***
Джи’йксойту Аонунг получил когда ему было восемь. Илу сам нашел его, плавая между голубых кораллов в поисках двустворчатых моллюсков. Морда животного тогда немного напугала рифового Принца, но когда существо подплыло к нему ближе и позволило себя погладить, Аонунг понял, что теперь это его илу. Стоя на берегу близ восточного причала, парень прочистил горло и издал гортанный звук, призывая своего морского товарища. В считанные секунды существо вынырнуло из воды близ скал, весело хлопнув при этом плавниками по воде. — Kaltxì sayrìp, — сказал Аонунг полушепотом, направляясь к существу. — Я рад, что он не убил тебя, Джи’йксойта. Он погладил илу по бедру, отчего животное одобрительно взвизгнуло и окатило его соленой водой. — Опять ласкаетесь? — послышалось за его спиной. Аонунг обернулся, чтобы увидеть, как из пальмовой рощи показался Ротксо, а за ним следом вышла Айшни. — Готовы к заплыву за риф? — проигнорировав чужую колкость, спросил Аонунг. Дети оживленно закивали и, призвав своих илу, отплыли за водную арену. Собравшись уже было ускориться, их остановила замаячившая на горизонте фигура. Это был Ло’ак. Он был один. Троица переглянулась с дикими ухмылками на лицах. Джи’йксойта дернулась под его бедрами, тревожным свистом предупреждая хозяина, что то, что они задумали совершенно плохая идея. Не обращая внимание на потуги животного, Аонунг успокаивающе похлопал его по шее и повернулся к новоприбывшему. — О, Ло’ак, не хочешь присоединиться? — предложил он, к подплывшему ближе лесному На’ви. Ло’ак удивленно поднял брови и, коротко окинув взглядом его компанию, перевел вопросительный взгляд обратно на Принца Меткайина. — С чего бы тебе со мной любезничать? — вопросил юноша. В его голосе звучали интерес и подозрение. — Лучше не зацикливаться на событиях, которые произошли в прошлом и двигаться дальше, — процитировал он фразу, которую когда-то сказала ему Риция. Джи’йксойта перестал брыкаться и притих. — Крия, добудь нам охотничьи арбалеты. Когда Крия вернулся с арбалетами, забрав свой, он передал его Ло’аку, который удивился, но с благодарностью и детским восторгом в глазах принял оружие. Наивность лесного На’ви поражала. Будет над чем посмеяться, когда они вернутся. — Поплыли за риф, там добыча лучше. Старшие охотятся там, в основном, — подначил он Ло’ака, чтобы мальчишка наверняка согласился. Ротксо и Крия лукаво ухмыльнулись друг другу. — Не думаю, что это хорошая идея… — Чего испугался? Или мы позвали не того брата? Аонунг знал, что делает. Он сам, оказавшись на месте Ло’ака, повелся бы на собственную провокацию. Братья вечно соревновались, и младший, казалось всегда был готов принять вызов. — Двигаем, — решился он и поплыл вперед, оставляя компанию позади. Они скакали по волнам, прыгали через скалы, смеялись и шутили. Если бы Цирея видела бы их сейчас, то она, возможно, возгордилась бы братом, хоть он делал это и не ради сестры. Аонунг по-прежнему находил Ло’ака раздражающим, но он терпел его ради Нетейама. — Как прикольно! — крикнул повеселевший Ло’ак, улыбаясь во все тридцать два. Притормозив у скопища рифов, Аонунг развернулся к лесному На’ви и, указав кивком на стеблевые водоросли торчащие из воды, протянул ему свой арбалет. — Держи, ты первый. А мы подождем тебя здесь. Ло’ак кивнул, вдохнув побольше воздуха, нырнул под воду. — Давайте спрячемся в кораллах. Напугаем его немного, — предложил Аонунг с коварной ухмылкой на губах. Крия разочарованно скривился. — Мы же договаривались оставить его здесь. Он сам найдет дорогу назад. — Ты кретин, если подумал, что я в серьез собираюсь оставить его здесь одного, — рыкнул на друга Аонунг. — Он дрался с нами, Аонунг! — прошипел Ротксо, оскалившись. — Он и его брат! А еще он создает проблемы. Почему ты его защищаешь? Аонунг пытался не вспоминать о том, что вытворил Ло’ак со стойлом для илу неделю назад. Если бы не Нетейам, то он, скорее всего, всю эту неделю проторчал бы под домашним арестом. И неделя — это только в лучшем случае. Но это было в прошлом и его мать всегда учила его прощать, не мстить, что доселе ему удавалось крайне редко. — Это было вечность назад, Ротксо! — рыкнул, в итоге, Аонунг. Джи’йксойта, почувствовав настроение хозяина взбрыкнул под ним, свистя. — Отец с меня три шкуры спустит, если узнает! Ты хочешь проблем на свою голову? — Тогда… — подал голос Крия. — Подождем его у причала. По-любому мы не так далеко от берега отплыли. Ротксо кивнул на предложение друга и Аонунгу ничего не оставалось, как одобрительно щелкнуть языком. — Ладно, поплыли. Друзья были неправы, риф располагался достаточно далеко от причала, а для новичка это расстояние увеличивалось вдвое. Но Аонунгу так хотелось проучить маленького засранца, что он наплевав на взывание здравого смысла, двинулся с товарищами в сторону берега, оставляя Ло’ака у рифов одного.***
Товарищи разлеглись на берегу, позволяя своим влажным телам впитывать тепло небесного светила. Никто из их компании не чувствовал себя хоть сколечко виноватым. Единственное, что немного беспокоило Аонунга, это довольно долгое отсутствие Ло’ака. Поделившись своими переживаниями с Ротксо и Крией, в ответ он получил лишь упрек в том, что позволяет себе быть мягкотелым и много волнуется попросту. Вскоре, когда Альфа Центавра коснулась своим эллипсом горизонта, он вышел к пристани, надеясь увидеть вдали темно-синюю фигуру верхом на илу, но никого не было. Аонунг понял, что у него не остается выбора, когда Цирея упомянула о намеченной с Ло’аком встрече, на которую тот не пришел. — Может я ему наскучила? — грустно пролепетала его сестра, вглядываясь в профиль брата, когда они лежали на ковриках в их комнате. — Не думай так. Просто подожди, возможно он занят, — успокоил ее Аонунг. На душе скребли стингбаты, а в мысли закрался страх. Он понимал, что у него не хватит духа рассказать о случившемся главам семейства Салли, а искать альтернативу не представлялось возможным. Парень мог надеется лишь на благосклонность Нетейама, что он не прибьет его на месте, сразу после того, как узнает какую глупость вытворил Аонунг.***
Нетейама удалось застать в северной торговой части их селения. Парень стоял под плетеным навесом у прилавка с рыбой и снастями для рыбной ловли, беседуя со старшим братом Айшни — охотником Б’йеримом и Старшиной Й’итим. Подойдя поближе, он расслышал, как троица рассуждает об обряде посвящения — ненавистной для Аонунга теме, поскольку та лишь лишний раз напоминала ему о его предназначении. — Что мне нужно сделать, чтобы считаться взрослым в клане? Этот вопрос вызвал у старших лишь смех и, развеселившаяся Старшина Й’итим, поспешила объяснить новичку все загвоздки в становлении взрослым в их клане. — Во-первых, Нетейам, ты должен для начала набрать побольше мышечной массы, — она в шутку ткнула лесного На’ви в бицепс и у наблюдающего за ними Аонунга загорелись внутренности. — Да, признаю, не хиляк, каких у нас туча, но все же твоих размеров недостаточно для становления fyeyntu. Вон, даже у Б’йерима месяц ушел на приручение цурака. — Старейшина Й’итим, не смущай меня. Так получилось только потому, что я много тогда отвлекался, — мужчина бесстыже подмигнул ей за что тут же заработал шуточный подзатыльник. — Ай… о, Аонунг, какими судьбами? Вся троица разом развернулась к новопришедшему, приветствуя будущего Оло’эйктана широкими улыбками на лицах. Нетейам сделал жест «я тебя вижу», прямо, как тогда в их первую встречу — смотря в упор в голубые глаза рифового На’ви. Его улыбка была такой доброй и искренней, что Аонунг невольно стушевался, растеряв всю свою прежнюю уверенность. Теперь он сомневался, что сможет рассказать Нетейаму о произошедшем. — Txon lefpom, Старейшина Й’итим, Б’йерим, — поздоровался он в ответ, не решаясь взглянуть на лесного На’ви вновь. — Мне нужно поговорить с Нетейамом, я украду его у вас, если он не против. Старейшина Й’итим весело хихикнула на его слова и положила руку на плечо Нетейама. — Не забирай его у нас, он все эти дни составляет нам прекрасную компанию, — прощебетала женщина. Ему хотелось закатить глаза от ее слов, а чужая рука на плече Нетейама сильно его напрягала. Он сам не понимал почему. — Это важно. Пожалуйста, Нетейам. Простите нас! — выпалил на выдохе Аонунг и, схватив лесного На’ви за запястье, потащил прочь с торговой части к плантациям звездных лилий. Сердце заполошно заходилось в груди от страха, голова плохо соображала, но ноги несли его к полям, а чужое запястье в руке не позволяло свернуть назад. Он только единожды видел Нетейама в гневе, но по собственной беспечности вот-вот вновь окажется в той же ситуации. Наконец, добравшись до порослей полифемного цветка, он встал напротив Нетейама, выпуская из рук чужое запястье. Лучше бы Аонунг не смотрел ему в глаза. Не сейчас, когда в очередной раз собирался подорвать доверие лесного На’ви. В полуночном мраке поляны цвет глаз Нетейама варьировал между верделитово зеленым и апатитово желтым. Сияние звездных лилий отбрасывало на его тело фиолетовые полосы, заставляя кожу парня переливаться в темно-сиреневых тонах, а мигающие точки на лице, предупреждающие о том, что парень уже начинает переживать, отливали перламутром. Аонунгу на секунду подумалось, что, может, он спит, ведь на яву навряд ли удалось бы лицезреть столь захватывающую картину. Он мысленно хлопнул себя по щеке, возвращаясь с небес на землю. То была реальность, жестокая, где он должен был признаться Нетейаму в предательстве. А не беспечный одноразовый сон. — Что случилось? — чужой голос вывел его размышлений. Аонунг встрепенулся, запоздало осознавая, что все это время молча таращится на Нетейама. — Скажи. — Ты… т-твой брат, — о, Эйва, он и двух слов связать не мог. Но, нет, так не пойдет. Он не хочет быть виновником смерти того, кто близок На’ви, который ему дорог. — Я разыграл его сегодня. Обманул, оставив одного за рифом. Он до сих пор не вернулся. На последних словах его голос поник и затих вовсе. Он захотел добавить что-то в свое оправдание, но вместо слов, болезненно зашипел, почувствовав, как в его локоть впились ногтями. Аонунг поднял взгляд, чтобы разглядеть эмоции на чужом лице и чуть не отшатнулся в испуге. Лицо лесного На’ви исказилось яростью, а над челюстью заходили желваки. Он хотел было высвободить свой локоть из цепкой хватки, но ему не позволили этого сделать. Нетейам потянул Аонунга за руку на себя, пока тот не впечатался ему в грудь своей и, перехватив рукой основание чужой косы, воззрел в синеву аквамариновых глаз под ним. — Ай-ай-ай! — заскулил Аонунг от болезненных импульсов, бьющих в затылок. — Пусти, Нетейам! Но парень не шелохнулся, лишь сильнее сжав кулак в чужих волосах, заставил смотреть в своё лицо, заглядывая не в глаза, а в самую душу, и с неприкрытой злобой грозно прошептал: — Если бы ты не был моим другом, Аонунг, я бы прикончил тебя прямо здесь и сейчас. Спустя мгновение его уже тащили обратно по тропе, через которую они прошли и Аонунг несколько раз пожалел о том, что увел их так далеко от причала. — Мне больно, — взмолился он, пытаясь вырваться из чужой хватки. — Потерпишь, — рыкнул на него Нетейам, вновь дергая за косу. Аонунг болезненно скривился, на глазах рефлекторно выступили слезинки. На причале на них глазели и оборачивались, Аонунг же, упершись взглядом в пол, позволил лесному На’ви себя тащить, лавируя между хижинами, пока они не набрели на нужную. — Скажи ему то, что сказал мне! — огрызнулся Нетейам, едва ли не бросая парня к коленям Турука Макто. Аонунг почувствовал, как его губы дрожат, сглотнул вставший в горле ком и выложил все, как на духу. Было странно, но Турук Макто не разозлился на него. Да, он выглядел расстроенным, но ничего не сказал Аонунгу и отпустил его. Выходя из чужой хижины, он краем уха услышал, как начал возмущаться Нетейам, но голос его быстро затих, поскольку Аонунг уже успел отойти на достаточное расстояние, чтобы не слышать их разговора. Начались поиски пропавшего ребенка бывших глав Оматикайя: На’ви седлали своих илу и цураков, отплывая в море. На Аонунга, к его облегчению, никто не обращал никакого внимания. Конечно, до тех пор, пока потерянный мальчик не вернулся. Сам. Вождь племени Меткайина выглядел серьезно и непоколебимо, но, разумеется, исключительно внешне; внутри Оло’эйктана бушевала буря и то же самое творилось с его супругой. Аонунга заставили опуститься на одно колено, пока его родители извинялись перед Туруком Макто и давали обещания о том, что их сын будет наказан, как он того заслуживает, парень неотрывно смотрел на стоящего в темноте ночи Нетейама, подсознательно молясь, чтобы их взгляды пересеклись. Он ожидал, что Ло’ак изобьет его у всех на глазах или хотя бы обвинит, но в итоге парень сказал лишь: — Я сам попросился плыть за рифы. Ни родители Ло’ака, ни его собственные, разумеется, не поверили в сказанное мальчишкой, но судя по лицам остальных членов клана, можно было предположить, что остальных пареньку убедить удалось. Лучше бы он не смотрел на свою сестру: от ее разбитого и потерянного вида на душе заскребли стингбаты. Цирея едва ли не плакала, с тревогой смотря на Ло’ака. Когда отцы семейств разрешили вставший ребром вопрос о наказании Аонунга, он взглянул в последний раз туда, где стоял Нетейам и что-то в груди его надломилось. На него смотрели с презрением и отвращением, но без ненависти, а как-то очень-очень грустно. Лучше бы его ненавидели, он бы пережил, но вот это… Глазницы неприятно жгло, а во рту он ощутил вкус металла. Проведя языком по внутренней стороне щеки, Аонунг убедился, что прокусил ее из-за нервов. Удержавшись от того, чтобы кинуться за Нетейамом, вместо этого, он пошел за Ло’аком и, перехватив парня на полпути, задал мучавший его вопрос. — Зачем ты соврал? Ло’ак обернулся к нему. Не похоже, что парень был расстроен или удивлен, как ожидал того Аонунг. Он посмотрел на рифового Принца снизу вверх и невесело хмыкнув, сказал: — Потому что я знаю каково это быть разочарованием. Аонунг пораженно замер от слов лесного На’ви, но не посмел как-либо ответить на оскорбление, поскольку парень был прав. Он уже собрался было вернуться в свою хижину, готовый к выговору отца и нравоучениям матери, но чужой полушепот остановил его. — … и я знаю, как мой брат дорожит тобой. Он пришил бы меня, если бы я не вступился за тебя, потому что мне то ничего не будет, а вот ты можешь пострадать, — говорил Ло’ак на грани слышимости так, будто рассуждал вслух. — Ну-у, по крайней мере, он так думает. И в прошлый раз, в случае с рыбаками, тоже. Внезапно, над их головами раздался раскат грома. На лица мальчишек посыпались влажные капли, смывая дневную усталость и вечерний стресс. Аонунг чувствовал, как по щекам стекают крупные дорожки и убеждал себя в том, что все это — дождь. Ло’ак давно покинул пристань, оставив его одного стоять на песке и глядеть размытым взглядом в небо. Хотелось кричать в голос, но все, что он смог сделать это всхлипнуть и рухнуть в песок, раздирая колени в кровь о береговые ракушки.