Justin Bar

      Посещение ресторана прошло успешно. Дин, зная, что довёл почти весь персонал, кроме поварского состава, до истерики, оставил официанту очень щедрые чаевые, а также поговорил с администратором и с альфой-хостесом, даже не отчитывая их, а просто советуя быть хитрее, ведь преподаватели бывают разные. Тут уж он намекал на себя, ведь под видом достаточно скромного человека скрывался капризный, богатый мальчик, который мог доставить проблем и по вине которого могли просто уволить человека, а то и двоих сразу. Удостоверившись, что ни у кого проблем не будет, разве что месячная икота, Дин покинул ресторан, за ручку уводя Нейтана. Тот только помахал бледному-бледному альфе-хостесу и взъерошенному администратору, у которого вновь на лбу выступил пот.       Они вышли на улицу под яркие белые лучи фонарей, под голубые и розовые взгляды вывесок вокруг, под феерию различных оттенков неона, испускаемого ночным городом, проезжающими машинами и редкими, но колоссальными билбордами, венчающими торговый центр в квартале отсюда. Даже с порога ресторана было видно достаточно приятную рекламу, транслируемую там. Нейтан вовсе засмотрелся на неё, замерев и наполовину натянув перчатки. Снежный город горел и завораживал; снег, лежащий на крышах, на козырьках, тротуарах и деревьях, звенел хрустальными гранями. — Ах, так красиво! — воскликнул Нейтан и взглянул на старшего. — Да, — согласился тот.       Он сам надел перчатку на ручку младшего, поняв, что тот ещё долго будет любоваться окружением. Поправив и тёплый шарф на шее Нейтана, старший омега успокоился и повёл его по ярко освещённому тротуару. Рядом сновали люди, но до них не было дела, волновал лишь снег и звон, царящий в душе. Нейтан обнял руку старшего, щекой прижимаясь к его мягкому, тёплому пальто. Стоило солнцу отвернуться от города, закатываясь за горизонт, как сразу мороз ударил в окна домов, заставляя холодно поёжиться. Дин даже пожалел на секунду, что с собой у него нет шапки. — Так холодно, но так красиво, — вновь сказал Нейтан. — Глянь, на том тц часы в виде огромной снежинки. — Дин показал на торговый центр, где действительно висели огромные, причудливые часы. — Скорее в виде солнышка, — возразил мальчик.       Омеги заспорили, постепенно приближаясь к торговому центру, а вскоре вовсе остановились подле него, смотря теперь на часы и ничего не говоря. Из-за падающего снега воздух сверкал хрусталём, придавая всему, особенно огромным часам, необычайный, волшебный блеск. — Так замечательно, — вздохнул Нейтан, но неожиданно вспомнил кое о чём. — Дин, а твоему мужу понравились часы? — Часы? А... Да, годовщина прошла очень мерзко и не было возможности их подарить, — ответил старший и неловко пожал плечами. — Не переживай, я не стану с этим затягивать. Как только подарю, то сразу же поделюсь с тобой его реакцией. — Хорошо! — Мальчик кивнул, так и грея щёку о плечо Дина. — А Аллен... он скучает по Джастину? — Думаю, что да. — Здорово, — с довольной улыбкой сказал Нейтан, но вскоре перестал улыбаться: — Я тоже скучаю по Джастину. Я уже привык к нему, хотя мы не так часто видимся, а раньше... я его месяцами не видел, когда жил с родителями. — Вот вернётся он из своего марафона, и всё будет, как обычно, — сказал Дин, обнимая младшего одной рукой. — А где там наше такси? Я чуть-чуть замёрз. — Думаю, что скоро, но давай зайдём в тц, как раз согреешься.       Однако такси приехало почти в это же мгновение, омеги даже не успели сделать десяти шагов. Обрадованный, Нейтан скорее потянул старшего в машину, а там и на заднее сиденье, где прижался к нему, быстро согреваясь и довольно жмурясь. Он только неловко покраснел, почувствовав, что на них взглянул водитель. Однако потом он смотрел на дорогу и молчал, не тревожа омег. Те даже не перешёптывались, вымотавшись за день и плотно поужинав, как выяснилось. Дин поймал себя на том, что начинает задрёмывать, так приятно в машине покачивает и так тепло и уютно рядом с Нейтаном, который уже находился в глубокой дрёме.       Прошептав, какое же это сокровище, Дин чуть крепче обнял мальчика, прижимая его к себе и смотря на дорогу. Вскоре массивные, чёрные основания небоскрёбов выглянули из-за домов. Такси остановилось на парковке, позволяя взглянуть на пики, упирающиеся куда-то в верхнюю границу зрения, так они были высоки. Бережно разбудив Нейтана, омега первым выпустил из машины его и выполз следом, оставив таксисту немного наличных, чему он был несказанно рад. — Ой, так спать хочется, — зевнул Нейтан и прикрыл рот ладошкой. — А ведь ещё десяти вечера нет. — Мы пока разденемся, пока умоемся... пройдёт час-полтора и можно будет спать лечь, — сказал старший, беря его за руку и ведя к родному небоскрёбу.       В лифте они всё же поцеловались, пусть и не так активно, как Нейтану хотелось. Однако на лестничную клетку они вышли с шарфами в руках, в расстёгнутых пальто и куртках, громко смеясь и подшучивая друг над другом. Отдав мальчику свой шарф, Дин стал копаться в сумке, на ходу ища ключи. Наверное, только поэтому он не заметил, что Нейтан вдруг остановился, а сам он чуть не ударился в кого-то лбом. Мгновенно отшагнув, он поднял взгляд к неизвестному, который почему-то ошивался возле его квартиры.       Разумное восприятие реальности мгновенно покинуло омегу. На секунду он решил, что это сон или злая шутка, но кошмар не прекращался, а шутка не заканчивалась. Перед омегой, буквально в паре шагов, стоял его отец. Они оба молчали, оба не менялись в лице, только воздух становился всё тяжелее, а их дыхание — более отрывистым. Захотелось провалиться не просто этажом ниже, а ухнуться до самого первого этажа, но небоскрёб был недвижим и крепок. — Дин? — Отец?       Ещё мгновение они не могли обменяться и словом. Дину казалось, что он забыл, как дышать, как двигаться. Он забыл, как существовать, потому что всё его существование сейчас было поставлено под угрозу, было почти бессмысленно. Тело само загородило Нейтана, не дав ему выйти вперёд, хотя мальчик то ли от испуга, то ли от глупого приступа героизма захотел защитить старшего омегу, захотел тоже вступить в диалог. — Оправдайся. Скажи мне хоть одно, грёбаное оправдание, — велел Алистар.       Он смотрел только в глаза сына, пока его лицо начинало мелко подрагивать в приступе едва контролируемого гнева. — Оправдаться? — переспросил Дин.       Старший омега взглянул на Нейтана краем глаза и вернул взгляд к отцу. Что-то в груди, называемое сердцем, вдруг ужасно заболело, забилось о грудную клетку, причиняя нестерпимую боль. — Оправдаться? Почему я должен оправдываться? Ты всё видишь сам, — сказал Дин.       Казалось, что это не он говорит, а кто-то дёргает за ниточки, заставляя злиться, заставляя шевелить губами, выдыхая слово за словом. — Да, отец, знакомься, это Нейтан и это мой омега. — Дин вдруг раскинул руки. — Вот он я, такой, какой есть. Я перед тобой, и вот она — правда. Прошу... — Это какая-то глупая шутка, заканчивай этот маскарад, — в каком-то неверии, как перед смертью, заговорил альфа.       На секунду его глаза действительно отразили полнейший скепсис, полнейшее неверие. Казалось, что он сейчас попытается ущипнуть себя, чтобы проснуться, чтобы избавиться от чудовищного наваждения перед собой. Он даже отрицательно закачал головой, но потом вдруг остановился. Взгляд Алистара прояснился, постепенно ожесточаясь и принимая такие холодные выражения, которых Дин, кажется, не видел никогда в своей жизни. И от этого стало так страшно, что невольно захотелось шагнуть назад. — Просто скажи, что это глупая шутка, — велел Алистар, — и я сделаю вид, что верю тебе. — Это не шутка, отец. Я устал скрывать это от тебя. У меня своя жизнь, и я прошу принять её такой, какая она есть. — Ты мой сын! — зарычал альфа, подходя к Дину, кажется, ожидая, что тот отступит, но отступать уже было некуда. — И что? Разве это не повод, чтобы принять меня таким? — Старший омега без тени сомнения взглянул в глаза отца, закрывая собой Нейтана. — Разве... что-то изменилось?       Тот стоял, смотря в сторону, жалкий и дрожащий, совершенно безвольный, будто оказался перед своим отцом, которому позволил бы с собой сделать всё, что угодно, но и не уходил, будто боялся оставить Дина одного. — Я верил тебе, Дин. Я переступил через себя, — заговорил альфа, беря лицо сына в ладонь и сильно надавливая на щёки, — чтобы наладить с тобой отношения, когда ты крутил шашни с этим школьником! — Я люблю его, отец! — с трудом сказал Дин. — Пожалуйста, послушай... — Заканчивай эти детские игры, хватит уже позорить нашу семью. У тебя есть муж, вот о чём ты должен думать. И кого ты должен любить, так это его, а эти глупости пора было давно прекратить! — прикрикнул Алистар, спустив руку на шею сына, будто бы тот пытался от него уйти, хотя это было совсем не так. — Почему ты не можешь быть нормальным человеком?! Что ещё мне нужно сделать, чтобы мне не было стыдно, что у меня такой сын?!       Дин на мгновение потерялся. Слова застряли в горле, а к глазам подступили слёзы. Ему вдруг стало так плохо, как никогда не было. Знание, что всё сделанное ранее было зря, что всё терпение и вера были напрасны, так сильно ударило в горло, что дыхание совсем пропало, а кровь застучала в висках гулом гигантского гонга. — Прекратите! Вы же его убьёте! — не выдержал Нейтан.       Гнев Алистара в это же мгновение всколыхнулся одним единым валом. Он буквально отшвырнул сына в сторону, даже не испугавшись того, как он ударился о стену, и наотмашь ударил Нейтана тыльной стороной ладони. Мальчик даже не пискнул, просто рухнув на пол от такого удара. Из его носа и губ, разбитых в нескольких местах, тут же потекла кровь, такая яркая, что на белых плитках, на пастельном шарфе она отпечаталась лепестками мака, разорванного тайфуном.       Дин тяжело поднялся, с ужасом смотря на это. Его трясло, а до крупных капель крови, спускающихся из-под рыжих волос, заливающих глаз, вовсе не было дело. — Это всё ты виноват! — Алистар не замечал сына, опустившись перед Нейтаном и беря его за волосы, хотя мальчик уже просто плакал и ничего не говорил. — Ты испортил моего ребёнка! Испоганил всё, что я сделал!       Схватив отца за воротник, Дин оттолкнул его в сторону, вставая между ним и Нейтаном. Он не мог сказать, почему не ударил Алистара, хотя всем своим естеством хотел сделать с ним то же самое, что и он с Нейтаном. — Как у тебя только рука поднялась? — сипло заговорил Дин, но неожиданно вскрикнул, не замечая своих слёз: — Ты просто чудовище! У тебя нет сердца! Как у тебя только рука поднялась его ударить?! Он же... он же... Как же я устал от тебя! Алистар, я тебя не просто ненавижу, я желаю тебе самой ужасной, самой мучительной смерти! За всё то, что я пережил! За каждый год моей отвратительной жизни с тобой! За каждый год, когда я прожил с Алленом, когда мучил его из-за тебя! За каждый год, который он мучился! Я ненавижу тебя! Ненавижу! Бесчувственный мерзавец! Ненавижу за каждое твоё слово, за все издевательства, которым ты меня подверг! За всю боль, за унижения, которые мне приходилось терпеть! Я буду смеяться над твоей могилой, когда ты сдохнешь! Лучше бы у меня никогда не было отца... как хорошо, что Лиам тебя сейчас не видит. Он никогда, слышишь, никогда бы не полюбил тебя, никогда бы не простил за то, что ты со мной сделал и продолжаешь делать! Как хорошо, что он умер, хотя лучше бы сдох ты!       Голос внезапно охрип. Дин вдруг ощутил себя таким пустым, словно бы вместе с этими словами он вырвал из своей груди сердце, и теперь оно неподвижно лежало у его ног, постепенно истлевая, истекая кровью и забывая, что должно биться и должно любить. Отвернувшись от Алистара, который так и сидел на полу, не в силах пошевелиться; бережно подняв Нейтана на ноги, старший омега прошёл вместе с ним к квартире, где ещё пару секунд трясущимися руками не мог открыть дверь. Эти секунды, казалось, были длиннее чем вся жизнь Дина, что сейчас вращалась в его памяти, начиная с самых первых, детских воспоминаний и заканчивая последними словами, что он сказал своему отцу, который вдруг стал для него просто Алистаром.       Стянув с Нейтана курточку, бросив пальто на пол, рядом обувь, Дин поднял мальчика на руки и сразу унёс его в ванную, куда притащил и аптечку. Младший омега уже не плакал, просто тихо всхлипывал, прижимая запястье к носу. Не дождавшись, пока Дин остановит кровь, пока сделает хоть что-нибудь, Нейтан обнял его за шею, прижимаясь к нему и вновь тихо плача. — Прости, прости меня, — сквозь слёзы шептал он, — прошу, прости... это всё из-за меня...       Вдруг раздался дверной звонок. Нейтан толкнул старшего в коридор, умоляя его открыть. Наверное, только поэтому старший омега всё же прошёл к двери, приоткрывая её. На пороге стоял Алистар. Его лицо, белее первого снега на пепелище, не выражало почти ничего, кроме какого-то подкожного страха, но и это не успокоило бурю, поднявшуюся внутри Дина, на том месте, где ещё недавно была душа. — Ты можешь делать всё, что хочешь, но прошу... — заговорил альфа. — Уходи, — перебил Дин. — Забудь этот адрес, забудь мой номер, забудь вообще, что у тебя когда-то был сын.       Он захлопнул дверь, закрыл на задвижку и тяжело прислонился к стене. Голова ужасно раскалывалась, на щеке и виске уже кристаллизовалась кровь, откалываясь от кожи свежими рубинами. С трудом вернувшись в ванную, где Нейтан уже кое-как приводил себя в порядок, старший омега обнял его, пряча лицо в острое плечо и, кажется, очень тихо плача. Его всего трясло, шли слёзы, а ноги совсем не держали. Прижимая Нейтана к себе, кажется, даже до боли, Дин вовсе отчаянно разрыдался.       Он опустился на колени вместе с мальчиком, долго рыдая, не в силах успокоиться. Наверное, даже хорошо, что Аллен сейчас был на работе. Только спустя час, может чуть меньше, Дин наконец-то успокоился, хотя сложно было назвать это успокоением. Дыра, оставшаяся на месте сердца, почему-то оставалась пустой, хотя туда уже должны были хлынуть и тоска, и отчаянье, и боль, но ничего не было. Дин прижал руку к груди, будто ища эту дыру, которую так явственно ощущал, но так и не мог найти.       Нейтан дотянулся до аптечки, откуда взял ватку и перекись. Аккуратно присев возле старшего, он осмотрел его голову. Там была совсем небольшая ранка, оставшаяся от очков, потому она не сильно кровила тогда. Обработав ранку, вытащив из волос закристаллизовавшуюся кровь, хотя стоило вообще принять душ, Нейтан вновь обнял старшего за шею. — Дин, мне страшно... — прошептал он. — Прости, я... я не защитил тебя, — едва слышно сказал старший, бережно обнимая мальчика. — Прости... Как я мог допустить, чтобы он так обошёлся с тобой. — Дин, пожалуйста, это не так важно. Я в порядке, правда.       Нейтан отстранился, аккуратно беря в ладошки лицо старшего и мягко ему улыбаясь. Глядя на нежное, чуть-чуть бледное личико младшего, Дин вдруг ощутил себя ещё хуже, чем до того. Видя разбитую в нескольких местах губу Нейтана, синяк на его щеке, он сжал зубы, на секунду опуская голову, а потом вновь смотря на маленького омегу и аккуратно поглаживая его по здоровой щеке большим пальцем. — Давай просто ляжем спать, а? — предложил Нейтан, положив руку на запястье Дина. — Да, нужно... нужно лечь спать, — тяжело согласился тот.       Наконец-то они поднялись с пола. Долго ещё пришлось застирывать одежду, испачканную в крови, да и после этого задержались в ванной. Дин намазал мазью от синяков каждый, самый крохотный синяк, который обнаружил на теле младшего омеги, а с его разбитой губой вовсе провозился минут двадцать, оценивая степень повреждения. Трещинок было несколько, но совсем крохотных, их даже не потребовалось заклеивать пластырем или медицинским клеем. С виной и жалостью глядя на Нейтана, старший омега едва не заплакал вновь, но сдержался, просто убирая аптечку. Синяк, оставшийся на его шее, тоже был обработан, потому переживать было не о чем.       Уведя мальчика в комнату, где дал ему пижаму, Дин быстро переоделся сам и забрался уже в кровать, дожидаясь там Нейтана. Вскоре оба омеги оказались на мягком матрасе, под тёплым одеялом, а главное, что вместе. Было очень плохо, а пустота внутри так и не рассеивалась, но Дин был рад, что сейчас мальчик рядом с ним, что можно коснуться его волос, нежной кожи, можно прижаться носом к шее и вдохнуть запах какао. Дин любил этот запах. Дин любил этого мальчика. — Мы забыли дверь на ключ замкнуть, а то Аллен не попадёт домой и разбудит нас, — напомнил Нейтан, отвлекая старшего. — Я закрою.       Тот поднялся, действительно открыл щеколду, а дверь замкнул на ключ. У двери пахло удовым деревом, притом довольно сильно. Стоило только ощутить запах отца, как в носу тут же защипало, а глаза заслезились. Скорее вернувшись к Нейтану, Дин скользнул под одеяло и крепко обнял его, поглаживая по спине и несколько раз целуя в лоб. — Дин, а ты... не простишь отца? — тихо спросил младший омега. — Не знаю, — вздохнул тот, — не сейчас точно. Давай спать, бусинка. М?       Нейтан был вынужден согласиться. Он уложил голову на правую половину груди старшего, постепенно расслабляясь и задрёмывая. Тона миндаля и тёплые прикосновения хоть немного, но восстановили душевное равновесие, позволяя провести ночь без кошмаров. Даже Аллен, вернувшийся очень поздно, не потревожил сон омег, хотя оба они обычно спали достаточно чутко, уж удар телефона об пол услышали бы, но не в этот раз. Прошедший день так сильно вымотал их, что они проспали до обеда. Утром настроение всё равно было не таким хорошим, как хотелось бы, особенно после того, как пришлось Аллену кратко пересказывать произошедшие события.       Тот напомнил, что стоит побеспокоиться о картах и счетах, но с ними всё было в порядке. Дин долго глядел в телефон, не теряя удивлённого выражения лица. Однако пользоваться этими счетами омега пока не планировал, решив перейти на собственный резервный счёт, куда уже лет шесть точно откладывал деньги. Не веря даже, что этот счёт пригодился, Дин поделился этим с Алленом. Тому осталось только похвалить мужа, также предложить помощь, от которой Дин пока что отказался и занялся губой Нейтана, вновь осматривая её, проверяя, как заживает.       Собственно, выходные омеги провели в доме Аллена. Оставлять младшего омегу без присмотра Дин очень боялся, хотя в будние дни с этим возникали определённые проблемы, но это решалось простым ожиданием друг друга в холле. Нейтан понимал переживания старшего, но всё равно изредка пытался убедить его, что всё будет хорошо и не стоит прибегать к таким мерам. Первые пару дней Дин наотрез отказывался верить, что всё пройдёт так просто, но с каждым днём он успокаивался всё больше, видя, что и со счетами всё хорошо, и никто не пытается подсыпать ему яд, а тем более Нейтану.       Так прошло полторы недели. Нейтан каким-то незаметным для себя способом то ли случайно, то ли по замыслу Дина, переехал к Аллену. Мальчик сам не заметил, как все необходимые ему вещи теперь были в комнате Дина и в ванной, а возвращаться домой вовсе было незачем. Аллена это ни капельки не волновало. Тем более, что от Джастина пришла очередная весточка, но, к сожалению, неутешительная для Аллена. Альфа писал, что задержится сильнее, чем думал, в основном из-за погоды, но беспокоиться не о чем. Аллен, наверное, этой вестью был расстроен даже больше, чем Нейтан, потому что весь день ходил хмурый и молчаливый, а ведь вчера ещё радовался, что прошла половина срока, на который уехал Джастин. Однако теперь этот срок стал куда больше.       Этим же вечером, после ужина, когда собирались ложиться спать, Аллен не мог найти себе места. Дин уже задремал в кровати, когда Нейтана ужасно отвлекали шаги альфы по коридору. Он даже голову под подушку сунул, надеясь, что заснёт, но в итоге всё равно тихо поднялся, оставляя Дина спать. Выскользнув в коридор, омега чуть не врезался в Аллена, который как раз проходил мимо спальни. — П-простите, — тихо сказал мальчик. — Ничего, это я мешаю вам спать. Дин злится, да? — вздохнул Аллен. — Нет, он уже спит... а я, я понимаю, что Вы переживаете. Это из-за Джастина, да? — спросил Нейтан, собирая складочки пижамы меж пальцев. — Да. — Альфа кивнул.       Он прошёл на кухню, где включил второй свет, и встал там у окна, глядя на зимний, заснеженный город, укутанный в белоснежные шарфы и шапки, да так плотно, что в темноте горели лишь глазницы домов, да отскакивали от хрусталя бесконечные блики, сразу скатываясь в рыжую реку машин. Нейтан кратко взглянул на лампы, установленные на кухонных шкафах. Они светили мягким синеватым светом. Он смешивался со мраком, вызывая мистическую дымку, в которой альфа у окна вовсе казался недвижимым фантомом. Протерев глаза, Нейтан присел на стул, отвернув его от обеденного стола. — Столько всего случилось, когда Джастина нет, — вздохнул мальчик, складывая руки на спинке стула и опуская на них голову. — Это как будто знак, что ему не нужно было уезжать. — Аллен поморщился, прикладывая руку к переносице. — Никогда ещё так сильно Дин не ругался с отцом. — Почему родители не готовы принять нас... такими, какими мы получились? — вновь вздохнул омега. — Дин так старался, но всё вышло вот так... — У них свои убеждения, не за что их упрекать. Мой папа спокойно отнёсся к тому, что я... что я буду с Джастином, но отец, думаю, не захочет, чтобы у него был такой сын, как я. — Наверное, если бы мой папа был жив, то он бы... был рад, что у меня всё складывается с Дином. — Нейтан сглотнул, чуть-чуть царапая нижнюю губу, где уже давно зажили ранки. — Если честно, я немного завидую Вам. — Я понимаю почему. — Альфа обернулся, опираясь о подоконник руками и теперь глядя на мальчика.       Он уже привык к нахождению Нейтана в доме, тем более, что он появлялся только вечером вместе с Дином и частенько не покидал комнаты просто так, постепенно привыкая к новому дому, хотя привычки, оставшиеся после жизни в пустой квартире, ещё никак не оставляли Нейтана, да и самого Аллена он побаивался, в его часть квартиры вообще не заглядывая. Однако не сейчас, хотя они были наедине в кухне, залитой голубоватым, холодным светом, который неохотно ложился на лица, придавая им лёгкую гротескность. Нейтан даже чувствовал себя как-то неожиданно спокойно, только чуть-чуть щипало в носу и поминутно увлажнялись глаза, хотя мальчик сам не мог понять почему так. Он только слушал Аллена, внимательно смотря на него. — У моего папы сложилась очень плохая ситуация, из которой я не могу его вытащить, — говорил тот, кажется, глядя в глаза мальчика, но и в то же время чёрный взгляд был далёк и пуст. — И сейчас, когда Дин поссорился со своим отцом, я ещё больше переживаю, потому что безопасность папы напрямую зависела от Алистара. — А этот человек... он, — с трудом подбирая слова, заговорил Нейтан, — он из-за ссоры... откажется помогать? — Его помощь и так была сомнительной, но верилось, что всё будет хорошо, а теперь я вообще не могу быть уверенным ни в чём. Если я узнаю, что отец хоть как-нибудь тронул папу... — Аллен покачал головой, плотно сжав губы. — Я и своего отца, и Алистара... — Вы разве не любите отца? — неловко спросил мальчик и с волнением сжал спинку стула, заметив, что перебил альфу. — Люблю. — И у Вас хватит сил? — Любовь к родителям будет жива, пока жив и сам человек, но ты можешь как любить, так и ненавидеть. Взгляни на Дина. Он отказался от отца, но видно, что он мучается, — сказал Аллен. — Связь с родителями... это выше нас. Вот и всё. — Я скучаю по ним, — тихо вздохнул Нейтан, опустил руку и коснулся ступни, ощущая, как скользят подушечки пальцев по едва заметным шрамам, которые долго ещё будут мазать мазью. — Только... всё равно очень страшно. — Будем верить, что ничего более не случится... уже достаточно. — Аллен вздохнул и прошёл к шкафам, выключая нижний свет. — Пойдём спать?       Мальчик кивнул, тихо поднимаясь со стула и аккуратно ставя его к столу. Он первый покинул кухню, тихо пожелав альфе спокойной ночи, и ушёл в спальню, где скользнул под одеяло. Дин спал крепко, провалившись в глубокий сон, лишённый будоражащих сновидений, хотя до того его мучили слабенькие кошмары, просто выводящие из состояния сна и мешающие отдыху. Наконец-то всё стабилизировалось, и Дин стал высыпаться. Сейчас он уже рефлекторно обнял Нейтана, устраиваясь на спине, пока сам мальчик вновь уложил голову к нему на правую половину груди. Хотелось послушать медленное, ровное сердцебиение, но менять позу уже не стоило.       После десяти минут размышлений, мальчик тоже заснул. Утро прошло бодро и в быстром темпе, хотя они и не проспали. Да и будний день тоже спешил, неожиданно подняв сонное, холодное солнце и столь же быстро утопив его за горизонт. Нейтан, увлечённый занятиями, даже не заметил, что уже стало вечереть. Собирая вещи, он не дождался Дина, выходя на ступеньки института и смотря на деревья, увенчанные сверкающими снежными кронами. Было так красиво, а фонари, включившиеся час назад, заставляли хрусталь сверкать только ярче, высвечивая его грани тёплым, жёлтым светом.       Проходили мимо студенты; кто-то покидал институт, а кто-то, наоборот, заходил в него. На дорожках парковой зоны можно было заметить и праздных отдыхающих, чей рабочий день закончился достаточно рано, чтобы ещё можно было погулять в остывающем воздухе и жёлтой дымке. На ступеньках чуть ниже остановился альфа в чёрной, плотной куртке. Нейтан подумал, что мешает ему пройти и чуть подвинулся, поправляя пышный шарф, но незнакомец не уходил. Сглотнув, мальчик несколько секунд смотрел в сторону, но не выдержал, переводя взгляд на человека, сразу разглядывая его златые кудри, собранные в низкий хвост, а случайно встретившись с болотными, чуть прищуренными глазами, Нейтан вовсе отшатнулся. — В-вам что-то нужно? — спросил он. — Я жду Дина ровно так же, как и ты, — заговорил альфа. Нет, какой к чертям альфа.       Нейтан наконец-то понял, что перед ним стоит бета, но первоначальный властный образ, отпечатавшийся в голове, не покидал. Болезненно вздрогнув, мальчик тяжело сглотнул, боясь отвести от Андреаса взгляд. Что-то подсказывало, что они знакомы, хотя мальчик никогда раньше не видел этого человека. — Не бойся, я к тебе никаких претензий не имею, — сказал бета. — Мне нужен Дин. — Простите, я не знаю, где он сейчас. Вроде бы он сегодня закончил раньше, чем я. Наверное, он уже дома. — Нейтан пожал плечами.       Он взглянул на тротуар, прямиком ведущий от института к городу. Тут же была и парковка, совсем близко. Уже стояло такси, ожидающее Дина и Нейтана, стояли заснеженные машины, принадлежащие преподавательскому составу или богатым студентам, стоял и серебристый автомобиль бизнес-класса, едва ли сливающийся со всеми этими машинами, может только с двумя, но те выглядели куда более дорогими и на них лежал достаточный слой снега, когда на этой машине не было и снежинки. Внезапный порыв ветра принёс густые, объёмные хлопья белого, которые сразу украсили крышу и лобовое стекло автомобиля, но и быстро растаяли. — Эх, вид такой красивый, только холодно, — тихо вздохнул Нейтан, чуть-чуть морщась, когда на его нос опустилась крупная снежинка, мгновенно осыпавшаяся и растаявшая. — Не стой долго, иди домой, а то Дин будет волноваться, если ты заболеешь, — сказал бета.       Мальчик не мог сказать, поверил ли бета в его слова, но согласился с его предположением и, не прощаясь, проводил незнакомца взглядом до самой машины, а потом и саму машину. Как только автомобиль скрылся из виду, сразу стало легче дышать, хотя в носу ещё немного щипало от смолистого тона удового дерева, который Андреас принёс с собой. Почти сразу же из института вышел Дин. Он схватил мальчика за руку и сразу же утащил его в такси. До дома они добирались молча, только смотря друг на друга, но не говоря ни слова, будто внегласно условились не обсуждать эту тему при таксисте. — Блядь, что он там делал, — хмуро забормотал Дин, как только зашли в квартиру. — Не знаю. Кто это вообще был? — Один мой близкий знакомый. В его борделе мы встретились, — ответил омега, вешая пальто и присаживаясь на тумбочку, даже обуви не снимая. — Он что... хочет, чтобы ты продолжил там работать? — ошарашенно спросил Нейтан. — Да нет конечно. Я там и не работал толком, так... развлекался. Я вообще не могу предположить, что он от меня хотел. Скажи, с ним никого не было? — Нет, вроде, машина, в которую он сел, была пуста. — Ясно. Тогда я вообще ничего не понимаю... надо будет ему позвонить..       Однако машина не была пуста. Андреас приехал к своему борделю, где оставил машину прямо на обочине и покинул её, сразу же закуривая. С заднего пассажирского сиденья вышел Алистар. Он плотно запахнул куртку и тоже сразу закурил, тяжело морща люб. От злобы непроизвольно сжимались зубы и ломали фильтр. Гневно отшвырнув испорченную сигарету, он взял новую. Андреас же курил совершенно спокойно, глядя на снег, спускающийся на город, и медленно моргал. Его статный, уверенный силуэт на фоне сгорбившегося, обозлённого Алистара выглядел так хорошо и приятно, что это могло даже вызвать лёгкий диссонанс. — Не нервничай, это уже бесполезно, — вздохнул бета и усмехнулся. — Забавляет меня этот маленький мальчик. Он неплохо врёт. Не знай я ситуации, то обязательно бы поверил. — Ненавижу, — прорычал Алистар. — Научись уже принимать последствия своих действий. Ты всё знал с самого начала, признай это.       Альфа зарычал, беря друга за ворот куртки, но тот всё равно стоял спокойно. — Твой последний шанс был исчерпан. Это тебе тоже придётся признать. — Посмотрим! — Посмотрим...