Поиграем?

Саша радостно кружится по комнате и что-то напевает себе под нос. Праздники и выходные – большая редкость и ни одна девушка никогда не упустит шанс покрасоваться в такой вечер. Вот и Брауз не может угомониться, уже полчаса пританцовывая и шелестя подолом легкого, но очень симпатичного платья. - Свадьба… В такое время? – с ухмылкой выдыхает Имир, так и не рискнувшая надеть платье. Но, нужно признать, костюм словно сшит под нее и сидит отлично. Криста, широко улыбаясь, украшает простую прическу заколкой и смотрит на Имир в зеркало: - Ну, а что такого? Повеселимся, отдохнем. Это весело и очень мило! Саша одобряюще кивает и снова пускается в пляс по комнате. Ее глаза чуть прикрыты, а руки подняты так, словно Брауз танцует с невидимым никому партнером. Девушка напевает себе под нос какую-то незамысловатую мелодию, а губ касается улыбка. - Брауз, - Имир придерживает шатенку за локоть, - у меня такое чувство, что это у тебя сейчас свадьба будет. Столько радости… Саша одаривает девушку изумленным взглядом, но так и не находит нужных слов. Криста звонко смеется, поднимаясь из-за туалетного столика и красуясь в своем платье лазурно-голубого цвета: - А по-моему все ясно! На свадьбе же еды, видно, немало будет… - Банкет! – мечтательно протягивает Саша, негромко похлопав в ладоши. Брауз вновь начинает кружиться в танце, но в этот раз к ней присоединяется и Криста. Девушки смеются, балуясь и дурачась. Таким моментам здесь нет цены… Микаса тоже улыбается, наблюдая за веселящимися подругами. Однако в отличие от них, Аккерман совсем не хочет идти на праздник… - На тебе лица нет, - замечает Имир. Брюнетка тут же оборачивается на зеркало, из которого на нее испуганно смотрит очень сильно побледневшая девушка. Черные пряди падают на лицо, сильно контрастируя со светлой кожей. Серые глаза, кажется, стали темнее и теперь напоминают впадины. - Я нехорошо себя чувствую, - честно признается Микаса и выпрямляет спину, чтобы набрать в грудь воздуха. Темно-красное платье девушке одолжили: у Аккерман нет с собой каких-то подходящих для свадебного торжества нарядов, да и идти она не хотела. Однако подруги ее уговорили и предложили свои платья. Это подошло лучше всего, хоть и немного маловато. На спине оно затягивается лентами подобно корсету. Мало того, что платье меньшего размера, чем нужно, так его еще и очень сильно затянули. - Может, мне не стоит идти? Имир подходит ближе к Аккерман, чтобы их разговор не услышали до сих пор танцующие под звонкий смех Саша и Криста. - Ты всю эту неделю ведешь себя очень странно, - Имир прислоняется к стене и прикрывает глаза. - Пытаешься не попадаться на глаза капралу? Из-за того, что он отверг несуществующие чувства? Микаса резко втягивает воздух, чувствуя дискомфорт из-за сильно затянутого корсета: - Это… не так. Я просто себя плохо чувству… - Неправда, - резко обрывает Имир, а затем очень тихо добавляет. - Послушай, Микаса, я не понимаю тебя. Тебе стыдно из-за своих слов? Или ты расстроена тем, что они никак не задели капрала? Брюнетка качает головой, не принимая ни один из вариантов: - Мне просто не хочется видеть его и думать о том, что было тем вечером. Что капрал теперь думает обо мне?! Имир тихо хмыкает, пнув ножку кровати: - Он думает, что ты его любишь, - в ответ на эти слова Микаса переводит на девушку обиженный взгляд. - Тебе не нужно об этом переживать. Чувства свойственны каждому человеку. В этом нет чего-то зазорного и ненормального. Азиатка тяжело выдыхает, прикладывая ладонь к лицу. Она даже не замечает, что пальцы ее второй ладони нервно перебирают складки алого платья… - Все будет хорошо, - напоследок добавляет Имир, похлопав подругу по плечу. Затем она с наигранно-торжественным видом распахивает дверь и с улыбкой объявляет: - Пора на бал, леди! *** Леви недовольно косится на бокал с вином, который ему еще час назад притащила Ханджи. Женщина постоянно смеялась и все твердила, что зря капрал не веселится вместе со всеми. В ответ на это мужчина на удивление вежливо признался, что у него совсем нет настроения. Зоэ оставалось лишь пожать плечами и вновь направиться в здание, из которого уже третий час слышны радостные голоса, поздравляющие молодых, смех, музыка… - Черт, - Ривай берет прозрачный, наполненный доверху вином, бокал и выливает его содержимое на землю, - о чем Ханджи только думает?! Я же на дежурстве… «По собственной воле», - мысленно завершает он фразу и устало потирает затылок. Какое безрассудство. Веселье, танцы, шорох разноцветных подолов, свадьба. И любовь. Последнее неизбежно возвращает мысли капрала к тому вечеру, когда его подчиненная, на которую он раньше почти не обращал толком внимания, не выделял из всех солдат, смущаясь и жмурясь от страха, произнесла то, что он слышать не хотел… «Я люблю Вас!» - вновь звучит в его голове голос Аккерман. Аккерман. Теперь он точно запомнил эту фамилию. Да чего уж… Микаса Аккерман. Имя не покидает его ни на минуту, а образ девушки стоит перед глазами. Леви постоянно пытается прогнать его, работая еще усерднее обычного. Любую свободную минуту он стремится посвятить какому-то делу, которое не позволит вспоминать. Как глупо и нелепо. Ривай просил забыть Микасу о ее чувствах, но сам он того сделать не может… Нет, он не чувствует к ней ничего. Просто не хочет встречаться с ней вновь. Не хочет смотреть ей в глаза и понимать, что, скорее всего, они часто красны от слез. Не хочет думать о том, как больно ей. Он громко выдыхает, запрокидывает голову к небу, прячущему яркие и великолепные звезды за тяжелыми и мрачными тучами, и потирает переносицу. Вспомнить об Аккерман было ошибкой. Теперь Леви не может прогнать ее образ из своих мыслей. Он представляет девушку, калачиком свернувшуюся на ее постели. В комнате темно, все спят, а она заглушает тихий плач подушкой, мокрой от слез… - Лучше бы я выпил, - вслух признается брюнет, поднимаясь со скамейки. Он делает несколько шагов и оказывается в тени дерева. Дальше капрал не идет: он не верит своим глазам, вспоминая – не выпил ли все-таки? В свете, льющемся из окон замка, почти у дверей стоит Микаса. Девушка не видит мужчину: Леви в тени, и их разделяет не меньше пятнадцати метров. Брюнет прижимается к стволу дерева, сам того не замечая. Однако он продолжает наблюдать за азиаткой… Аккерман тяжело дышит. Ривай не может разглядеть ее лица, но отчетливо видит, как поднимаются и опускаются плечи его подчиненной. Одну руку она прижимает к груди, а второй закрывает лицо… «Плачет?!» - решает мужчина, почему-то чувствуя укол совести. Ведь если она и плачет, то только из-за того, что его нет на празднике. Наверняка, Микаса наряжалась и готовилась… Ради него. Ждала, что встретит капрала, и тогда ей выпадет шанс… Но нет никакого шанса: он ее не любит, а давать пустые надежды – жестоко. Ривай хочет отвернуться. Просто знает, что если продолжит смотреть, то еще долгое время его будет преследовать этот образ… Но кое-что заставляет его продолжить наблюдать. Двери раскрываются, и несколько парней выталкивают на улицу какого-то юношу. Леви узнает его, но фамилию вспоминает не сразу. «Жан Кирштейн, кажется». Леви не ошибается. Даже издалека видно, что юноша явно смущен. Жан переминается с ноги на ногу, что-то говорит Аккерман, которая все еще тяжело дышит. Она кивает, внимательно слушая его речь. Или делая вид, что слушает. Кирштейн открывает дверь в замок и протягивает ладонь Микасе, приглашая войти. Наверное, хочет потанцевать с ней... Но брюнетка качает головой, отклоняя приглашение. Она шутит, оба смеются. Однако парень не отступает, все еще неуверенно предлагает войти… - Кирштейн, Аккерман! – Леви уверенно подходит к солдатам, которые переводят на него вопросительные взгляды. Ривай не смотрит на Микасу, но краем глаза замечает, как она делает несколько шагов назад. - Да, сэр! – выпаливает юноша, выпрямившись. Капрал довольно хмыкает и упирает руки в бока. Музыка возле здания значительно громче, а через приоткрытую дверь видно, как танцуют под скрипку пары, как блестит в свете свечей разноцветный шелк нарядов… - Кирштейн, - обращается к Жану брюнет, - вступаешь на дежурство. - Чего? – переспрашивает Жан, решив, что ослышался. - Но сейчас же… - Твой пост там, - капрал кивает в сторону недавно оставленной им скамейки у ворот, - Аккерман, следуй за мной. Я покажу тебе твой пост… С этими словами Леви направляется к заднему входу в корпус. Он идет в тени здания, даже не оборачиваясь. Ривай слышал, как тяжело вздохнул Жан. Значит, задание выполняется. А Микаса… Сначала девушка стоит на месте, не решаясь сделать шаг в сторону Ривая. Но потом она понимает, что ждать брюнет ее не собирается… Азиатка семенит за капралом, и это подтверждает шорох ее подола. Он хочет обернуться, взглянуть на нее… «Неужели, она правда плакала?» - с уколом совести думает он, слыша тяжелое дыхание подчиненной за своей спиной. Когда Леви сворачивает за угол, Микаса идет мимо большого окна, из которого льется свет. Краем глаза он видит, что Аккерман одета в ярко-красное, алое платье, спускающееся до самой земли. Наряд оголяет шею и плечи девушки, подчеркивает тонкую талию… Капрал поднимает глаза к лицу подчиненной, но тут же отводит взгляд и отворачивается. То же самое делает и Аккерман. Когда они заходят в здание, то идут по темному пустому коридору, и даже здесь слышна музыка. Даже здесь очень душно и жарко… - Сэр, - вдруг спрашивает девушка, остановившись у окна и облокотившись на подоконник. Она говорит обрывисто, а голос звучит очень хрипло, - к чему это дежурство? Почему Жан… - Потому что мне не нравится, когда к девушкам пристают против их воли, - не останавливаясь и не оборачиваясь, отвечает мужчина. Микаса вопросительно смотрит на капрала, ожидая пояснений. Но брюнет все дальше уходит по коридору, даже не думая дожидаться Аккерман. Она с трудом вдыхает, прижимая ладонь к груди. Хочется поскорее снять это платье, избавиться от корсета… И уйти подальше от Леви. Одно его присутствие заставляет землю под ногами раствориться, а мысли спутаться. Да и с чего он взял, что Микаса против общения с Жаном? - Почему Вы… - Потому что ты любишь меня, - предугадав вопрос, поясняет брюнет, - и танцевать хочешь только со мной. Я ведь прав? Аккерман не может подобрать слов. Как легко он может говорить об этом… Шаги капрала становятся тише: он, не останавливаясь, идет по коридору, даже не ждет Микасу. Она вынуждена бежать за ним, хоть и чувствует себя просто отвратительно… Эта духота, этот корсет… Девушке тяжело дышать, кружится и раскалывается голова, да еще и жар… - Зачем ты идешь за мной, Аккерман? Я отослал Кирштейна. Можешь продолжать веселиться… Брюнетка останавливается, но не потому, что решает последовать приказу капрала. Просто перед глазами все плывет, а воздуха панически не хватает. Она наступает на собственный подол и чуть ли не падает, прислоняется к стене. - Сэр… Он наконец-то оборачивается, а Аккерман делает над собой усилие, чтобы вновь устоять на ногах. Делает несколько шагов в его сторону… Как неловко, как глупо, что именно у этого человека приходится просить помощи… - Сэр, я хочу попросить Вас… Боясь услышать продолжение этих слов, Ривай резко и холодно произносит: - Я не люблю тебя, Аккерман. Я же сказал, чтобы ты… Микаса уже не слышит его. Все сливается воедино, ноги не держат, хочется вдохнуть свежего воздуха. Горячие пальцы брюнетки хватаются за алую ткань, пытаясь хоть немного ослабить корсет, но она не успевает… Слишком душно. Слишком жарко. Слишком стыдно. Микаса падает, больше не в силах бороться с нехваткой воздуха. Единственное, о чем она успевает подумать: сейчас последует сильный удар о каменный пол. Но его нет. Девушка теряет сознание, а сильные руки успевают ее поймать…