Justin Bar

      На утро Джастин не захотел уезжать. Сославшись на то, что хочет побыть поближе к Аллену и Нейтану, пока всё не успокоится, он даже не спросил, можно ли ему остаться в квартире, а та, между прочим, уже едва-едва выдерживала такое количество жильцов, но Джастина никто выгонять не стал, Аллен наоборот был доволен его присутствием. Только одно немного смущало всех, кроме самого Джастина: он иногда возвращался в три часа ночи, потому что возобновил работу бара, чтобы тот был открыт хотя бы два через два, но вместе с тем Джастин возвращался домой всё же трезвый, чего от него никто не ожидал.       Ирию же в такой компании жилось очень хорошо: весь налёт прошлой, неприятно изысканной жизни примерного мужа, весь вычурный блеск постепенно стали покидать омегу, а сам он всё больше проникался обычной, человеческой жизнью, в которой наконец-то стал искать себя, изредка пропадая после обеда и возвращаясь только под вечер, когда начинало темнеть. Замёрзший, но счастливый, он туманно рассказывал о своих прогулках, изредка касаясь румяных от холода щёк, но ничего конкретного не говорил, хотя Аллен переживал, беспокоясь, что и с папой может что-то случиться.       Так квартира постепенно пустела в светлое время суток, потому что скоро и Дин наконец-то вышел на работу. Это случилось только через две недели, омега ещё мучился от слабости, но он всё же чувствовал себя достаточно сносно, чтобы возвращаться к обычной жизни, следуя советам врачей. Первый день в институте дался ему ужасно: он переживал, что с Нейтаном что-то случится, потому что он вышел из академического отпуска; он чувствовал на себе удивлённые, изредка разочарованные взгляды студентов и других преподавателей; он получал вопросы на тему своего отсутствия, самочувствия и состояния, потому что худоба ярко просвечивала сквозь одежду, привлекая внимание окружающих; он просто чувствовал себя не в своей тарелке. Наверное, не вернись блеск в изумрудные глаза, так все бы вовсе посчитали, что следует ждать очередной истерики и нового больничного, однако Дин справлялся.       Он справился, но вечером ужасно ворчал и не желал отпускать Нейтана от себя, постоянно его обнимая. Тот и сам не отходил, тоже изрядно понервничав за день, что старшего нет рядом: без Дина было неспокойно. Однако они всё же привыкали к тому, что приходится быть порознь, и вскоре это не приводило к истерикам Нейтана и приступам агрессии и тревоги Дина под конец дня. Следовательно, и остальные жильцы квартиры чувствовали себя спокойно, только Джастин изредка порывался всё же пойти и поправить лицо Алистара, но Аллен вовремя его останавливал.       А ведь ещё были праздничные дни, притом сразу после приезда Джастина, но было столько забот и возни, что про них все забыли, ограничившись символичными подарками и ужином, потому и в памяти ничего не отпечаталось, кроме Джастина, который умудрился разбить себе локоть.       Сейчас же зима входила в свою последнюю календарную треть: холода становились всё злее, снег валил каждый день, толпясь у окон, поглядывая на жильцов и расцвечивая воздух в блеск сотен кристаллов, если вдруг всё же прорезалось солнце сквозь тучи. Джастин не жаловался, но ужасно не любил снег, потому что любая поездка на мотоцикле заканчивалась тем, что дома или в баре он вытряхивал свой толстенный шарф, потому что тот набивался снегом, да и сам альфа ворчал, что у него мёрзнет задница. Аллен не смеялся над ним, хотя улыбки сдержать не мог и едко предлагал Джастину согреть его. Конечно, тот не соглашался.       Много подобных мелочей украшало квартиру, и постепенно становилось понятно, что в ней вновь началась мягкая весна, пусть в окно и бился колкий снег. И все наслаждались этой весной, хотя заморозки ещё не отпустили. Изредка случалось, что то Дин с Нейтаном оставались наедине в квартире, то Джастин с Алленом, потому что Ирий вновь уходил гулять. В силу работы Аллена альфам удавалось побыть вместе куда реже, хотя часто случалось так, что Аллен просто работал дома, а Джастин молча составлял ему компанию, заседая в его кабинете.       В окно всегда бился напуганный, мечущийся снег, а Джастин сидел в бархатном кресле в углу, куда не доставал сквозняк из-за плотных, тяжёлых штор. В кабинете всегда было тепло, даже если окно чуть приоткрывалось и по стене у стеллажей с документами проходился лёгкий сквознячок. Однако всё это не интересовало Джастина. Один раз он оглядел строгое убранство комнаты и больше не обращал на него внимания, смотря только на Аллена. Сначала думалось, что чужой взгляд ему мешает, но вскоре эти мысли перестали тревожить: очевидно, Аллен никак не обращал внимание на то, что на него смотрит кто-то, даже если Джастин, который, между прочим, мог бы заниматься своими делами, но не делал этого.       Ему нравилось наблюдать, как преображается его возлюбленный, берясь за дела. Аллен, который в делах любовных совершенно не смыслил, переставал нервничать и переживать, а становился таким спокойным и сосредоточенным, что в душе Джастина это вызывало густое благоговение, которое хотелось скрыть за каким-нибудь занятием, пусть младший альфа и не смотрел. Но больше всего Джастину нравилось, если младшему кто-то звонил. Альфа тогда поднимался из-за стола, отвечая на звонок и одну руку убирая за спину, а голос его становился чуть ниже обычного. Это придавало Аллену большей властности и шарма, да притом до такой степени, что прикажи Аллен Джастину стать на колени в таком тоне, то Джастин бы сразу же рухнул.       Вот, очередной раз наблюдая, как альфа медленно измеряет шагами комнату, что-то очень доходчиво и строго говоря собеседнику, Джастин буквально весь вздрогнул, мирясь с крупными мурашками. Он закинул ногу на ногу, подпирая щёку кулаком, и с благоговением продолжил наблюдать за младшим альфой, медленно моргая: Аллен был так хорош собой, а его властный шарм буквально гипнотизировал. Вздохнув, Джастин медленно сглотнул, но вскоре оба альфы начали уставать от телефонного разговора, который затягивался слишком сильно.       На бесстрастном, снежном лице Аллена стали проступать румянец и напряжённые, мимические морщины. Заламывая пальцами складочку рубашки на спине, он чуть прибавил шагу, а вскоре прошёл к Джастину, скидывая его ногу в сторону и садясь к нему на колено. Старший альфа даже опешил, глядя на Аллена, который продолжил говорить по телефону, будто бы просто сел в кресло. С гордостью приобнимая младшего, Джастин прижался носом к его плечу, почти не вслушиваясь в смысл разговора, довольствуясь лишь голосом и тонами тимьяна. — Ты вкусно пахнешь, — прошептал он, когда Аллен закончил разговор, — потому что злишься. — Да, я рассержен. — Младший альфа отложил телефон на столик возле кресла. — Снова что-то не сходится? — У людей в голове не сходится, что праздники давно закончились и пора уже начинать работать, — заворчал Аллен. — Расслабься, — мягко шепнул Джастин, прижавшись губами к уху альфы, — я чувствую, что ты напряжён. — Расслабишься тут...       Джастин не стал дожидаться, пока младший закончит ворчать, потому, раз уж тот сам пришёл, потянул его к себе, обнимая крепче и прижимая к груди. Аллен пока не придал этому значения, но его голос чуть стих. Однако стоило Джастину расстегнуть первую пуговицу его рубашки, альфа сразу замолчал, оборачиваясь к старшему. Тот лукаво взглянул ему в глаза и прижался губами к белоснежной шее, почти сразу кусая и утробно урча. — Это ты... так помогаешь расслабиться? — сквозь зубы спросил Аллен. — Дома никого нет, чего нам стесняться. — Джастин продолжил расстёгивать пуговицы. — Ты в курсе, что мой рабочий день ещё не закончился? — Сделаешь перерыв, — в шею младшего ответил альфа, неспешно расцеловывая податливую кожу.       Тот слегка склонился, поднося ко рту запястье, но Джастин не дал отстраниться, скользнув рукой по груди вверх и беря за шею: его длинные, жёсткие пальцы чуть-чуть впились в горло, стесняя дыхание. От них хотелось отстраниться, но подаваться назад было некуда. Аллен лишь сильнее вжался в грудь старшего альфы, запрокидывая голову к нему на плечо. Глаза невольно закатывались, а пальцы рефлекторно царапали по запястью Джастина, сжимали его футболку у бедра. Отчётливо ощущался пирсинг, контрастно врезающийся в кожу при настойчивом поцелуе, а от касания горячих штанг в ловком языке по спине скатывались сотни мурашек, стремящихся к низу живота. — У нас... у нас всё в комнате, — едва ли разборчиво заговорил Аллен. — Торопишься, — ухмыльнулся старший и, оттянув ворот расстёгнутой рубашки, медленно провёл языком меж лопаток к загривку.       Штанги перебрали каждый позвонок, заставляя Аллена дёрнуться, подбирая колено к себе. — Ты в этот раз очень нетерпеливый, — шепнул Джастин, отталкивая колено альфы и расстёгивая его штаны.       Аллен не мог толком сказать, откуда явилось такое нетерпение, но он буквально поддавался неожиданной судороге от каждого касания, даже самого незначительного, хотя Джастин ещё не укусил сильно и не притронулся. Он не торопился, оставляя касание языка за касанием, тяжёлый поцелуй за поцелуем. Он предательски медлил, оставляя отпечатки горячих ладоней на обнажённом торсе, на белоснежной, податливой коже, изошедшей мурашками. Он буквально выжидал, держа под руками вздрагивающее, сдержанно изгибающееся тело, хотя хотелось жадно поцеловать в шею, укусить, оставляя отметину, яркую метку, чтобы все знали, что этот альфа занят. — Ты сводишь меня с ума, — в плечо младшего зашептал Джастин, — ходишь дома в рубашке и брюках, как меня это заводит.       Не дождавшись ответа, он снова припал к разгорячённой, украшенной красным шее, шумно дыша и жадно целуя, добираясь до уха и кусая за мочку. Слуха сразу коснулся сдавленный, мягкий стон, а тело под руками тут же прогнулось. Не позволяя отстраниться, Джастин прижал младшего к себе, вновь беря за шею и соскальзывая рукой вниз. Так бы он хотел сейчас увидеть лицо Аллена, хотя и догадывался, что альфа весь раскрасневшийся, на его губах кровоподтёк из-за смятых стенаний, а глаза закрыты и длинные ресницы слабо дрожат. Только от мысли об этом становилось так хорошо и так жарко, а вставший член так сильно упирался в штаны и в ненормально желанную задницу, что ожидание становилось просто невыносимым.       Слыша неразборчивый, отрывистый шёпот Аллена, старший альфа с каким-то безумным удовольствием различил своё имя. Оно было произнесено с таким желанием и с такой любовью, что хотелось услышать это ещё раз, а затем ещё и ещё, будто бы это мгновение можно было закольцевать, замкнуть в восьмёрку бесконечности. Шепча натруженные, бесценные слова любви, Джастин скрестил руки на животе младшего, обнял его, тяжело дыша. — Ты очень вовремя, — тяжело возмутился тот. — Хочу услышать это в ответ, — зашептал Джастин.       Он медленно спустил одну руку вниз, забираясь пальцами под брюки, следом под резинку трусов, и наконец-то коснулся влажного, подрагивающего члена. Неспешно оглаживая его, обводя пальцами, чуть натягивая кожу, буквально издеваясь, Джастин прижался щекой и ухом к пылающей шее: он слушал, как клокочет внутри скомканное рычание. Он слушал глухие стенания и чувствовал на своём запястье сильную, даже чуть болезненную хватку Аллена.       Тот запрокинул голову, шумно, отрывисто дыша и изредка поглядывая на руку Джастина, скрытую лишь серой тканью трусов. От его касаний, от ловкости его пальцев горло сдавливало накатывающей волной удовольствия, которая стремилась сорваться с губ густым стоном. Невольно зажмурившись, младший альфа скользнул свободной рукой в густые, каштановые волосы, высвобождая их из хвостика, и безжалостно сжал. — А это больно, — с азартом шепнул Джастин и вновь прикусил истерзанное ухо, срывая глухой стон.       Прервав Аллена на полуслове, альфа обхватил его член пальцами, медленно водя вверх-вниз и изредка натягивая кожу на головке. Каждый раз младший альфа скулил, подаваясь вслед движению, и в очередной раз признавал, что это Джастин сводит его с ума, а никак не наоборот. — Издеваешься, — прошептал младший альфа. — Скажи мне то, что я хочу услышать и я перестану, — ехидно пообещал тот, останавливая руку и добиваясь жалобного поскуливания. — Сволочь несчастная, — прошипел Аллен.       Он спустил руки к руке старшего, но Джастин поймал его за запястья, крепко держа и продолжая медленные, до одури сладостные мучения. Выгибаясь и выстанывая проклятия, Аллен не сдержался, поднимая к себе колено и сжимая руку альфы. Джастин на секунду остановился, будто бы младший действительно помешал ему, и почти сразу продолжил, с особенным удовольствием надавливая большим пальцем на головку и медленно обводя ужасно напряжённую, дрожащую плоть.       Аллен хрипло застонал и согнулся, но почти сразу вновь выгнулся. Однако Джастин вдруг вытащил руку, хотя ещё бы немного, ещё движение и младший бы определённо провалился в оргазм, а так всё его тело прошибло разочарованной дрожью: он заскулил, почти заплакал, извиваясь и умоляя старшего продолжить. — Я так и не услышал ответного признания, — с хрипотцой шепнул Джастин, медленно выписывая пальцами круги на животе альфы. — Иди на хуй. — Аллен дёрнулся, но ему так и не удалось вырвать руки. — Признание он хочет.       А Джастин, смирившись, вновь опустил руку к его члену, быстро возвращая младшего альфу к гудящему, ноющему пику и доводя затем до скорого оргазма. Он вздохнул, кладя подбородок на подрагивающее, горячее плечо Аллена и дожидаясь, когда тот придёт в себя и справится с шумной одышкой. Обычного удовольствия от принесённого наслаждения не было, потому что особой цели Джастин всё равно не добился. Прижавшись к уху Аллена, старший альфа закрыл глаза, просто слушая, как он ворчит, что теперь придётся приводить себя в порядок. — У тебя в столе есть салфетки, я помню, — хмыкнул Джастин и ехидно спросил: — Но ты же расслабился? — У тебя совесть есть? — Отключили за неуплату. — Старший альфа засмеялся, выпуская Аллена из руки и наблюдая, как тот придерживает брюки одной рукой, пока приводит себя в порядок. — Я бы сходил в душ, но мой перерыв и так затянулся, — буркнул младший альфа, поправляя рубашку.       Он глянул краем глаза на Джастина, но тот в ответ не смотрел, держа взгляд у окна, ища что-то на соседнем небоскрёбе, осаждённом снегом, а может ища что-то за ним, в безмолвной, наполненной белым хрусталём пелене, когда под ногами клубился бурный, живой город, разрезанный венами-дорогами, полными машин. Опустив тяжёлый вздох, Джастин поднялся, смотря всё же на альфу. — У тебя много дел? — спросил он. — Достаточно, — ответил Аллен.       Он застегнул последнюю пуговицу рубашки, наблюдая, как Джастин задумчиво глядит в сторону, сложив руки на груди. И, внезапно, не сказав ни слова старший альфа просто кивнул и покинул кабинет, оставляя Аллена наедине со своей работой: телефон уже бился в конвульсиях от очередного звонка и нужно было на него ответить. Потому Аллен вновь взял телефон, измеряя шагами комнату, хотя все его мысли занимал Джастин. Не вёл он себя так раньше, не расстраивался из-за собственных игр, а сейчас почему-то вдруг позволил себе потерять улыбку, хотя это была просто шутливая просьба о признании.       Аллен вздохнул и остановился, уже совсем не слушая, что ему говорят. Он помнил, как сам долго маялся и нервничал, дожидаясь заветных слов, которые мгновенно согрели охладевшую, хмурую душу, но ожидать такого от Джастина... не мог? Это было так неожиданно, так бурно и странно, что захотелось бросить трубку и скорее пойти в спальню, на балкон: Аллен был уверен, что сейчас альфа на балконе, что он курит, хотя делает это так редко.       Однако каково было удивление альфы, когда по завершении звонка он прошёл в спальню, ища там Джастина, и обнаружил старшего на кровати, только вышедшего из душа, судя по мокрым волосам, и играющего в какие-то мобильные гонки: он лежал на животе, подложив под грудь подушку, и урчал в неё, быстро нажимая пальцами на экран. Джастин даже толком не отвлёкся сначала, а потом выдохнул в сторону и отбросил телефон на подушки (между прочим, новый телефон, а не тот кусок хлама, который у него был). — У тебя же дела были, нет? — зевнул он. — Ну, я решил, что ты расстроился, и отложил все свои дела. — Аллен присел на край кровати. — Сначала я расстроился, — заговорил альфа, лукаво глядя в матовые, слегка поблёскивающие глаза младшего, — а потом подумал, что если ты захочешь, то скажешь мне это просто так. — Тебе признание зачем? — А тебе зачем нужно было моё? — Джастин подмял под себя подушку сильнее. — Я вообще не был уверен, что всё настолько серьёзно, — ответил Аллен. — Хм, я понял, к чему ты клонишь. — Он несколько раз кивнул. — Ну, знаешь ли, люди друг другу говорят, что любят, не только для того, чтобы уверить вторую половинку в серьёзности своего настроя. — Не надо со мной говорить, как с ребёнком.       Джастин не выдержал и засмеялся, так сейчас недовольно выглядел младший альфа, даже не попытавшийся сдержаться. Почему-то наблюдать за его хмурым, сейчас таким выразительным лицом было настолько приятно, что губ касалась улыбка. Довольно жмурясь, Джастин сел и отложил подушку. Аллен за ним наблюдал с неприкрытыми скепсисом и недовольством, но почти сразу успокоился, почувствовав на своей руке сухую, немного жёсткую ладонь старшего альфы. — Интересно, когда-нибудь я узнаю твой характер полностью или у меня каждый день будет с сюрпризом? — ухмыльнулся Джастин, садясь ближе к альфе.       Тот проворчал что-то, но слов нельзя было различить, хотя старший альфа и так всё понял. Улыбаясь, он коснулся лбом виска Аллена, зная, сколько для него значит это прикосновение, и с удовольствием шепнул ему: — Я люблю тебя.       Кажется, младший альфа даже вздрогнул, так густо мурашки прошлись по его телу. Закрыв глаза, он сам расплылся в улыбке, ехидно говоря: — Ну так и зачем тебе моё признание? — Ты вредный, хуже, чем Дин, — засмеялся Джастин, отстраняясь и толкая младшего в плечо. — Мне сложно это сказать, — проворчал Аллен. — То есть, как трахаться со мной, так это уже не проблема, а три слова сказать — проблема. — Тебе напомнить, как ты надурил меня с монеткой? — Ты сам согласился на это, думая, что победишь! — Джастин засмеялся. — Но мне всегда везёт!       И он смеялся, когда Аллен просто с улыбкой смотрел на него. Кажется, взгляни он на себя со стороны, то не поверил бы, что позволил себе с такой нежностью смотреть на кого-нибудь, особенно на альфу. Однако Джастин стал уже не просто альфой, не просто другом и не просто любовником, а тем самым, для которого не сложно сказать: — Как же я люблю тебя.       Аллен не сразу понял, что пробормотал это вслух, да притом так разборчиво, что старший альфа расслышал его сквозь смех. Хотя и смех этот вскоре стих. Джастин склонил голову вбок, улыбаясь и не отводя лукавого, лоснящегося взгляда от младшего альфы. Кажется, никогда ещё Аллен не видел его таким довольным. Это было даже не удовольствие телесное, которое приходит после любого физического наслаждения, а именно то чувство, которое рождается в душе и навсегда отпечатывается в памяти болезненным, радостным содроганием сердца. — Как мало тебе надо для счастья, — вздохнул Аллен. — Это совсем не мало, — возразил альфа, беря младшего за руку.       В коридоре аккуратно открылась входная дверь, прерывая разговор. По первым мгновениям тишины стало ясно, что это пришёл Ирий, потому что омеги ввалились бы весело болтая или смеясь, когда старший омега лишь сказал, что он пришёл домой. Аллен поднялся, выходя к нему, а следом из спальни вынырнул и Джастин. Ирий, увидев альф, едва справился с неловкостью, которая залила бы его щёки алым, если бы не румяные поцелуи мороза и снега. Конечно, при виде Аллена с укусами на шее и ушах и невероятно довольного Джастина, который не переставал улыбаться, можно было сделать несколько определённых, вполне очевидных выводов.       Ирий ничего об этом не сказал, хотя изредка с его губ срывался тихий, мягкий смех, а сам он старался не смотреть на уши младшего альфы. В довершение всему в дом всё же ввалились смеющиеся, радостные Дин и Нейтан, потому от ушей пришлось отвлечься, ведь близилось время ужина, а омеги шумели и с азартом делились какими-то глупостями, которые произошли за день. — Они такие шумные, — вздохнул Аллен, когда они вновь остались одни в коридоре. — Все трое. — И счастливые. — Джастин кивнул. — Дин выглядит лучше, да? — Это радует, и мой папа тоже выглядит довольным, хотя меня беспокоит, что он совсем не рассказывает о своих прогулках. — Он взрослый человек, думаю, что пока нет повода для беспокойств, — сказал старший альфа. — Веришь? — Верю. — Тогда пойдём ужинать? — Пойдём, — согласился Аллен, — только подождём их.       Ожидание оказалось недолгим: не успел младший альфа зайти на кухню, как тут же оказался прижат к стене. Джастин так любил это делать, что Аллен уже ждал знакомого движения и сразу обнял старшего за шею, глядя в его лукавые, сверкающие тёмным янтарём глаза. Быть может, что не было в жизни Аллена глаз более красивых, чем эти, и он любовался ими, любовался всем спектром чувств, таящимся там. Однако взгляд медленно, но верно спускался ниже, стремясь охватить чуть потрескавшиеся, страстно-желанные губы. — Ты сводишь меня с ума...