***
Время близилось к утру. Аято раскачивался на качелях и смотрел в окно, где Джули показывала Юи альбом с фотографиями. Да, он переобулся. Он тупо не смог уйти: ему стало интересно, как же блинчик собирается использовать свою силу внушения на Джули. Однако то ли он что-то пропустил, то ли она пока не собиралась этого делать, но пока не происходило ничего из ряда вон выходящего. Они встретились, обнялись (без жертв), попили чай, еще раз обнялись, включили музыку, Джули оглушила Юи своим пением и, видимо в извинение, достала свой любимый фотоальбом. Аято не было ничего слышно, но он знал наверняка, что это розоволосое нечто говорит блинчику. Сейчас она с увлечением рассказывала о своем папаше — владельце крупного бизнеса по автомобилям и мотоциклам и безумном фанатике всяких разных старинных железяк (он и байк для дочери соорудил по их образу и подобию) — и, конечно же, о мамаше — медику и активистке за равные права людей и вампиров, ярой любительнице йоги и всяческого рода медитаций. В такой семье, пожалуй, Джули не могла не родиться такой всей из себя прогрессивной веганкой, которая топит за мир, дружбу и жвачку с людьми. Одним словом — чокнутая. Странно, но такая же чокнутая Юи, умеющая найти общий язык со всем, что движется, сейчас выглядела так, будто пробежала три марафона, пересекла Средиземное море на катамаране, подняла сто восемьдесят килограммов разом, и все это за три часа. Наверное, это связано с тем, что их с Джули «чокнутость» все же разная. Да, блинчик, тебе точно нужно поставить памятник при жизни. — …Аято? Ну вот — снова он уснул. А проснулся оттого, что Юи опять слегка потрепала его по плечу. Вблизи она выглядела еще более уставшей, чем в окне. — Ты уже закончила? — спросил Аято, глянув в окно Джули. Свет там уже не горел. — Угу, — кивнула Юи. — Извини. Я не слишком далеко продвинулась. Она не дала мне и возможности заговорить о тебе. — Похоже на нее, — хмыкнул Аято. — Не сомневайся: к встрече третьей ты сможешь приступить к выполнению своей дипломатической миссии. Юи резко вдохнула и дернула плечами. Аято не понял почему. — О чем вы говорили? — вместо этого спросил он. — Если кратко: она много рассказывала о себе, о своем детстве, своих родителях, учебе, друзьях в Англии, чирлидинге, йоге, гимнастике, танцах, мотоциклах, дирижаблях и совсем немножко о водном поло. Кажется все, — с трудом выдохнула Юи. — А. Еще Джулия Линда Роу поведала мне о том, почему она все еще здесь. Последний раз она была дома пять лет назад сразу после того, как закрылась школа. Она провела там год, после чего вернулась сюда. Она дала себе шесть лет на поиски себя, но в… подобных условиях успешно выполнить эту задачу несколько трудновато. Она хотела купить билеты и улететь к родителям, но… ввиду известных обстоятельств практически все авиарейсы были отменены. Насколько я поняла, выбраться из центральной полосы страны сейчас почти не предоставляется возможным. Особенно вампирам. — М-да, ситуация, — протянул Аято. — Теперь слинять тебе будет проблематично. — Пока что я не собираюсь никуда бежать, — Юи снова повела плечами. Время близилось к утру. Девушка поплотнее натянула шарф на голову и вцепилась двумя руками в локоть Аято. И чего это она? Аято не вырвал руку, как сделал бы это в любом другом случае. Но она устала. Неудивительно. Наверняка контингент в церкви куда менее говорливый, чем Джули.***
Аято проснулся от странного запаха. Хм. Так похоже на маменькину кровь. Решив, что это есть галлюцинация из-за долгого неупотребления, он не глядя иссушил целый пакет ИЗК. Запах никуда не исчез. Второй пакет ИЗК он брать не стал, ибо бюджет не резиновый. Аято сел и вспомнил, что он, так-то, живет на одной территории с особой, в груди которой вовсю работает маменькино сердце и которая, видимо, забыла сегодня попрыскаться духами. Какие ж они, однако, ядреные, раз естественный запах крови теперь бьет по носу особенно сильно! — Блинчик, че за хрень? — спросил Аято, наконец-то соизволив открыть глаза. Юи, сидящая на коленях где-то в углу подвала, подпрыгнула. — Д-доброе утро, Аято! — она помахала ему рукой и улыбнулась. По ее улыбке Аято сразу понял, что случилась катастрофа вселенского масштаба. Правда, не мог понять, как же он умудрился ее пропустить. — Колись, че случилось, — деловито сказал он. Бум! С таким примерно звуком Юи ударилась об пол подвала лбом. — О Всевышний, почему это всегда случается так невовремя? — пробормотала она и подняла на Аято большие безумные глаза. — Мне нужно в душ! Срочно. Все это она произнесла с истерическим надрывом. — О нет, я же не смогу дойти до душа в таком состоянии, — она схватилась одной рукой за волосы. — И все это в такой важный день.! — Так что случилось-то?! Объяснишь или нет? Юи сглотнула. — У меня начались менструации, — прошептала она. — Какие-такие мутации? Она мучительно выдохнула. — Я подозревала, что ты так ответишь, — Юи положила руки на колени. — Такое происходит у женщин раз в определенное количество времени. В этот период организм отторгает функциональный слой эндометрия, и в связи с этим из влагалища у женщины начинает идти кровь… — Все-все, достаточно. Я понял, — сказал Аято, пока она не ударилась в более глубокие объяснения причин своей проблемы. — Что мне нужно сделать? — Тебе не составит труда купить мне прокладки? — осторожно спросила Юи. — Обычно в магазинах они находятся… — Я разберусь, не боись, — Аято встал. — Я быстро. Бывай. И духами побрызгаться не забудь. — Я уже, — вздохнула девушка. Только выйдя на улицу, Аято смог спокойно вздохнуть. Что это за напасть такая, эти ее мутации?! Они же когда-нибудь кончатся, правда? Иначе за это время он рискует либо сожрать ее, либо медленно и мучительно сдохнуть от навязчивой идеи ее сожрать. Остается только надеяться, что прокладки как-то облегчат ситуацию. Эх, вот бы все проблемы мира решались так просто! …Это. Ни хрена. Не просто. Какого черта их так много? Две капли, три капли, с крыльями, без крыльев, ночные, дневные, тонкие, мягкие, не натирающие — сколько их вообще?! И какие из них ей нужны? И ведь не сказала, блин! Может, Юи понадеялась на умственные способности Аято и подумала, будто он догадается сам? А по какой формуле отбирать-то? Сложить дату и время рождения, вычесть обхват бедер и поделить на диаметр влагалища что ли?! Охуенно. Аято нетерпеливо постучал носком кроссовка об пол. Такого мозгового штурма у него уже не было давно. …Когда Аято ворвался в подвал, Юи не сдвинулась ни на миллиметр. Его это не волновало. — На! — воскликнул он, бросая ей три больших черных пакета со своим уловом. Юи озадаченно оглядела все это. — Ты не сказала, что именно тебе нужно, поэтому я взял все, что там было, — сказал Аято, поворачиваясь к ней спиной. — Ты купил все это? — Нет, естественно! Мое Величество снизошло до того, чтобы найти пустой человеческий магазин. Цени это! — Ценю. Спасибо. Как хорошо, что он стоял к ней спиной! Серьезно, это было самой смущающей вещью, которую она сказала за все время их знакомства! — Давай разберись уже с этим побыстрее! — …И че, хочешь сказать, что у тебя это происходит каждый месяц? — спросил Аято через некоторое время, все еще опасаясь оборачиваться. — Ага. Через каждые двадцать девять дней, начиная с двенадцати лет, — ответила Юи. — И как ты справляешься с этим, учитывая твою фобию? — усмехнулся Аято. — Это ведь естественный биологический процесс. Я была осведомлена, что это со мной произойдет, поэтому в первый раз, когда это случилось, все было в относительном порядке. Правда момент, когда это начинается, все еще крайне тревожный и неприятный для меня. Но я разговариваю с тобой, поэтому в обморок уж точно не упаду. — М-да, тяжко тебе приходится, — протянул Аято. — Таково бремя, которое я должна нести, — совершенно серьезно проговорила Юи, вставая рядом с ним. — Теперь мне нужна черная одежда. — Под «черной» ты имеешь в виду.? — Абсолютно черную. Такую, что чернее просто не бывает. — А это значит, что… — Нам нужно где-то достать такую одежду. Любой ценой, — сказала Юи, сжав руки в кулаки. Аято мучительно запрокинул голову назад и простонал что-то нечленораздельное.***
Прошедший все круги ада (которые длились от силы час, но этот час тянулся невыносимо долго) Аято отвел Юи (в новом АБСОЛЮТНО ЧЕРНОМ наряде) к Джули, а сам уселся ждать. Наконец-то тишина и спокойствие! Девушки в окне спокойно поприветсвтвовали друг друга и совершенно мирно сели пить чай. Отлично. Все идет как по маслу. Хм? У Джули новый топик. Малиновый. Под цвет глаз блинчика, что ли? Прикольно. Аято снова не заметил, как уснул. Но разбудило его в этот момент не деликатное и аккуратное прикосновение к плечу, отнюдь нет. — САКАМАКИ, ЕБ ТВОЮ МАТЬ, ГДЕ ТВОЯ НАГЛАЯ РОЖА?! — ой, да с таким будильником Аято готов вставать каждый день, едва только сядет солнце. Аято открыл глаза и увидел ровно то, что ожидал. Ну конечно же: разъяренное лицо Джули высовывается из окна и продолжает посылать его на все буквы азбуки. Конечно, любимая, Сакамаки уже бежит к тебе на всех парах и готов снова ползать перед тобой на коленях и плясать под твою дудку! Жаль только, что цветы забыл принести! Тьфу! — Заткнись, дура, не ори на всю улицу! — огрызнулся он. Исключительно любя и ласково. Брови Джули приподнялись. — Как ты меня назвал? — сказала она. — Ну Сакамаки! Сейчас я… — Не нужно! — осторожно трогает ее за руку Юи. — Лучше я ему скажу. Джули меняет гнев на милость и кивает. Молодец, блинчик. Чисто сработано. Она выбежала на улицу быстро. Было видно, что она волнуется. — Что такое? Докладывай, — спросил Аято. — М-м-м, кое-что произошло, — Юи вдохнула. — Джулия узнала о моей… ситуации и о наших с тобой условиях проживания, и… у нее большая квартира, и она разрешила нам пожить у нее. Аято понадобилась минута, чтобы осмыслить услышанное. — Чего? — все равно не понял он. — Хоть сейчас она и рассержена на тебя из-за того, что ты «не позаботился обо мне должным образом», — продолжила Юи, — она сказала, что ей будет намного веселее, если мы будем жить все вместе. Мне кажется, это может стать хорошей возможностью для нас. — «Намного веселее», говоришь? — Аято посмотрел в окно. Джули, смотрящая на них двоих, тут же отвернулась, скрестив руки на груди. — Есть только одна загвоздка, — вздохнула Юи, тоже смотря в окно. — Джулия настаивает на том, чтобы мы с ней спали… в одной комнате… Я… понимаю, что это нужно для всеобщего блага, но… Пожалуйста пообещай мне, что иногда ты будешь пускать меня к себе и переключать ее внимание на себя… — Вполне возможно, что, живя на одной территории, мы снова сойдемся куда быстрее, и тебе не придется спать с ней в одной комнате слишком долго, — хмыкнул Аято. — Угу, — кивнула Юи будто бы удрученно. — Что же, — Аято почесал в затылке. — Раз уж мы переезжаем, я быстренько возьму наши вещи и вернусь… — Я пойду с тобой! — Юи снова вцепилась в его локоть. — Можно ведь? Совсем как маленький ребенок. Может, в этом и есть ее секрет? Таким глазищам хрен откажешь как в повышении, так и в предоставлении жилплощади. Да уж, девчонка очень далеко пойдет!***
Так и началась плияда крайне интересных будней двух бывших и девчонки, которая изо всех сил пытается их свести. Наверняка получая множество увечий и психологических травм. Со временем Аято понял, почему после каждого дня, проведенного с Джули, она уставала, как ездовая лошадь. Очень. Много. Прикосновений. Серьезно! Разве глубокоуважаемая Джулия Линда Роу всегда была такой навязчиво-тактильной? Ладно, была. Но Аято это устраивало. Потому что он, черт возьми, не был монашкой! А монашка никогда не была им! Поэтому каждый раз, когда Джули исподтишка обнимала Юи за плечи или талию, последняя либо бледнела еще сильнее и задерживала дыхание, либо медленно выдыхала и пристально смотрела на Аято, напоминая, что делает все это ради него. Конечно, Юи Комори, он все прекрасно помнит и никогда не забудет твоей жертвы. С Джули отношения у Аято были… странные. Они редко когда говорили, а когда заговаривали, это ограничивалось фразами вроде: «Сакамаки, принеси!», «Сакамаки, подай!», «Дура, зачем ты вылила на меня воду?», «Согласись, моя Мэри испекла вкусное печенье для меня!», «Такояки для меня она приготовила лучше!» — ну и так далее. Как здорово! Задница была абсолютно довольна таким форматом. Еще она была довольна ежедневным созерцанием ритуала, когда Джули, выходя из душа в одном полотенце, будто бы специально проходила мимо Аято или выполняла утренний сеанс йоги в коротком топике и обтягивающих шортиках прямо перед ним. Сука, если это из-за влияния блинчика, то Аято становится страшно за свой разум. Эта с виду добренькая кудрявая бестия может паработить весь мир, если только захочет. Для этого ей даже возрождение маменьки не нужно. Страшная женщина эта Юи Комори. Помянешь лучик — вот и солнышко. Юи влетела в комнату Аято (бывшую гардеробную любимой и родной Джули, которую она очень великодушно расчистила) после короткого стука в дверь. Тут же захлопнув ее, она выдохнула и сползла по ней на пол. — Что случ.? — Я посижу у тебя немного, если ты не против, — пробормотала она с закрытыми глазами. — Будь добр, не разговаривай со мной некоторое время. Она была в черных колготках, своей горчичной юбке выше колена, но в новом зеленом джемпере и белой рубашке, воротник которой выглядывал из-под него. Ее волосы были растрепаны, и Аято уже мысленно пожелал ей удачи в их расчесывании. — Мама, тебя это тоже касается, — пробормотала Юи. — Не могла бы ты немножечко помолчать, пока я наслаждаюсь тем, что осталась жива? Ясно, понятно. Джули покатала ее на мотоцикле. Скорее всего после она поехала за продуктами. Юи шумно вздохнула, и Аято передернуло. Че, уже нужно начинать бояться? — Все, — произнесла Юи и открыла глаза. Улыбнулась. — Как дела, Аято? О боже, нет! Это ментальная атака! Аято зажмурился. Он услышал, как Юи сказала что-то по-французски. Возмущенно ахнула. Хватит! Прекрати издавать звуки! Сегодня рядом с тобой и так сердце ходуном ходит — того и гляди инфаркт схватит. И это все — наверняка последствия ее мутаций. До чего ж дерьмовая ситуация! — Аято, — вдруг сказала она. — Скажи: моя грудь действительно настолько маленькая? Ну вот, пошли провокационные вопросы. На удивление, инфаркт отошел на второй план. — Ну слушай, — сказал он, внимательно осмотрев Юи со всех сторон. — Если подойти на расстояние вытянутой руки, наклонить голову влево на сорок пять градусов и слегка прищурить правый глаз, то можно разглядеть некоторый рельеф в области твоей грудной клетки. — Иными словами… она действительно маленькая? — ух ты, а эта девчонка серьезно стремительно эволюционирует. — Я сделал все, что мог, — Аято вздохнул и присел рядом с Юи. — Как ты вообще? Странно, что он не чувствовал запаха крови маменьки. Видимо прокладки действительно творят чудеса. — Я, кажется, начинаю понимать, почему Джулия тебе нравится, — сказала она. — Хоть она и очень шумная и слегка беспардонная, она веселая, часто улыбается и шутит. Мне кажется, на нее можно положиться. А еще она… может быть доброй. — Да, если настроение позволяет, — усмехнулся Аято. — Ну а вообще да. Она у меня такая. Крутая. И грудь у нее намного больше, чем твоя. — В-вот как, — Юи приложила палец к подбородку. — Значит вот каков твой основной критерий… — Я… Я не это имел в виду, — Аято резко смутился. — Я разве сказал «грудь»? Я имел в виду — душа у нее большая. Недаром же так обниматься любит. — Так и знала, что ты назовешь это мое качество. Все же твоя мама слишком часто тебя порола, раз любовь к обнимашкам ты считаешь чем-то уникальным, — резко открыла дверь Джули, заставив обоих вздрогнуть. — Ты так их любишь, мой цыпленочек! Это так мило! — Че, неужели вернулось хорошее настроение? — съязвил Аято. Юи охнула и приложила руку к сердцу. Сказала что-то по-французски. Конечно, теперь она обязательно спросит у маменьки, била ли она своих детей. Интересно, своей любимой приемной дочечке она расскажет правду? Или обратит все в шутку? Не забудь про уроки плавания, мамочка. Юи точно понравится твой метод. Если, помимо страха крови, она хочет получить и страх воды. — Да! И ты мне его не испортишь, Са., — Джули прервалась на Юи. — Ты знаешь французский?! Как здорово! Я изучала его в начальной школе, но сейчас, наверное, и слова сказать не смогу! Давай! Скажи еще что-нибудь по-французски! — Эм… Я., — замялась Юи, косясь на Аято. Настал его звездный час. — Обороты сбавь, дурында, — сказал он. — Она тебе кто, клоунесса, чтобы говорить непонятные слова, от которых тебе смешно?! И вообще: кто разрешал тебе с ноги врываться в чужую комнату?! — За-мол-чи, — процедила она, до коликов в желудке смешно сморщив нос. — Тебе напомнить, что изначально это мой дом, а ты здесь — гость? Я могу врываться когда и куда захочу, ясно, Сакамаки?! Ее щеки запылали от гнева. Такая милая, когда сердится, куда бы деться. — Ах да. Сегодня же у меня хорошее настроение, — тут же пропела она. — Поэтому я хочу петь! Хочу танцевать! Хочу смотреть сериалы и играть в дурацкие настольные игры! Вы оба тоже этого хотите, и это не обсуждается! На выход! О да! Какая ностальгия, какое буйство эмоций! Как это похоже на нее! Ну что же, мясо, неадекват и рок-н-ролл — Аято Сакамаки уже идет к вам! …Их туса началась слишком уж тухло. Особенно для Джули Роу. Пока что они просто сидели на ее кровати и смотрели фильм. Возможно, к такому выбору досуга приложило руку влияние Юи, но, пф, это же Джули. Рано или поздно пиршество для задницы начнется. Нужно только подождать. Конечно же все не могло быть так просто. Они смотрели мюзикл. А это значит… — О! Это моя любимая песня! — в очередной раз восклицает Джули, вскакивая с кровати и начиная свои очередные бесовские пляски. — У тебя каждая гребаная песня любимая в этом гребаном фильме, — вздохнул Аято. Исключительно любя и ласково. — Я те-бя не слу-ша-ю! — воскликнула Джули, затыкая уши. — Ку-кол-ка! Почему сидишь такая грустная? — Я не грущу, — ответила Юи, которая уже давно вошла в режим энергосбережения. — Нет, ты грустишь, — ну все — эта женщина вошла в раж. — Так не пойдет. Иди ко мне! Танцуй со мной! — Я… я не у-училась танцевать в таком с-стиле, — в ее глазах отразился весь вселенский страх в этот момент. Аято понимал ее: когда странная розоволосая женщина с безумными глазами кладет руки на твои плечи и пристально смотрит на тебя, любой испугается. Но он-то уже выработал к этому иммунитет, поэтому решил принять удар на себя. — У тебя задница не отвалится, если будешь так ей трясти? — выдал он лучший подкол, который только мог придумать. На удивление, это сработало. Терминатор с километровыми ресницами резко повернул голову и в один широкий шаг оказался возле Аято. Стоило ему моргнуть — и Юи уже не было. Странно, но почему-то Аято тут же вспомнил, как она пошла на кухню за закусками и напитками. Джули тем временем уже успела обхватить его шею руками и пристально уставиться на него своими большими глазами. — Твоя мозговая камасутра уже давно устарела, — прошептала она. — Придумай что-нибудь новое, капитан Сака… — Водички, дорогая? — спросил он, касаясь ее щеки банкой с ее кокосовой водой. — О, это было бы весьма кстати! Джули с легкостью открыла банку, запрокинула голову назад, открыла рот и вылила содержимое банки куда-то в область своего лица. Естественно, что по крайней мере половина этой веганской жидкости оказалась совсем не во рту. Какое расточительство! — Упс, кажется, я слегка намокла, — очень уж Джули любила строить из себя невинность. И ежу понятно, что она сделала это специально. Под очереднюю песню она встала к Аято спиной и стянула серую домашнюю футболку. Ну все — она потеряна для этого мира окончательно. Самое удивительное, что не каждый тип, бухавший без продыху три дня, может догнать ее уровень вытворяемого неадеквата при слишком хорошем настроении. А может, это кокосовая вода? Вслед за футболкой Джули стянула шорты. Теперь главная задача Аято состояла в том, чтобы сидеть с мордой кирпичом и делать вид, что он евнух. Это все делается для того, чтобы его красивая щека не пострадала от следов не менее красивых, но острых нарощенных когтей — плавали, знаем. — Чего смотришь — щупай, — сказала она, усаживаясь к нему на колени и обхватывая его шею. — Знаю же, что только это тебя и волнует. Давай, пока я добрая. — Перегибаешь палку, Роу. Реально, — сохранять пофигистичное лицо при этих словах было очень сложно. — Сейчас блинчик вернется с кухни и, увидев тебя в таком виде, точно сдохнет на месте. — Да ты, я смотрю, кремень. Неужели наконец вырос? Черт. Чего это сердце снова ходуном заходило? И почему на месте Джули появилась маменька? В ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ она сказала это с тем же лицом, с той же интонацией. Хм? Неужели мой мальчик наконец-то вырос? Что, Аято, собираешься поднять на мамочку руку? Хм. Ну попробуй. Давай же — я жду! Какой ты серьезный. Все-таки ты действительно мой сын. Я помню, что в одну прекрасную ночь много лет назад стояла перед своим отцом и точно так же смотрела на него… Аято глубоко вдохнул. Джули поцеловала его. Его прошиб холодный пот. Забив на самообладание, Аято положил руки на ее спину, где прощупывался каждый позвонок и легкий рельеф татуировки. Она слегка царапала его шею, он слегка прикусывал ее губы. Она красиво выгибала спину. И для кого она это делает? Ясно ведь, что от эстета или поэта в Аято только мысли о Луне. О том, что иногда так хочется выть на нее. — Блин, — сказала Джули, отстранившись. — Я ведь еще не определилась, хочу ли дать тебе второй шанс. Я хотела еще немножечко пожить для себя. — Можно подумать, что, когда мы встречались, ты прям охренеть как отдавала всю себя на исполнение моих желаний, — хмыкнул Аято. — Думаю, для начала надо перекраситься в каштановый и начать носить какие-нибудь линзы серого цвета, — пробормотала девушка. — Брось эту затею. Тебе не пойдет, — сказал Аято, глядя прямо в ее красивые бирюзовые глаза. Джули надула губы и слезла с его колен. — Вот видишь, — вздохнула она. — Об этом я говорила. Ты всегда думаешь только о себе, и тебя совсем не заботят мои желания! Аято нахмурил брови и уже открыл рот, чтобы начать длинную тираду о том, что всю свою жизнь он только и занимался тем, что исполнял все ее желания, но тут краем глаза заметил Юи, стоявшую у входа в комнату Джули и часто-часто моргающую. Когда она мельком взглянула Аято в глаза, то тут же покраснела и зажмурилась. — Я… З-зайду позже! — прошептала она. — П-просто я п-подумала, что вы уже з-закончили… Я п-прошу прощения! — О, Мэри, ты наконец-то пришла! — снова сменила настроение Джули и набросилась ей на шею. — Я так соскучилась! — Никаких прикосновений губами, — процедила Юи и выставила не понять откуда взявшийся кинжал на Джули, попытавшуюся поцеловать ее в щечку. — Какая недотрога, — снова надуло губы розоволосое нечто и уволокло Юи на кровать. — Божечки, как же я вас всех люблю! — воскликнула она, обнимая Аято и Юи. — Как здорово, что вы у меня есть! — Уснула, что ли? — спросил Аято, услышав знакомый свистящий храп. Юи кивнула. Они хором вздохнули. — Ты как? Еще не сошла с ума от такой вульгарности? — спросил Аято. — Это у нее в порядке вещей, так что свою внутреннюю святошу придется выключить. — Я в порядке. Теперь у меня нет с этим проблем, — ответила Юи, поворачивая голову в его сторону. — Кажется, я поняла одно из правил этого мира «вне церкви». Женщины и мужчины вправе выставлять напоказ самые разнообразные части своего тела, и никто не осудит их за это. Pourvu qu'elles soient douces. — О, какая красивая фраза. Она ведь на французском? — пробормотала во сне Джули. — Как она переводится? — Примерно как: «Лишь бы они были красивыми», — сказала Юи. Джули снова захрапела. Вскоре она была заботливо укрыта одеялом, а свет был выключен. — Так забавно спит, согласись? — шепотом спросил Аято у Юи. Она кивнула и вздохнула. — Да, вот только, видимо, она привыкла спать одна, — сказала она. — У нее есть привычка раскидывать руки и ноги во сне. А посему, Аято, ты не будешь против, если сегодня я посплю с тобой? — Как в старые добрые, а? Юи слегка улыбнулась.***
Аято, сгибаясь в три погибели под тяжестью пакетов из магазина, шел в дом Джули. Когда он открыл дверь, девочки даже не заметили его. Они были чересчур заняты разговорами и накрашиванием друг другу ногтей… Стоп, машина. Кто эта девчонка рядом с Джули? В объемной пижаме, которую она постоянно одергивала, с прямыми светлыми волосами и ногами, как спички? — Аято? — повернулась она к нему и помахала рукой. — С возвращением. Блинчик?! С прямыми волосами?! Серьезно?! Она совсем на себя не похожа! С кудряшками ей было лучше! Как будто бы это единственная проблема! У нее всегда были такие красивые и ровные ноги? А ключицы? А запястья? До Аято наконец дошло, что Юи Комори, так-то, девчонка. И девчонка весьма симпатичная. Для ценителей. — Челюсть с пола подними, Сакамаки, — сказала Джули в очередном коротком топике, красящая Юи ногти на ногах. — Бери сумки и проходи на кухню — не стой столбом. — …По поводу нашего знакомства., — услышал Аято голос Джули, когда разбирал пакеты на кухне. Молодчина, блинчик! Надо бы остаться на кухне подольше. — Мы ведь «доучивались» в одной школе. Он был капитаном баскетбольной команды, я была капитаном чирлидерш, поэтому мы не могли не быть знакомыми. Я не припомню официального представления или чего-то такого. Просто в какой-то момент мы оба обнаружили, что довольно-таки хорошо друг друга знаем. — И когда же вы начали встречаться? — Если ты ждешь слащавой истории любви, как в книжках, то ее не будет. Однажды я со своими девчатами просто заключила пари на тысячу йен. По его условиям я — признанная звезда школы — должна была подойти к Сакамаки и предложить ему встречаться. Я была уверена, что он откажется. Дело в том, что примерно за месяц до этого он расстался со своей девушкой, Харуки Миямото. Она изменила ему с его же младшим братом — по-моему, его звали Райто. Но, на мое удивление, капитан тут же согласился. Я проиграла пари. Было жалко терять свою тысячу, поэтому мне очень не хотелось, чтобы все это было зря. На первых порах о любви и речи не шло: Сакамаки хотел утереть нос бывшей и брату, а я — отработать свои денежки. А потом, в один прекрасный момент мы вдруг оба осознали, что у нас все по-настоящему. — Ты поняла, что он… особенный для тебя? — Не могу точно сказать, что я осознала, но тогда я будто прозрела. Я обнаружила в нем много положительных качеств. Он довольно-таки симпатичный, у него подтянутая спортивная фигура, иногда он хорошо шутит, а свой статус капитана он получил не из-за своего королевского происхождения, а из-за того, что буквально горит баскетболом… — «Королевского происхождения»? — А? А ты не знала? Отец Сакамаки — Карлхайнц, король вампиров. Я думала, что, раз ты знаешь французский — язык всей вампирской верхушки, — ты в курсе. — Все-таки у вампиров действует монархия? — Неофицально. Мы, вампиры, приравниваемся к обычным гражданам планеты Земля и, по идее, живем по людским законам, только несколько модернизированным под стать нашим «особенностям». Король — это скорее что-то вроде признанного идола, объекта поклонения старого поколения вампиров, которое без этого не может. Насколько я знаю, отец Сакамаки стал королем благодаря женитьбе на последней представительнице рода демонов. Они у верхушки, типа, в почете. Подробностей не знаю, так как у меня семья отродясь не поклонялась всяким королькам. Аято слушал очень внимательно. Он даже приложил стакан к стене, чтобы лучше слышать. Он с нетерпением ждал, что же будет дальше. — Ты сожалеешь о том, что разорвала отношения с Аято? — спросила Юи. — М-м-м-м-м, — этот звук обычно означал, что Джулия сделала вид, что глубоко задумалась. — Я привыкла не жалеть ни об одном принятом мной решении. Возможно когда-нибудь я определюсь, дать ему шанс или нет, но точно не сейчас. Не хочу спешить. — Хоть я и знаю Аято значительно меньше, чем ты, я тоже заметила, что в нем намного больше положительного, чем он хочет показать. Хоть он очень горделив и заносчив, но у него есть и другая сторона. Добрая, веселая, энергичная сторона. Мне очень нравится, что мы можем разговаривать на любые темы совершенно свободно и не стесняясь. Я люблю узнавать что-то новое о нем. — Он еще и интересным собеседником может быть? Удивительно. — Ты не знала об этом? — Не интересовалась. Мне больше нравятся поступки, а не слова. Ты говорила, что любишь узнавать что-то новое о нем? Так вот, Сакамаки ради меня убил свою матушку… Бумц. Это упал стакан и разбился. Че она только что сказала?! Аято ведь не ослышался? — Ч-что? — раздается пораженный шепот Юи. — Эт-то ведь шутка? Я з-знаю, что Аято н-недолюбливает с-свою маму, н-но… — Если не веришь мне, давай позовем его. Сакамаки! Аято сидел на кухне и не двигался с места. На кой черт этой козе понадобилось рассказывать все блинчику?! Приревновала к нему свою миниатюрную куколку?! Зашибись! — Сакамаки! Ты меня слышишь?! Уйдите! Отстаньте все! Завалите хлеборезки! Дайте Его Величеству побыть одному! — …Да ни хрена я на тебя не похож! Ты мне не мать! Маменька стояла напротив, на расстоянии чуть больше вытянутой руки. Когда эхо от голоса Аято разнеслось по всей пустой комнате, она положила руку на сердце. — И это ты говоришь мне, которая помнит день, когда рожала тебя и твоих братьев в страшных муках так, будто это было вчера? — приводит она свой любимый аргумент. — Которая растила и воспитывала тебя все это время? — Стравливание нас со сводными братьями, регулярные избиения, сношение с любовником при Райто — это ты называешь воспитанием?! Маменька театрально вздыхает и кладет ладонь на лоб. О да, она прирожденная королева драмы. — Я понимаю, сейчас ты очень обижен на меня из-за той девушки, — устало и снисходительно произносит она, — но я не изменю своего решения. Я считаю, что она не достойна наследника семьи Сакамаки. — Да?! Зашибись! Просто замечательно, маман! Вот только скажи мне, когда в моей гребаной жизни я смогу сам решать, что меня достойно?! Если у тебя проблемы с твоим законным ебырем, так не перекладывай их на меня! Они меня не касаются! Так же, как и мои решения не должны тебя ебать! — Кто научил тебя так разговаривать?! Эта чирлидерша?! — Мне не тридцать, когда всякие типы могут оказывать на меня дурное влияние! — окончательно злится Аято, выхватывая точеную пику из рук одного из неподвижных рыцарей в отцовском особняке. — Ты все-таки решил сделать это? — маменька намеренно подошла ближе. — А ты уверен, что сможешь? Подумай хорошо, Аято, мальчик мой. Осмелишься ли ты поднять руку на мамочку? — По тебе плачет погорелый театр, маменька, — процедил Аято, крепче сжимая свое оружие и ощущая холодный пот на спине. — Где же твоя хваленая гордость? Маменька с непоколебимой улыбкой подходит еще ближе и берет лицо Аято в свои холодные изящные руки. Она всегда делала так, когда объясняла ему очевидную для себя истину. — Я с абсолютной гордостью заявляю, что люблю своего сына, — говорит она как будто бы с лаской. Она заискивает, заигрывает и будто бы не замечает точеной пики. Впрочем, как и всегда. — Я тебя ненавижу, — Аято злит это. Она считает, что он струсит! Холодный пот прошибает его еще сильнее, когда маменька его обнимает и целует в макушку. Черт возьми, больше всего бесит именно то, что она права! — Как бы ты ни относился ко мне, я всегда буду на твоей стороне, — шепчет она прямо ему на ухо. — Когда-нибудь ты поймешь, что все, что я делала, я делала ради тебя. Поэтому хорошо подумай, Аято. Ни одно существо в мире не будет ценить и восхищаться тобой так, как ценю тебя и восхищаюсь тобой я. Аято скрипит зубами. Постепенно нарастающий в груди страх обращается в ярость. — Подумал. Уже давным-давно, — отвечает он, сделав резкое и уверенное движение рукой. Это оказалось намного легче, чем он думал. В следующий же момент его накрывает приятная эйфория, ведь он наконец-то видит на лице маменьки замешательство, испуг. Ее лицо стало белее белого, а зрачки сузились до такой степени, что стали маленькими точками в окружении ненавистного зеленого цвета. Тут же в нос ударяется сладкий запах дьявольской крови. Его слишком много. Он окутывает Аято с головы до ног. Он осознает, что совершил только что. И, сука, снова трусит и вытаскивает оружие! Он отбегает от маменьки сразу на несколько шагов и обнаруживает, что пятно на его рубашке такого же цвета, как и у нее на платье в области груди. Оно огромное и только увеличивается в размерах. Но почему она все еще стоит на ногах, на своих-то шпильках? Маменька, словно прочитав его мысли, поднимает на него глаза и смотрит с легким укором. — Ты знал, мальчик мой, что все эти рыцарские доспехи и их оружие в особняке твоего отца выполнены ИЗ ЖЕЛЕЗА? — говорит она будничным тоном и ухмыляется. Она едва стоит на ногах. Ее сердце останется целым, но вот телу осталось недолго. С такими пафосными речами она походит на лысую мокрую кошку, которая продолжает смотреть на тебя свысока. Но сердце Аято снова заходится ходуном. Он не может сдвинуться с места или издать хотя бы звук. Маменька лишь хмыкает. Разочарованно. И удаляется. Аято слышит, как Юи что-то шепчет по-французски. Ахает. Интересно, что сказала ей маменька? Что Аято гребаный душитель или гребаный трус? — Сакамаки, мне долго тебя ждать?! Аято чуть не ломает стол и выходит к ним. — Ну наконец-то! Сакамаки, ты ведь убил свою., — начинает Джули. — А че это ты в этот раз так скромно? — Аято, может, и хотел остановить свой словесный понос, но в данный момент это было выше его сил. — Че это об этом знает такой ограниченный круг лиц? Непорядок! Давай, открой окно и прокричи это всему миру — пусть каждая шавка будет в курсе! Давай, Роу, ты же так любишь это делать! Че, не хочешь? Правильно, потому что это херня из-под ногтя! Ишь, какая важная нашлась! Многовато чести — жизни кромсать ради тебя, не находишь?! А знаешь что, Джули Роу? Иди ты к черту со своими йогами, чирлидингом, танцами, поцелуями, вторыми шансами и прочим! Блинчик! Мы уходим! Он приблизился к ошарашенной Юи и захотел взять ее за руки, но она тут же спрятала их за спину и испуганно замотала головой. Аято вздохнул. Святоша — она на то и святоша, чтобы не простить ему кровопролития. Он выругался и ушел. Никто даже не попытался его остановить.***
И вот, он снова на улице совершенно один и совершенно без ничего. Даже ИЗК не догадался с собой захватить. Ну не дебил ли? А назад возвращаться как-то тупо. Вот и получается, что господин Аято Сакамаки просто идет в неизвестность, скрытую в тумане. С самого рождения жизнь пошла по одному месту, ничего не скажешь. Аято устал идти. Присел на скамеечку. Лег. Закрыл глаза, ибо время близилось к утру. И тут: — Аято? Что с тобой? Тебе плохо? — Послушай, женщина, пусть твой голос очень ласкает и внешнее, и внутреннее ухо, но отстань — сейчас не до тебя. Стоп! Аято раскрыл глаза. — Хвала Всевышнему, кажется, ты в порядке, — выдохнула Юи, стоящая над ним. В пальто. В нелепо повязанном шарфе. С растрепанными волосами. — Блинчик? — не понял Аято. — Ты че здесь делаешь? — Я шла за тобой, по твоим следам, — сказала она в попытках отдышаться. — Я уже потеряла всякую надежду найти тебя, но, слава Богу, ты ушел не слишком далеко. Вот, — она достала три пакета ИЗК, — ты не взял это, и я подумала, что, скорее всего, это тебе понадобится. — Это все? — изогнул бровь Аято, принимая подношение. — Если это все, то можешь идти обратно к Джули. — Я никуда не уйду, — покачала головой Юи и присела рядом. — Как это? — Аято встал. — Я ведь… — Потому что таково бремя, которое я должна нести, — сказала Юи. — Или… что-то вроде этого. Причинение какого-либо вреда собственной матери — непростительный грех, и мне следовало бы навсегда вычеркнуть тебя из своей жизни. Как было с Рихтером. Но почему-то я не могу. С тобой все иначе. Я чувствую, что сейчас мне лучше последовать за тобой, чем отпускать тебя одного в туман. — Странная ты, — хмыкнул Аято. — Но ладно. А как твои мутации? Ты справишься? — Они закончились еще некоторое время назад, — ответила Юи несколько удивленно. — Вот как. А все-таки это страшная вещь. Прикинь, из-за них я сегодня подумал, что ты капец какая красивая. — Да? Вот как они влияют на вампиров… очень интересно… — Ага… Слушай, а насколько долго твои волосы останутся прямыми? — Ненадолго, — Юи сняла шарф и показала свои волосы. — На улице туман, поэтому скоро они снова завьются. Видишь? Уже начали. Они немного помолчали. — И куда мы теперь пойдем? — спросила Юи. — На вокзал, полагаю? — пожал плечами Аято. — Ты узнал дорогу до него? — Смеешься? Конечно нет. Они хором вздохнули, встали со скамейки и пошли, видимо, надеясь на интуицию. — Что ж, этого следовало ожидать, Ая., — Юи вдруг остановилась и задумалась. — Наверное, мне следует обращаться к тебе «Ваше Высочество»? Ведь ты все-таки оказался особой королевских кровей… — Счас представил, как ты в очередной раз заряжаешь мне по лицу книгой, а потом тут же называешь меня «Высочеством»… не очень-то изящно выходит. Поэтому продолжай звать меня просто по име… Зачем ты дергаешь меня за рукав? — Я не дергала, — подняла Юи руки вверх. — А кто — я, что ли?! — Аято сзади снова кто-то подергал за рукав. — Ну вот опять. Какой холоп посмел дернуть Мое Величество за рукав, пока оно произносит свою речь?! Они оба обернулись. От рукава Аято тут же отскочила и посмотрела на них большими напуганными глазами… …Маленькая девочка.