Секрет Аонунга

Бухта Предков — место, которое Аонунг с удовольствием посещал на постоянной основе. Мистика и очарование морских пастбищ и пещер порабощала сознание, окуная навещающих эти земли На’ви в невероятную атмосферу памяти предшествующих поколений. В этот раз он отправился туда с компанией новичков, сестрой и Ротксо. Ничего не предвещало беды, пока старшая из девочек лесного племени — Китти-Кири, (ему все еще не выдалась возможность уточнить), подключилась к Эйве через косу. Ротксо тогда был первым, кто обнаружил, что с На’ви что-то не так: ее тело затрясло, люминесцентные точки начали то угасать, то вспыхивать по новой, после девушка потеряла сознание. Он видел, как ее сиблинги перепугались до ужаса, а от собственной бесполезности стало невыносимо дискомфортно. Это напомнило ему, как в детстве похожее произошло и с ним самим. Мать приводила сына в чувство весь день, а после он еще долго был не в состоянии погружаться без истерики. Аонунг сочувствовал Кири, (парень уточнил у Ротксо ее имя. Как он раньше до этого не додумался?), и надеялся, что с ней все будет в порядке. Небесные Люди были на подходе, необходимо было быть в полном строю. Сначала к ним прибыло летающее существо из металла, принеся с собой друзей Турука Макто и его семьи. Они долго крутились вокруг несчастной, тыкали в нее всякие шнуры и искали что-то в разноцветной дощечке с картинками. Попытки не увенчались успехом, поэтому мать Кири обратилась за помощью к матери Аонунга, Тсахик Ронал. После обряда Кири проснулась, тяжело дыша, рыдая и хватаясь руками за свою мать. Аонунг ушел прежде, чем успел бы стать свидетелем ее пробуждения. Слишком много мыслей заполонили его сознание. Воспоминания рвали душу. Миски с зельями, запахи жженых трав, пелена перед глазами и очень много рук На’ви, удерживающих его на месте, пока старейшина Кай’иритси делала ему надрезы на лодыжках, очищая его тело от проклятой крови. Парень вспоминал об этом, в глубине души был рад, что Кири не пришлось пройти через подобное. Ближе к полуночи он убедился, что все члены его семьи спят крепким сном и вынырнул из хижины наружу, направляясь к скалистому берегу, в надежде немного развеяться. К его глубокому огорчению Нетейама там не было, но вместо него, ему удалось разглядеть в темноте ночи девчачью фигурку, примостившуюся на их с Нетейамом месте. Он сейчас реально так подумал? Подойдя аккуратно со спины, парень молча присел рядом. Девушка и не дрогнула; она почувствовала его присутствие, как только рифовый На’ви ступил на пляж. — Ты видел, что со мной произошло, Аонунг? — спросила Кири, ее голос звучал слабо и болезненно. — Да, но только то, что случилось в хижине, не более, — ответил он честно. — И ты все еще считаешь меня чудачкой… — на грани слышимости пробурчала девушка. Аонунгу стало неуютно. — Нет. Нет, ты не такая. Прости за то, что наговорил тебе всякого, тогда, на пляже. Я был не прав, Кири. Больше такого не повторится, — произнес Аонунг на грани шепота. Он уставился в песок, ожидая еще одного резкого ответа и получил его. — Тебя мама заставила извиниться? Вопрос был ожидаемым, но Аонунг все равно нахмурился и повернулся к девушке, чтобы заглянуть ей в глаза. — Нет, Кири. Я понял, что был не прав, потому решил извиниться. Ты можешь быть другой, но… в первую очередь, ты есть — На’ви и всегда будешь, — сказал он уверенно. — Loeru txoa livu, Кири. Потому что, сын мой, рано или поздно, в момент отчаяния, тот, от кого ты меньше всего ожидаешь помощи, может прийти тебе на выручку. Мы все нужны друг другу, Аонунг. Помни об этом. — Ты все еще кретин, но, возможно, не такой полный, как твои друзья, — Кири печально фыркнула, а Аонунг почувствовал, как от души отлегло. Враждовать с детьми лесного клана было неразумно, и, по правде говоря, очень непредусмотрительно с его стороны. Аонунг не знал в чем дело, но факт оставался фактом. Кири — особенная. Он был слеп и слишком зациклен на своем собственном статусе и влиянии, чтобы не заметить этого раньше. За всю историю ни один На’ви прикоснувшись к дереву, не светился, трясясь в лихорадке и не выживал затем, чудесным образом исцелившись от заговоров Тсахик. Принц Меткайина слышал, как некоторые из клана называют ее проклятой и поганью. И ведь забавно получается, что он сам, как и его братья и сестры по клану, позволял себе подобного рода оскорбления в сторону новичков, когда сам был этой поганью семь лет назад. Вот только его презирать никто не смел из-за того, кем был его отец. Ну в лицо, так точно. — Я уже и не помню, как вы меня обзывали. Ложь. Такие слова не забываются. Они впиваются когтями в кожу, вгрызаются в вены, разрывают душу на клочья, а когда доберутся до сердца… тогда придет смирение. И тогда ты становишься не в состоянии отличить истинного себя от того, за кого тебя принимает окружение. Принятие было тяжким и запоздалым, а проблемы, которые он создал новичкам по причине своего эгоизма уже возымели эффект. Оставалось только пытаться все исправить.

***

Ротксо был беспечным пацаненком с ветром в голове и водой в ушах. В семье его контролировали плохо, в большей степени потому, что родители мальчика работали на банановой плантации, круглый день контролируя сбор плодов и поставки на рынок. Времени на воспитание сына попросту не оставалось. Делал, что вздумается, ходил куда вздумается, не считая нужным оповестить товарищей о том, где его можно будет найти в случае чего. Аонунг безрезультатно пробродил пол деревни, в надежде застать друга на причале у ската рыбных косяков или на плантации излюбленных им ананасовых деревьев. Товарища нигде не было. Он уже собрался было вернуться в свою хижину, чтобы забрать свои сети и провести очередное утро за ловлей рыбы, как на плечо ему легла чья-то рука, и его настойчиво развернули на пол-оборота. — Ты… на полном серьезе извинился перед моей сестрой? Перед Аонунгом стоял взмыленный и запыхавшийся Нетейам, будто парень проснулся в несусветную раннюю и прошарил пол деревни только, чтобы найти рифового Принца. Прямо, как он накануне разыскивал Ротксо. — Что? — Не придуривайся. Ты услышал, что я сказал, — фыркнул Нетейам, голова его вновь смешно дернулась, взгляд стал лукавым, а косички смешно раскачивались из стороны в сторону, вызывая у Аонунга самые смешанные чувства. — Никогда бы не подумал, что ты можешь быть настолько мягкосердечен. Вести себя, как paskalin могут многие, но чтобы ты… — Когда это такое было, ты что несешь!? — возмутился Аонунг, обрывая пламенную речь лесного На'ви. В запале негодования последнее слово вылетело на повышенных тонах, отчего с десяток рыбаков, оккупировавших северную часть причала, озадаченно на них посмотрели. Нетейам засмеялся открыто и громко, его рука все еще покоилась на плече Аонунга, а белозубая улыбка, отливающая жемчужным блеском, казалось, вот-вот лишит Принца Меткайина рассудка. — Ну-у, продолжай играть в свои игры, и, может быть, понравишься мне больше, — отсмеявшись, тихо произнес юноша. После смеха чужой голос отдавал хрипотцой и Аонунга невольно передернуло, вынуждая сделать шаг назад. — Чего дрожишь? Я, вроде бы, тебя здесь не запугиваю. — Неважно себя чувствую, — соврал Аонунг, чувствуя тепло в щеках. Он не был уверен, не отливает ли его лицо фиолетовым. — И о чем ты, какие игры? Его реакция вызвала у Нетейама очередную порцию смеха, от которого Аонунг еще больше стушевался, неловко поведя свободным плечом. Вся его уверенность и язвительность забивались в самые дальние углы его характера, когда дело касалось старшего отпрыска бывших глав Оматикайя. — Забей, это фраза Небесных Людей, — считав чужую неловкость, поспешил объяснить Нетейам. — А, и «забей» тоже. Слова лесного На’ви заставили Аонунга поморщиться и закатить глаза. Все, что касалось Небесных Людей раздражало его и сбивало с толку. — Ты научился делать связь с илу? — спросил он, вместо того, чтобы развивать неудобную ему тему. — Еще нет, — беспечно пожал плечами Нетейам, так, будто его спросили завтракал ли парень сегодня или сделает это позже. — А ты собираешься вообще? — намек походил больше на наезд, но Аонунг по-другому и не умел. — Ну-у, возможно. А, что хотел бы попробовать себя в качестве инструктора? Аонунг хотел уже было отпустить колкость, (хотя, он не был уверен в том, что вообще сможет что-либо произнести), но замер, ощутив, как чужая ладонь съехала с его плеча и, ни на секунду не разрывая тактильный контакт, опустилась на локоть, легонько сжимая его. — Шутка, расслабься, — он попытается. — Если ты свободен, можем прямо сейчас заняться тренировкой на твоем илу. Рука в том месте, где прикоснулся к нему Нетейам, горела, но он старался не тушеваться и держать лицо. Местные жители проходили мимо них, кидая на парней косые взгляды. — Эм-м, вообще-то… двоим создавать tsaheylu с одним животным бессмысленно. И мы… — он замолчал, слишком смущенный, чтобы говорить дальше. Конечно, ходили легенды о том, что контроль На’ви над одним животным может вызвать связь, подобную спариванию. Но такие истории рассказывались исключительно в развлекательных целях по вечерам, когда Старейшины собирались у костра и делились всякими романтическими историями. Объяснять все это было бы неловко, учитывая то, как бесстыже улыбаясь, смотрел на него сейчас Нетейам, предположительно, понимая о чем идет речь. Аонунгу, внезапно, захотелось врезать по его наглому лицу. — Интересно. Получается, эти ваши илу, как наши лютокони? — спросил он. Лицо юноши, вдруг, обрело серьезное выражение, заставляя Аонунга сконфуженно замяться. Он был осведомлен о животных, населявших лесные края, но не понимал до конца, что имеет ввиду Нетейам, поэтому парню ничего не оставалось, как просто кивнуть в ответ. Он предпочел бы быть разорванным цураком, нежели признать собственную неосведомленность в том или ином вопросе. — Понятно… — выдохнул Нетейам, убирая руку с чужого локтя. У Аонунга в жизни не было настолько продолжительного тактильного контакта... Да ни с кем! — Идем к арене, призовем твоего друга. Добравшись к восточной части селения, парни выбрались на дощатый выступ и прыгнули с него в воду. Они могли бы сходить на скалистый берег, но заниматься на водной арене было практичнее и безопаснее, на случай, если что-то пойдет не так. А с неопытным наездником «что-то» могло иметь впечатляющие обороты. Аонунг призвал своего илу щелканием языка и легким гортанным звуком, чем-то схожим со свистом скимвинга. Животное незамедлительно дало о себе знать, выпрыгнув из воды неподалеку от причала, создавая волны у поверхности, направилось к ним. Илу резвился в воде, кликал и свистел, приветствуя их. По правде говоря, Аонунг никогда полностью не понимал, о чем говорит его морской товарищ, просто брал в учет хорошее настроение зверя и этого было достаточно. Подплывя поближе к животному, он погладил его ребристую кожу у холки, подобрав повод, создал связь, перекликаясь с чувствами и эмоциями существа. Илу одобрительно защелкал, толкая На’ви носом в плечо. — Я думал, Цирея давно обучила тебя всем тонкостям езды на илу, но учитывая то, что моя сестра не перестает пялиться на твоего брата, а твой брат — пялиться на нее, вы проводили время вовсе не за тренировками, — поделился своими умозаключениями Аонунг. — Я не виню его, — пожал плечами Нетейам, и добавил, как бы между прочим. — Твоя сестра — настоящая красотка. Какое-то странное чувство царапнуло внутренности и Аонунг скривился в отвращении от этого заявления. Да, его сестра и вправду была красива, но когда об этом утверждал Нетейам, отчего-то становилось не по себе. Зверь поднял плавник и у Аонунга возникла идея. В следующую секунду Нетейама окатило волной, которая едва ли не утянула парня под воду. — Эй! — возмутился он, понимая, что Аонунг сделал это специально. — Если хочешь пообсуждать великолепие моей сестры, делай это с кем угодно, но не со мной. Нетейам удивленно уставился на него, смешно при этом вскинув бровь, а потом растянул губы в привычной ему лукавой ухмылке, и выпалил: — Есть вещи намного интереснее внешнего вида твоей сестры. И они сейчас в опасной близости от меня. Аонунг не совсем понимал, что имеет ввиду Нетейам, но не стал на этом зацикливаться. Он кинул взгляд на причал, подмечая, что тот заметно опустел после их прибытия. Вероятно, из-за времени суток; дневной перекус был важной составляющей рабочих будней На’ви этих мест. — Знаешь, сарказм — не самая сильная твоя сторона, Zìma'uyu! С этими словами, он попросил илу еще немного потопить Нетейама. Мольба о пощаде приносила Аонунгу внутреннее умиротворение. — Skxawng, прекращай! — взмолился Нетейам, закрываясь руками от непрерывного потока всплесков. — Просто научи уже меня создавать связь! — Ладно! — крикнул Аонунг с веселой улыбкой, посылая илу импульс, чтобы тот прекратил махать плавником. — Ты уверен, что хочешь сделать это с моим илу? — Ты сам сказал, что они как лютокони, так что мне не принципиально… если, конечно, ты не против. Нетейам проплыл под мордой илу и оказался напротив Аонунга. Глаза его переливались под лучами небесного света, взгляд был мягким и скрывал еще какую-то эмоцию, которую рифовый Принц разгадать не смог. Он перевел взгляд к небу, намеренно долго посмотрел на небесное светило, пока глаза не защипало от лучей. Если он продолжит так странно реагировать на действия лесного На’ви, то рискует сойти с ума быстрее, чем вернутся тулкуны. — Я не против, Zìma'uyu . А теперь кончай болтать и поплыли. Принц Меткайина разорвал связь со своим илу и, нырнув под воду, посмотрел вверх, чтобы увидеть как недоуменно глазеет на него Нетейам. «Иди сюда.» Он перехватил правый повод животного и вложил его в руку лесному На’ви. Грудь парня на мгновение прижалась к его спине, отчего по позвонку пронеслась волна мурашек. Он надеялся, что ничем не выдал дрожь, пробившую его тело, но надежды его разбились, когда он увидел тень ухмылки на лице Нетейама. Лесной На’ви аккуратно слиялся со зверем и как только их усики сплелись, парень вдруг дернулся в сторону, а илу встревоженно взвизгнул. — Что не так, Джи’йксойта? — вынырнув на поверхность, обеспокоенно поинтересовался Аонунг, гладя животное по морде. Нетейам же, в свою очередь, без проблем взобрался морскому созданию на спину, как будто обучался этому круглые сутки, и знал, как быстро и грациозно седлать животное. Аонунг сузил глаза, а его взгляд переместился с илу на парня. Может, эти двое связались глубже, чем это удавалось рифовому На’ви, а может, в момент слияния воспоминания, которые Принц Меткайина делил со своим илу стали доступны Нетейаму, от того Джи'йксойта так буйно и отреагировал. Разбираться во всем этом было лень, и не имело толкового смысла, а точеная фигура лесного На'ви настолько приковывала взгляд, что он... — Аонунг, — позвали его тихим шепотом, вырывая из размышлений. — Знаешь, а я ведь соврал. — И о чем же? — О том, что не умею седлать илу. — А? Прежде, чем Принц Меткайина смог что-либо сообразить, Джи’йксойта хлопнул плавниками по воде и с шумным визгом погнал прочь от причала. — Wiya kalweyaveng! — выругался Аонунг, заряжая кулаком по водной поверхности. — Верни мне моего илу, skxawng! Переживать за этих двоих не пришлось. Нетейам вынырнул в паре метров от группки морских глыб и, сделав финт в воздухе, перепрыгнул через скопище скал, громко хохоча. М-да, надо взять на заметку этот его проступок. Решив не откисать бессмысленно в соленой воде, он вернулся к выступу и, глубоко вздохнув, опустился на причал, свешивая ноги с досок. — Хей, Ауньюнг! Обернувшись на голос, он увидел, как Тук, в компании его сестры, Ротксо, Айшни и Ло’ака идут в его сторону. Ее лицо, как всегда, светилось в улыбке, а ее брат и Цирея внимательно следили за девочкой, как бы та не навернулась на разваленных у кромки воды рыболовных сетях и удочках. Аонунг поздоровался с компанией и они вернули ему приветствие. Причина, по которой четверо старших собрались вместе была ему неизвестна. Он вопросительно взглянул на Ротксо, требуя объяснений, но тот лишь неопределенно пожал плечами в ответ. Айшни кивнула в сторону маленькой девочки и ее брата и Аонунг понял, кто стал инициатором их сборища. — Где мой брат? — спросил Ло’ак с легким презрением, Аонунг отзеркалил его. — Понятия не имею. Он спер моего илу. Лица его товарищей вытянулись, а, успевшая уже было прыгнуть в воду, Цирея пораженно воскликнула: — Ты, что, совсем ненормальный?! Что значит, спер илу? — девушка подорвалась с места и вынырнула в паре метров от брата. Ее волосы смешно прилипли к лицу, а глаза норовили вылезти из орбит. О, Эйва, она всегда так странно реагировала на проказы брата. — Цирея, — устало рыкнул Аонунг, закатывая глаза. — То, о чем толкуют старейшины — лишь удачная выдумка озабоченных одним делом На’ви. — О чем вы? — подал голос Ло’ак, недоуменно разглядывая двоих. Рифовый Принц предусмотрительно промолчал, понимая, что сестра самолично сейчас все растолкует, а в случае Ло’ака, возможно, даже объяснит на практике. — В легендах говорится, что связь, образованная двумя На’ви с одним илу — равносильна совокуплению! Что подобное может привести к swotu tstxo meuia! — воскликнула девушка. Аонунгу захотелось придушить ее на месте. Тук сделала пораженный вздох, и прикрыв ладонью свою отпавшую челюсть, подняла взгляд на брата, который в свою очередь скривился в отвращении. Ну, разумеется, они поверили в этот бред. Скорее всего, эта небылица была распространена и среди лесных На’ви. — Выглядит так, будто он не против, — пробормотал Ротксо, а Аонунгу пришлось собрать в кулак все свое терпение, чтобы не прикончить их обоих здесь и сейчас. — Зато мой брат будет против! У него есть стандарты! — зарычал Ло’ак так, будто отвергал все возможные вероятности. Принц Меткайина уже хотел было рассмеяться на это заявление, но ситуацию усугубила его сестра. — Ты не знаешь, о чем толкуешь! Мой брат — один из самых привлекательных парней в нашем клане. У него есть все шансы. Ситуация обрела иные обороты и Аонунг мысленно хлопнул себя по лбу. Заткнись, Цирея. Замолчи. Ты делаешь только хуже. — Я рад за него, но брат… ладно! Что там на счет, как ты сказала, swotu tstxo meuia? Что это? — Ло’ак увел разговор в другое русло и Аонунг впервые был ему благодарен. — Это частичка души, которая переходит от На’ви тому, с кем он связывает жизнь. Он принимает эту частичку, передавая взамен свою в знак доверия и привязанности. Так образуется tsaheylu, — объяснил Ротксо, не сводя красноречивого взгляда со своего брата по клану. Ло’ак недоуменно на него посмотрел, а Тук устремила свой взор куда-то в пальмовую чащу. — Кто-нибудь видел Кири?