривке. Поцелуев досталось плечам и спине слишком много, когда губ коснулся только один, да и тот совсем не вовремя, не в тот момент, когда этот поцелуй был очень нужен. Потерев шею, будто синяк был нарисован, Аллен не сдержал очередного вздоха. Он силился понять, почему был так наивен, надеясь на что-то больше, чем обычный развод. — Меня развели как лоха, — пробубнил он, тихо ложась на подушки, чтобы не разбудить старшего.       Взглянув на Джастина, который так и продолжал спать, Аллен подложил кулак под щёку, разглядывая его лицо. Он вновь почему-то чувствовал себя в том положении, в котором оказался, полюбив Дина. Это положение не сулило ничего хорошего, а любовь к Дину, наверное, была не такой опрометчивой и не имела подобных последствий, хотя бы в виде физической боли. Закрыв глаза и пытаясь вновь заснуть, Аллен слегка поморщился. Теперь боль мешала заснуть.       Он долго (какой самообман) лежал с закрытыми глазами, прокручивая в голове вчерашний вечер: воспоминания поднимались настолько могучей, настолько яркой стеной, что иногда казалось, будто в голову и плечи вновь ударяют капельки прохладной воды, будто входит в душевую Джастин и при его появлении в душе поднимается неопределённый, легкий трепет, постепенно сникающий и исчезающий совсем. Альфа спустил руку к груди, будто бы ища этот трепет где-то снаружи, будто бы он мог зацепиться вчера за кожу, но, конечно, наваждение проходило сквозь пальцы.       Неожиданно услышав подле себя шуршание, почувствовав, как под смещающимся весом прогибается матрас, Аллен только порадовался, что лежал до того с закрытыми глазами. Однако радость быстро сошла. Мысль, что Джастин сейчас тихо встаёт, чтобы уйти, внезапно лишила сил, приковала к постели и склеила веки, не позволяя их поднять, а ко рту поднесла ладонь, отнимая голос. Младший альфа действительно недвижимо лежал на подушках, чуть-чуть раскрытый, как обычно расслабленный, никак не показывая, что не спит. Казалось, что он просто лишился тела: сознание оторвалось от рук и ног, позволяя только слушать.       И Аллен слышал, как Джастин поднялся с кровати, как медленно прошёл по комнате, как с едва слышным звоном взял монетку с тумбочки, как затем ушёл в коридор, что-то пробормотал и, накинув куртку, ушёл. Стоило раздаться тихому щелчку двери — и Аллен вернул контроль над телом. Однако теперь это ему было не нужно. Он с трудом сел, глупо глядя на то место, где буквально минуту назад был Джастин. Разум отказывался верить глазам. Подбирая к себе одеяло, Аллен скорее приложил руку ко второй половине кровати, отрывисто шаря по ней, будто слепой. Джастина не было, но и телу альфа верить не хотел.       Он бросил одеяло, опуская руки, а имя старшего словно само соскочило с губ: — Джастин?..       Конечно, никто не ответил. Но всё равно казалось, что слух тоже обманывает! Аллен готов был поверить только обонянию, которое настойчиво твердило, что старший альфа здесь, ведь его запах перца витал в воздухе, скатывался по подушкам и складкам одеяла. Этот запах остался на коже даже после душа и мыла, остался в каждом поцелуе и даже в синяках: он саднил остротой, а сейчас разъедал каким-то отчаянным неверием. Младший альфа не хотел больше звать и спрашивать, но имя вновь упало на простыни: — Джастин...       Наверное, будь силы, Аллен повторил бы ещё раз и может ещё сотню раз, но он плотно сжал губы, хотя было даже больно и случайно тонкая складочка кожи попала между зубов. Медленно собирая в пальцы складочки одеяла, альфа продолжил глупо смотреть на половину кровати, уже просто жалея, что не успел как-нибудь коснуться Джастина прежде, чем он бы ушёл. Хотелось вновь упасть на кровать, но вместе с тем и лежать не хотелось, не хотелось и встать. Ничего не хотелось.       Альфа продолжал сидеть; глаза закрылись сами; тело неожиданно расслабилось; боль в пояснице больше почти не тревожила. Казалось бы, нужно было приложить усилие, чтобы добраться до стакана с выдохнувшимся, мерзким виски, но даже пальцы отказывались шевелиться. — Меня и правда развели, — сказал Аллен, медленно вспоминая вчерашний диалог. "Тогда что за вопросы? Я уже года три мечтал тебя трахнуть, если не больше. Ты что, пытаешься заставить меня признаться тебе в любви до гроба?" — Эти слова Джастина звучали в голове, став более осмысленными, чем вчера.       Аллен всё же упал на подушки. До того светлый, просторный номер показался ему в одно мгновение таким маленьким, таким узким, что впивался теснотой в локти и колени, постепенно пытаясь раздробить кости; показался таким серым и туманным, будто сотканным из угарного газа, который стеснял дыхание и постепенно забивал лёгкие. Справившись с неожиданной одышкой, младший альфа тяжело сглотнул, держа руку у груди. Нечего даже было сжать в кулаке, потому что от Джастина ничего не осталось, даже этой ужасной двухорловой монетки, ведь её старший тоже забрал.       Дотянувшись до телефона, Аллен почему-то открыл список контактов, но кому позвонить он не знал. Он взглянул на номер Дина, но осознав, что сейчас супруг явно счастливо нежится в постели со своим любовником, альфа не смог найти в себе сил потревожить их, ровно так же, как не смог потревожить и своего отца-омегу. Ему осталось только лежать тут положенные несколько часов, пока не нужно будет сдавать номер, совсем одному. Начало щипать в носу. Утерев его запястьем, альфа сглотнул тяжёлый ком. Неожиданное желание убраться подальше, ударило в тело неконтролируемым приливом сил.       Поднявшись, альфа поправил одеяло как смог, натянул штаны и прошёл в ванную, но только переступил порог, как почти рухнул, рвано опираясь на стены. Ноги совсем не слушались, а от боли в спине невозможно было выпрямиться. Шипя и мучаясь, Аллен всё же прошёл к раковине, где опёрся на неё локтем и тяжело выдохнул. Из отражения в зеркале на него взглянул бледный, невзрачный мужчина: в нём не было ни мраморной, снежной красоты, ни холодной гордости, обычно так прочно въевшейся в кожу, что это могло напоминать эгоизм, не было приятного, живого румянца на щеках, украшавшего лицо вчера, — и у этого серого, посредственного человека, мёртвенно глядевшего из зеркала, были покрасневшие глаза, обрамлённые густыми, длинными ресницами. Этот странный контраст бросал в холод.       Чудом включив воду, Аллен скорее умылся. Вода медленно заскользила по лбу и щекам, на ресницах стала собираться капельками, которые вдруг стали срываться с них, падая, иногда задевая щёки. Кап-кап. Только почему-то этих капелек было так много и почему-то они были солёными. Кап-кап. Альфа скорее взял полотенце, вытирая лицо, но капельки всё равно собирались, текли и падали. Кап-кап...       Аллен с каким-то отчаянным испугом стёр их ребром ладони, но они не останавливались, а становились только более крупными, срывались, как камушки, и падали на сердце, образовывая нестерпимую тяжесть. Будто под её весом альфа просел, прижался спиной к стене, более не пытаясь стереть слёзы, а они мерно собирались на подбородке и срывались на кафель, звенели, как хрусталь. Звенели, будто старались заглушить мысли альфы, будто пытались перебить речи разума. — На что я понадеялся? — вдруг спросил младший, будто бы стены могли ему ответить.       Они, разумеется, молчали. Глаза закрылись сами собой, но слёзы продолжали идти. И это убивало только больше, разоблачая всю слабость, которую раньше в себе Аллен не признавал, не видел. Этой слабости не было. Она сейчас стеклась в ту зияющую дыру, которая осталась на месте какой-то важной вещи, которая была очень нужна этому телу, но которую вдруг вырвали. Казалось, что альфа просидел так очень долго, но на самом деле не прошло и пяти минут, ведь слёзы не перестали идти, а тело не затекло, только сам он постепенно начал проваливаться в какое-то забытье, в котором и предстояло провести долгие часы, покуда не придут выселять из номера.       Преследовали какие-то наваждения, голоса; они были в голове, разные, но твердящие все как один, повторяющие фразы, навсегда отпечатавшиеся в памяти. "У тебя очень красивые, пустые глаза. Тебе больно?" "Ты не один! Не один, Аллен!"       Эти слова были произнесены Джастином и сейчас звучали в голове его голосом, как и многие другие его слова. Аллену оставалось лишь думать, что всё это был обман. Обман ради двадцати минут вчера в душе? Разве это того стоило? Младший альфа не мог ответить. Голос заглушал громогласное биение собственного сердца, что кровью стучало в висках, норовя разорвать вены и артерии; заглушал тяжелое дыхание; заглушал шум воды; заглушал дыхание самой жизни. А от соли уже начали гореть щёки.       Почему-то хватило сил, чтобы поднять руку и всё же стереть слёзы. Или Аллен не сам их стирал? Оцепенение вдруг спало и гул в ушах стих, пропуская голос старшего альфы. Открыв глаза, младший глупо посмотрел на Джастина, будто его не узнавал. Тот уже присел на колени, бережно стирая слёзы младшего. Выдохнув имя альфы, Аллен вдруг обнял его за шею и зажмурился, уткнувшись в шею старшего; она была горячей, а пахло перцем. — Ты меня напугал, — вздохнул Джастин, присаживаясь на полу и обнимая младшего в ответ, мягко хлопая его по спине. — Да тебя всего трусит... что случилось? — Не важно... — Не поверю, что что-то неважное может довести тебя до слёз, — хмыкнул старший. — Неужели, ты так расстроился из-за монетки?       Аллен отрицательно помотал головой, постепенно успокаиваясь. Стало так стыдно за свой внешний вид и за своё состояние, что захотелось скрутиться в маленький комочек и просто исчезнуть. Джастин, дожидаясь ответа, просто гладил по спине и немного по шее. Его руки были жёсткие и горячие, как вчера, но сейчас почему-то ощущались иначе. Тяжело приоткрывая глаза, Аллен тихо положил голову на плечо старшего. Сейчас не было сил задумываться о какой-то банальной гордости и даже не было сил стесняться своего напрасного страха. — Пойдём в комнату, а? — на ушко спросил Джастин. — У меня нет сил... — едва слышно ответил младший.       Тогда старший альфа вздохнул, отстранился, будто собрался уйти, но затем с усилием взял Аллена на руки. Тот даже в себя пришёл, с негодованием глядя в глаза старшего, но уже через секунду оказался на кровати. Ему осталось только наблюдать, как позёвывающий, непричёсанный Джастин роется в карманах и, наконец-то найдя искомое, скидывает куртку прямо на пол. Собственно, следом за этим он сам взгромоздился на кровать, с какой-то даже гордостью вручая Аллену пачку с обезболивающим. — Я сходил в аптеку, — сказал он и развалился на постели, одной рукой обнимая альфу за талию, — на этом мои полномочия всё... — Ты был в аптеке, — глупо сказал Аллен, пачку даже не распечатывая. — Ну да, а ты что подумал? — Джастин всё же сел, проницательно смотря на младшего, а потом беря его лицо в ладонь. — Ты подумал, что я тебя кинул? Ну ты и дурак.       Он засмеялся, обнимая Аллена. Тот только нахмурился, отвернулся в сторону, продолжая вертеть в руках пачку с блистерами. Наконец-то взглянув на Джастина, младший тихо вздохнул и закрыл глаза. — Это не смешно... мне вчера было больно и обидно, тем более, что ты меня как лоха развёл, — сказал он. — Я перенервничал... — Ты?! Перенервничал?! И это твоё оправдание моей почти порванной заднице?! — вспылил Аллен. — Руки бы тебе оторвать, и голову! — Ты выглядишь так красиво, когда злишься, — сказал старший, сразу продолжая, — и когда улыбаешься. — Дешёвыми комплиментами ты ничего не добьёшься. Два раза, вчера и сегодня, по нервам мне проехался, как на танке. — Аллен заворчал, открывая упаковку обезболивающего и без воды принимая две таблетки сразу.       Старший альфа лукаво улыбнулся и вновь поймал лицо младшего в ладонь, теперь не давая ему так просто отстраниться и целуя в губы. Казалось, что поцелуй не продлился долго, но стоило остановиться, как одышка мгновенно завладела лёгкими. Ощущая перечную горечь на губах, Аллен легко улыбнулся. Поясница ещё ныла, но боль постепенно стихала. Глядя на зевающего в сторону Джастина, младший вдруг почувствовал себя так хорошо и спокойно. — Не мучай меня больше и не пугай так, — вздохнул он, откидываясь на постель и увлекая Джастина за собой. — Это мне уйти что ли никуда нельзя? А как же мой марафон, а? — Не прикидывайся, что ты меня не понял.       Ухмыляясь, Джастин чуть-чуть приподнялся, добираясь до губ младшего и вновь их целуя, кажется, даже удовлетворённо урча, если так можно было назвать рычание, глухо клокочущее в горле старшего. Он гладил бархатные, чуть сухие щёки, оглаживал мягкие, чёрные волосы и, даже отстранившись, продолжил их перебирать, отводя чёлку Аллена вбок, чтобы взглянуть на крохотную родинку, украшающую его лоб. — Получается, ты уезжаешь куда-то? — уточнил Аллен, развивая тему марафона. — Да, это две недели, может месяц, — задумчиво ответил старший, оглаживая родинку в виде крохотной половинки сердечка большим пальцем и вдруг упоминая о ней: — На половинку сердечка похоже... — Фу, Джастин. Это просто родинка. — Эй, а может это знак? — Тот повернул голову вбок и собрал свои волосы в хвост, показывая тату на шее, тоже в виде половинки сердца. — Можно же сделать полноценное сердце... — Ты меня поражаешь. Вчера, значит, чуть не лишил меня задницы, а сегодня пускаешь розовые слюни.       Джастин не мог не засмеяться. — Во второй раз будет лучше, не ворчи, — сказал он. — Второго раза не будет, — хмыкнул Аллен, но, видя многозначительный взгляд старшего, добавил: — Хотя я даже не сомневаюсь, что ты найдёшь способ, как меня уломать. — Зачем уламывать? Тебе же понравилась вторая часть. — Если ты ещё раз так "перенервничаешь", я тебе что-нибудь оторву, — пообещал младший. — Не оторвёшь, оно ещё тебе нужно.       Джастин продолжил смеяться. И долго они ещё болтали в кровати, до тех пор, пока их насильно не стали выгонять из номера. Идти, конечно, Аллену было тяжело, но он упорно не подавал виду, сложив руки за спиной и игнорируя то, что через каждые пять-десять шагов оступается. Сидеть на мотоцикле оказалось куда приятнее, хотя во время езды иногда просыпалась боль в пояснице. В мыслях, как покажется Дину на глаза, Аллен провёл почти всё дорогу, не зная, что с Джастином можно поговорить, ведь в обоих шлемах была исправная гарнитура. Об этом старший альфа сказал только возле небоскрёба. — Да откуда мне было знать, — ворчал Аллен, держа шлем в руках и разглядывая гарнитуру внутри него. — Пойдём в дом, хочу взглянуть, не замучил ли твой муж моего племяшку. — Джастин хлопнул альфу по плечу, мягко смотря на него. — В следующий раз будешь знать, не нервничай. — Думаешь, твой племянник ещё у меня дома? — со вздохом спросил Аллен, пока шли к подъезду. — Думаю, что да, его от Дина отлепить... это ещё надо постараться.       И, действительно, когда Аллен открыл квартиру своим ключом, то в ней была слышна музыка и звучал громкий омежий смех, очень звонкий, заливистый смех. С кухни пахло кофе и какой-то выпечкой, а ещё совсем чуть-чуть мясом, но этот запах выветривался, только подчёркивая тона миндаля и какао. Альфы переглянулись, даже не зайдя в коридор. Они, конечно, ожидали подобного, но такая тёплая, совершенно счастливая атмосфера в доме вызывала яркую, ласковую улыбку. — Мне даже завидно, что у них всё так складно, — шепнул Джастин. — Они же омеги... — Да какая разница.       Аллен закатил глаза и толкнул старшего бедром в бедро. Разувшись, альфа покрутился перед зеркалом, стараясь прикрыть свою шею, но футболка этого не позволяла. Да, даже если бы он рубашку надел, то всё равно было бы видно синяки и засосы, тем более, что трясущиеся коленки вовсе не было возможности спрятать. Покачав головой, альфа тихо прошёл к кухне. В ней, конечно, царил некоторый творческий беспорядок: миски были навалены горой в раковину, полотенца лежали повсюду, на столе стоял недопитый кофе и лежали надкусанные печеньки. Что касается самих омег, то Аллен был очень удивлён, видя мужа не в халате, как обычно, а в футболке, шортах и фартуке. Нейтан выглядел ровно так же, только в джинсах.       Оба омеги не замечали пришедших. Им, конечно, было не до них. Дин прижал младшего к столешнице, самозабвенно целуя его в губы и добиваясь не менее увлечённого ответа. Наверное, если бы Джастин не прокашлялся, то это продолжалось бы достаточно долго. Услышав кашель, Нейтан испуганно шмыгнул за Дина, сразу жутко краснея. — Вы не могли попозже прийти, а? — Дин с лёгким недовольством взглянул на альф, но его раздражение быстро сменила довольная улыбка. — А хорошо вы смотритесь. — Блядь, прийти не успел. — Аллен не смог не выругаться.       Он собрался уже было уйти к себе, но Джастин поймал его за воротник, притягивая к себе. — А вы... давно тут? — смущённо подал голос Нейтан. — И тебе здравствуй. Уже как пять минут, — ответил Джастин.       Младший омега тогда заворчал что-то и закрыл личико руками, продолжая прятаться за Дина. Тот оставался совершенно невозмутим, предложил альфам завтрак и кофе и даже справился с желанием пошутить над шеей своего замечательного супруга, хотя посматривать на синяки и засосы не переставал. Нейтан тоже изредка поглядывал на альф, но больше смущался и не знал, куда себя деть, оттого уже через минуту кружка полетела на пол. Чудом только Дин успел подхватить её. Забормотав, что ему лучше уйти, Нейтан выскочил из кухни, а уши у него так и полыхали красным. Дин вздохнул и, пожелав альфам спокойного завтрака, вышел за ним следом.       Обнаружив Нейтана в своей комнате на кровати, омега покачал головой и присел рядом, бережно приобнимая младшего. Мальчик сразу уронил голову на плечо к старшему и закрыл глаза, комкая в руках фартук. — Ты чего, бусинка? — спросил Дин. — Да... мне так неловко. Мой дядя увёл у тебя мужа, а я увёл у твоего мужа тебя... и... эти отметины на его шее... и он так смотрит, ну, муж твой... Мне очень неловко, — забормотал Нейтан, стараясь объяснить своё поведение. — Не знаю, не могу... ещё Джастин так ухмыляется ехидно. — Ну, они же ничего плохого нам не говорят, может не стоит так волноваться? Джастин, думаю, рад... да и Аллен тоже. Им вообще, кстати, не до нас. Они заняты явно не нами, — усмехнулся Дин. — Они заняты... заняты друг другом, — согласился Нейтан и чуть-чуть улыбнулся, заламывая пальцы. — И они красиво вместе выглядят, хотя... Джастин весь в тату, пирсинге... и непричёсанный, а твой муж, несмотря на отметины, всё равно такой... почти идеальный что ли? Хотя я... он меня немного пугает. Не знаю, как Джастин может с ним спокойно себя чувствовать. — Аллен не такой бесчувственный, как тебе может показаться. Если побудешь с ним какое-то время, то быстро поймёшь, какой он человек... У него проблемы с выражением эмоций, то ли профдеформация, то ли он такой и есть... — задумчиво сказал Дин, бережно поглаживая мальчика по бочку. — Главное, чтобы Джастина устраивало, верно? — Да, мне кажется, что если у... Аллена всё будет хорошо, то он станет чаще улыбаться... — Ты даже о нём позаботиться успеваешь, моя ты бусинка, — засмеялся Дин и поцеловал несколько раз младшего в щёку.       Наконец-то у Нейтана было настроение, чтобы вернуться в кухню, тем более, что было о чём поговорить. Это касалось и новостей о марафоне Джастина, и новостей, которые ещё озвучат супруги. Наблюдая, как альфы заканчивают завтракать, как Дин стягивает фартук, младший омега сложил свой и положил на кухонный стол. Был налит чай, и вскоре Дин и Нейтан составили альфам компанию. Джастину не терпелось рассказать о своём марафоне, хотя, конечно, ему не очень хотелось сейчас покидать младшего альфу, но марафон был обговорен ещё за пять-шесть месяцев до этого. — Меня не будет от двух недель до месяца, — сказал Джастин и с лёгким волнением добавил: — Связь будет плохая... скорее всего, вы не сможете до меня никаким образом дозвониться.       Аллен и Нейтан одновременно приоткрыли рот, но, издав недовольный, хмурый выдох, ничего не сказали, неловко переглянувшись и скорее возвращая глаза к Джастину. Дин особенного волнения не испытал, просто оставляя это на удачу Джастина. Ему часто, поразительно часто везло. — Уеду я через неделю. Дин, я тебя умоляю, будь внимателен, я тебе оставляю своего племяшу, — сказал Джастин. — Ты понял? Если я приеду, а с ним что-то случится, то... как бы, ничего хорошего я тебе пообещать не могу. — Да ну тебя, — фыркнул Дин, думая, что его тут больше всех волнует сохранность Нейтана. — Что касается же тебя и меня, Дин, — заговорил Аллен, — то у нас скоро будет годовщина свадьбы. Не планируй ничего, родители явно захотят провести ужин.       Услышав про годовщину, старший омега мгновенно скривился, вспоминая, что нужно будет видеть кислое лицо отца-альфы Аллена, да и своего отца тоже, хотя с ним отношения улучшились. Хмурясь и ища очки, чтобы их поправить, но не находя на своей переносице, Дин удручённо отвернулся, глядя в окно. Краем глаза он видел Нейтана, который, кажется, не был расстроен этой новостью, хотя это значило, что выходной день будет упущен. — Мда, чисто минус свободный день, — заворчал Джастин, с какой-то даже ревностью глядя на Аллена. — Скорее полдня, — уточнил тот. — Ладно, это не конец света в любом случае... — Дин дёрнул плечом и уронил подбородок на плечо младшего омеги, требуя от него внимания. — Первую половину дня... можно будет провести вдвоём. — Зависит от того, где будет проходить годовщина. Если в доме твоей или моей семьи, то утро будет занято... — одёрнул Аллен.       Дин фыркнул, но был вынужден согласиться. Однако на этом разговор ещё не закончился. Аллен поднялся, попросил Дина выйти, объяснив тем, что это очень личное и касается семьи самого Аллена, хотя, конечно, встали они в коридоре, где при желании их спокойно можно было подслушать, но ни Джастин, ни Нейтан особенного интереса к этому не проявили, раз уж им ясно дали понять, чтобы они не вмешивались. Но пошушукаться дядя и племянник должны были обязательно, чем они и занялись. — Что-то случилось? — Дин прижался спиной к стенке в коридоре. — Мой папа написал, что у него совсем разладились отношения с отцом. Вот... и я переживаю. Просто хочу предупредить, что папа может неожиданно приехать. Ну, мне так кажется, — сказал Аллен. — Может... пусть он уже сейчас приедет? Я тоже за него переживаю, — с волнением предложил омега. — Он решил, что постарается всё наладить, но если что-то случится, то будь готов. Хорошо? Это я не о том, чтобы ты не водил своего... мальчика сюда. Думаю, папа не будет против ваших отношений, но вот мой отец... через него это может достать до твоего отца, Дин. — Да, ты прав... придётся быть как-нибудь поосторожнее, если твой папа приедет, но главное, чтобы с ним всё было хорошо. — Дин улыбнулся, беря мужа за руку и подмигивая ему. — А папа уже знает о Джастине? — Дин, ты просто несносный мальчишка! — Ну так знает или нет? — смеётся. — Знает-знает. Всё, исчерпал я твоё любопытство? — Вполне!